Ловушка для Инквизитора
– Слабо?! – меж тем насмешливо воскликнул инквизитор. – Да вас чуть не стерло магией! Что, что вы видели? Это было будущее?
– Нет, прошлое, – краснея, ответила женщина. – Это не имеет никакого значения… для вашего расследования. Просто эпизод из прошлого.
Она вдруг поняла, что коснувшись инквизитора и его печальной тайны, она нечаянно подсмотрела маленький кусочек его счастливой семейной жизни. И его ласки, его поцелуи, его страсть – это все не ей предназначалось, а той, погибшей…
«Как странно, – почему-то подумала она, сквозь опущенные ресницы тайком наблюдая, как инквизитор спешно одевается. – Такой беспощадный, такой жесткий и суровый – и такой нежный… Держу пари, он не хотел бы, чтоб его враги знали это».
– У вас отличные, глубокие способности, – сказал инквизитор. Он натянул штаны и сорочку и теперь его можно было считать более-менее прилично одетым. – Почему они не развиты, почему вы не умеете ими управлять?
– Так ведь Патрик, – сказала женщина слабым голосом, усаживаясь на постели. – Он говорил, что это нельзя, что это привлечет демонов и злобных духов… Он запрещал развивать такие способности у детей, и моим родителям запретил тоже…
Инквизитор строго хмыкнул, покачал головой.
– Странное какое поведение, – заметил он, – для того, кто призван служить магии. Запрещать своей пастве развивать те дары, что магия вложила в каждого из них.
– Но он служил! – горячо вступилась за Патрика женщина. Инквизитор насмешливо приподнял бровь, недоверчиво хмыкнул, и женщина с жаром закивала. – Еще как служил, рискуя своей жизнью! А иначе кто бы слушал его? Он защищал нас от тех, кто живет во мраке, и защищал хорошо. иначе весь город давно вымер бы, чудовища утащили бы во мрак всех жителей.
– Вот как? И кто же такой особенный живет во мраке?
– Мы не знаем; никто не знает, и Патрик тоже. Мы называем их Пожирателями.
– Что же они пожирают?
– Людей; самую их сущность, – с дрожью в голосе ответила женщина. – Они являются по ночам из тумана, как вы сегодня. Если припозднится путник, или кто-то окажется вне стен своего жилища, Пожиратели настигнут его, заиграют, закружат, измучают. И даже если человеку удастся сбежать, он все равно обречен. Стоит ему посмотреться в зеркало, как он исчезает. Они утягивают его в свой мир, и кто знает, какие муки его там ждут. Поэтому я сегодня поспешила вам открыть – боялась, что Пожиратели вас учуют, и тогда конец вам.
– Какая странная магия у этих Пожирателей, – меж тем скептически отозвался инквизитор. – Если жилище способно ее отпугнуть. Так они не могут пройти сквозь стены? Не могут выломать дверь, разбить окно, чтоб добраться до жертвы, которая им приглянулась?
– Не могут, – подтвердила женщина. – И в том заслуга Патрика. На наших домах он начертил особые метки, на каждом свою. Пожиратели, завидев их, словно слепнут. Кружат, беснуются, но не могут переступить через невидимую защитную линию. Так что как бы ни был виноват Патрик, все-таки город видел от него немало добра и пользы. Может, он оттого и казнил людей, что и сам не знал, откуда ждать беды…
Инквизитор снова скептически хмыкнул.
– Слишком самонадеянно бороться с тем, о чем ничего не знаешь, и не просить помощи, скажем, у высшего Инквизитория.
– Кто поехал бы в нашу глушь?
– Я же приехал.
– Вы приехали по своему делу, а не чтоб нас защитить!
– Так вы и не просили о защите! А те, кто просил – им я ни разу не отказал. Тайные знаки, значит, – протянул он задумчиво. – А знак, похожий на мой, вы видели?
– Какой знак? – произнесла женщина и покраснела.
– Что значит – какой? – удивился инквизитор. – Вы же видели метку на моем теле. Вы коснулись ее рукой. Вы не могли ее не заметить!
– Что? – голос женщины предательски охрип, и инквизитор вскинул брови.
– Что? – переспросил он.
– Метка, – пробормотала женщина. – О… я думала – это мне привиделось…
– Привиделось? – переспросил инквизитор, с подозрением рассматривая собеседницу. – А! Так в вашем видении был я?! Вы думали, что это видение, когда касались меня?
Женщина вспыхнула до корней волос от стыда.
«Касалась! Это мне не почудилось, я действительно трогала его, вот стыд-то! – думала она, припоминая исступленный, полный огня взгляд мужчины, сильную руку, удерживающую ее ладонь напротив его быстро бьющегося сердца и влечение, невероятное, не поддающееся осмыслению и подавляющее ее и без того слабое сопротивление. – Да это он меня приколдовал! Приворожил, подманил! Это он меня захотел! Поэтому я увидела… это…»
– А! Так я был еще и не одет, – зловеще заклекотал инквизитор, весело поблескивая глазами. – И часто вы ведете себя так смело, как в ваших видениях?
– Эй! – разозлилась она. – Я приличная замужняя женщина!
– Это я уже слышал, – произнес инквизитор как-то особо сладко и вместе с тем едко. – Хорошо. Вы будете моей…
– Ах, вот как, господин Инквизитор! Думаете, ваше высокое положение, личное обаяние и привлекательная внешность позволят вам сделать своей любую женщину города?! Я замужняя дама, между прочим! И мой ответ вам – нет!
– … моей помощницей, – договорил Инквизитор, насмешливо изогнув бровь. – Но ход ваших мыслей мне нравится. Вы находите меня привлекательным? Это приятно.
Молоденькая женщина гневно уставилась в лицо нахала-инквизитора – и снова стыдливо опустила глаза, багровея от стыда и сильнейшего влечения к этому странному, завораживающему человеку.
– Вы же должны знать, что привлекательны, – буркнула она.
– Что такого особо привлекательного вы рассмотрели на моей физиономии? – весело поинтересовался он.
– У вас породистые, правильные, красивые черты лица, – буркнула женщина. – Высокий ровный лоб, высокие скулы. Густые шелковистые волосы. Тонкий прямой нос, красиво очерченные губы. Выразительные глаза… природа потрудилась на славу, творя вас. Такая стать и такое мужественное лицо! О, да прекратите же пытать меня! – гневно вскрикнула она, понимая, что коварный инквизитор снова наложил на нее какое-то тайное заклятье, отчего она болтает без умолку то, что должно было бы быть спрятано глубоко в душе. – Это нечестно, это бессовестно и подло!
– Это почему же? – невинно поинтересовался инквизитор, и она успела заметить, как он прячет в рукав инквизиторскую волшебную палочку. – Разве делать комплименты человеку – это плохо? Мне было очень приятно слышать это.
– А мне неприятно говорить!
– Разве? Мне показалось, что у вас был мечтательный вид, – ехидно заметил инквизитор. – Как будто вы что-то хотели…
– Провести пальцем по вашим губам? – произнесла женщина. – Они кажутся такими мягкими. Словно шелковые… да черт вас дери, мерзавец!! Я же просила! Прекратите заколдовывать меня!
– Что? – невинно вытаращил глаза инквизитор. – Я ничего такого не делаю. Вы просто, видимо, почувствовали, что мне можно довериться, вот и разоткровенничались со мной. Может, давно не говорили по душам ни с кем?
– А с кем тут поговоришь? С мужем? Да это просто шкаф с антресолями. Пыльный, пустой, старый и скучный. Разговорить его и добиться от него хотя бы ласкового взгляда просто невероятно…
– Даже так?
– Демоны вас разорви, прекратите!!!
– Да что прекратить? Я просто вас слушаю. Даже вопросов вам не задаю.
–… а Патрик таскается сюда за дешевой выпивкой и затем, чтобы ухватить меня за зад, – доверительно произнесла женщина и закрыла красное от стыда лицо руками. – О-о-о, небеса святые, хватит…
– Ну, хватит, так хватит, – согласился инквизитор. – И, кстати, напоследок: а что за видение посетило вас? Не то, чтобы мне было сильно любопытно, но…
Женщина чувствовала, что признание вот-вот сорвется с ее губ. Инквизитор, подлец, с хитрым прищуром внимательно наблюдал за нею, и молчал, но она чувствовала, как его всеобъемлющая магия щекочет ее, подталкивает, шевелит ее губами, заставляя выдать секрет.
– В моем видении, – выпалила женщина, отняв от лица руки, – вы сидели в этой самой ванне, а я… а я вам отдавалась!
Глава 2
Получив ответ на интересующий его вопрос, инквизитор словно остыл, охладел, упрятался в непроницаемую скорлупу изо льда и пепла, и женщина с облегчением отметила, что его всеобъемлющая магия схлынула, как волна с берега. И говорить откровенные вещи совсем не хочется.
– Зачем вы так!.. – укоризненно выпалила она, отходя от мучительного стыда. – Зачем было выворачивать мою душу наизнанку, зачем было оголять самые интимные мысли и чувства?!
– Зачем было мечтать оказаться со мной в постели? – огрызнулся инквизитор холодно.
– Я не мечтала! – женщина яростно топнула ногой. – Не мечтала! Это было видение, а вы-то не Патрик, вы должны знать, что видения не подвластны разуму! Я не виновата, что мне это привиделось!
– Я вас не виню, – снова огрызнулся инквизитор, небрежно натягивая на плечи свое черное пальто. – Я вовсе не старался тщеславно убедиться, что вы залюбовались на мои несомненные мужские достоинства, как вы об этом подумали. Я должен был убедиться, что в ваших мыслях нет ничего опасного. Вы что, не расслышали? Я пожелал вас в помощницы – должен же я быть уверен, что вы не сосуд зла! Кстати, как ваше имя? Я представился, могу назвать себя еще раз – Тристан Пилигрим, Первый, если угодно. А вы?..
– Софи! – яростно выпалила она. – Меня зовут Софи! И я совсем не собираюсь быть вашей помощницей!
– А это не обсуждается, – спокойно ответил инквизитор. – Мне нужны глаза и уши среди местных, кто-то, кто хорошо все и всех знает. Вы подходите как нельзя лучше… Софи.
Он подошел к разъяренной женщине вплотную и заглянул в ее глаза так глубоко, что казалось – его взгляд касается ее души.
– У инквизиторов, – медленно и веско произнес он, – свои методы допроса. Я пожил достаточно, видел многое. Меня не смутить интимными подробностями жизни простого человека. Ни холодностью мужа, ни похотливостью поклонников. Ни потаенными желаниями по отношению к другим мужчинам, пусть даже и ко мне. При наличии импотента-мужа это как раз нормально и ожидаемо от молодой женщины, – Софи даже захлебнулась от ярости – столько безразличного бесстыдства было в словах инквизитора. – Так что отбросьте ваш стыд и ваши терзания. Я вас не осуждаю.
– Вы!.. – выкрикнула Софи, не находя подходящих слов, чтобы выразить всю глубину ее возмущения. – Вы! Вы надутый самодовольный индюк! Причем тут ваше смущение?! Вас это не смущает – это смущает меня! Мне не нравится, что кто-то подсматривает за моими тайными чувствами и мыслями! Или мои чувства в расчет не берутся?!
– В точку, – кивнул инквизитор. – Не берутся. И достаточно яростных криков. Я сделал это только раз, чтобы убедиться в вашей невиновности. Больше я так делать не стану – не думаете же вы, Софи, что мне правда интересны подробности ваших отношений с этим рыжим чучелом? Так что можете расслабиться и мечтать о чем и о ком угодно. От вас мне будут нужны только сведения и ответы на вопросы, вот и все. Ну, еще и кров и стол. Вот теперь точно все.
– Да вы не слышите, что я вам сказала?! Нет! Я не хочу вам помогать, я не хочу иметь с вами никаких дел! – выпалила Софи. – Поищите себе другого помощника.
– Я сотру защитный знак с вашей гостиницы, – пригрозил инквизитор преспокойно. – И отрублю вашему Патрику руки, чтоб снова не нарисовал. Не знаю, сожрут ли вас таинственные Пожиратели, но разорит это вас точно.
– Шантажист! – яростно выдохнула Софи, понимая, что ее загоняют в угол. – Вы не осмелитесь этого сделать! Вы не подвергнете людей опасности! Вы не посмеете!
– Интересно, кто в этом городишке, где на костре жгут людей за то, что они левши, мне сможет помешать? Для достижения цели все средства хороши, – парировал инквизитор. – Ну, так что, по рукам?
– А куда это вы собрались на ночь глядя?! – всполошилась вдруг Софи, заметив, что инквизитор полностью одет и готов к выходу. – Вы что, не слышали меня?! В такие сырые туманные ночи за стенами дома не безопасно! Хотите сразу щегольнуть своей силой?! Это глупо и…
Инквизитор уничтожающе посмотрел на Софи, да так, что та замолкла.
– Я ходил по Аду без сопровождающих, – процедил он высокомерно. – Вы что, правда думаете, что какие-то местные дураки, вырядившиеся в грязные простыни и пугающие доверчивых обывателей, смогут мне причинить какой-то вред?! Оставьте свою бесполезную заботу при себе. Я точно могу за себя постоять; встречаться с демонами и нечистью – моя работа.
Он круто развернулся и направился к выходу.
– Так куда вы, демоны вас подери, направились!
Софи кинулась за инквизитором, но нагнать его, широко шагающего, смогла только на лестничном пролете. Сонливость и усталость с нее как рукой сняло. Беспокойство за инквизитора захлестывало ее разум горячими волнами, от которых хотелось или помереть на месте сию минуту, или вцепиться в рукав его черного пальто и никуда не пускать.
– Посмотреть, – небрежно ответил Тристан, – нет ли каких следов. Если очень повезет – то и Пожирателей было б недурно увидеть. Пожалуйста, не запирайте двери на ночь, я не хотел бы никого будить и тревожить, когда вернусь.
– Но если Пожиратели…
– Я начерчу на вашей гостинице такой защитный знак, что и демоны побоятся к ней приблизиться. Не бойтесь; я не чувствую опасности.
Он спешно спустился по лестнице, оставив растерянную и слегка напуганную Софи на лестничном пролете.
Стоило стихнуть его шагам, как дверь комнаты мужа Софи распахнулась, как по мановению волшебной палочки, и сам он, красный от гнева, со встрёпанными волосами, возник на пороге.
Это был высокий, крепкий черноволосый мужчина, старше Софи лет на пятнадцать, еще не старый, но уже солидный, зрелый, в самом расцвете лет. В нем не было легкой подвижности юности, зато было полно старческого недоброго брюзжания.
– Та-ак, – зловеще протянул он, сунув большие пальцы рук в кармашки жилета и зловеще покачиваясь на носках ботинок. – На часах полночь, а ты все еще не в постели?! Да еще и таскаешься за посторонним мужчиной, шлюшка!
– Я вовсе, – жалко пролепетала Софи, покорно опуская голову и перебирая трясущимися пальцами краешек передника, – я не таскалась, что вы такое говорите!
Выволочки от Ричарда были делом обыденным; хитрый, как краб, он целыми днями прятался в своей комнате, покидая ее изредка – пообедать и выехать по делам. Он мог слышать, как к Софи пристает Патрик или какой другой подвыпивший посетитель, но вступаться за нее не спешил. Зато потом, наедине, мог закатить ей скандал, а то и отвесить звонкую оплеуху, мстя за собственную осторожную, продуманную трусость.
– Я все слышал, – с победным видом выкрикнул он, словно ему доставляло радость уличить свою жену в неверности. – Ты ему на шею вешалась! Требовала сказать, куда он пошел, словно он тебе муж! Это что, поведение приличной женщины?! Дешевая потаскуха, ты должна мне ноги целовать за то, что я женился на тебе!
– Женились вы на мне, – прогудела себе под нос Софи упрямо, хотя эта дерзость грозила ей побоями, – потому что захотели мою гостиницу в качестве источника доходов! И это смотря еще кто кому должен ноги целовать! Я кручусь целыми днями, работаю, не покладая рук, а вы лишь деньги считаете! Да еще и упрекаете меня во всех смертных грехах!
– Мерзавка! Ты как смеешь раскрывать свой грешный лживый рот?! – взревел Ричард, замахиваясь.
Софи зажмурилась, ожидая, что пощечина обожжёт ей щеку, но удара не последовало.
Из темноты, окутывающей нижний пролет лестницы, вынырнул инквизитор. Сначала проступило его белое лицо, затем блеснули алые глаза и пуговицы на его пальто, а потом появился и весь он.
Ричард, завидев нового постояльца, тотчас же спрятал руку за спину и натянул на лицо гаденькую приветливую улыбку.
– Что здесь происходит? – поинтересовался инквизитор сурово.
– Так, ничего, – ответил Ричард. – Небольшая семейная сцена.
И он зло посмотрел на Софи, всем своим видом давая ей понять, что раскрывать рот ей не стоит.
Но Тристану не надо было ничего объяснять, слышал достаточно и дураком не был.
– Не смейте, – процедил он, уничтожающе щуря алые глаза, – трогать эту женщину!
Ричард недобро усмехнулся, смерив взглядом изящную фигуру Тристана.
– А ты кто таков, – внезапно грубо произнес он, – чтобы вмешиваться в мои отношения с моей женой? Она провинилась, и я имею все права…
– Все права, – рыкнул Тристан недобро, поднимаясь еще на ступеньку, – здесь имею я, как и во всех землях, что принадлежат династии Зимородков. Это раз. Второе – вы неподобающе непочтительны ко мне. На первый раз я вам прощу, но помните – к инквизиторам обращаются иначе. Желательно, стоя на одном колене и склонив голову!
Ричард мгновенно потускнел и как будто бы стал ниже ростом, съежился от страха.
– Простите, ваша милость! – выпалил он поспешно. – Я же не знал!..
– Вот с этих пор знаете, – холодно ответил Тристан. Черный его меч, словно сам по себе живущий, вдруг оказался в руке инквизитора, и тот, неспешно водил им по груди Ричарда, острием повторяя золотое шитье на его жилете. – Эта женщина назначена мной в помощники инквизитора. Теперь она принадлежит мне – до тех пор, пока мне не вздумается ее отпустить. Она будет жить отдельно от вас, мне прислуживать и делать то, что я велю. Ясно?
– Но это моя жена, – попытался возразить Ричард. – А супружеский долг…
– Что?! – зловеще проклекотал инквизитор, строя ужасную злую рожу. – Супружеский долг, когда у вас под крышей живет инквизитор?! Порочный похотливый грешник! Какое чудовищное неуважение! Никаких женщин! Не смейте ее касаться, если не хотите познать мой гнев!
– Да, ваша милость, – пролепетал Ричард.
– Идите с глаз моих долой! – прикрикнул Тристан, и Ричард, деревянно поклонившись, юркнул в свою комнату.
Софи перевела дух.
– Спасибо за заступничество, – шепнула она заговорщически, – но зачем вы сказали Ричарду, что… ну, что нельзя?! Это ведь ложь, вы же сам были женаты!
– Что? – удивился Тристан. – Я просто соврал, пользуясь его невежеством, чтобы он от вас отстал и не запугивал. Если вы все время будете трястись от страха и думать о гневе мужа и наказании, толку от вас будет маловато.
– Соврал?! – поразилась Софи.
– Ну что?! Вашему Патрику можно, а мне нет, что ли?!
И Тристан, рассерженно фыркнув и тряхнув головой, снова сбежал вниз по лестнице и растворился в ночном мраке.
**
Тьма наступала.
Туман окутывал все, рвался клочьями, развешивался на ветвях деревьев рваными саванами покойников. Тристан шел по пустынной тихой улице города, и ему казалось, что его собственная тень крадется за ним вслед, боясь жуткой зловещей тишины.
Тристан же только посмеивался, предвкушая драку, которую желал всем сердцем. Привычно заныл мизинец, тот самый, который когда-то был отсечен в драке, заменен золотым наперстком и пришит волшебной иглой Ветты. Потемнело в глазу и нестерпимо зачесался кончик носа. Старые раны напоминали о себе и о допущенных ошибках. Нужно быть внимательнее, да, чтобы никто не отхватил в поножовщине кусок носа… Ведь волшебной нити и иглы больше нет, никто не починит, не вернет приличный вид.
Он слышал острожные крадущиеся шаги за своей спиной, шорох осыпающихся камешков, чувствовал недобрые взгляды, сверлящие его спину, но не оборачивался, чтобы не показывать недоброжелателям, что чувствует их. Единственное лишнее движение, что себе позволил – так это чуть шевельнул плечом, двинул рукой, выпуская из рукава в ладонь нож.
Обычный нож.
Такими дерутся в темных переулках головорезы, бандиты, воры, убийцы и все те, у кого кровь слишком горяча и душа просится в небо поскорее. Тристан, хоть и рос в королевском дворце, хорошим воспитанием не отличался, а курить и драться на ножах научился быстрее, чем читать и писать.
И сейчас ему пригодился бы именно нож; не черный строгий инквизиторский меч, а простой разбойничий нож, острый и крепкий, с рукоятью, удобно ложащейся в ладонь. Потому что следили за ним не призраки и не демоны, а обычные люди, из плоти и крови.
– Отличная ночь для того, чтобы пустить кому-нибудь кровь, – произнес Тристан кровожадно, усмехаясь совершенно по-разбойничьи, склоняя беловолосую голову, чтобы никто не угадал адской усмешки на его губах, такой неподходящей для строгого, благообразного инквизитора. Кровь его кипела от предвкушения драки, от жажды мести, от желания чужой боли. – Вы ответите мне за Изольду, псы… Сегодня же будете показывать свои дешевые фокусы сатане.
Он шагал по улице, не таясь и усмехаясь, и улыбка его не предвещала ничего хорошего для тех, кто вздумал его пугать.
Недоброжелатели осмелели, зашевелились, уже не осторожничая. Заржал конь; Тристан обернулся и увидел всадника на черном горячем скакуне. Ночной свет обнимал его, на ветру бились тонкие, как черный дым, рваные ленты, из которых была пошита его одежда.
– Обычное пугало для темных селян, – процедил Тристан тихо, усмехаясь и чуть отступая назад. – Ну, давай, напугай меня. Заставь бежать.
Со стороны могло показаться, что он – красивый чистенький и опрятный приезжий, – напуган и потрясен, но этот неверный шаг нужен был для того, чтобы обмануть соперника, внушить ему, что одинокий путник парализован от страха и ничего не сможет ему сделать.
Сбруя коня была похожа на древние шипастые латы, лошадь – громоздкое ряженное животное, – казалось каким-то мифическим чудовищем. Пуская огненными ноздрями клубы пара, конь фыркал и бил копытом, и Тристан отступил еще на шаг, медленно, осторожно, заманивая в ловушку нападающего.
Тот поверил; наверняка ведь знал, что перед ним приезжий инквизитор – такие вести быстро разлетаются даже по спящим городам, – но много лет, что он держал город в страхе, притупили его бдительность. Он уверовал в свою непобедимость и неуязвимость, а потому весьма самонадеянно дал коню шпоры и помчался прямо на замершего на мостовой Тристана.
Тристан не двигался; в руке всадника, погоняющего храпящего коня, он увидел магический кнут – вещица слабая, годная лишь для того, чтобы напугать и отнять немного магии и очень много сил. Но все же сечет он больно; очень больно…
В памяти Тристана вспыхнуло яркое видение – красный магический ожог на белоснежной коже мертвой прекрасной руки.
И так же ярко вспыхнула его ярость, затопив разум.
– Я тебе этот кнут затолкаю в глотку поперек! – взревел он, бросившись вперед.
Черной юркой тенью он поднырнул под черное чудовище, полоснул безжалостно по конскому брюху, вспарывая шкуру и перерезая подпругу седла. Могучий зверь с громовым ржанием от боли взвился на дыбы, танцуя на задних ногах и скидывая наездника.
Тот, нелепо маша руками, сверзился на мостовую, грохнувшись об булыжники всем телом, приложившись затылком, и затих.
Зато вместо него появились еще и еще всадники, трое или четверо, все как один ряженые и с кнутами. Кованые копыта лошадей грохотали по мостовой, магические кнуты свистели, разгоняя ночную тишину.
– А, так вы толпой сечете своих жертв, – шепнул Тристан, окровавленной рукой отирая губы. – Вот почему люди лишаются сил и не могут том противостоять магии…
Впрочем, болтать было некогда. Окруженный, Тристан завертелся на месте, старясь угадать, кто первый на него набросится.
– Давайте, идите ко мне…
Он подхватил магический кнут, оброненный сбитым с коня негодяем, и, взмахнув им над головой, оглушительно щелкнул, метя по ногам лошадей. Звонкое эхо с треском порвало тишину, заржали лошади, перебирая обожженными ногами.
Всадники решили атаковать Тристана тем же способом, каким он отбивался от них. Но он, разгоряченный, разъяренный, озверевший, словно не замечал ударов их хлыстов; те немногие магические ожоги, что достигали верткой цели, не отнимали у него много сил.
– Чайной ложкой океан не вычерпать!
Один из хлыстов захлестнулся вокруг белоснежной ладони, и Тристан, крепко зажав его, рванул на себя, сдернув всадника с седла под ноги его лошади. Затем он с яростным ревом ожег магическим ударом коня, и тот взвился на дыбы, едва не затоптав сброшенного седока.
Возникла свалка; встретив серьезное сопротивление, нападающие бестолково закрутились, понукая храпящих коней, которых Тристан сек и сек, заставляя избавляться от всадников.
– Спешиться! Спешиться! – прозвучал приказ, и негодяи спрыгнули с седел на мостовую. – Он один! Прирежем его!
– Давай, рискни приблизиться ко мне, – огрызнулся Тристан, распаленный дракой.
Ряженые, обозленные от первой неудачи, окружили его, приближаясь осторожно. Магические хлысты поблескивали в их руках пробегающими по кнутовищу вспышками магии. Один из ряженых прыгнул вперед, замахиваясь – и кнут Тристана захлестнулся у него на горле, душа и обжигая, лишая той немногой магии, что теплилась в его теле. Тристан рывком приблизил к себе человека, так близко, что ощутил на своей щеке его сиплое горячее дыхание, а тот наверняка учуял запах крови, что исходил от Тристана. На миг они сплелись, словно добрые друзья, в объятьях друг друга, столкнулись, а нож Тристана, поздоровавшись с брюхом ряженого, пробил под ребрами, коварно кольнув сердце, и почти сразу же выскользнул из тела, отняв жизнь в единый миг.