Знакомьтесь, литература! От Античности до Шекспира
Более всего страх терзал самого Крона: вероломно свергнув отца, он и сам боялся быть низвергнутым своими детьми. Мысли о серпе не давали покоя. Крон повелел своей жене, титаниде Рее, приходившейся ему одновременно и сестрой, и супругой, приносить ему всех новорожденных детей, которых он без всякого сожаления проглатывал. В данном случае более поздний антропорфизм снова чуть уступает символическим смыслам архаики: представить себе такое с человеческой точки зрения почти невозможно, но если увидеть Крона как образ всепоглощающего времени, то картина станет более приемлемой для восприятия. Как бы то ни было, но Крон проглотил таким образом Гестию, покровительницу домашнего уюта, богиню плодородия Деметру, будущую первую леди Олимпа Геру, а также ставших впоследствии владыками подземных и подводных глубин Аида и Посейдона. Рея, стремясь спасти от Крона хотя бы одного ребенка, удалилась на остров Крит, где в тайной пещере родила Зевса, а жестокосердому родителю вместо младенца подсунула завернутый в пеленки камень, который тот и заглотил, нимало не заметив подмены. Зевс подрос, вошел в силу и немедленно воплотил в жизнь худшие страхи своего отца Крона: он заставил его для начала извергнуть обратно проглоченных сестер и братьев, а потом с ними вместе вступил с Кроном в борьбу.
Началась война поистине вселенских масштабов. Зевс с братьями, сестрами и некоторыми примкнувшими к ним титанами закрепились на Олимпе, Крон с прочими титанами и титанидами яростно атаковали. Зевс обратился за подмогой к циклопам, а потом освободил и гекатонхейров. Сторукие гиганты вырывали из земли целые скалы и обрушивали на титанов, Зевс разил молниями, моря кипели, горы плавились, мир содрогался, пока, наконец, титаны не были побеждены. Их сковали и низвергли в мрачные бездны Тартара, в вечную тьму, а охранять поставили тех самых гекатонхейров, вернувшихся в подземелья, но сменивших статус с узников на сторожей.
Гигантомахия (битва богов и гигантов). Терракотовая колонна-кратер (чаша для смешивания вина и воды) Ок. 540 г. до н. э.
Титан, пораженный молнией. 1852–1864 гг. Фотография Томмазо Куччиони (1790–1864)
Последним актом космической битвы стала схватка Зевса с Тифоном. Земля-Гея, до поры сочувствовавшая Зевсу и даже помогавшая Рее прятать его в пещере на Крите, посчитала вечное заточение в подземном мраке слишком суровой карой для своих детей-титанов и в союзе с Тартаром породила кошмарное стоглавое огнедышащее чудовище – Тифона. Это последнее яркое проявление Геи-Земли в качестве активного действующего лица: за пределами мифов творения она практически не субъектна и как личность очевидно отделяется от земли как стихии. Уран в большей степени тоже частный персонаж, а не само Небо – от того, что его оскопили и свергли с престола, небесный свод не рухнул и не разверзся.
Тифон удался Гее на славу. Снова кипели моря и реки, дрожали горы, горел воздух, грохотали раскаты грома, пока Зевс не испепелил молниями все сто голов Тифона, а его обуглившуюся тушу бросил обратно в породивший его мрак Тартара. Здесь тоже не обошлось без неприятных последствий: Тифон успел произвести на свет адского пса Цербера, знаменитую Лернейскую гидру и чудовищную Химеру. Но в целом установление космологического порядка было завершено, и в мире воцарилась относительная гармония.
Эта впечатляющая феерия имеет как явные признаки первобытной архаики, так и некоторые общие черты с космогонической мифологией других мировых культур. Мы видим инцест, в контексте мифологического сюжета существующий как социальная норма: безусловное эхо древнейших времен, когда замкнутость локального племени не оставляла иных шансов найти себе пару, как только среди ближайших родственников. И это еще не худший выбор – Гея, например, и вовсе сперва произвела на свет Урана-Небо, а потом уже принялась рожать от союза с ним титанов и титанид.
Очевидны следы перехода от матриархата, характерного для ранних аграрных культур, к более позднему патриархальному обществу: об этом говорит ожесточенная борьба с чудовищами, которых, одно страшнее другого, извергает из своего чрева первобытная Мать-Земля.
Наконец, пресловутый детородный член, отсеченный у злосчастного Урана серпом – сельскохозяйственным орудием! – представляет собой широко распространенную мифологему патриархальной аграрной культуры, в которой напрямую увязывалась половая потенция вождя с его способностью править, причем утрата оной приводила порой не только к потере власти, но и к бесплодию самой земли. Мы еще встретим такие сюжеты в легендах других времен и народов.
Вообще, схожесть архаических мифов творения различных, весьма удаленных друг от друга древних культур, общеизвестна. Практически везде первичными состояниями являются мрак и хаос: скандинавская бездна Гиннунгагап, иудео-христианская «тьма над бездною», загадочный китайский «хуньдунь», который то ли сам хаос, то ли символизирующее его существо, лишенное органов чувств и похожее на яйцо – такое же, какое рождается из огня в мифологии индуизма.
Также почти везде упоминается вселенских масштабов битва, предшествовавшая периоду относительной стабильности и гармонии. Например, индуистский бог Индра сокрушил коварных змееподобных асуров, а его союзник Рудра низверг их с небес, при этом испепелив и самих асуров, и принадлежавшие им волшебные летающие города. Популярный ныне скандинавский Один вместе с братьями Ве и Вили восстал против богоподобного великана Имира и его сыновей – совсем как Зевс против Крона с титанами. Всем известно и предание о свержении с небес Сатаны вместе с примкнувшими к нему падшими ангелами, проигравшими сражение архангелу Михаилу и его летучему воинству. Но в данном случае речь скорее идет о позднейших интерпретациях, потому что в библейской Книге Бытия, повествующей о сотворении мира, о таких событиях нет ни слова. Намек на них содержится только у пророка Исаии, упоминающего «денницу, сына зари», что намеревался «сесть на горе в сонме богов, вознести престол и стать подобным Всевышнему», но вместо того оказался «низвержен во ад, в глубины преисподней» (Ис., 14, 12–15). Конкретно же о войне говорится только в последней части Нового Завета, Откровении Иоанна Богослова: «И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змей, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним» (Откр., 12, 7–9), причем, учитывая апокалиптический контекст, это может быть как рассказ о прошлом, так и пророчество будущего.
Впрочем, нас сейчас интересуют исключительно древнегреческие мифы творения и их определяющее влияние на мировоззренческую систему античности и основанную на ее ценностях литературу. Главное, на что нам нужно обратить внимание в этом контексте – взгляд на добро и зло.
Любые архаические космологии обязательно задают основу для принципиального различения добра и зла. Это сделать непросто, если из системы морали исключен человек – а самые ранние мифы, как правило, повествуют о том, как возник и каким был мир до появления человека. Мы привыкли описывать оппозицию добра и зла при помощи гуманистических ценностей: то, что приносит вред человеку, причиняет ему страдания, лишает благополучия и самой жизни есть зло; то, что исцеляет, спасает жизнь и делает ее счастливой – добро. В отсутствии человека необходимо назначить иные нравственные и смысловые координаты понятиям добра и зла, определить их через что-то еще. В монотеизме такой координатой становится единый Бог, безусловное послушание воле которого есть добро, сопротивление – зло. Ценность человеческой жизни, не говоря уже о ее качестве, в этом случае становится второстепенной: так, например, сегодня при попытке перечислить десять христианских заповедей всякий начнет с «не убий», потому что мы, современные люди, воспитаны в гуманистической системе. На самом деле, эта заповедь не первая, а шестая, а первые пять регламентируют отношения человека и Бога, определяя таким образом нравственную иерархию всей религиозной системы.
Древнегреческая мифология не знает монотеизма, поэтому дихотомия добра и зла опирается на понятия порядка и хаоса – ключевые для античного мира. Добро есть упорядоченность и гармония – тоже древнегреческое слово, ἁρμονία, обозначающее безупречное сочетание частей целого. В более широком смысле гармония определяется как непротиворечивое единение противоположностей, их мирный союз; недаром богиня Гармония покровительствовала согласию и счастливому браку, а сама была дочерью Ареса и Афродиты, богов войны и любви.
Зло в этой системе координат есть разрушение гармонии и порядка, космическая энтропия, угрожающая ввергнуть мир в хаос. Вне зависимости от того, прав ли был Уран, заключив сторуких чудовищ в недра Земли, бунт против отца со стороны Крона был несомненным нарушением установленного порядка, а потому стал причиной обрушившегося на мир хаоса и рождения ужасных чудовищ. Он и сам сделался одним из них, монстром, проглатывающим собственным детей, а потому потребовалась новая война Зевса с Кроном, чтобы исправить нарушенную гармонию мира и восстановить ее на новом уровне. Когда улеглись пыль и пепел последних сражений, для поддержания этой гармонии был устроен новый равновесный порядок, основными хранителями которого стали
Олимпийские боги
Громовержец Зевс (рим. Юпитер) обосновался на вершине Олимпа. Он взял в жены свою сестру, богиню Геру (рим. Юнону), которая с этого момента, в соответствии со статусом, стала покровительствовать брачным узам и семейному очагу. Собственный брак Геры, впрочем, вряд ли можно было назвать безмятежным: добрая половина ранних мифов о богах и героях так или иначе содержит сюжеты о супружеской неверности Зевса, его бесчисленных связях с богинями, полубогинями, смертными и о народившемся от этой связи потомстве. Современные адепты популярной психологии увидят в этом типичное нарциссическое поведение, поиск постоянного подтверждения своей привлекательности и признания окружающим миром, что является прямым следствием детской травмы отвержения и, мягко говоря, непростых отношений с отцом Кроном. Но с точки зрения социальной культуры, такое поведение характерно для традиционного патриархального лидера, которому необходимо регулярно демонстрировать половую активность и подтверждать сексуальную потенцию с тем, чтобы его не заподозрили в слабости. При этом, что любопытно, Зевс всячески стремится скрыть свои похождения от супруги, Гера преследует его пассий, и в итоге это рождает сюжеты, более подходящие новейшим трагикомедиям, нежели мифам о божественном мироустройстве.
Скульптура Зевса или Юпитера в музее Ватикана. Фото 1870–1890 гг.
Гера, бюст. Фото 1859 г.
Аполлон. 1825 г. Художник: Ашер Браун Дюран (1796–1886)
Многие из высших олимпийских богов тоже являются внебрачными детьми Зевса: например, рожденные титанидой Лето (рим. Латона) бог Аполлон и его сестра Артемида (рим. Диана). Гера всеми силами препятствовала их рождению: наложила запрет земной тверди давать Лето место для родов, натравила на нее чудовищного змея Пифона, удерживала на Олимпе божественную повитуху Илифию, так что в итоге рожать титаниде пришлось самостоятельно, на плавучем острове Делос, мучаясь схватками девять дней. Позже выросший и вошедший в силу Аполлон выследил Пифона и расстрелял его из лука золотыми смертоносными стрелами, а на том месте, где зловещий змей испустил дух, основал в городе Дельфы знаменитый оракул, у которого можно было узнать волю богов и виды на свое будущее. Лук и стрелы – постоянный атрибут Аполлона, равно как и кифара, струнный музыкальный инструмент древних рапсодов, использовавшийся для аккомпанемента рассказываемым нараспев историям; на Руси такую же роль исполняли гусли у сказителей былин. Кифара атрибутирует Аполлона не только как меткого стрелка, но и покровителя наук и искусств, поэтому в зону его влияния входят девять муз (к слову, все девять – дочери Зевса и титаниды Мнемосины, приходящейся ему тетей): Каллиопа – муза эпической литературы, Эвтерпа – муза лирики, Эрато – муза любовных песен, выделенных в отдельное жанровое направление; еще есть Мельпомена – муза трагедии, Талия – муза комедии, Терпсихора – муза танцев и Полигимния – муза священных песнопений. Обратим внимание на Уранию – музу астрономии и Клио – музу истории, что позволяет считать эти науки самыми древними в истории человечества, а также на то, что нет музы собственно музыки, самостоятельных музыкальных произведений, исполняемых отдельно, а не в качестве аккомпанемента декламированию стихов или театральному представлению; очевидно, что это искусство в своем современном виде возникло в более поздние периоды. Помимо всего перечисленного, Аполлон также покровительствует медицине, а его сын Асклепий (рим. Эскулап) является богом врачей и врачебного дела.
Отец Психеи советуется с оракулом Аполлона. Художник: Барон Франсуа Паскаль Симон Жерар. 1796 г.
Аполлон и музы. Гравюра по Джулио Романо, 1499–1546 гг.
Эскулап (Асклепий). Каменный барельеф. Фото 19 в.
Родная сестра-близнец Аполлона, Артемида, также отлично владеет луком и стрелами. Она покровительствует охоте, в более широком смысле – диким зверям, лесам, живой природе, что в архаические времена не являлось противоречием: человек мыслил себя как часть живого целого, и, добывая пропитание охотой, был не более виновен в пролитии крови, чем любой хищник. Кроме того, Артемида – богиня-девственница, причем девственница бескомпромиссно строгих правил, безжалостная и смертоносная по отношению к тем, кто на эту девственность посягает, пусть и самым невинным образом: например, охотника Актеона, случайно увидевшего ее обнаженной, она превратила в оленя, которого растерзали его собственные гончие псы. Эта жестокость в сочетании с девственностью и некоторыми чертами тотемизма – например, в древности ее порой изображали в виде медведицы – позволяет предположить, что генеалогия Артемиды восходит не только к олимпийским богам, но и к неизмеримо более древним божествам первобытных охотников доаграрных времен.
Непростым было и рождение бога Диониса (рим. Вакх), сына Зевса и Семелы, дочери фиванского царя Кадма. Очередной раз выследившая мужа Гера, приняв облик знакомой Семелы, надоумила ту попросить у своего кавалера явиться в полном блеске божественного величия – если он, конечно, Зевс, а не какой-то сомнительный самозванец. Беременная Семела уговорила Зевса доказать ей, что он точно бог, и дело окончилось трагически: громы и молнии сотрясли все вокруг, вспыхнул пожар, и Семела скончалась, не выдержав потрясения, успев родить слабого недоношенного младенца. Интересно то, как Зевс спасает своего сына: деликатный Кун пишет, что он «зашил его к себе в бедро»; мы, приложив немного смекалки, можем без труда расшифровать этот эвфемизм и понять, куда засунул царь богов злополучного младенца и откуда спустя три месяца не без натуги произвел его обратно на свет, по утверждению писателя Афинея, «мучаясь родами». Впрочем, главное в этой истории не детали физиологии, а сам факт рождения жизни от животворящей плоти верховного божества – древнейшая мифологема, восходящая к первобытному пантеизму[5]. Самому Дионису еще довольно долго приходилось туго: мстительная Гера преследовала его и едва не погубила, пока бедняга не нашел приют в Нисейской долине, где его воспитали нимфы, сатиры и прочие развеселые низшие божества. Такое воспитание сказалось на характере Диониса, отвечающего среди Олимпийских богов за виноделие и, в особенности, за винопитие. Традиционно Дионис изображается в свите из полупьяных козлоногих сатиров, легкомысленных нимф, охмелевших менад или вакханок; рядом скачет, наигрывая на свирели, бог Пан, на осле везут окосевшего от пьянства старика Селена, учителя Диониса, и все это шествие, именуемое вакханалией, движется с пением, плясками и буйными криками по лесным тропинкам и зеленым холмам, время от времени прерываясь на оргии. Неудивительно, что Дионис считался самым лояльным к человеческим слабостям божеством.
Диана (Артметида). Ок. 1852–1864 гг. Фотография Томмазо Куччиони (1790–1864)
Дионис. Гравюра 16 в.
Такое восприятие бога виноделия и веселья нашло свое отражение и в современной социологии: ирландский философ Чарльз Хэнди сформулировал типологию организационных культур, где «культура Зевса» основана на авторитарной власти единоличного лидера, «культура Аполлона» – на власти правил и бюрократии, а «культура Диониса» – на гуманизме и внимании к человеческой личности. Четвертый тип, «культура Афины», основан на меритократии, приоритете разума и профессионализма, что безусловно связано с характерными чертами этой богини.
Культ Афины (рим. Минервы) также имеет черты глубокой архаики. Зевс, унаследовавший от отца обоснованную подозрительность, узнал, что у богини разума Метиды, с которой он имел связь, будет двое детей: мудрая дочь и необычайной силы сын, который свергнет его с престола. Перепуганный Зевс решил действовать на опережение, усыпил Метиду и проглотил ее. Однако через некоторое время он почувствовал страшную головную боль. У бессмертных свои методы борьбы с мигренью, поэтому Зевс просто попросил разбить себе голову молотком – бац! – и из расколотого черепа вышла, облаченная в сияющие доспехи, со щитом и копьем, в блеске величия и славы богиня Афина Паллада.
Афина. Гравюра по мотивам Франческо Приматиччо (1504/5–1570) Ок. 1540–45 гг.
Помимо уже знакомого мотива рождения из животворящей плоти высшего божества, у Афины присутствуют явные андрогинные черты: она дева, облаченная в мужские доспехи, единое женское божество, появившееся на свет вместо мудрой сестры и воинственного брата. Афина считается богиней разума и индивидуального мастерства, того, что сейчас называется экспертностью; ее символические животные-спутники – сова и змея; одновременно с этим она же покровительствует военному делу, тактике и стратегии, а в личном противостоянии не раз побивала даже драчливого бога войны Ареса. Как и Артемида, Афина – девственница, и отдает должное девичьей стороне своей личности, покровительствуя некоторым чисто женским ремеслам, такому, например, как шитье и ткачество.
Последний из незаконнорожденных высших Олимпийских богов – Гермес (рим. Меркурий), сын Зевса и плеяды Майи. Гермес, в основном, покровительствует торговле и связанным с нею навыкам красноречия и обмана. Но, при всей своей очевидности и даже некоторой утилитарности, он один из самых таинственных богов античного пантеона. Его генеалогия восходит к египетскому богу мудрости и письма Тоту. Под именем Гермес Трисмегист (трижды величайший) он известен в оккультной традиции как мифологический родоначальник герметической философии, автор знаменитого трактата «Изумрудная скрижаль», заложившего метафизические основы алхимии и множества других мистических учений. Происхождение культовых сооружений в честь Гермеса – герм, массивных вертикальных столбов, которые ставили вдоль торговых путей, – иногда объясняют тем, что в архаическую эпоху сам Гермес был фаллическим божеством, связанным с животворящей силой природы. Возможно, именно поэтому в древнегреческих мифах он чаще всего предстает в как бог-гаер, хитрый вор, вечный шутник. В традиционных культурах такая роль всегда связывалась с образами материально-телесного низа, с тем самым юмором «ниже пояса».
Меркурий (Гермес). Гравюра на дереве по мотивам У.Б. Ричмонда. 1866
Едва родившись, Гермес уже замыслил первую шалость: украл коров у самого Аполлона, а когда разъяренный покровитель искусств и мастер стрельбы золотыми стрелами все же догадался, чьих это рук дело, и попытался прижать воришку, тот отнекивался и изворачивался так умело, что раздраженному Аполлону пришлось тащить вороватого сводного брата к общему папе, чтобы тот разрешил их спор. Впрочем, братья потом помирились; в знак того, что между ними больше нет долгов и обид, Аполлон подарил Гермесу волшебный посох, и, когда Гермес поставил посох между двумя готовыми схватиться змеями, те миролюбиво обвились вокруг древка, образовав один из самых известных в мире символов – кадуцей. С тех пор Гермес стал неразлучен с этим жезлом, а сам кадуцей стал эмблемой коммерции, медицины и, разумеется, оккультного знания. Крылья вверху жезла символизируют крылатые сандалии Гермеса, который в иерархии Олимпийских богов выполняет еще и функции ангела[6].
Меркурий (Гермес). Фотография 1870 г.
Венера. 1859 г. Фото Джеймса Андерсона (1813–1877)
А вот у Геры с Зевсом, несмотря на впечатляющую активность супруга вне брака, с общими детьми как-то не задалось. Арес (рим. Марс), бог войны, был нелюбимым сыном царя богов; есть версия, что, если бы не отцовские чувства, которые, впрочем, понимались в античности более чем широко, то Зевс сбросил бы сына в Тартар. Возможно, причиной тому были свирепость и ограниченность Ареса, одержимого войной, сражениями и человекоубийством. Надо сказать, что и ярких историй, связанных с Аресом, мифы практически не рассказывают, да и сам культ Ареса, если и существовал в Элладе, то ни в какое сравнение не шел с почитанием Аполлона, Афины, Диониса или Артемиды и не оставил после себя заметных следов.
Довольно унылый образ воинственного Ареса несколько скрашивает его супруга, богиня красоты и любви Афродита (рим. Венера). История ее рождения нам хорошо известна. Как и почти у всех Олимпийских богов, у Афродиты имеется небольшая свита из младших божеств. Первый из них – ее сын, Эрот (рим. Амур или Купидон). Довольно приторный образ Эрота, хорошо известный по картинкам на «валентинках», сложился уже в античности: озорной обнаженный малыш с крыльями, луком и стрелами. Впрочем, в древности он все же был не настолько слащавым, стрелы часто попадали не вовремя и не туда, причиняя нешуточные страдания, так что Зевс даже собирался придушить маленького паршивца, но Афродита успела спрятать его в лесу. Второй спутник Афродиты – бог брачных уз Гименей, по очевидным причинам куда менее известный и популярный, чем порхающий на свободе Эрот.
Про Афродиту есть несколько вполне милых, трогательных и в меру печальных сюжетов. Самый грустный из них – история ее собственной несчастной влюбленности в принца Кипра Адониса. Ради этого молодого красавца Афродита даже выучилась охоте, чтобы разделять с Адонисом его излюбленное занятие, которое в итоге привело к роковому финалу: Адонис погиб от удара клыков свирепого кабана, а Афродита долго бродила по Кипру, оплакивая возлюбленного. Вместе с Аресом Афродита составляет почти комичную пару: недалекий громила и его хорошенькая подружка. Эти образы так востребованы в популярной культуре, что мы вправе считать Ареса и Афродиту той первой парой, по подобию которой и создавались все такие же пары с древнейших времен и до наших телевизионных дней.
Если Ареса не слишком любил его родной отец Зевс, то бога Гефеста (рим. Вулкан) с рождения невзлюбила мать Гера. По преданию, он родился таким некрасивым, что Гера в досаде схватила несчастного младенца за ножку и швырнула подальше от Олимпа. Бедняга упал в море, где, к счастью, был подобран добросердечными, пусть и не самыми значительными, богинями Эвриномой и Фетидой. Они воспитали Гефеста в пещере на острове Лемнос. От травмы, полученной при падении, он остался хромым, зато вырос искуснейшим мастером, покровителем огня и кузнечного дела, а в более широком смысле – всех художественных ремесел. Обида на мать, как принято сейчас говорить, оставалась непроработанной, и потому Гефест выковал невероятной красоты золотой трон, который и послал на Олимп в подарок ничего не подозревающей Гере. Едва та уселась, как ее мгновенно сковали столь нерушимые путы, что никто из сбежавшихся на крики богов не смог их разорвать. Стало понятно, что подарок послал не простой смертный и даже не какое-то второразрядное божество. Довольно быстро нашли Гефеста; чтобы решить вопрос, к нему прилетел лучший переговорщик Олимпа Гермес, но не преуспел: боль отверженного матерью бога была слишком сильна. Тогда отправили Диониса; тот поговорил с Гефестом по-братски за чашей-другой неразбавленного вина, и очень скоро привел его на Олимп, изрядно пьяного, но благодушного и забывшего все обиды.