Мама у турникета. Счастье материнства на пределе возможностей
Только мой несчастный муж, чье лицо к тому моменту приобрело нежно-фисташковый оттенок от ужаса, наводимого моими дикими воплями. В коротких перерывах я еще успевала рычать «Отверррнись! Не смотррри! Выйди в коррридорррр». Сознание, видимо, меня практически покинуло, а подсознание до сих пор не желало мириться с тем, что муж не изгнался за дверь и теперь на все это смотрит.
Помню, как в полубреду я мысленно проклинала американских сценаристов – тех, кто навыдумывал одну из серий «Секса в большом городе». У меня перед глазами стояла та сцена, ну помните, где Миранда рожала. Сидит такая, как бы между делом тужится пару раз, издает тихий невнятный звук – и нате, получите, человек родился. Не знаю, может, успешные юристы с Манхэттена все так рожают, но у скромного редактора из примкадья так не получилось. Совсем.
Я извивалась, насколько позволяло мое ватное тело, впивалась когтями в ручки кушетки и издавала совершенно дикие животные звуки. Казалось, что слышу себя со стороны, и не верила, что это я. За это время еще раз двадцать посылала мужа хоть-за-кем-нибудь, потому что арбуз, кажется, нашел дорогу, все пёр и пёр, а я не знала, что с этим делать. Но из коридора слышалось все то же железобетонное: «Вы у нас не одни рожаете» – и никто не приходил. Муж отдавал себе отчет в том, что всех достал, но уж больно страшно я рычала. Он опять ушел, пошебуршил там чего-то в коридоре и притащил очень недовольную Врача № 2 сразу в комплекте с медсестрой. Они небрежно уселись на край кушетки, скомандовали притянуть колени к себе и как следует потужиться. Ноги я с горем пополам собрала в руки, а вот с потужиться как-то не складывалось. «Не. Ну это бесполезно. Я сказала, как следует», – собралась уходить врач. «Да не знаю я, как, блин, следует!» – «Тут никто не знает, и все рожают», – недовольно буркнула она и… ушла!
В следующий раз (а между этими редкими посещениями я всё стонала, как подыхающий лось, и отчаянно дышала – очень не хотелось, чтоб роды принимал фисташковый муж) Врач № 2 явилась в компании Врача № 3. Вновь прибывшая была без халата (Хаус, ты?) и представилась дежурным врачом. Они опять заставили меня продемонстрировать этот фокус про ноги в руки и потужиться, отчитали и ушли. Потом опять пришли, опять отчитали и опять ушли. В очередной раз я просто взмолилась им вслед: «Ну подожди-и-ите, не уходи-и-ите, я ж стара-а-аюсь». На что уже из соседнего блока до меня донеслось такое знакомое: «Ты у нас тут не одна рожаешь. Тужиться сначала по-человечески научись!»
Дальше я уже ничего не продыхивала, почти ничего не понимала, только пыталась притянуть к себе ноги и самостоятельно училась тужиться. По-человечески. Пусть и под все те же нечеловеческие вопли. Но теперь мне не было за них стыдно – я пыталась выкакать арбуз и имела полное моральное право при этом орать.
Внезапно я решила, что на другом боку легче дело пойдет, начала ерзать и раскачиваться, пытаясь повернуться. Чувствовала себя как огромный кит, выбросившийся на берег. Не столько даже из-за габаритов (хотя тут полное соответствие) – хотелось уже скорее сдохнуть, но меня постоянно поливали водой. Муж-волонтер поливал.
Приложив неимоверные усилия, я заходов в пять таки перевернулась, после чего меня совершенно вероломно начало тошнить. Ну привет, моя курица и что-нибудь легкое и сладкое. «Курица в утке», – зачем-то мысленно попыталась сочинить заголовок к сложившейся ситуации я, перевесившись через бортик кушетки.
Всё это время муж покорно сидел на стульчике в углу, лишь изредка подбегая плеснуть мне воды в лицо, когда я просила, и послушно потупив глаза в пол, потому что я постоянно орала: «Не смотри-и-и!» Потом к нам в родблок вкатили какую-то ширму – и я просто заставила его отгородиться от рожающей в муках меня. В те несколько секунд, которые давались мне между схватками на глоток воды, я смотрела на него в щелочку в ширме и искренне сочувствовала – он, кажется, за это время сгрыз себе пальцы по нижние фаланги. Наверное, проще самому три раза родить, чем наблюдать, слушать, переживать и вынужденно бездействовать. Да еще и те немногочисленные, кто за это время к нам заглянул, считали своим долгом голосом противной буфетчицы проскрипеть: «Что, папаша, поплохело совсем? За ширму-то спрятались». Подставила я, короче, нашего самоотверженного папашу по всем фронтам.
В какой-то момент, уже где-то совсем через бред, я уловила, как муж спрашивает у кого-то: «А через сколько примерно она уже родит?» – «Через полчаса максимум». – «Полчаса, полчаса – не вопрос. Не ответ – полчаса-а-а, ПОЛЧАСА-А-А» закрутилось у меня в голове – обширный, надо сказать, репертуарчик получился в родах, впору сборник саундтреков выпускать. О-о-о, это был самый чудесный скрипучий голос и самая чудесная новость – теперь я хоть знала, сколько примерно еще мучиться. С того момента я не отрывала глаз от часов на стене, даже на самых диких схваткопотугах.
Тут внезапно оптом явились Врачи № 2, № 3 и акушерка. Я краем уха услышала, как № 2 сообщает № 3, что у ребенка что-то с сердцебиением, что она сама испугалась, и дальше я не разобрала… Опять скомандовали тужиться, теперь как-то особенно зло (ну хоть сейчас, хоть сейча-а-ас подсказала бы, КАК, видит же, что не получается – я не тупая, с первого раза пойму). Я, естественно, опять облажалась. После чего врач № 3 громко сообщила, что у ребенка тахикардия, надо срочно рожать, и, если я не начну по-человечески тужиться, она будет тянуть его за голову щипцами. Из-за ширмы раздался подрагивающий, но строгий голос мужа: «Хватит ее пугать!» – «А я и не пугаю», – как-то утрированно безразлично заметила № 3.
Не знаю, действуют ли на кого-то подобные пинки нужным образом, но я после ее слов начала впадать в панику. Меня только ругали, пугали и ничего, ничего не объясняли. А у ребенка меж тем тахикардия. И щипцами за голову. Врач № 3 продолжала стращать, а Врач № 2, заметив, что я готова вот-вот разреветься от какой-то вопиющей безысходности, сжалилась и наконец объяснила, что и как делать. Спокойно и доходчиво объяснила: дышать так, тужиться сяк, положила руку на живот и велела толкать ее.
Дело сразу пошло. Говорила ж, не тупая я. В какой-то момент услышала мужнин голос из-за ширмы: «А может, ей на корточках попробовать?» – «Папа, какие корточки, тут голова уже вот, идите посмотрите». – «Папа, сссиди где сссидишшшь!» – шипела я голосом мудрого Каа. В перерыве между потугами Врач № 3 брала мою руку и настойчиво предлагала потрогать волосы на голове – ребенка, не моей – ну, как стимул быстрее родить. Я чувствовала себя главным героем фильма «Чужой», категорично мотала головой – своей, не ребенка – и умоляла от меня отстать: я только-только собрала ноги в кучу и наконец смогла притянуть к себе, как того требовала инструкция, данная Врачом № 2.
А дальше началась какая-то суета. Врач, то ли 2, то ли 3, закричала: «Подожди-и-и, дыши, мы не готовы еще!», все забегали, кушетка трансформировалась в кресло, акушерка облачилась в какой-то костюм супермена, всё стало так странно, как будто у нас не роды, а вечеринка-сюрприз и в дверях вот-вот появится именинник.
ПЛЮХ!
С таким звуком появился именинник, и не в дверях, а сразу у меня на животе.
Вот он. Мой маленький синюшный мужчина со смешной головой и крохотными сморщенными пальчиками, кряхтит и моргает, совсем как большой. Целый новый человек. «Какой хоро-о-ошенький,» – протянула я уже вполне себе человеческим голосом и обессиленно уронила затылок на изголовье.
«Папа, идите посмотрите, какой узел на пуповине!» – позвала акушерка. Я больше не шипела «сиди, где сидишь», мне не было дела до этих людей в халатах, мне было всё равно, кто и с какого ракурса меня увидит. Весь остальной мир как будто расфокусировался, я смотрела на 53 сантиметра своего абсолютного счастья, которое кряхтело у меня на животе, муж смотрел на нас, на узел на пуповине и, надо сказать, довольно крепко держался на ногах.
Пока сына обрабатывали, новоиспеченный папа ходил за акушеркой по пятам, контролировал каждое ее действие, задавал вопросы, требовал ответы и заодно приложить ребенка к груди (оцените вообще уровень подготовки). А я всё не могла насмотреться на маленькие пяточки в кювезе, которые еще несколько часов назад так бойко колошматили меня изнутри.
Не было сил, совсем. Даже моргалось с трудом. Я всегда представляла, что примерно на этом моменте буду рыдать от счастья, как показывают в кино. Но не хотелось. Грела это чувство внутри, боялась расплескать, ощущала, как оно разливается густым теплом и до краев наполняет каждую клеточку.
Это было очень сложно. И запредельно больно. А потом меня еще целый час зашивали. Я лежала и воображала себя Рембо, как будто я тоже только что прыгнула со скалы, переломалась о деревья (по ощущениям вот прям идентично) и теперь героически штопала себя ржавой иглой.
Но знаете, оно того стоит. Абсолютно. Каждая схватка, каждая прожитая секунда боли, каждый, простите, стежок. Рембо подтвердит.
* * *Сходите водички, что ли, попейте, нам сейчас еще раз рожать предстоит. Сначала хотела обойтись без второго акта, но как-то нечестно выходит только историю старшего явить миру – Алиса вырастет, прочитает и будет терзаться вопросом, в какой капусте мы ее нашли. Ну и плюс – второй опыт разительно отличался от первого и, как это часто с опытами бывает, оказался намного приятнее.
Приняла на грудь
Давайте, пока антракт, я вам про грудное вскармливание расскажу. Тем более это всё равно неизбежно. Рано или поздно в книге о материнстве обязан появиться пассаж про ГВ – у меня совокупный стаж почти три года, надо ж вам советов непрошеных с высоты своего опыта надавать, а то какое-нибудь равновесие в мире нарушится. Ну и потом, вы со мной рожать только что ходили, пусть уж между нами не останется больше никаких недосказанностей.
Свой ГВ-няный долг я уже давно выполнила, но тут шкаф разгребала, на меня гигантский кормительный лифчик вывалился, который я, видимо, на память сберегла – и я прям как-то ностальгически вздохнула: у меня были сиськи волшебное было время.
«Период грудного вскармливания – поистине волшебное время», – как раз с этой фразы начиналась едва ли не каждая памятка, которую я, будучи еще новобранцем, штудировала перед своим посвящением в гевешники. Как будто в секту заманивали. Но вообще, знаете, не врали.
Один из отчетливо-волшебных моментов – приход молока. Это когда ты уснула Кирой Найтли, а проснулась Анной Семенович. Не в том смысле, что уснула утонченной голливудской актрисой, а проснулась добротной русской бабой. А в том, что уснула плоская, а проснулась с сисями. Нет, с СИСЯМИ. Помню, из роддома рассылала кругу избранных фото своих новых грудей крупным планом, эффектно вываливающихся из розовой майки, и сообщение следом: «Смотри, что у меня теперь есть!» Никогда не было, а теперь я сама себе в декольте бессовестно пялилась.
Но в пышногрудости быстро выискался подвох. Казалось бы, вот ты родила и теперь наконец можешь делать то, о чем мечтала все девять месяцев: спать на животе. Корячишься-корячишься и вдруг осознаешь, что не светит тебе твоя любимая поза человека-паука в горизонтальной проекции. Отныне твой удел – поза сфинкса. Как вы, не обделенные природой, вообще спите на этих штуках?! Это ж не распластаться никак, это ж почти в планке на локтях всю ночь стоять приходится.
Ну или вот еще волшебство. Несколько дней из первой недели своего вторичного уже материнства я пребывала в полном экстазе. Лактостазе, если быть точнее. Первый раз я была жуткой перестраховщицей – даже, помню, платочек тканевый подкладывала (бабушкин настойчивый совет с высоты ее опыта, она очень щепетильна в вопросах равновесия в мире), чтоб не надуло, и ветровку глухо на молнию под самый подбородок застегивала.
Второй раз я была уже матерая, всё знала лучше всех, поэтому какие на фиг платочки: нашла майку с самым декольтовым декольте, нарядилась и пошла. Ну потому что, блин, я иду, а они там такие плюм-плюм, плюм-плюм – завораживающее зрелище! Когда я еще с сиськами похожу? В итоге на следующий день мое декольте встало колом, и из него теперь очень эффектно торчала капуста, потыканная вилкой. А я лежала пластом с температурой под сорок, которую надо было мерить в локте, и ощущением, что меня немножко перепахали трактором. При каждой кормежке я щедро посыпала всё вокруг искрами из глаз, фальцетом тихонечко выла «ыыыыыыыыыы» и шепотом вспоминала те прекрасные времена, когда не было ни сисек, ни проблем. Кстати, старшего я умела кормить исключительно лежа, в одной и той же позе, никакой импровизации. Младшую же и сидя, и лежа, и на ходу, и пока котлеты жарила – разве что вверх ногами не кормила. Хотя чего я вру, и вверх ногами кормила – как раз когда ею лактостаз расцеживала.
О-о-о, а эта разнокалиберность! Это уже даже не волшебство, это магия! Вот ты вроде клевая грудастая чика, а потом ребенок поел – и одним шаром можно по-прежнему в боулинге страйки выбивать, а с другой стороны ты теперь человек-пинг-понг.
Или вот, тоже из волшебного. Стоило где-то поблизости заплакать чьему-либо младенцу, у меня на молокозаводе начиналась какая-то паника: он резко запускал все линии разом и истерично начинал производить продукцию, независимо от того, твой босс орет или другого завода. Поэтому если где-то вдруг заплакал ребенок, я театрально хваталась за грудь, зажмуривалась и пережидала, пока отхлынет.
А еще, помню, в первый раз я приготовила себе на выписку добеременные штаны: видимо, по умолчанию считала, что вместе с ребенком волшебным образом рожу и все те бесчисленные оладушки, торты и свежевыпеченный хлебушек, которые так кропотливо, пласт за пластом, откладывались на мне девять месяцев кряду, и я резко вновь заимею нанозад, способный влезть в эти микроскопические штаны. Но вот тут никакого волшебства не случилось – и вместе со мной, мужем и ребенком выписывался псевдобеременный живот, месяц на пятый легко тянул. А я смогла влезть только в свой пляжный сарафан – свободный настолько, что в нем всегда переодеваться удобно было. Но с опытом приходит мудрость. Второй раз на выписку я велела везти свои беременные штаны с резинкой чуть ли не до подбородка и самую свободную майку. Заправила живот, рассредоточила его там равномерно под резинкой, сверху майкой задарапировала – и ок.
В общем, да, не врали сектанты в своих гэвэшных мотивационных брошюрках – время-то и правда было волшебное. Так что ловите кайф и наслаждайтесь плюсами (а их минимум два, больших). Как снова пропорциональный человек-пинг-понг вам говорю.
Повторение пройденного
Про семки, фею и дедов юбилей
Спустя два года мы опять весьма продуктивно съездили в Турцию. Ну, у кого-то шуб-тур, а у нас вот. Ехали целенаправленно – там на оллинклюзиве, теплом море и лукуме уж больно хорошо дети получаются.
Вернулись домой и далее по отлаженной схеме: тест, смятая в счастливых объятиях собака, варварски разбуженный муж и сунутая ему в руки неописуемая радость с двумя полосками. Точнее нет, как раз описуемая.
В этот заход меня немного помотал токсикоз, и вареная рыба в исполнении коллеги была теперь ни при чем – на работу между декретами я так и не вышла. Парни мои выживали на пельмешках, фирменном мужнином омлете и том, чем подкармливала моя сердобольная сестра, – я в сторону кухни просто смотреть не могла. Дрейфовала, зеленая, по тем местам квартиры, где меньше пахло, зажав в кулаке корочку от апельсина (нюхала всё время, чтоб меньше тошнило), и безапелляционно засыпала везде, где садилась.
Гулять тоже было тяжко – везде, всё и все смердят, спасали только семечки, коих в токсикоз я съела центнера два. Я как гоп-мамаша на площадке была, честное слово, вечно с семками на кортах возле песочницы. Не помню, в общем, чтоб в первую беременность я так протяжно и мучительно страдала.
В тайну моего положения была посвящена только сестра (ну и муж-сын-пес). Родителям во избежание сердечных приступов решили пока не говорить. Сообщили на дедов юбилей, подарив ему снимок с УЗИ. Ровно три года назад мы дарили ему то же самое, только тогда на фото был семинедельный Тёмыч в виде горошины, а в этот уже 12-недельный человек с руками, ногами и курносым носом. Дед, вытащив подарок из конверта, выдал какой-то не совсем здоровый смех, мама схватилась за сердце и сказала, что в Турцию больше нас одних не пустит. Сестра же просто похвалила, мол, молодцы какие, не заморачиваются и дарят деду один и тот же подарок, сделанный своими руками. Перед «руками» запнулась, правда, почему-то. Ну и обниматься все срочно полезли – обрадовались, конечно, даже сквозь шок.
На УЗИ в двенадцать недель врач не признался, кто там на этот раз, сохранил интригу. «Не уверен, – говорит, – поэтому пока не скажу». Мне же было как будто всё равно – мальчик или девочка. Двадцатинедельное УЗИ назначил на тридцатое декабря, я так его ждала – даже забыла, что на следующий день Новый год. Врач все рассказал-показал и как бы между делом: «Ну то, что девочка, вы уже знаете…»
Девочка.
ДЕВОЧКА.
Я в этот момент куда-то в параллельную реальность, кажется, унеслась. Подождите, но мне же как будто всё равно, мальчик или девочка! Однако именно сейчас поняла, насколько сильно я, оказывается, хотела дочку. Когда встала с кушетки, муж спросил: «Что с тобой?» Глянула в зеркало – а у меня лицо пунцовое, щеки горят, улыбаюсь, аж рот сводит, и каким-то странным блаженным голосом повторяю: «Де-е-евочка. Представляешь, де-е-евочка».
Недели шли, муж, провозгласив мой живот автономией, звал его Алиской, отдельно от всей остальной Насти. Тёма ждал сестренку, а точнее, обещанные подарки от нее, периодически делая дозаказ мне в пупок, угощал ее через пузо всякими вкусняшками и немного огорчался, что она не ест. Я же мела всё подряд, наседая то на помидоры (хотя я всю жизнь по огурцам), то на селедку и один раз на собачий корм (не спрашивайте). Дверные проемы становились всё уже, зад отрастал пропорционально животу. Короче, кругом гармония.
Про врача, акушерку и распрекрасный роддом
Недель в тридцать начала задумываться, как, где и с кем рожать. Первые роды прошли через *опу – не в прямом, слава богу, смысле, – и теперь хотелось сделать работу над ошибками, чтобы вторые стали если не идеальными, то где-то близко. Поэтому я себе придумала, что буду рожать непременно по контракту с лучшим врачом, личной акушеркой, мужем на всякий случай и, естественно, в самом распрекрасном роддоме. И на курсы какие-нибудь подробные обязательно похожу. Из всего списка в наличии пока имелся только муж, но, считай, начало положено.
С курсами как-то сразу не задалось. То далеко, то очень часто ездить, а старшего девать некуда, то слишком длинная программа, и я не успевала до родов, то слишком короткая, и смысла нет – поверхностно я и сама знаю. Нашла одни подходящие, но беременный мозг устроил саботаж и благополучно мной о них забыл, пропустила начало записи, а потом уже не взяли.
Следующей отвалилась акушерка. В присмотренные мной роддома со своей оказалось нельзя. Как будто я в бар пить иду, а не в роддом рожать, честное слово. А потом и вовсе выяснилось, что у акушерки «со стороны» гораздо меньше полномочий и толку от них зачастую тоже меньше, чем я себе нарисовала. Пара роддомов предлагала своих акушерок в ассортименте за отдельную плату, но стоило это всё, как будто помимо них у меня на роды Филипп Киркоров с гастролями заявлен. Ладно, обойдемся.
Дальше я долго и нудно кушала чайной ложечкой мозг себе, мужу и опять себе на тему «Ну где же мне рожать». Не буду тридцать лет и три года водить вас по лабиринтам моих беременных мыслей, пройдем сразу к выходу. Выбор самого распрекрасного роддома свелся к двум не самым, прямо скажем, распрекрасным: тот, в котором рожала Тёму, и неизвестный мне ранее перинатальный центр в Подмосковье – его я даже не то чтобы рассматривала, просто имела в сознании, потому что кто-то советовал и ехать недалеко.
Врач, которая мне больше всех приглянулась в первом, очень не вовремя уходила в отпуск. Вместо нее посоветовали дядечку, по отзывам хорош и почему-то стоил дешевле. Но у него усы такие – я как представляла, что эти усища каждый раз из моих промежног выныривать будут, сразу ржать начинала. Да и руки, говорят, большие, а как по мне, у гинекологов и стоматологов ручки должны быть миниатюрные, дабы не добавлять остроты ощущениям.
Позвонила в подмосковный. На телефоне контрактников сидела очень неприятная дама, зато озвучила очень приятную цену. Настолько, что я практически без колебаний резко склонилась в сторону этого роддома – разве что запись «г. Видное, МО» в будущей графе «Место рождения» вдруг стала немного смущать. Но, согласитесь, неприлично на эту тему заморачиваться человеку, у которого самого в паспорте значится «г. Дакка, Народная Республика Бангладеш».
Итак мой суперсписок как-то совсем съежился и закольцевался на «Ютьюбе» вместо курсов, муже вместо личной акушерки и подмосковном роддоме. В 36 недель поехали заключать контракт и знакомиться с врачом. Меня заранее предупреждали, что врач молодой, выглядит еще моложе, но прям профессионал. Когда он появился в дверях, у нас с мужем все равно самопроизвольно отвисли челюсти – ну правда, мальчик-мальчик. Муж даже незаметно тихонечко на ухо мне шепнул: «Надеюсь, – говорит, – он хотя бы школу окончил». Но впечатление доктор П. А. произвел очень приятное – спокойный такой, вселил уверенность, что всё пройдет лучше некуда. Ну и ручки, ручки миниатюрные!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Далее папу, который мой, будем звать «дед», чтобы не путать с папой, который Тёмин и Алисин, он же мой муж. Дед на панибратского «деда» не обижается – это его внутрисемейное прозвище с момента рождения первой внучки.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги