Достать дракона, поймать корону

– А вот сейчас – пришлось, – холодно отчеканил дракон. И за его словами мне послышался звон стали. Но хотя голосом Йорда можно было сейчас заморозить Кейшу – враз и до самого дна, мне почему-то казалось: реши я дотронуться в этот миг до дракона – и обожгусь. – И нам обоим придется смириться с этим фактом.

– Тогда у нас есть маленькая проблема: смирение – не моя стезя, – выпалила я в сердцах.

Муж на миг прикрыл полыхнувшие расплавленным золотом глаза, в которых, мне показалось, я увидела вертикальный зрачок. Выдохнул. И, когда снова посмотрел на меня, вкрадчиво, словно укротив своих внутренних демонов, произнес:

– А как насчет дипломатии? – легкая хрипотца в его голосе задела не только слух, но и что-то такое глубокое внутри меня, о чем я не подозревала. А Йорд меж тем продолжил: – Может, попробуем договориться?

И дракон сделал шаг ко мне. Всего один. Небольшой. Но мы оказались так близко, что мою щеку опалило его дыхание, и я ощутила едва уловимый запах моря, с нотками мяты и дуба. Взгляд уперся в верхнюю пуговицу мундира, и я разглядела тонкий, едва различимый белесый след от старого шрама.

Невольно сглотнула и вскинула голову, чтобы посмотреть собеседнику в лицо. Это стало ошибкой. Стоило мне взглянуть в темную зелень драконьих глаз, как я утонула. Твердая линия губ, твердый взгляд, твердая рука, что уверенно легла мне на талию.

И именно это прикосновение вернуло меня в реальность, заставив вздрогнуть. Потому что напомнило мне совершенно о других руках. Потных, алчных, с морщинистой кожей. Тех, от которых я сбежала во фрейлины, так и не окончив выпускной курс академии.

Дернулась, отступая на шаг, и услышала:

– Все же противен, – прозвучало с горькой усмешкой.

Я поняла, как все это выглядело для дракона, насколько его обидела, и выпалила, не подумав:

– Да… Нет… Не ты…

Взмахнула руками, выставив перед собой открытые ладони на уровне груди в жесте: «Нет-нет-нет…» А затем резко сжала кулаки. Потому что за испугом пришла злость. И не на дракона, не на ситуацию в целом, а на себя. На свой страх, который выполз из тени прошлого, руша настоящее.

Не позволю ему управлять мной! И точка.

Решительно выдохнула, зажмурилась и, ринувшись к дракону, обняла его. Порывисто и крепко. Пока не передумала.

Йорд на миг замер. Секунда. Вторая. Третья. Я стояла, точнее, почти висела на шее дракона, который не шевелился, словно превратившись в скалу. А я просто не знала, что делать дальше.

– Кхм… – наконец кашлянул супруг. – Если ты решила меня задушить, то эффективнее будет использовать шелковую удавку.

– Вообще-то я хотела показать, что ты мне очень даже приятен, – смутилась я и фыркнула: – И вообще, не мешай мне советами, я сама прекрасно знаю, как испортить момент.

С этими словами я отстранилась от Йордрина и увидела его лицо. С таким великодушно прощают своих врагов. Посмертно.

– Кто попытался лишить тебя чести? – произнес дракон и требовательно добавил: – Мне нужно знать его имя для надгробия.

– Почему ты так… – начала было я и осекалась, встретившись с жестким взглядом зеленых глаз.

– Решил? – закончил за меня Йордрин. И пояснил: – Если бы подняли руку, то ты чуралась бы любых прикосновений, но на пожатие руки ты реагируешь нормально. А перед брачной ночью тебя трясло. И сейчас… Тебе понадобилось все твое мужество, чтобы просто меня обнять. Поэтому повторяю вопрос: кто этот смертник?

– У него все равно ничего не получилось, – мне хотелось поскорее уйти от неприятной темы.

– Знаю, иначе этого разговора бы не было, как и нашего брака. Твою кандидатуру исключили бы в самом начале отбора.

Внутренне застонала: и за какие прегрешения мне достался такой догадливый супруг? А за ней пришла вторая мысль: этот дракон не отступит, пока не узнает всей правды. И как бы мне ни было неприятно обо всем вспоминать… Еще больше не хотелось множить недоверие между нами.

Кажется, кто-то говорил о дипломатии? Что ж, попробую сделать первый шаг навстречу. Открыться.

И я рассказала, как полгода назад дядя вернулся навеселе и сообщил, что нашел решение всех проблем – мое замужество. Правда, кандидат в супруги был староват – успел уже со свету пять жен сжить. И заприметил меня, шестую.

Я не хотела замуж за семидесятилетнего старика. О чем и сказала дяде.

– Неблагодарная! – взревел он. – Я для тебя и своей сестры стараюсь, из кожи вон лезу…

– За очередной непочатой бутылкой. И думаете, как бы вернуть этот дом из закладной прямо себе в карман, – ответила в сердцах я.

Зря сказала правду. Она оскорбила дядины убеждения, и кара последовала мгновенно. Оплеуха, от которой я не смогла устоять на ногах и упала на пол.

А на следующее утро пожаловал сам «жених». Мама, которая после смерти отца все больше впадала в беспамятство, даже не поняла, что происходит. Ни когда пришел тот старик, ни когда его увезли на карете неотложной лекарской помощи. А все потому, что я, хоть и была воспитанной благородной девицей, когда у меня не случилось веера под рукой, взялась за кочергу. И огрела ей старого сластолюбца, который, видите ли, решил: если лишит девицу чести – деваться ей от брака будет некуда.

Дядя тогда неистовствовал. И я бы не отделалась оплеухой на этот раз, если бы не сбежала из дома. Несколько дней я жила у подруги, которая снимала комнатку на чердаке. Там-то мне пришло видение отбора во дворце. И то, как меня называют фрейлиной. А на следующее утро я увидела в новостном листке объявление: императрице нужны были новые дамы для ее свиты.

– Шэйла. – Дракон взял мои пальцы и обнял их своими. И вот странность: я не пыталась отстраниться, скорее наоборот – не хотела, чтобы меня отпускали. – Знай, я никогда не возьму тебя силой хотя бы потому, что прекрасно понимаю: в этом случае ты возненавидишь меня. А я не хочу, чтобы мать моих детей растила их в ненависти.

– А чего ты хочешь? – вырвалось у меня.

– Двух сыновей от тебя. Этого будет достаточно. После ты будешь вольна жить, как захочешь. Даже завести любовника, – Йордрин сказал об этом столь спокойно, что у меня закралось подозрение: а нет ли у него самого пассии? Или, выражаясь куртуазным языком, фаворитки? Это предположение мне отчего-то очень не понравилось. Не подозревая о моих мыслях, дракон продолжил: – Но так, чтобы двор не знал о твоей сердечной привязанности…

Йорд был предельно серьезен. И для другой это предложение было бы вполне приемлемым, но… Я теперь знала, что никакого «после» не случится. Да даже и «до» может не быть: если предсказание правдиво, то меня зажарят раньше.

– А чего хочешь ты? – задал, в свою очередь, вопрос супруг.

Но ответить на него я не успела. Дверь в залу распахнулась, явив слугу с сообщением: репортеры собрались, и они давно в нетерпении.

– Нужно идти на встречу, – вздохнула я и в шутку добавила: – Все же нас ждут представители четвертой власти.

– Скорее второй древнейшей профессии на земле, – иронично заметил дракон.

И только когда мы вышли в коридор, я вдруг поняла: этот ушлый крылатый умудрился, пока держал мои ладони в своих, залечить правую руку так, что я ничего даже не почувствовала.

Зато спустя пару минут, когда вышла в зал, где от щелканья затворов объективов закладывало уши, а вспышки света камер ослепляли не хуже боевых заклинаний, я ощутила много всего и сполна. В основном это были эмоции. Правда, глубоко нецензурные, каких благородной эйре знать не положено… Но это если тебе не приходится отчаянно торговаться на рынке, выгадывая пару медек, потому что денег у тебя, благороднутой, из древнего рода, нет не только на служанку, но даже на приличную еду. Или общаться с коллекторами и просто сомнительными типами, которым задолжал твой покойный батюшка… Тогда волей-неволей учишься говорить так, чтобы и эти собеседники тебя понимали.

Поэтому помимо родного имперского я уверенно говорила на языке цвергов, альвов и матерном. Последний только в резюме на должность фрейлины не указала. Видимо, зря. Может, если бы это сделала, не пришлось бы сейчас в срочном порядке зубрить драконий. Им я совершенно не владела. Разве что иногда арендовала. Со словарем.

Но вот пару месяцев назад выяснилось, что он мне нужен. И теперь активно изучала. И даже делала успехи! Несколько дней назад говорила на нем так уверенно, что пожилая крылатая из свиты Йордрина, с коей довелось практиковаться, похоже, начала сомневаться, тот ли драконий она знает.

Так вот, сейчас, когда репортеры накинулись на нас с вопросами, некоторые из которых были настолько острыми, что о них можно и порезаться, я поняла одну вещь: не использовать мат в речи – легко. А вот отучиться бранно думать – практически невозможно! И сейчас я мыслила исключительно нецензурно.

Потому как сама тема пресс-конференции – брак Владыки-дракона с герцогиней, которая перед церемонией венчания стала названой дочерью императрицы, – была почти сразу же забыта. Акул пера интересовала только кровь. Если точнее, ее количество на вчерашнем покушении в храме. Когда оной не обнаружилось, отсутствие жертв огорчило кого-то настолько, что с заднего ряда донесся выкрик:

– Ни одного трупа не было?! Даже самого завалящего?

– Я понимаю, что пугать людей – ваша профессия, но вынужден разочаровать: ни одного, – иронично ответил Йордрин.

А я про себя горько усмехнулась: правда собравшихся в этом зале не интересовала. Все, чего они хотели, – подвести вчерашнюю историю под те клише, которые продадут вечерний тираж. Как говорится, цель оправдывает средства, особенно если те принадлежат массовой информации.

И тут же за этим вопросом последовал еще один, более деловой:

– Нападавшего задержали, что о нем известно?

– Служба безопасности установила, преступник был одиночка, фанатик…

Дракон выдал версию, которую следовало знать общественности. И когда он говорил, стояла такая тишина, что не только камеры перестали чарографировать, но, кажется, репортеры даже забыли, как дышать.

Все же крылатый превосходно умел владеть вниманием толпы. А еще он был отличным дипломатом.

Я представила себя на месте мужа: чужая страна, язык, обычаи… Люди. Одни опасались, другие смотрели с жадным любопытством, третьи просчитывали, как бы повыгоднее использовать пробужденных… И с ними со всеми нужно было договориться, расположить… Даже если они тебе не нравятся, сделать все для заключения выгодных союзов, сделок. Ради безопасности и процветания твоей расы.

То, как достойно держался Йордрин, вызывало невольное уважение. Но это чувство было бы еще сильнее, если бы между мной и драконом расстояние было побольше. В идеале – вся империя. Тогда бы уважала его… безгранично обожала! Вот. И мой инстинкт самосохранения тоже.

Видение, архово видение. Нужно с ним разобраться до конца. И срочно!

А у меня такое насыщенное расписание: то покушение, то ранение, то светский прием, то репортеры… Как при таком плотном графике своим спасением заниматься?! Не пришлешь же дракону, что сжег меня в предсказании, записку: «Обождите, любезный, с моим убийством. Пока никак. Все расписано по минутам. Вот в конце недели появится свободный часик – тогда и порешим. И вопросы, и меня… А пока нет никакой возможности. Терпите, ваше злодейшество». И еще большой вопрос: не собственный ли супруг меня отправит за Грань?..

Одним словом, мне нужно было уединиться, чтобы провести ритуал и удостовериться в том, насколько велика вероятность пророчества и есть ли вилки событий, которые позволят его обойти.

Потому, когда Йордрин после встречи с репортерами отправился обсуждать дела государственной важности с императором и советом, я занялась вопросом сугубо личным. Мне нужна была комната, где никто не побеспокоит, а главное – не проследит. Супружеские покои для этого дела решительно не подходили. Это были не спальные комнаты, а проходной двор какой-то: вламываются ненаследные принцы как к себе домой. Да и не принцы тоже – я вспомнила дракониц из свиты Йордрина.

Так что задача номер один – найти укромное местечко. Цель номер два – выжить и не свихнуться. Я прикинула, что мне нужно для обряда. Вместо мела подойдет помада: рисунок контура выйдет ничуть не хуже. А то, что алый, с запахом вишни, – плевать. Главное – четкий. Также прихватила вместо горсти песка белила, выдернула из канделябра свечи…

Задумалась: что еще понадобится? Моя кровь! Точно. Нужно что-то режущее… И тут я вспомнила об одном презенте. Никогда бы не подумала, что он пригодится мне первым. Вытащив подарок из «упаковки», обнаружила, что к нему прилагались еще и ремешки-крепления. Судя по всему, на плечо воина. Но у меня такой мускулатуры не было. Ибо что для одних – бицепс, для других – бедро. Не слишком удобно, зато под длинной юбкой не видно.

Остальной реквизит для ритуала я положила в носовой платок. Завернула его и осторожно выглянула из спальни. У двери вроде бы невзначай оказался один крылатый из посольства, что прибыло вместе с Йордрином на брачную церемонию.

«М-да… И вроде бы я не драконица, а хвост уже есть», – подумала я, делая вид, что не заметила своего стража.

Путь по широким светлым мраморным коридорам дворца оказался тернист и извилист. За тернии отвечали придворные. Я буквально кожей чувствовала их колючие взгляды, что впивались в меня шипами. А вот траектория петляющего зайца была исключительно моей инициативной. Нужно же было как-то избавиться от слежки.

Я не спеша, чинно проследовала через анфиладу. Каблуки издавали легкий стук, который отражался эхом в величественных залах.

Дракон, тенью скользивший за мной в отдалении, был бесшумен. И это нервировало еще больше.

Я повернула за угол, в картинную галерею, словно меня заинтересовали высокие стены, украшенные полотнами, цветные витражи, мозаика которых в солнечных лучах рисовала на полу причудливый пестрый ковер, скульптуры полуобнаженных героев древности.

Остановилась у одного из них. Полюбовалась другим… А мой страж меж тем утратил бдительность, и… когда он отвернулся на миг, чтобы поприветствовать кого-то, я молниеносно скользнула за раскидистый куст, занимавший одну из ниш, что была меж скульптурами.

Щелчок пальцами. Чары отвода глаз, в отличие от лекарских, дались легко. Может, потому, что дар пифии был ближе к иллюзорному искусству, чем к врачеванию? Все же будущее порой столь же призрачно, как и мираж?

В следующую секунду мимо меня стрелой пронесся дракон. Он лишь мазнул взглядом по кусту, за которым я пряталась, и, не задержавшись на пышной зелени, стремглав помчался дальше. А я, выждав немного, отправилась в противоположную сторону. Уже без всякой чинности и неспешности. Скорее наоборот. В этот момент я напоминала себе целеустремленностью таран, которым нападавшие собрались выбить ворота осажденного замка.

Выскочила в коридор, благо тот был пуст. Пролетела его на одном дыхании. А дальше… Сквозная музыкальная комната, прогулочный холл, лестница, галерея, библиотека. Рядом с последней были гостевые покои. Судя по пыли, давно пустовавшие. Их-то я и облюбовала.

Не стала вешать на дверь запирающие заклинания, чтобы не привлекать лишнего внимания. Ограничилась лишь замком-задвижкой, что с другой стороны отпиралась ключом.

И лишь после этого огляделась. Я оказалась в кабинете. Добротный массивный стол, удобные кресла, стеллажи книг – все, что нужно для деловых переговоров или уединенной работы с бумагами.

Мне бы эта комната идеально подошла, если бы не одно «но»: пол тут был застлан ковром. Напрочь застлан. Наглухо, я бы сказала. Густой ворс нырял под эти самые стеллажи, в нем утопали ножки стола и кресел… Просто так не уберешь. Конечно, можно было начертить пентаграмму прямо по нему. Но ее же после ритуала стирать придется! Потому как первое правило кодекса чародеев: поколдовал – убери за собой. Закрой все порталы, чтобы из них ничего не вывалилось, упокой нежить, чтоб не сожрала… А еще – докопайся до сути плетения, если ты теоретик, до умертвия – если некромант, или до демона – если экзорцист. В последнем случае, правда, есть вероятность, что взбешенный подселенец выйдет не только из носителя, но и из себя и может попытаться прикончить мага… Но это уже детали. Суть одна: закончил – убери. И фон чище будет, и следы твоей волшбы, если что, никто найти не сможет. Последнее было для меня сейчас самым актуальным.

Потому кабинет оказался отринут. Благо была смежная комната. Спальная. И вот тут уже имелось незаковренное пространство. Лишь рядом с кроватью лежала медвежья шкура.

Как раз то, что надо, чтобы начертить пентаграмму. Чем я и занялась.

Алые линии на паркете выглядели словно кровь. Свет от свечей, расставленных в вершинах семиконечной звезды, отбрасывал темные тени на стены.

Я шагнула в центр рисунка и осторожно опустилась на пол, стараясь, чтобы ни колени, ни края платья не выходили за линии.

Выдохнула, на миг прикрыла глаза, собираясь с мыслями, а затем решительно вытянула руку надо одной из линий и полоснула по ладони приготовленным загодя клинком. Боль обожгла всего на миг. Правда, она показалась мне какой-то странной… Но отвлекаться было некогда. Нужно было сосредоточиться и наполнить плетение энергией, которая как раз широким потоком устремилась через рану в матрицу заклинания.

Та завибрировала, начиная наполняться силой, засветилась и отделилась от пола, зависнув в воздухе эфемерными, раскаленными до предела спиралями.

Надо мной начал формироваться контур для Ауримуса – поискового луча, что способен пронзить пространство и время и соединить предсказателя и его видение. Чем эта нить была четче, тем выше вероятность напророченных событий.

Но даже не это было главным, а то, что луч на всем протяжении его следования пересекали другие линии. Развилки событий. Они-то и интересовали меня в первую очередь.

– Аринори торгор минис, – произнесла я первые слова заклинания, погружаясь в состояние транса, когда стирается грань меж желаемым и реальным.

Последнее, что я увидела, – ослепительная вспышка контура пентаграммы. А затем я провалилась в тьму безвременья.

Там не было пространства. Лишь мрак. И его пронзали сотни тысяч линий. Они были всех оттенков радуги. Одни звенели смехом, будто арфы, другие, как струны гитары, плакали болью. Чьи-то жизни… Пересекающиеся, идущие параллельно, запутанные в тугой клубок и разорванные…

Среди них я увидела золотой луч. Ауримус.

Я ухватилась за него и заскользила. И почти тут же наткнулась на первую развилку. Остановилась. Свернула на нее и увидела… Себя, сидевшую в центре только что начерченной пентаграммы. А затем то, как проворачивается задвижка, которую я собственноручно закрыла. Открывается дверь…

Понимание, что меня сейчас обнаружат, было таким сильным, реалистичным, что я не смогла удержать концентрацию и вылетела из транса, как пробка из бутылки игристого. Благо волоком по паркету не протащило…

– Да чтоб тебя! – в сердцах раздосадованно выдохнула я. А затем пришло осознание: сюда идут.

И точно, в коридоре послышались приближавшиеся шаги. Времени, чтобы все стереть, уже не оставалось.

Лихорадочно огляделась и… Шкура! Схватилась за нее и потащила на себя.

К тому моменту, как щелкнул замок, пентаграмму надежно скрывал мех, свечи были убраны, а я сама ужом ввинчивалась под кровать.

– Меня забыла! – раздался писк откуда-то рядом.

Я так и замерла. Первой мыслью было: я все же тронулась умом. Жаль. А второй… Второй случиться не успело, потому что кинжал тоненько, но требовательно заверещал:

– Чего разлеглась?! Хватай меня и хоронись!

Я, особо не думая, цапнула говорливый клинок и закатилась под кровать. Вовремя. В покои зашли. Судя по голосам – двое.

– Проверь, все ли чисто, нам свидетели не нужны, – приказал один. Секунда молчания. А после раздраженное: – Да не сканирующими чарами! Сам глянь. Не доверяю я заклинаниям…

– У тебя паранойя. Здесь никого нет, – сварливо отозвался второй.

Но, противореча собственным словам, пошел в сторону спальни.

Затворенная дверь, чуть скрипнув, приоткрылась, и я смогла лицезреть мужские сапоги. Дорогие, из отлично выделанной кожи, с серебряным шитьем. Они прошлись по комнате и замерли рядом с моим укрытием.

Я поудобнее перехватила кинжал, а в мыслях представила матрицу иллюзорного заклинания, чтобы активировать ее. Но тут сапоги повернулись на каблуках, и тип вышел, так и не затруднив себя тем, чтобы нагнуться или заглянуть в платяной шкаф.

– Я же говорил, там никог…

А затем все стихло. Я не сразу сообразила, что говорившие накинули полог безмолвия.

– Ага, он, – тихо заговорил в моей руке кинжал.

Я уставилась на клинок, который держала в ладони. Одно из двух: либо я говорю вслух, либо у меня галлюцинации и голос клинка звучит лишь в моем воспаленном воображении.

– Кстати, спасибо, что пробудила, извечная, – между тем произнес этот болтливый ножичек.

А я тихонько ущипнула себя свободной рукой. Было больно. Очень. А клинок и не думал умолкать!

– А если не секрет, от кого мы прячемся? И какой сейчас год?

Все же, похоже, это не бред. Или очень уж правдоподобная галлюцинация. Я посмотрела еще раз на оружие. В навершии его рукояти был изумруд, который сейчас светился зеленым и подмигивал.

Ладно, примем пока за данность, что все это происходит реально.

– Кто такая извечная? – задала я не самый умный из вопросов. Но это было первое, что пришло в голову.

– Как кто? – изумился кинжал. – Ты, конечно. Дочь ночи… Хотя… Ты не очень-то похожа. Слишком румяная и неуклюжая. Но если бы в тебе не было ни капли крови стригоя, ты бы не смогла меня пробудить своей кровью, – убежденно закончил он.

Хорошо, что я лежала. Потому что такие новости определенно выслушивать стоя опасно для здоровья.

Стригои, если верить лекциям по истории магии, вымерли еще до окаменения драконов. Кровососы были могущественной расой, но что-то не поделили с крылатыми. А после этого почили с миром. Впрочем, и ящеры после этого как-то подозрительно быстро начали превращаться в статуи.

А теперь эта железка в моей руке заявляет, что в родовом древе о’Тогринов когда-то давным-давно отметился стригой? Ночной кошмар из легенд и преданий настолько древних, что в них уже и верилось-то слабо. Не будь обнаружены чуть больше века назад урийские усыпальницы в городе мертвых, может, детей ночи и вовсе считали бы мифом.

Видимо, что-то такое отразилось на моем лице, потому что кинжал осторожно спросил:

– Ты там как, хозяйка?

– Лучше, – сглотнув ком в горле, отозвалась я.

– Лучше, чем когда? – дотошно уточнил клинок.

– Лучше не спрашивай, – откровенно ответила я.

Видимо, подобная миссия для кинжала была настолько сложной, что почти невыполнимой. Но он держался. Целых полторы минуты. За это время я успела бесшумно вылезти из-под кровати.

Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта, но оттуда не доносилось ни звука. Памятуя о том, что полог тишины просто могли забыть развеять – и тогда куковать мне до вечера в ожидании звуков щелкнувшего замка, я осторожно подкралась к косяку.

И едва пальцы коснулись наличника, как их несильно уколола магия: здесь заклинание защиты от прослушки как раз заканчивалось.

Я на миг задумалась. С одной стороны, мне не стоило совать нос в те дела, которые меня не касались. С другой… Судя во вилке будущего, эти двое пересекались с лучом событий, который и приведет к моей смерти. А собственная кончина – это веский повод пренебречь щепетильностью.

Я осторожно дотронулась до магического плетения. «Крепкое, зараза», – пришла к выводу, попробовав его взломать. И тут услышала:

– Помочь? Могу незаметно рассечь матрицу…

Вот умел этот клинок уговаривать. Я перехватила его поудобнее и очень осторожно рассекла одну из энергетических нитей. И почти тут же услышала:

– …аконов надо устранить, пока эти твари еще слабы, – властный, чуть надтреснутый голос ворвался в тишину спальни так неожиданно, что я вздрогнула.

– Но, мессир! Если убить Йордрина, то он станет жертвой в глазах толпы, – возразил ему тенор, принадлежавший тому самому проверяющему, что заглянул в спальню.

– Значит, убить должны не его, а он, – отрезал первый. – И чем невиннее и беззащитнее будет жертва этого ящера, тем лучше.

– Кажется, есть такая на примете… Но это будет дорого стоить. Все же сам я не могу отправиться в драконье княжество, а мои информаторы и исполнители не склоны к альтруизму… – Намек был столь толстым, что смахивал на тонкое вымогательство.

– Я же сказал, что за свои услуги ты получишь сполна… – раздраженно ответил тот, кого тенор называл мессиром. – Вот, держи, здесь достаточно, чтобы оплатить рвение твоих информаторов.

После этих слов раздался приглушенный лязг.

Так и подмывало выглянуть из-за угла, но слишком уж был высок риск, что меня заметят. Меж тем двое, перебросившись еще парой слов, попрощались и вышли из гостевых покоев. А в спальне остались я и куча вопросов.