Завещаю горячие слёзы

Я не призываю людей к массовому суициду, потому что, во-первых, я этого действительно не делаю, а во-вторых, это слишком пафосно и безнадёжно. Я лишь призываю к ответственному самопознанию. В мире хватает зла, созданного человеком. Если уж вы так хотите ребёнка, то возьмите его из приюта и дайте этой несчастной душе хотя бы то, что не смогли дать ему его биологические родители. Слишком мало в мире людей, которым бы я советовал вообще делать детей. Я никому этого не посоветую ровно с таким же рвением, как я советую вести осознанный образ жизни и научиться понимать людей не только по вашим собственным рамкам ограниченного сознания. При всём вашем желании вы не сможете переубедить человека в его желании исчезнуть, не надавив на эгоизм, если он будет бороться до конца в своём суждении. Жизнь – это процесс, смерть – абсолют. Абсолютные единицы всегда будут монументальны, в отличие от постоянно изменяемой и совершенно неустойчивой величины. Печально то, что с таким мышлением вы обречены на гонения и непонимание со стороны других людей. Ваша правда будет жечь их глаза, отчего они станут источником ненависти. Скажите глупцу, что он глуп, и он рассвирепеет. Скажите мудрецу, что он глуп, и мудрец смиренно согласится.

Но давайте взглянем с более позитивной стороны. Хоть и всё наше существование не имеет совершенно никакого смысла, мы всё же можем придавать смысловой окрас нашему существованию. Я не смогу призвать людей к сверхосознанному отказу от существования в пользу неизбежного, в пользу всеобъемлющей пустоты, которая поглотит нас всех. Наша жизнь – бессмыслица, обретающая смысл в сердцах. Наша жизнь является столь сложным процессом, что описать словами его не выйдет. Если меня спросят, как я описываю жизнь в своём понимании, я промолчу, ибо молчание есть наиболее аутентичная форма слова. Если бы мне нечего было сказать, я бы начал нести несвязный словесный поток о бабочках и любви, войне и смерти. Но мне есть что сказать, однако нет языка столь достойного, чтобы описывать саму жизнь, поэтому я предпочту молчать.

Исходя из позиции большинства о том, что прерывание пути своей жизни является делом крайне подлым и эгоистичным, что, конечно же, является отчасти правдой, нашей задачей будет являться поиск ответа на вопрос, является ли суицид делом подлым.

Борьба была равна – боролись два эго. Поверхностное суждение присутствует здесь, раз загадка неразрешима. В уравнение нужно ввести больше переменных. Я не обещаю вам ответов, но обещаю вам много загадок и парадоксов жизни. В этом вся суть: много вопросов и мало ответов. Для того и живём мы с вами. Так вот, давайте рассмотрим все составляющие данного уравнения. Надеюсь, умнейшие люди простят мне то, что я пытаюсь уложить жизнь и смерть в какую-то смешную формулу.

Эгоист любящий и эгоист убивший себя. Является ли любовь эгоизмом? Нужно спросить у самого себя, за что вы любите человека. Любовь будет верна тогда, когда вам в ней нет места. Покуда вы не перестанете представлять себя рядом с объектом вашей любви, вы не сможете доказать вашу любовь. Вы должны понимать, что любовь не приемлет личной выгоды и личного удовольствия. Любовь всегда должна быть нацелена на облегчение жизни кому угодно, кроме тебя самого. Любят только те, кто умеет отпустить, как бы ни избита была эта истина. Когда встречаются две такие любви, это невероятное счастье. Настоящая любовь равна альтруизму. Допустим, что у нас именно такая любовь со стороны любящего-живого. Как вы считаете, как пойдёт суждение дальше? Давайте, мой дорогой друг, вы подумаете, а потом продолжите свою беседу со мной, ведь я хочу, чтобы у нас был диалог суждений, а не монолог. Запомните: в каждой мысли моего монолога я оставляю пустую строку для вас.

Продолжим. Так вот, я считаю, что при всех болезненных особенностях мировосприятия самоубийцы категорически нельзя предавать такую любовь. Ярким примером такой любви бывает любовь материнская, но не идеализируйте её до божественного уровня, оценивайте здраво, где она настоящая, а где нет. Однако материнская любовь ближе всего подбирается к определению настоящей любви. За предательство такой любви, как говорил Бродский, «я считаю, нужно бить по морде». Самоубийца от чего заканчивает свою жизнь? От недостатка нежности, доброты и любви в этом мире. Если же он обладал хоть небольшой долей такой любви, то его действия не стоит осуждать со всей рьяностью, но всё же стоит оценить их здраво, как поступок не самый разумный. Каким образом самоубийство должно перебороть отсутствие нежности и доброты, если само предаёт и убивает её?

Хоть мои мысли часто противоречат друг другу, я нахожу это совершенно нормальным, ибо это и есть борьба за истину – вечный поиск ответов на те вопросы, которые не имеют никакого ответа. Нужно понимать, что в человеке постоянно идёт война. Война с собственным невежеством, война со злостью и война с добром, война с самим собой, война с сознанием и подсознанием. Я думаю, вы знаете, что с настоящих, физических войн люди возвращались калеками не только физическими, но и в первую очередь моральными. Например, посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) – тяжёлое психическое состояние, возникающее в результате единичного или повторяющихся событий, оказывающих сверхмощное негативное воздействие на психику индивида. Из описания совершенно ясно, что настоящая война отчётливо подходит под источник ПТСР из-за своего обилия тех самых событий, способных оказывать сверхмощное негативное воздействие. Предрасположенность к ПТСР зависит от многих факторов конкретного индивида. Так вот, есть люди, обладающие особой предрасположенностью к психологическим травмам. Чем мне противно наше общество, так это предвзятым отношением к таким людям, коих мы называем плаксами, слабаками и ещё более обидными, уничтожающими именами. Эти люди воспринимают свою войну внутри себя очень серьёзно, за что их нельзя винить, ибо она действительно важна.

Мы очень скептически относимся к тому, чего не можем увидеть или ощутить сами. Внутри любого человека находится целая вселенная, ничем не уступающая нашей. Можно ли спокойно пережить полное уничтожение целой вселенной внутри себя? Вряд ли. Война эта продолжается в мыслящем человеке вечно. Для более лёгкого наблюдения за своей собственной войной дайте имена чувствам и лица вашим эмоциям и убеждениям. Вводя новые знания в вашу голову, вы автоматически выпускаете их на арену битвы вселенского масштаба, так дайте им имя и дайте им лицо.

Мыслительный процесс способен свести человека с ума или сильно травмировать его. Чем Первая мировая война в глазах человека, бывшего на ней, отличается от мыслительной войны внутри души? Всем и ничем одновременно. Всё зависит от нашего собственного восприятия. Человек с особо чутким и болезненным восприятием мира может быть сильно травмирован от мыслительной войны, а от войны реальной просто сойти с ума в мгновение ока, без шанса на ремиссию. Из-за ПТСР многих людей в крайнем случае закрывают в психиатрических лечебницах, а в основном им нужна постоянная моральная поддержка и забота любящих их людей. ПТСР ведёт к развитию многих других психологических патологий и явлений, таких как депрессия, генерализованное тревожное расстройство, панические атаки, аддикции, суицидальное поведение, агрессия, приправленная кошмарами, бессонницей и психопатологическими репереживаниями. Всё, что требуется от нас, так это понять, что эти вещи реальны. Не существует совершенно нормальных людей, это миф. Все люди подвержены определённым отклонениям психики, что не является чем-то плохим. У разных заболеваний разная симптоматика и уровни симптоматики. При ПТСР человек может достаточно хорошо функционировать в профессиональной сфере и в сфере межличностных отношений, но это не отменяет факта наличия травмы.

Теперь вернёмся к нашему парадоксальному уравнению. У нас есть альтруистическая любовь и человек с ПТСР, полученным из-за мыслительной войны внутри его сознания, вызванной некоторыми переживаниями и убеждениями, а также личностным и экзистенциальным кризисом. Это простое уравнение, не претендующее на этическое уравнение жизни и смерти, так как мы не добавили в него огромнейшее множество переменных. У нас есть икс (любовь альтруиста) и игрек (суицидальное ПТСР). Мы складываем их. Возьмём такую установку, что если ответ будет больше нуля, то, вернее всего, человек будет продолжать жить, не предавая настоящую любовь в угоду своему облегчению жизни через смерть, что вроде как является эгоизмом со стороны любящего, и надеяться на ремиссию. Если же ответ будет меньше нуля, то облегчение своего существования, не продолжая мучить собственную душу, будет верным решением, а истинная любовь должна будет отпустить того, кто страдает каждую секунду, поняв, что не со всеми невзгодами можно справиться через любовь, которая обременяет человека чувством обратного долга как единственной правильной реакцией. Как вы думаете, что получится в столь неидеальном уравнении? Я думаю, мы получим ноль, стремящийся к бесконечности, что будет опять-таки парадоксально, ибо это можно понимать как факт, но невозможно понять правильность того или иного поступка, так как всё человеческое мышление основано на принципах добра и зла, альтруизма и эгоизма, которым мы сами и дали определения.

Все наши принципы являются по сути своей неодимовым стеклом, меняющим свой цвет в зависимости от освещения. Принципы непостоянны, ибо нефундаментальны. Они деформируются под воздействием любой сложной этической загадки. Для более точного ответа на наше уравнение нам придётся добавлять в него переменные в течение целой вечности. Решим же его в конце наших жизней, каждый сам найдёт ответ. Пока что мы добавили в уравнение наши икс и игрек. Теперь добавим отношение к жизни индивидов, то, как они видят мир. Добавим влечение к жизни и влечение к смерти. Пока что не будем выставлять значения. Ах да, в конце нужно добавить сверхмассивную величину под именем совесть.

Если отодвинуть уравнение в сторону и спросить у меня, что я думаю на этот счёт, учитывая определённое проявление амбивалентности во всех моих суждениях, то я более склонен думать так: наверное, стоит отбросить тот факт, что нас не спросили о желании появляться на свет и продолжать жить дальше. Да, возможно, стоит отбросить наш самый сильный козырь в рукаве, являющийся универсальным аргументом на всё. Если у вас есть силы продолжать жить, если у вас нет никаких столь сильных психологических травм и слишком чуткого восприятия мира, если у вас есть любящие вас люди, то определённо точно вам не будет оправдания, если вы принесёте в мир ещё больше страданий. Путь альтруиста – это путь, полный собственных страданий во благо других. Своим самоубийством вы только переполните чашу боли и печали в мире, которому обещали бороться за добро и любовь. Это будет капризное, эгоистичное предательство. Всё же в мире хватает потенциального счастья на каждого, нужно лишь его найти, но, к большому сожалению, у многих нет возможности даже искать. Но это уже тема для другого разговора, друг мой. Мы к ней ещё вернёмся. Что я могу предложить вам взамен столь соблазнительного бессовестного вечного отпуска? Оптимистичный нигилизм. Но к нему мы обратимся чуть позже.

И да, если рассудить, то мир полный альтруистов, гораздо реалистичней, чем мир, в котором человечество осознанно перестанет существовать. Хотя я всё же убеждён в том, что наша цивилизация уверенно идёт к самоубийству, день за днём приближаясь к своей цели. Всё это не имеет никакого смысла. Имеет смысл только бог, живущий в каждом из нас, и имя ему – Совесть. Вот настоящее божество, в которое я верю и предавать которое не хочу. Вот божество, ради которого я возлюблю врага своего и с крестом пойду по жизни. Хотя порой так хочется удавиться!

II

Я удивляюсь тому, как люди находят в себе эгоистические силы любить жизнь за то, что она им может дать. Я ненавижу эту жизнь за то, что я ничего не могу ей дать. Я ненавижу её за то, что в ней есть я. Порой я хочу одним лишь нажатием на курок исчезнуть – всего лишь одно мгновение. Мне больно оттого, как мало люди могут дать друг другу. Это вызывает у меня желание разорвать себя на куски – вся эта бесконечная печаль. Если человек не обладает огнём внутри себя, он не сможет дать его тому, кто в нём нуждается. Также человек не способен одарить огнём тех, кто холоден и лишён чувств. Огонь в людях гаснет, а новый появляется всё реже. Это убивает меня, заставляет рыдать. Моя оболочка тянет меня на самое дно душевных терзаний, на дно этого океана самопознания. Не могу бороться с самим собой. С чудовищем, что скрывается под маской человека. Я хочу покоя для всех, кто меня знал, для всех, кто будет знать меня в дальнейшем. В конце концов, для себя самого. Я не вижу цели моего собственного существования. Как прожить жизнь в виде цели-константы, если ты ненавидишь самого себя за то, кем ты являешься в действительности? Забыть о чём-то намеренно – не блаженное забвение, а лишь эгоистичная ложь о себе самому себе. Истинное блаженное забвение – только в смерти. Смерть очищает человека, она смывает его след в жизни, забирая из него огонь души в уплату за покой.

Для многих смерть – единственный способ исправить неисправимое. Так близко со смертью общаются только те, чья грань мироощущения настолько тонка, что сердца касается даже лёгкий ветерок, снимая с него слой плоти. Для таких несчастных от рождения людей любая драма, любая боль смертельно опасна. Им нужно столько нежности и тепла от этого мира, чтобы укрыться от ветра, срывающего кожу с лица, толстым шарфом любви. Эти ветра снимают кожу с меня, дождь разъедает в душе дыры, солнце стыдливо прижигает меня, а луна вскрывает мне грудную клетку, оголяя всё моё естество. Но всё же я иногда нахожу силы бороться с желанием исчезнуть. Всему виной опять-таки оптимистичный нигилизм.

III

О смерти можно говорить вечно, философствуя и размышляя, ибо не будет конца мыслительному процессу, если центром самого мышления будет то, что невозможно осознать. Смерть, как и жизнь, не нуждается в осмыслении и застое. Наш патологический страх перед смертью пытались вылечить многие мудрецы древности, легендарные личности и деятели нового времени. Однако страх этот очень тяжело поддаётся ремиссии, ибо природа человека такова, что всегда, до последнего вздоха мы будем немного её бояться. Причин для страха может быть великое множество. Многие боятся не самой смерти, но просто не понимают личины своего истинного страха, ссылаясь именно на саму смерть. Если вы начнёте рыться в глубинах собственной души, то поймёте, что боитесь вы не самого факта существования смерти и вашей беспомощности перед фактом её прихода за вами, но смежных волнений. Мы даже не то что боимся, мы скорее горюем и обижаемся, как малые дети, что нашу игру прекращают и зовут домой. Мы не хотим осознать, что всему своё время и мы в этой установке тоже временны. Мы либо наслаждаемся отпущенным нам сроком, либо всю жизнь бьёмся о мягкие стены быта, вопя и крича, что жизнь несправедлива. Жизнь и смерть справедливы и несправедливы всегда и во всём, мы просто не можем этого понять, даже скорее мы не хотим принимать столь явную истину. Эти понятия вне нашего понимания, нам их не осознать, ровно так же, как и бесконечность.

Я вот боюсь, что не прочитаю всех книг этого мира, как прошлого, так и грядущего, хоть судьба и уготовила для мира несметные богатства мыслей, сокрытые в нашем будущем. Не будет конца и края им, пока существует человек и мир, построенный им. Также я боюсь, что не смогу испытывать и дальше всех тех прекрасных чувств и эмоций, равно как и низменных пороков. Фильмы, игры, стихи, развлечения, пьесы и многое, многое другое, сокрытое в днях грядущих, но недостижимое для меня. Да, это убивает меня, ведь я так падок на удовольствия души, что не вижу счастья там, где нет всего этого. С каждым днём жизни я нахожу так много прекрасного, чего я ещё не касался, но понимаю, что мне не дано добраться до всего.

Боюсь ли я смерти? Нет. Я боюсь лишиться всего того, что заберёт у меня смерть. Однако забрать у меня всё может и не только смерть, а вещи и похуже – например, человек. Я хочу всё! Всё, что мне может дать этот мир! Вот чего я боюсь – себя и своих желаний, своих желаний и их обречённости. Мною, как и большинством людей, движут непомерный эгоизм и самообман. Наша жизнь парадоксальна тем, что на каждую истину можно ответить чем-то совершенно противоположным, и оно будет одинаково верно. Я недостоин всего этого, я не должен хотеть всего этого. Почему? Я хочу всё, я хочу хотеть всего. Почему я не могу этого делать? Нравственность принуждает меня отказаться от массового потребления. Эгоизм побуждает меня собирать всё, что мне нравится, и наслаждаться жизнью, раз уж она не вечна. Оба суждения идут изнутри меня самого, они оба правдивы. Человек постоянно сталкивается с расхождениями в собственной голове, оказываясь между молотом и наковальней, между сердцем и разумом. Блаженны те, чьи сердце и разум поют одну и ту же песнь. Например, Махатма Ганди – человек, не нуждающийся в представлении. Он обрёл истинную гармонию с самим собой, не испытывая неуверенности в своих желаниях. К тому же он выбрал сторону условного добра, продвигая философию аскетизма и ненасилия. Даже если пытаться найти в его мышлении дыры, ничего не выходит. Я ощущаю себя достаточно плохим человеком, подвергая сомнению труды Ганди. Сейчас наступили тёмные времена, когда семя сомнения всегда будет расти в людях, независимо от того, что они видят. В моменты пикового уровня душевного стресса я отчётливо ощущаю, как моя душа начинает биться прямо мне в рёбра, пытаясь выбраться из моего тела. Вся наша боль и печаль связана с нашим телом. Я уверен, что душа, отделённая от тела, будет воспринимать всё совершенно иначе, более смиренно и с пониманием.

IV

Как вы думаете, друг мой, нашёл ли человек способ стать бессмертным? Что, если я скажу вам, что да? Что, если я скажу вам, что Моцарт, Бах и Шопен не умирали? Они стали музыкой, как и Рембрандт, Ван Гог и Боттичелли стали картинами. Человек давно уже изобрёл красивейшую вечную жизнь. В этом неидеальном мире всё идеально. Парадокс, но правдивый. Есть вещи, которых нам нельзя касаться, а даже если и коснёмся, жизнь вернёт всё на свои места рано или поздно. Что-то есть в этой темноте мыслей, какой-то свет в конце туннеля, до которого мне не добраться. Быть может, ради этого и нужно умереть? Все ответы нас ждут на той стороне, с которой нельзя прислать весточку. Смерть подобна чёрной дыре: она забирает весь свет без остатка, не давая ему выбраться наружу, но ведь она и ведёт этот свет куда-то вглубь. Заветная мечта миллионов о бессмертии давно уже осуществилась, но стоит понять, что мир человека очень поэтичен и интересен игрой метафор и загадочностью. Весь наш облик мышления строится на игре образов, слов, ситуаций, концепций, теорий, парадоксов; это делает человека по-настоящему живым, и это же может сделать его бессмертным, ведь человек смертен, но мысль бессмертна.

V

Когда разговор заходит о смерти, всегда интересны подробности, детали последних мгновений жизни, таящих в себе столько смысла. Особенно интересно, какова природа смерти, была ли она естественной или вызванной иным путём? Крайне сложный, но интересный этический вопрос, поднятый уже в нашей беседе, связанный с самоубийством, интерес к которому в современном обществе растёт с каждым днём. Насколько мы знаем, исторически сложилось порицание самоубийц. Учитывая, что история предыдущих лет крайне тесно связана с религией, то и ответы я искал в ней, придя в итоге к занимательным выводам. Самоубийство порицается, так как это грех убийства, которому нет различия в том, забирается чужая или же своя жизнь.

С этим понятно, но что же ещё, какие ответы, какие меры может предложить религия современному человеку, не живущему по правилам далёкого прошлого? Столкнулся я как с мыслями противоречивыми, так и с явственно верными по сути своей. Я думаю, лучше начинать с плохого.

Сомнительные утверждения рассматривают первопричину самоубийства как проблему воли, с чем я согласен, но затем следует ярко выраженное порицание любой слабины воли. Всё сводится либо к усталости, либо к извращённости, либо к капризности, но никак не к какому-либо серьёзному познанию, будто бы вера сама по себе отрицает возможность познать мир вокруг таким, какой он есть, хоть я и понимаю, что он такой лишь потому, что общей веры в нечто светлое, веры в любовь как таковой нет, как и единства людей. То есть по сути своей человек сломленный, подавленный, сомневающийся нуждается не в помощи, а в воспитании, что имеет место быть, но ведь не все люди столь крепки и сильны, как того хотела бы религия. В целом само появление человека на свет есть не что иное, как первородный акт подавления воли, так чему удивляться, что она и далее в жизни склонна подавляться?

С первопричиной мы кратко ознакомились, но какие контрмеры предлагает для этого церковь? А вот тут удивление набирает обороты, так как сразу становится ясно, что любое другое вероисповедание и убеждения в расчёт не берутся совершенно. То есть если вы агностик, то вы по сути своей не существуете в принципе и найти для вас решение проблемы, кроме как через благотворительные фоны, не предлагается. А решение такое, что нужно бороться с «религиозным сомнением», что основывается на исследованиях о том, что человека к жизни больше всего привязывает идея загробного мира и бессмертия души. У церкви возникает лишь один вопрос о том, как проповедовать «истины» и (цитирую) «внедрить их в сознание народов, чтобы затруднить сомнения в них».

Следующим методом борьбы выступает воспитание воли у детей, где дословно говорится о том, что изнеженное воспитание является преступлением против детей, с чем я отчасти согласен, но не вижу никакой причинно-следственной связи между воспитанием и намеренным лишением себя жизни, которое часто основывается на том самом строгом воспитании. Дело в том, что жизнь не является увлекательной прогулкой, по мнению церкви, а является испытанием, которое нельзя пройти, не изранив ног. Замечательное утверждение, являющееся абсолютной истиной на данный момент. Однако существует история, на основе которой произошла беседа психолога и церковного миссионера. История была о том, что в 1237 году во время подхода Батыя к Рязани молодая княгиня Евпраксия, узнав о смерти своего мужа в стане Батыя, вместе с младенцем на руках бросилась вниз с высокой колокольни. Все трое причислены к лику святых. Естественный вопрос возник сразу же: почему?

В ответе же миссионер изъяснил, что автор вопроса упустил важнейший факт: святой Евпраксии Рязанской предстояло изнасилование Батыем, а её ребёнку – соответствующая судьба, которая имела не только личное, но и национальное измерение.

Выбор Евпраксии я понимаю и не осуждаю ничуть, но это явное расхождение с убеждением, что жизнь не увлекательная прогулка, а сложный путь, который нужно вытерпеть. Евпраксия вот не стала терпеть, и я её понимаю. Так почему же другие люди, тоже предпочитающие не терпеть и не ждать, когда их постигнет подобная участь в соотношении с нашими реалиями, не могут уйти на покой? Вопрос, на который я уже частично отвечал. Суть в том, что самоубийство порицается логикой не только церкви, а общей в целом тогда, когда это плод эгоизма, и не более того. Человек кончает с жизнью из-за вещей, которые того совершенно не стоили, что больше похоже на каприз, забыв про свою родню и близких, тем самым разрушая чужие жизни и, возможно, провоцируя новую волну самоубийств. С другой стороны, совесть в таком случае является чем-то принуждённым, потому что, исходя из принципа неспособности соглашаться на появление в мире и неспособности выбирать место рождения, человек вынужден адаптироваться в системе, переняв ценности и восприятие мира путём воспитания.

Совершенно убийственный аргумент, на мой взгляд, предложен системой церкви для борьбы с самоубийством. А именно: «Для борьбы с самоубийством нужно заинтересовать общество объективными целями. Это достигается отчасти семьёй. Мысль о детях и близких заставляет человека забывать о своих личных горестях, а радости семейной любви облегчают бремя жизни. Человек живёт постольку, поскольку сознаёт себя членом какого-нибудь целого – семьи, церкви, – основанием которого служит любовь».

По сути своей завуалированный под любовь призыв к отказу от индивидуальности в угоду групповому мышлению. Нет «я», но есть «мы». Ты не убьёшь себя, если не будешь думать и идентифицировать себя как индивида. Здесь не любовь, а обременение, запрещающее расслабляться и думать о чём-либо ещё, кроме как о еде, работе и сне. Предложенный церковью путь является прямым воплощением стагнации, которую человечеству нужно перебороть. Заметьте, мой друг, что я не отождествляю понятия церкви и веры. Церковь – это структура, направленная на управление людьми и играющая свою роль в развитии человечества, а именно в данный момент – роль ручного тормоза. Вера же является сверхновым топливом для человеческого сознания, позволяющего ему развиваться и двигаться в правильном, на мой взгляд, направлении. Стагнация, нацеленная на бесконечный конвейер детей, а потом детей от детей, а после детей от детей детей, который якобы должен научить всех любви и спасти от самоубийств и грехов в целом, является временной петлёй, которая навсегда оставит человечество в определённом положении, не давая ему развиваться. Наличие рамок, правил и указов не является фактом понимания тех самых правил.