– А ты другого поймаешь.
– Зачем ему кланяться, немцу вашему? Без подношений нельзя?
– Нельзя. Прошлый воевода был крут, а этот ещё и жаден. Гонец с Москвы прибыл. Помер царь наш, государь Алексей Михайлович, ещё в прошлом годе. Когда тебя расспрашивали, он уж мёртвый был. Далече мы от Москвы.
Федька переложил кукан из правой руки в левую, перекрестился.
– Царство ему небесное.
– Теперь у нас новый государь, Фёдор Алексеевич.
– Хорошо. А мне чего, чего зовёт-то?
– Так воевода всё скажет.
– Не тяни, Микита.
– Велено тебя освободить. Мол, ты, обороняясь тех якутов резал. А то, что они грабежом в зимовье имали и то зимовье сожгли, то с них и снискать. Теперь ты опять вольный.
– Ну, слава Богу. А с якутами что? С Балтугой и другими?
– Велено отпустить. Высечь на козлах да взять с них слово, что более не будут замышлять на государя и впредь ни к каким изменникам не пристанут.
– Да как же так? Сколь они людей русских побили до смерти.
– А куда их? На Камчатку сослать? Или убить? Им велено ясак по-прежнему платить сполна. С мёртвых что возьмёшь? Казне убыток.
Федька взглянул направо на солнце, что блистало в синем небе.
– Да это оно конечно, – вздохнул, – Ваську жалко.
27.03.2022 г.
Брат и сестра
Софья Алексеевна сидела у зеркала и расчёсывала волосы. Келья Девичьего монастыря, за окном воет метель, как и тогда, несколько лет назад, только тогда за окном качались повешенные стрельцы и у одного в мёртвых руках челобитная на её имя.
Не получилось у неё вырваться из старых обычаев закостенелого бытия. Положено женщине сидеть дома и всё тут, хоть у крестьян, хоть у дворян, хоть у царей. А ей хотелось править, править страной. Были же в стародавние времена в греческой земле в Царьграде царицы, что правили единолично. Её идеал царица Пульхерия, что была регентшей при младшем брате и почитали её как государыню, величали августой. И она, Софья, могла бы быть регентшей при братьях Иване и Петре. Со старшим братом Федей, Фёдором Алексеевичем, они жили, душа в душу, понимали друг друга с полуслова. Продолжили все начинания и батюшки своего и деда Михаила Фёдоровича. Умно делал Феденька, постепенно не спеша Русь входила в семью европейских народов, не руша своих обычаев и природы своей. Поляки считают себя европейцами, да не ходят в голландском да французском платье, и никто их не корит за то, не смеётся. Чем же русские-то хуже? Зачем же брат Петруша хомут западный на русских людей надел? Зачем русских назвал недоумками, потому что на немцев непохожи?
Не дал Господь воплотиться замыслам брата Фёдора (царство ему Небесное), великие дела задуманы были, да не хватило жизни Федюше. Решила она продолжить дело брата, да воспротивились бояре московские: дескать, нельзя бабе на царство. Что же делать, если душу и ум государя вложил Господь в женское тело? Правила бы она и не хуже мужчин.
Хитростью и подлостью вырвали власть из рук Софьи советники молодого царя Петра, и хапать стали руками загребущими должности, доходные чины да награды не по заслугам. Полезли во власть, прикрываясь именем Петра, родственники матери его Нарышкины, да проходимцы всякие как русские, так и немецкие, карманы набивают за счёт казны, за счёт народа русского. Алексашка Меншиков первый тать и казнокрад. Как волки ненасытные рвут народ русский, а не согласных кнутами исполосуют да в Сибирь сошлют.
Антихристом, пришедшем на землю, кличет народ царя, братца младшего и поделом: только ворог свирепый мог так терзать многострадальный народ свой, ввергнуть его в ярмо иноземное. И уходили люди русские, крестясь, кто на окраины государства, а кто и в Царствие Небесное.
Скрипнула дверь в келье, и вошёл, согнувшись, длинный и нескладный младший брат царевны Софьи.
Пётр снял шляпу, стряхнул снег, поклонился учтиво.
– Вот ехал мимо, сестрица, решил заехать.
Софья не переменила ни вида, ни положения своего, продолжая расчёсывать волосы.
– Не помириться ли нам, сестрица. Может, что сделал не правое и зело? обидное к тебе, за то прощения прошу. В поход ухожу, могу и не вернуться. Прости, Христа ради.
– Бог простит, – не оборачиваясь, ответила Софья.
– Повинилась бы ты, сестрица, передо мной и перед ближними моими в неправоте своей и правили бы вместе страной. А то вот ухожу, а престол оставить не на кого. Простим друг друга, Софья.
– То излишне всё, Пётр Алексеевич. Как ты правишь, я так править не хочу. Ты отдаёшь на поругание иностранцам и выскочкам всяким землю нашу. И только единый праведный суд Божий рассудит нас: кто прав, а кто виноват. Через тридцать лет али через триста, а восторжествует правда в земле Русской и скинет народ ярмо иностранное.
Потемнели от ярости глаза Петра Алексеевича, но сдержался царь, поклонился сестре в полпоклона и вышел вон.
– Жаль, – сказал он своему денщику, – сколь умна сестра, столь и зла. А могла бы быть моей правою рукою.
20.02.2021 г.
Чарка водки
Царь Пётр Алексеевич мотался по стране, спешно готовясь к реваншу над шведами. Позорное поражение под Нарвой напугало его и потрясло, но не охладила пыл молодого царя, а наоборот зажгла азарт и огромное желание добиться своего. Он создавал заводы, на которых отливали пушки, ядра, мастерили фузеи, занимался набором рекрутов, обучал их, самолично влезая во всё и вся. Металла не хватало. Месторождения на Урале нашли, да их ещё обустроить надо, а это время, время, время. И вот царю пришла идея переплавить церковные колокола на пушки. Он издал указ: «Четвёртую часть колоколов со всего государства, со знатных городов, от церквей и монастырей отбирать и отправлять в Москву на Пушечный двор, на литьё пушек и мортир».
Царь лично объезжал монастыри и храмы, требуя снять часть колоколов согласно указу, обещая со временем возместить потери. Архиереи соглашались неохотно, в обещание царя не верили.
В одном из монастырей царь долго спорил с настоятелем, какие именно колокола надлежит снять и переплавить на пушки. Пётр требовал, епископ не уступал.
Архиерей, зная пристрастия царя к выпивке, приказал принести чарку водки в надежде, что Пётр смягчиться и пойдёт на уступки.
Водку налили в чарку, чарку поставили на поднос, понесли царю.
Монашек, нёсший поднос, спотыкнулся на ровном месте, чарка с водкой подпрыгнула как живая и выплеснула своё содержимое на грудь самодержца. Глаза Петра округлились от гнева, он уже готов был сорваться, но монашек не потерял рассудок, подхватил на лету чарку, поклонился и серьёзно и назидательно произнёс:
– На кого капля, а на тебя, государь, излияся вся благодать.
Царь впервые улыбнулся после поражения под Нарвой.
– Ладно, архиерей, сам решай, какие колокола на пушки пускать. Но, что бы металл был.
22.02.2021 г.
Расправа
Первоначально «Северный Союз» против Швеции возник между Датско-норвежским королевством во главе с королём Кристианом V и курфюрстом Саксонии, по совместительству королём Речи Посполитой Августом II Смелым. Россию взяли так, для массовости, пообещав царю Петру в случаи успеха никому не нужные болотистые берега Финского залива. В военную мощь России никто не верил, включая шведов. Но часть сил Швеции она, конечно, должна была отвлечь на себя. Компания обещала быть успешной. Король Швеции семнадцатилетний Карл XII, шалопай и повеса, человек не опытный и разбить его не представлялось сложным делом. Ничего не предвещало никаких трудностей. А они возникли и возникли почти сразу. Одним ударом, угрожая захватить Копенгаген, юный шведский король вывел Данию из войны, принудив её подписать сепаративный мир. И это в самом начале компании.
Король Август не смог взять Ригу, русское войско царя Петра разбили под Нарвой. Карл XII решил, что Россия из игры вышла и больше обращать на неё внимание не стоит. Он вплотную занялся королём Речи Посполитой.
Северная война длилась пятый год, в смысле, пятое лето, зимой никто не воюет, армии отдыхают на зимних квартирах.
Пока шведский король гонялся за польским королём, царь Пётр тем временем занял территорию от реки Невы до реки Нарвы, и сам город Нарва пал под ударами русских войск. Царь нагло заложил город Санкт-Петербург в устье реки Невы и ещё крепость на острове Котлин, напротив устья той же Невы.
