Земли родной минувшая судьба
Анатолий Алексеевич Гусев
В сборнике собраны рассказы о государях и простых людях Русской земли. "Расправа" (о Петре Первом), "Путь к трону" (о Анне Иоанновне), "Регентство герцога Курляндского" (о Бироне), "Оставление Москвы" и т.д.
Анатолий Гусев
Земли родной минувшая судьба
Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей великих поминают
За их труды, за славу, за добро…
А.С. Пушкин.
Непокорённые
– Не в обычаях монгол оставлять не доделанные дела, – сказал Бату.
– Брат мой имеет в виду Бачмана, кыпчака из племени олбурлик? – уточнил Менгу.
– Да. Но дело не в одном племени олбурлик. Большая часть племени нам покорилась. Но вокруг этого Бачмана собираются «люди длинной воли» со всего Дешт-и-Кыпчак (Половецкая степь). И аланы к ним примкнули.
– Я добью его, брат мой Бату.
Князь кыпчакского племени олбурлик Бачман отказался подчиниться монголам, не взирая даже на то, что всё его племя признала их власть. Вокруг него быстро собрались люди такого же не покорного и свободолюбивого нрава.
Началась степная война с бесконечными засадами, погонями и внезапными нападениями. Братьям Менгу и Бучеку пришлось сражаться на два фронта: на западе они нападали на алан, а с востока отбивали атаки людей Бачмана. Вскоре аланов загнали в горы и принялись за олбурлик.
Монголы применили любимый метод ведения войны – облаву и в середине лета прижали Бачмана к низовьям Итиля.
Всё произошло так быстро, что Бачман был вынужден просить повозки с женщинами и детьми, а сам укрылся на многочисленных островах дельты Итиля.
Менгу не полез в этот лабиринт воды и земли, удовлетворившись захваченными семьями олбурлик, здраво рассудил, что Бачман со своим строптивым и гордым характером своих не бросит и попытается их отбить.
Произошло всё почти так, как и предполагал Менгу.
Войско медленно кочевало на север вдоль западного берега Итиля. Сзади войска двигались повозки с женщинами и детьми олбурлик.
И как-то ближе к вечеру горизонт перед войском монголов запылил, и показались всадники, летящие во весь опор. Это Бачман и его джигиты. Менгу приказал готовиться к бою. Монголы выстроились в боевой порядок.
В это время олбурлик напали на обоз сзади, тихо, без шума. Показались неожиданно из-за крутого берега Итиля, перестреляли часовых из луков, скатили повозки к берегу, подсунули под них приготовленные заранее связки сухого камыша, бурдюки, наполненные воздухом и спихнули в воду.
Нападавшие всадники, немного не доскакав до войска монгол, выпустили стаю стрел, развернулись и с гиканьем унеслись в степь.
Когда монголы оглянулись, повозки были уже на середине Итиля.
– Какой молодец! – сказал Менгу, глядя на это.
Преследовать их не стали: пришёл приказ двигаться на север на соединение с основными силами монгол, да и в междуречье Итиля и Ахтубы это сделать было бы сложно. Бачман кружил меж белых холмов, уходил далеко в степь и опять возвращался на Итиль – земля от Итиля до Шаика( река Урал), была землёй кыпчаков племени олбурлик.
Этот дерзкий и удачный поступок Бачмана привлёк под его знамёна аланов, касогов и другие горские племена. Трудно было договорится между собой военачальникам столь пёстрой армии: горцы не хотели идти под командование степняков, степняки не хотели идти под командование горцев. В конце концов, договорились, что будет два командующих – Бачман от степняков и Качир-Укуле, князь ясов, от горцев.
И весной следующего года Менгу и Бучек встретили целую армию.
Мелкие стычки с передовыми отрядами монгол Бачман и Качир-Укуле выигрывали.
Но вот настало время решающей битвы. Две враждующие армии встретились на берегу Терека. Правое крыло возглавлял Бачман, левое – Качир-Укуле с ясами и касогами, в центре стояли дружины горских племён.
Армии пришли в движение. Монголы издали дружное «Ура!» и покатились вперёд. Им в ответ засвистели кыпчаки, загикали горцы и понеслись навстречу.
Тумен Бучека ударил в середину войска и тут же побежал. За ними с гиканьем летели горцы.
Бачман и Качир-Укуле пытались остановить погоню, предупреждали, что это ловушка. Но не слушались гордые горцы, не верили, что их кто-то смеет не боятся.
Всем была хороша армия Бачмана и Качира – и храбростью джигитов и готовностью пожертвовать жизнью ради свободы. Но не было у неё одного – железной дисциплины монголов! И отлаженной системы единого управления.
Бегущие монгольские тысячи вдруг расступились, и в горцев ударил плотный рой стрел. Это было войско Менгу. Развернули коней джигиты, поскакали назад, падали под монгольскими стрелами. Погнали их на ясов и касогов Качира. Войско Качир-Укуле расстроило ряды, дрогнуло и побежало к родным горам.
Бачман остался один.
Монголы повернули на запад, они месяц шли вдоль Терека и Кубани вплоть до моря, добивая непокорных и принимая покорность многочисленных горских князьков. Менгу и Бучек благосклонно выслушивали их и отправляли в степи в далёкий Каракорум к Великому Хану монголов.
В конце лета повернули назад к Итили, громя остатки непокорных кыпчаков.
Армия Бачмана таяла, у него осталось только пятьсот джигитов, главным образом его родного племени и обоз с женщинами и детьми. Опять повторились события прошлого года.
– Мы так его никогда не поймаем, – рассуждал вслух Менгу. – Они прекрасно владеют и лошадью, и челноком.
– Надо попросить Бату прислать сюда мокшу, – ответил Бучек, – будем надеяться, что они умеют владеть веслом.
Вскоре по Итилю на лодках пришли недовольные мокша из-под осаждённого Нижнего Новгорода.
Бачман со своими людьми находился на острове, посередине Итиля, напротив верховий Ахтубы.
Мокша расположилась на восточном берегу Итиля среди ивовых кустов. Разожгли костры, стали готовить еду. Ночь опустилась как-то внезапно. Юг – здесь темнеет быстро, тем более в конце лета.
На острове, где расположились олбурлик зазвучал курай (дудка, флейта). Далеко по воде разносилась красивая печальная мелодия. Кыпчаки прощались со степью и жизнью.
У костров заслушались.
Послышался окрик часового.
К берегу бесшумно приближался челнок. На носу его стоял человек. Челнок с ходу врезался в песок, человек спрыгнул на берег, за ним ещё один.
К костру, где сидели Пуреш, Атямас, Эрьгяй и Сярдай подвели двух человек. Один из них, был крепкий мужчина лет сорока с небольшим, бритоголовый, безбородый, с короткими чёрными усами. Другой – юноша лет семнадцати. Одеты они были в штаны и рубахи из шерстяной ткани, на поясе висели сабли.
