Нечай развёл в печи огонь и ушёл куда-то. Вернулся он с водой, мукой и мясом. Быстро приготовил ужин.
– Устала, наверное, за день, Каенкай?
– Брата убили, – сказала она грустно и не в попад. – Он был старше меня на год, защищал меня всегда…
Нечай вздохнул, сказать на это не чего, а она, наверное, думала об этом всё время.
– Тут прибраться надо бы по-хорошему. Да ладно, завтра. Иди спать вон туда. Что ты так на меня смотришь? Что я – зверь? Успеем ещё. Отдыхай.
Утром Нечай отнёс саблю. Сабля дорогая, ножны дорогой кожи в каменьях драгоценных и в позолоте, рукоять такая же. Воевать такой не будешь, но вещь красивая.
К ногаям поехали есаул Семён Арзамасец, Тит, Влас Мыкин и Тимофей Муха.
Вернулись, когда уже смеркалось, на лошадях в сопровождении одного татарина. За ним тянулась цепочка из пяти лошадей, на каждой из которых были привязаны по две овцы. Овец поменяли на добычу Нечая и Тита.
– Лошадей на баранов сменили, – усмехнулся атаман.
– А что? Зато охотиться долго не будем, Нефёд, – весело ответил есаул.
– Хорошо, завтра зарежем, а сейчас их вон в той пустой землянке заприте. Ещё что привезли или только бараны?
– Ещё творог сухой и кумыс.
– Кумыс? – сморщился атаман.
– А где я тебе пьяный квас возьму? Кумыс тоже не плохо, говорят – ядрёный.
– Вообще его брать было не надо, Семён.
– Ладно, Нефёд, разговеемся.
Ногаец сидел на коне безучастный ко всему с каменным лицом, пока казаки суетились, снимали овец со спин лошадей и загоняли их в пустую землянку, на его коне чересседельные сумы.
Из землянки Нечая выбежала Каенкай:
– Алдар!
Ногаец посмотрел на неё, улыбаясь уголками губ, с коня не слез, передал сумы. О чём-то разговаривали, Алдар слегка повернулся, отыскал взглядом Нечая и тут же отвернулся.
– Заботливый, ей, видать, привёз чего-то. О тебе, чай, говорят, – сказал Тит.
– Пущай, жалко, что ли? – ответил Нечай. – Кто он?
– Брат ейный. Не понравиться ему, как узнает, что ты его сестру зарезал.
– Знамо дело, не понравиться. Тебе бы понравилось?
– Мне и не понравилось, ты же знаешь. Когда мою сестру сын боярский изнасиловал, сестра с горя утопилась, а я кишки сынку боярскому выпустил и в разбойники подался. Давно это было… А как сейчас помню.
– Вот то-то. А так как он узнает? Мало ли от чего баба умереть может.
Нечай принёс в землянку огромного осетра, увидев брезгливое выражение лица Каенкай, улыбнулся:
– Неужели не пробовала?
Каенкай замотала головой.
– Странно. На Руси такую рыбу на стол царям подают.
Каенкай недоверчиво посмотрела на Нечая.
– Правду говорю. Неужели никогда не ела?
– Я в нищете не жила, наш род небедный. А рыбу у нас только бедные едят.
– А эту рыбу на Руси только богатые едят. Приготовь её, Каенкай, сама поймёшь – вкусная.
Осетра разделали и сварили.
– Ну как? – спросил Нечай. – Вкусно?
Каенкай замотала головой:
– Без соли не очень. Почему вы, казаки, соль не едите?
– Едим. Да где взять её?
– На озере.
– На каком?
– На солёном. Хотя у вас всё равно лошадей нет. Как вы туда доберётесь?
Атаман был очень удивлён:
– Соль? Вот так просто насыпал в мешок и всё?
– Она сама там не была, – ответил Нечай, – но так говорят.
– И недалеко?
– Ну да. Полтора дня туда, полтора – обратно. На лошадях.
– На лыжах быстрей будет. Дорогу знает?
– С чужих слов.
За солью ходили молодые казаки Юшка Зипунов, Шумилко и с ними Тимофей Муха. Вернулись довольные, с солью.
