Всю неделю погодка была – загляденье, без дождя, с легким морозцем и даже ростовское солнце баловало временами. Они с друзьями оторвались на все сто, хотя почему на сто – на все двести процентов (если б можно было так оценить своё ощущение!) оторвались! Ух, как же они, оказывается, соскучились по своему солдатскому братству, как же покуролесили в эти четыре дня!
Алексей и не припомнит, когда так же классно он проводил время, как нынче. В простоте и расслабленности, на доверии и понимании. Не вспоминая, кем они в настоящее время работают, позабыв домашние заботы и отметая все былые воинские звания и глупые условности. Полный мужской кайф, даже бриться не было нужды! И хотя за эти дни они с мужиками почти не спали, а в основном пили и говорили, но ведь умудрились, же даже порыбачить! И уху сварить! И у костра посидеть, с удовольствием втягивая в себя носами вкусный запах запекающейся рыбы! И пообщаться, и повспоминать, и помянуть тех пацанов, которых не было сегодня с ними.
Да что там говорить…, слова это не всегда главное. Для мужика главными являются поступки, действия, умение и жизненный опыт. А всего этого к своим нынешним годам – слегка за сорок, он и его друзья поднакопили достаточно. Вот об этом и стоит вспоминать теперь. Хотя и о прошлом помнить жизненно необходимо.
Прошлое – оно не любит, когда его забывают надолго и время от времени пытается напомнить о себе…. Он и не забывал, помнил. Ну, и еще о результате удачных выходных есть что вспомнить – и Алексей скосил глаза на свой багаж, что держал в руке!
Подумав так, он опустил на асфальт перрона свой тяжелый брезентовый мешок, отодвигая его ногой себе за спину, и полез в карман куртки, чтобы достать документы.
Он весело улыбнулся, протягивая свой паспорт и билет молоденькой проводнице этого пафосного спального вагона, и мысленно ухмыльнулся реакции девушки на его внешний вид. Эта проводница, одетая в красивую новенькую форму с эмблемой «РЖД», долго и недоверчиво сверяла фотографию в его паспорте с ним самим, по ходу принюхиваясь к его одежде и огромному брезентовому мешку, лежавшему у его ног. Алексей, стараясь выглядеть серьезным и внушающим доверие, стоял и молчал, чтобы она дополнительно не унюхала еще и запах того спиртного, чем его от души накачали друзья – «на дорожку».
«Хотя надо признаться, самогон действительно оказался знатным! Ну да ладно, стоим и молчим – главное, чтобы меня впустили в этот вагон!» – размышлял Алексей, стараясь стоять ровненько и не раскачиваться.
Ответственная и серьезная работница российских железных дорог, растерянно покачав головой и сверив все его паспортные данные со своим электронным устройством, проявила все же чудеса деликатности и толерантности, и, вздохнув еще раз, вернула ему паспорт и произнесла удрученно:
– Пожалуйста, проходите в вагон, Ваше купе номер тринадцать, на втором этаже. В нем уже едет одна женщина, она спит и попросила ее не беспокоить, так, что вы уж, пожалуйста, не шумите там.
Алексей согласно закивал, затем радостно улыбнулся и, подхватив свой багаж, в виде рюкзака и упомянутого подозрительного мешка, протиснулся в новенький и чистенький вагон.
«Н-да, представляю, что она обо мне подумала! – улыбался мужчина, оглядывая коридор комфортного спального вагона со шторками на окнах и, поднимаясь по лестнице с ковровым покрытием на второй этаж, к своему купе. Двигаясь в замкнутом, теплом пространстве поезда Алексей и сам ощутил исходящий от него крепкий, въевшийся в его одежду, рыбный запах. – Ну а как вы хотели? Он ведь с рыбалки едет! И не просто с рыбалки, а с уловом! Вон она, рыбка, в мешке! Еще бы проводница не удивилась такому пассажиру! На вид почти лузер деревенский, с ядреным запахом самогона вместо одеколона, заросший недельной щетиной, со шрамом на щеке, в камуфляжных штанах и засаленной куртке, прокопченный дымом костра – и вдруг с билетом в СВ! Откуда у такого „красавца“ деньги на СВ?! Вот взрыв мозга я сегодня у девчушки организовал!» —весело хмыкнул Алексей и, пытаясь сдерживаться, и помня о том, что в его купе спит какая-то женщина, осторожно электронным ключом открыл свое купе и вошел, стараясь особо не шуметь своим объемным и пахучим багажом!
Парень, хоть почти и не спал последние сутки, и был «от души упоен» гостеприимными друзьями, все же не был настолько пьян и слаб, чтобы быть не адекватным и пока, в данный момент, еще владел своим организмом. Так что, размещая сейчас вещи в багажном отделении под личной полкой, успел краем глаза рассмотреть свою попутчицу. Вернее, ту непонятную женскую фигуру, лежащую на диване и скрытую полностью одеялом.
Проводница сказала о ней так, немногословно – «женщина», то есть о возрасте проговорено не было, и Алексей пытался разгадать это неизвестное обстоятельство в данном уравнении по тем признакам, которые бросались в глаза. А в глаза парню сразу же бросился какой-то допотопный клетчатый чемодан, стоящий у стола. И еще он заметил старую куртку, явно с мужского плеча, небрежно брошенную этой «спящей красавицей» на чемодан.
«Ага, типа – повесила! – веселился Алексей, продолжая играть в Шерлока Холмса и выискивая все новые приметы, для того чтобы заранее определить возраст этой бабенки, ее статус, внешний вид, чтобы утром, проснувшись, при знакомстве не испытывать шок. – Ага, идем дальше – так, тапки какие-то огроменные. Ни фига себе у нее размерчик ножки! Представляю, какой сюрприз ждет меня завтра», – хмыкнул, не удержавшись, парень, и схватив висевшее над его спальным местом белоснежное полотенце, и зажимая им рот, гася смех, осторожно открыл дверь и покинул свое купе.
Поезд еще стоял на станции, об отправлении не объявляли и Алексей решил двинуться в сторону санузла. Надо же проверить – как там обстоят дела с удобствами в этом двухэтажном чудо вагоне. Ну и заодно отсмеяться, как же без этого?! Алексею внезапно стало очень весело и легко на душе.
Он радовался как ребенок – и реально классным выходным, проведенными с друзьями, бывшим сослуживцами. И тому улову, что он везет с собой в Москву, в подарок Михалычу в виде обещанного вознаграждения за его помощь в присмотре за домом Алексея, оставленным ему под охрану на период отсутствия хозяина. А сейчас, стоя в довольно комфортабельной санитарной комнате, умываясь и разглядывая себя в зеркале, он поймал себя на мысли, что просто радуется самой жизни.
Радуется даже загадочной бабе-попутчице, рисуя в своей голове ее смешной облик и предвкушая, как утром эта «спящая красавица – гренадер» явит себя миру. «Ну, слава Богу, что хоть соблазнять ее не потребуется, и целоваться с ней не придется. Не мой формат! Как добыча, крупные барышни меня никогда не привлекали, а судя по тапкам и куртке – это о-очень крупный экземпляр!» Алексей внезапно расхохотался, громко, от души. А потом, отсмеявшись, немного успокоился и, наскоро умывшись, и тщательно вымыв руки, закончил свой мозговой штурм.
Приведя себя в относительный порядок, парень, чуть покачиваясь от длительных возлияний, усталости и недосыпа, вернулся в свое купе за номером «тринадцать», тихонько разделся, аккуратно сложил одежду стопкой на пол, и, так же как его соседка, укрылся одеялом с головой и со вздохом удовлетворения и счастья вытянулся на удобной полке-диване.
«Спа-ааать! Спать, до самой Москвы!» – Приказал себе Алексей и мгновенно провалился в сон.
Глава 5
Алика
Поезд дернуло на стыке рельсов, и Алика внезапно проснулась, словно кто ее толкнул. И совершенно не удивилась и не задала себе вопроса – где она. Разумеется, она в поезде, направляется в Москву по делам, так что все вопросы и проблемы оставим на потом, а пока, в ближайшие часы у нее в планах – отдых. Тем более что за окном еще ночь, самое время спать. И хотя она всего ничего поспала, но почувствовала, что ее силы понемногу восстанавливаются. Уже радует!
Девушка осторожно повернулась на своей полке, откинула одеяло и огляделась по сторонам в полутьме купе. Что-то ее невольно взволновало и удивило, вот только что? Она с удивлением принюхалась – странный запах, рекой пахнет. И рыбой! Ну, надо же! «У меня что – галлюцинации? Хотя нет, пожалуй, это реально пахнет, вот, и попутчик некий у меня появился, вон как сопит-храпит уютно! Наверное, с рыбалки едет. Зимней. Интересно, кто это? Мужчина или женщина – не понять, лежит, укрытый с головой. Ну, пусть спит», – милостиво разрешила спящему пассажиру Алика, и, стараясь не шуметь, на ощупь, ногой нашла на полу растоптанные тапки мужа, что в спешке надела тогда, убегая из квартиры, вздохнула, отгоняя воспоминания и стараясь не думать сейчас о Егоре, отправилась на поиски санитарной комнаты.
А когда, уже находясь внутри этой комнаты, заглянула в зеркало на стене и увидела то, что там отразилось, то….. «Папочка, дорогой» – пронеслось у девушки в голове…. Вот тут-то все воспоминания о вчерашнем «разговоре» с Егором накрыли ее с головой. А еще волной окатило сомнение от страха – куда ж она едет в таком виде?! Какая Москва…?
Судите сами, как тут ей было не сомневаться – левый глаз был почти сплющен в узкую щелочку. Сверху он оказался придавленным нависшим надбровьем, а снизу – подперт раздутой щекой. Причем щека приняла фиолетовый оттенок и была вдвое больше своей «подружки-щеки» с правой половины лица. Алика набрала в ладошку воды из-под крана и поднесла к губам, чтобы прополоскать во рту, но оказалось, что для этого нужно приложить усилия – рот отказывался открываться. Вся челюсть ныла и болела, а язык, казалось, заполнил собой все свободное пространство.
«Ого, вот это да. И ни таблеток, ни мазей никаких с собой нет, забыла я как-то о них. Вот это я попала. А как же я в Москве-то буду? Даже показаться кому-то страшно с таким лицом, а еще же в отель нужно какой-то устраиваться», – размышляла Алика, осторожно умываясь холодной водой и заново повязывая на голову платок, скрывая себя под ним.
Она, как могла, постаралась быстро добраться до своего купе, чтобы не попасться никому на глаза в этом современном и красивом вагоне и не испугать никого своим видом. Она, конечно, пыталась себя поддерживать и настраивать на позитивные мысли, но пока это у нее получалось несколько неуверенно.
Что ей оставалось делать в сложившихся условиях, которые предлагала на данном этапе ее судьба? – только лечь обратно в свою временную постель, снова укрыться с головой одеялом и спать. Ну и еще надеяться на внутренние резервы собственного сильного организма. «У кошки заболи, а у Алики заживи», – мысленно шептала девушка свою смешную детскую просьбу-мантру. И, отчаянно жалея и саму себя и ту неведомую несчастную кошку, которая должна была забрать сейчас чужую боль, она понемногу начала засыпать и уснула.
Уснула, на удивление крепко и надолго, так что ничего не слышала и не видела. Ни как просыпался ее попутчик, ни как он одевался, ни даже как он, сидя за столиком их купе, пил чай, деликатно прихлебывая горячий напиток из бумажного стаканчика, стараясь не разбудить свою соседку-попутчицу.
Алика спала, и ей снился сон. Вернее, даже не сон – ей снилось то время, когда она познакомилась с Егором и как, впоследствии она вышла за него замуж. И в этом тревожном сне ей виделись, словно наяву, все долгие пять лет замужества. Ненужного ей замужества. Но… все сложилось так, как сложилось….
Глава 6
Пять лет семейной жизни
Сон ли то был или просто воспоминания о былом, так или иначе Алика глубоко погрузилась в те видения, что калейдоскопом перемещались в ее голове, причем в хронологически выстроенном порядке, без хаоса и сумбура. Все это позволило ей даже во время сна попытаться еще раз проанализировать прошлое и прийти к окончательному решению – как ей жить дальше, в будущем.
Вы когда-нибудь боялись чего-то в жизни? Ну, когда не просто испугались бы, допустим, оказавшись в одиночку в прохудившейся лодке во время бури-урагана в штормующем море? Или, например, очутиться одному на мрачной темной ночной улице полной злых и голодных лающих собак? Нет, речь не об этом. А о том, что так бы испугались, что вообще жить не хотелось бы? Трудно представить себе такое, правда?
Но бесстрашная девочка Лика, в самом деле, испугалась, впервые в жизни, в самый-самый первый раз. И это случилось именно тогда, когда ушел из жизни Замир Иванович Тихий, ее отец. Жил тихо и ушел тихо, соответствуя своей фамилии. Умер во сне. Выдающийся, потрясающий хирург и замечательный, неповторимый, добрый и любящий папа. Самый лучший папа на свете.
Алика осталась одна, совершенно одна на этом свете. Ты – одна…. – даже думать об этом страшно…
Ты можешь быть окружена огромным количеством людей, может среди них даже есть и те, кому ты не безразлична, но однажды ты все равно очень четко вдруг понимаешь, что осталась абсолютно одна в этом шатком мире. А ей исполнилось в тот год всего двадцать семь лет. Даже сейчас, во сне, лишь вспомнив о том страшном дне, у девушки заболело сердце, и она невольно застонала, находясь в плену этого своего сна-болота, но не проснулась, а продолжала прокручивать ленту памяти в своей голове.
У Алики не было подруг. Ну, так уж случилось. Она не дружила с девчонками, ни в детстве, ни в юности. Вокруг нее всегда находились сначала только мальчишки, затем парни и мужчины. Отчего и почему – она и сама не понимала, но вот так уж выпало, что в друзьях числились, только мужчины, с которыми не поплачешь и которым не пожалуешься.
Жаловаться и плакаться девочка могла только папе, и то очень редко. Лишь с ним она могла быть пусть на мгновение, но слабой и ранимой. А с друзьми-мужчинами Алика старалась быть вовсе не слабой и уязвимой, а наоборот – сильной и мужественной. И ей это удавалось всегда, легко и непринужденно. Быть сильной – стало ее жизненной установкой! Визитной карточкой.
Но вот после смерти папы всё вдруг встало с ног на голову – Алике ужасно захотелось стать слабой, ну хоть на чуть-чуть, чтобы выплакать свой страх. Психологи бы сказали, что так она в тот момент интуитивно искала замену своему отцу. Будь у нее подруга, чтобы с кем-то посоветоваться; или чуть больше времени для поисков, и будь она более приспособленной к жизни, может она бы постепенно нашла такую замену, разобравшись и выбрав в своем мужском окружении такого мужчину. Того, кто бы ее понял и позволил становиться слабее порой, но….
В жизни довольно много подводных «НО» – этих слов-условностей, этих слов-препятствий, этих слов-ограничений….
К сожалению или к счастью, но Алика была гипердобра и гипердоверчива к людям и старалась замечать в них только хорошее, то, что виделось на поверхности. Такая уж несочетаемая черта имелась в ее характере – обладая экстрасенсорными способностями, умеющая чувствовать и видеть боль других людей не только на подсознании, но и воочию, глазами и руками – девушка не умела рассмотреть человеческую подлость, двуличность, хитрость и лицемерие. Такая странная слепота. Ну не дано ей это было! Словно кто-то невидимый ограничил в ее организме трату такого распознавания, берег ее силы для иного – для добра, для созидания, для лечения всех людей без исключения. Порой в ущерб себе. На себя у нее совершенно не оставалось ни времени, ни сил.
Алика, как образованная и разумная женщина, конечно же, понимала, что гипердоброта – это прямой путь к манипулированию собой, к использованию. Когда окружающие ждут от тебя послушания, повиновения, полной отдачи. Но наивно продолжала верить в то, что добро всегда выше и сильнее ненависти и, что добро всегда побеждает. И ей всегда было проще ответить согласием на просьбу другого, чем отказать и ответить «нет». Может от своего страшного одиночества, а может из-за своей элементарной «человеческой слепоты» она и потянулась к парню, по имени Егор. Странная такая тяга – и непонятная, и необъяснимая.
Егор был младше Алики на три года. Он был спортсменом, занимался смешанными единоборствами и выглядел, чуть ли ни в два раза больше самой Алики – высокий, под сто восемьдесят спортивных сантиметров роста и под сто килограммов живого веса. Рядом с маленькой и хрупкой Аликой он казался настоящей глыбой, и вот эту глыбу Алика у себя в отделении лечила, восстанавливая Егору его травмированное колено. И как-то так незаметно для всех – быстро и качественно вылечила повреждения внутреннего мениска коленного сустава, что парень в рекордно короткие сроки стал на ноги в буквальном смысле этого слова!
Парень был в восхищении, парень был в восторге и неожиданно для всех и даже для самой Алики – окружил девушку повышенным вниманием и заботой. Он словно исполнял некое задание:
Дарить фрукты и конфеты – почти ежедневно! Ждать девушку поздними вечерами после ее дежурства у входа в больницу с цветами в руке – минимум два раза в неделю! (И откуда, только узнал график ее дежурств?) С восхищением смотреть на девушку, заглядывая ей в глаза – да кто бы ему мог запретить?! Носить девушку на руках, перешагивая через лужи – да легко! Были бы лужи (а к слову сказать, в это время года почти постоянно шел дождь)!
Ну а когда они как-то раз, сидя на лавочке у ее дома, разговорились, и парень, превратившись в растерянного мальчишку, доверительно рассказал Алике о себе, то она прониклась и потянулась к нему. А Егор рассказывал о том, как в детстве – его маленького и худенького обижали взрослые мальчишки (отчего он и увлекся спортивной борьбой). И как трудно ему пришлось пробивать свою дорогу в выбранном виде спорта, как тяжело ему жилось в родительской семье, где водка являлась главным украшением стола, как одиноко живется сейчас без любимой девушки. И все в таком ключе, давя на жалость.
Егор был очень красивым внешне – и лицом и спортивной сильной фигурой. Девушка вначале не понимала, как у такого красавца – сильного и уверенного могут быть какие-то проблемы. Она не верила, что могла вызвать чувство влюбленности у такого как он, но…
Но парень с таким восхищением во взгляде смотрел на девушку, которая считала себя далеко не красавицей, столько заботы и внимания оказывал, что она чуть ли, не впервые позволила себе быть слабой с ним. Алика не заметила, как и сама потом рассказала парню о своем одиночестве и о своем страхе. И доверилась ему.
И не испытывая никаких опасений и угрызений совести ответила согласием на его неожиданное предложение – стать его женой. К удивлению и непониманию всех ее друзей, коллег и знакомых.
