За выходные Алекса и Дениэл обошли почти весь «Голден Гейт Парк». Японский чайный сад поразил друзей фактом того, что находится в центре Сан-Франциско, так сильно он навевал мысли о стране восходящего солнца. Изобилие форм на крошеном лоскутке земли делали сад очень насыщенным и запоминающимся. Множество тропинок извивалось вокруг вычурных мостков, водопадов и ручьев. Прудики с золотыми карпами тускло мерцали под пасмурным небом, а кустарники и маленькие деревца, подстриженные с хирургической точностью, пленяли взор. Дугообразные деревянные мостики и красные крыши пагод составляли идеальный тематический ансамбль, в котором не хватало лишь платья гейши Алексе.
Приятели, смеясь и смущаясь, фотографировали друг друга, стараясь запечатлеть в памяти как можно больше подробностей совместных минут, будто со следующего понедельника больше не смогут видеться вообще. Хотя оба понимали, что это не так. Равно как и понимали, что после этих прогулок ничто уже не сможет остаться прежним. Смелый шаг вперед в их дружеских отношениях, которые теперь пошатнулись, рискуя таковыми перестать быть, сдвинул молодых людей со статичной точки, отчего назвать их приятелями теперь не поворачивался язык.
Бесконечные чугунные облака, так напоминавшие молодому человеку о недавней поездке домой, наконец, начали рассасываться и несмело показывать голубое весеннее небо. Теплее от этого не стало, потому что ветер поднялся нешуточный, но настроение чуть улучшилось от нечастых солнечных лучей, подсвечивающих теперь иногда лица гуляющих.
Ветреный Оушен-Бич, раскинувшийся между парком и океаном, гостеприимно раскрыл им свои ледяные объятия. После того, как Алекса пережила восторженный шок и смирилась с близостью величественной стихии, идущей агрессивными пенными волнами, она разулась и пошла по холодному влажному песку. Пляж, суровый и неласковый, бил гостей резкими порывами ветра. Обалдевший от такой смелости Дениэл, кутаясь в куртку, капюшон которой хлопал на раскатах почти штормовых рывков воздуха, шел за ней, готовый подхватить, если Алекса решит полетать на восходящих потоках. Это казалось вполне реальным с ураганом, творившимся вокруг одиноких посетителей береговой линии.
– Не смогла удержаться, – будто бы извиняясь, проговорила девушка, когда они сели в ближайший кафетерий согреться.
Ее голубоватые губы, напоминавшие о недавнем пляжном отдыхе, расплылись в блаженной улыбке, говорящей о том, что она счастлива. Алекса обула окоченевшие от ледяного океана ступни в ботильоны, но пока не отхлебнула горячего чая, согреться так и не смогла. Дениэл смотрел на нее восторженно, с примесью изумления, не понимая до конца своих чувств от этой девушки. А она даже не смотрела в его адрес. Хотя иногда все-таки поглядывала, но тогда неизменно смущалась, трогая его сердце искренними нотками смирения и скромности. Как он раньше не замечал, насколько она живая?
– Замерзла? – Задал он вопрос, ответ на который был очевиден.
Но молчать дальше он не мог, потому что задохнуться от переполнявших эмоций сейчас было для него вполне реальным окончанием молодой бесславной жизни.
– Уже лучше, – улыбнулась девушка все еще голубыми губами, обнимая ладонями горячий бокал и кутаясь в пушистый капюшон пальто.
– Неужели ты и правда первый раз трогала океан? – Изумлялся молодой человек факту ее жизни. – Как можно жить в получасе езды до него, но ни разу не искупаться?
– Папа говорит, что я не просила, – пожала плечами собеседница. – До определенных событий, конечно же. А потом они с мамой запретили любые вылазки, потому что ужасно испугались.
– А что же сейчас? Страх ушел? – Съязвил Дениэл, не удержавшись.
– А сейчас мама уехала, – произнесла она и отпила горячий чай из кружки.
Он едва поборол презрительность к этому театру теней, запрещающих ребенку в семье изучать мир по каким-то причинам, понятным лишь воспаленному мозгу матери. Как ему это все было знакомо.
За огромными окнами кафе завывал ветер, разгоняя тяжелые свинцовые тучи. Погода обещала наладиться лишь к концу недели, ориентироваться на нее не было смысла, если они хотели использовать по максимуму свой отпуск – каждый от своего начальника.
– Поедем в кино? – Предложил Дениэл. – Гулять, так гулять!
Друзья прибыли в ближайший зал. Уже в очереди на кассу Алекса с интересом рассматривала плакат к одному из фильмов.
– «Найди себя в Оз», – прочитала она слоган. – То, что нужно, по-моему.
– Себя в кино ты не найдешь! – Рассмеялся молодой человек. – Ты – внутри.
Он указал пальцем на ее грудь, запакованную в светло-коричневое пальто, и девушка снова смущенно улыбнулась. Как же ему нравилась эта застенчивость! Дениэл буквально таял под ее взглядом, наполненным теплом и добротой, с благодарностью вспоминая тот вечер в кабинете, когда шеф попросил показать дочери город.
Вскоре, сжимая в руках билеты, пара зашла за тяжелый занавес кинотеатра. Небольшой зал с крупными упругими креслами в яркой синей обивке пригласил друзей в свои недра. Алекса глазела по сторонам, не снимая рук с его локтя, а Дениэл упивался ее восторгом. Весь сеанс она не сводила глаз с экрана, а он – с нее. Ее эмоции менялись вместе с картинкой, девушка живо, почти по-детски, реагировала на любое изменение в фильме, а ее спутник изумлялся такой доверчивости, граничащей с наивной простотой. Лицо Алексы излучало восторг от красивых пейзажей, умиление влюбленными парами, ужас в моменты нападений и жалость к страдающим героям. Можно просто смотреть на нее вместо проектора, и сюжет не останется неизведанным. Чем Дениэл и занимался.
В момент неразделенной любви на экране в уголках понимающих глаз девушки засеребрились слезы. Похоже, сердобольная малышка знала изнутри, каково это – разбитое женское сердце. Она глядела на зеленую ведьму с сочувствием, любовью и нежностью, словно баюкала этим саму себя. Не стоит даже спрашивать, какой герой ей понравился больше всего, и так ясно.
Он, не отрываясь, наблюдал за подругой. Еще неделю назад Дениэл не осмелился бы и на десятую долю того, на что оказался готов после поездки в Миррормонт. Он два часа безотрывно пялился на дочь начальника в упор, не ощущая себя при этом наглецом.
Но сколько же еще неразгаданных тайн оставалось в ее хрупком сердце! Как и в его.
22
С самой пятницы Оливер не видел никого из своей семьи. Тогда вечером перед уикендом забегала Алекса, чтобы расспросить его о мотоприключениях и мотопадениях «зеленой» молодости. И он рассказал, как бы низменно не было на глазах у дочери встать на колени и со всего размаху ударить в грязь лицом. После этого он грустно улыбался, хлопая слипшимися от коричневой жижи ресницами, а Алекса гладила его по плечу и говорила с чувством: «Ничего, пап, ты совсем не грязный!» Это могло бы выглядеть мило, если бы не было так постыдно и унизительно.
И вот теперь Оливер сидел за воскресным ужином в компании телефона и объемного мешка тревог за своих обеих девочек. Алекса взрослела, была счастлива и находилась в надежных руках. А вот за Мелани он переживал больше, потому что она тоже взрослела, но самые надежные руки, которые могли о ней сейчас позаботиться, были ее собственные. И именно сейчас они были заняты у нее ворохом эскизов, документов и переживаний, что не очень удобно, когда душой заведует торнадо, сметая все на своем пути.
Но ужин в одиночестве – это было меньшее, что нагружало его душу гнетом. Что-то происходило в их доме, меняя привычный устой. Несмотря на неизвестность, Оливер ощущал, что узел, который затягивался много лет, начинает расплетаться, освобождая силы и энергию. Будто, кто-то отпустил вожжи и дал шелковым нитям расслабиться, чтобы распутать их. И однозначных эмоций – позитивных или негативных – у него на этот счет не имелось.
Кроме того, совсем не вовремя в корпорации развязалась холодная война. Честно говоря, она назревала очень давно, еще прошлой весной, когда Джим Палермо отважился подставить его личного водителя и устроить фирме веселье из череды исков на весьма крупные суммы. Но теперь загнанный в угол главный менеджер, вместо того, чтобы обессилеть и сдуться без союзников, окрысился и принялся топить всю контору.
Сначала это было не так заметно, и они с Лиз не могли толком понять, что происходит. Но, как только Дениэл ушел в отпуск, Палермо словно получил «зеленый свет» на полный спектр каверз. И делал это подлец чисто, даже камеры наблюдения не могли зафиксировать факты его подлогов. Им нужен был на рабочем месте шофер, сдерживающий нерадивого работника каким-то чудесным образом, причем очень срочно!
Но вызывать его из отпуска Оливер не станет, сейчас на парня возложена не менее важная функция – дети учатся жить в социуме. А вот, кстати, и они. За окном послышался едва различимый звук двигателя, становящийся громче по мере приближения машины. Спустя пару минут, по прозрачной двери парадного входа скользнули фары «Купера», и автомобиль замер, высаживая маленького изящного пассажира.
Пассажир вошел в гостиную и бросился на него с поцелуями и объятиями, ослепляя лучами счастья, затмевая все невзгоды мира своей искренней улыбкой и звонким голосом.
– Привет, пап! Я так соскучилась!
– Здравствуй, милая, – проговорил глава семьи, удовлетворенно улыбаясь, словно довольный кот, и выбрасывая на время тугие мысли из головы. – Я тоже очень рад, что ты сегодня вернулась пораньше. Как погуляли?
Алекса, скидывая верхнюю одежду и наспех колдуя себе ужин, рассказывала и рассказывала. И рассказывала. И снова рассказывала, вызывая лишь усмешки и довольство Оливера. А потом прервалась и произнесла, смущенно опустив взгляд:
– Прости, пап, я увлеклась. Как у тебя прошел день? Мама звонила?
Оливер жевал тушеные овощи, с улыбкой глядя на дочь, и оценивал ее цветущий вид. Она погрузила вилку с провиантом в рот, чтобы поскорее занять звонкую полость восстановлением жизненных сил, и предоставила держать речь главе семейства. И тут он понял, что все правильно сделал тогда в кабинете, попросив Дениэла об одолжении. Он принял единственно верное для нее решение в тот вечер.
– Я рад быть частью твоей жизни, Алекса! – Воскликнул он искренне, после чего вернулся к будничному тону: – День прошел в заботах, я теперь по вечерам работаю на маму, доставляю ей корреспонденцию. Она звонила и не раз. Последний разговор был за десять минут до того, как в кухню влетел ураган позитива в твоем лице. Она не сказала, чтобы я передавал тебе привет, поэтому, уверен, будет звонить еще. А теперь продолжай. Расскажи о Тихом Океане подробнее.
Дочь смутилась, но продолжила. Только теперь более сдержанно, чтобы не утопить его в собственных эмоциях, но изрядно обвалять в них. Девочка купала ноги в середине марта на самом ветреном пляже города – хорошо, что Мелани не знает об этом – посетила Японский сад, сходила в кино, и, похоже, повзрослела еще на пару лет.
– И это всего за два дня? – Удивился отец, допивая чай. – Я теперь понимаю, что это твой стиль жизни, Алекса. Я раньше думал, что ты только до учебы голодная!
– Знаешь, пап! Я решила пока не учиться больше, – сообщила дочь. – То есть, я хочу заняться чем-то более продуктивным, приносить людям пользу.
– А начать решила с дверных ручек, так? – Уточнил Оливер, чем вызвал на ее щеках румянец. – Спасибо тебе за это.
Дениэл влиял на их дочь очень позитивно. Что бы не говорила Мелани, но именно он помогал открывать девочке важные грани внутри себя, даже если это «мотоцикл». В конце концов, от двухколесной техники не отказался бы и сам глава семьи, но тогда он рисковал потерять супругу. Нет, все же, между железом и живой женой он выберет второе.
– Просто мне кажется, что я и так полна информации, – застенчиво пролепетала малышка. – Мне хочется уже понимать, для чего мне она дана. Не коллекционировать же ее на полках разума, верно?
– Абсолютно верно, – кивнул отец. – Ты большая умница, Алекса. Всегда была.
На обоюдном довольстве друг другом они и разошлись по своим комнатам. Влюбленная девочка скрылась за дверью своей спальни, пожелав родителю добрых снов, а сам Оливер поплелся в «башню», куда же еще.
Там на огромном кожаном кресле шоколадных оттенков он попытался вспомнить пятничный разговор с Лиз. Что там предлагала лиса? Электрические разряды на рабочие места сотрудников? Ров с колючей проволокой? Боже, как же это все нелепо. Меньше всего главе корпорации думалось, что однажды его светлый мозг будет занят подготовкой контратаки внутри собственной конторы!
Но тут Оливер раскрыл широко глаза от осознания. Не только конторы, но и семьи! Холодная война назревает и в поместье. Дай бог, чтобы Мелани остыла в Париже. Еще одной разработки стратегии против близких людей он попросту не выдержит.
23
Скошенный полосатый цилиндр, торчащий из здания красного кирпича, показался в проеме между бетонных высоток и скрылся вновь. Дениэл повернул «Купер» к диковинной постройке, которая сама по себе могла стать главным экспонатом музея, и поставил автомобиль на парковке недалеко от нее. Алекса не смогла проигнорировать факт, что Музей Современного Искусства с начала июля закрывается на реставрацию, и предложила начать обход города именно с него. Молодой человек, кивнув, согласился, потому что не имел иных идей на день. К тому же погода, несшая тугие свинцовые облака на восток порывами пронизывающего ветра, требовала крышу над головой.
