Лавка Сновидца
– Какие-то манеры у вас остались, Дементий. – Валентина Павловна ловко застегнулась, поправила волосы. – И то, что вы сделали сегодня для… всех нас. Это заслуживает уважения. – Она подошла ближе, положила руку на плечо и тихо, чтобы Аб не услышал, добавила: – Жаль, что не станете продолжать в том же духе – ведь это не в ваших интересах.
Она похлопала меня по плечу и молча вышла из Лавки.
– Она в курсе? – спросил друг.
– Да. Единственная из команды.
– Понимаю её чувства. Видел таких у отца: всю жизнь на одном месте, а потом что-то заканчивается – или место, или старая жизнь, – и не могут отпустить. Иногда это плохо заканчивалось.
– Хочется верить, что они справятся.
Мы вернулись на склад, где стоял стол с закусками и выпивкой. Вино почти кончилось, как и сок. От закусок оставались только маринованные огурцы, да банка нашего местного деликатеса —Золотых шпрот. К сожалению, не то, что способно порадовать душу на долгий срок.
– Так, – сказал я, упирая руки в бока. Все замолчали. – Сейчас я смотаюсь до магазина, принесу ещё чего-нибудь к столу. А потом оставлю вас. Михаил, Нестор, справитесь?
Они внимательно посмотрели на меня, потому на свои стаканы-кружики.
– Один вопрос, мастер Сновидец, – по-морскому отдал честь дядя Нестор.
– Слушаю.
– Можно будет поделиться с Кепкой? – он замолчал, а потом оправдываясь добавил. – Он хороший мужик, пусть и чуть с головой у него не так, но…
– Всё в порядке. Конечно, поделитесь. Он тоже вносит свою лепту в нашу работу. – Закивал я. —Но только едой. Алкоголь ему противопоказан. – А потом тихо с улыбкой добавил: – Он вообще-то всем противопоказан, но некоторым из нас не так сильно.
Рассмеялись и работники, и Аб. Друг остался посидеть и потупить в телефон, а я быстро захромал на соседнюю улицу, до магазина. Небольшой супермаркет из сетевых, в котором можно было легко купить и алкоголь, и хлеб, у зубную пасту с туалетной бумагой. Набрав в корзинку хлеба, нарезанного мяса, свежих овощей, а также взяв пару пачек яиц на завтрак Нестору, заглянул в алкогольный отдел. Здесь, как всегда, было много чего, но я выбрал креплённое южное вино по скидке и классический кагор, что бодяжат храмовники, чтобы потом раздавать своей пастве для более крепкого сна.
– Влажные салфетки интересуют? Или может свечи к празднику желаете? – предложила бесцветным голосом девушка на кассе. Она пробивала товары не глядя и складывала неровными кучками продукты в мешок.
– А что сегодня за праздник? – задумался я, выбирая, чем платить: наличностью или картой.
– Не знаю, но судя по тому, что вы выбрали – у вас явно празднество.
– Эй, не отвлекайся! Сегодня салфетки допродаём, – прошипела в сторону девушки начальница смены, оторвавшись от телефона.
Я же хмыкнул:
– Разумный подход. Повышает конверсию на самом деле, – по-доброму поддержал я начинание девушки и, попросив одну маленькую пачку свечей, повнимательнее разглядывая продавщицу.
Та смотрела в сторону кассы, словно ничего больше в мире не существовало. На ней была форменная красная майка магазина, слишком плотно обтягивающая фигуру – видимо не нашли подходящего размера на складе. От напряжения и давления из-под ткани торчали соски. Чуть замутнённый алкоголем мозг не успел остановить язык:
– Ваше место явно не у прилавка, – сказал я и только потом понял, что сморозил бестактность. Стыдливо посмотрел ей в лицо, ожидая увидеть гнев. Но встретил только карие глаза, полные слёз.
– Да уж, – тихо-тихо сказала она и поправила рыжую чёлку.
Что? Блеснуло осознание и я чуть не засмеялся. Передо мной на кассе стояла девчонка-инженер, которая приходила на прослушивание, и которую чуть ранее уволили с фабрики Пинчей! Алкоголь снова взял на себя первую скрипку:
– Предлагаю вам сейчас же покинуть сию унылую обитель и отправиться в места, в которых вас оценят по достоинству! – Я сделал шаркающее движение ногой, словно собирался поклониться.
– Я думаю, что я справлюсь и сама, – чуть холодновато ответила она. – Ещё пакет?
– Да, – машинально кивнул я, опустив глаза на торчащие соски. – Только вот вы меня не поняли.
– Что тут непонятно-то, – она пробила последний товар и повернула ко мне терминал, не давая выбора, чем платить. – Думаю, что праздник продолжится. И желательно без меня.
Она стукнула ладонью по прилавку, отвлекая меня от залипательного вида. В ушах зажужжало и в голове стало полегче. Я быстро, но мягко прижал её руку своей.
– Что вы себе позволяете? Сейчас охрану позову! – угрожающе прошипела девушка.
– Я всё-таки приглашаю вас поработать. И нет, не так, – я замотал головой, чувствуя, как волны алкоголя, что временно раздвинули мои невидимые помощники, готовы снова схлестнуться в моём сознании. – Мне всё ещё нужен инженер тонкой механики. На короткий контракт.
Она замерла и уставилась на меня. На её лице промелькнуло узнавание. Я поймал момент:
– И прежде, чем вы пошлёте меня подальше, предлагаю такие условия: короткая сделка, ремонт и после – расходимся. У вас будет реальная практика, официальная работа в книжке, будет проще устроиться на новое место. Но уже по профилю.
– Двойная ставка, – не веря в сказанное, выдала она.
– Полуторная, если чините за неделю. Если дольше – стандартная. По рукам?
Она поколебалась ровно три секунды:
– По рукам. Когда заключаем сделку?
– Приходите завтра к девяти. Оформим документы, сделку и оцените фронт работ.
– Любую работу в «душе» можно сделать за пять дней.
– Хочется верить. И напомните, как вас зовут?
Девушка поморщилась, но всё же ответила:
– Ксения. Ксения Ладная.
– Приятно. Я – Дементий Сновидец. Жду вас завтра к девяти.
Я взял покупки и пошёл из магазина, но в дверях Ксения меня окликнула:
– Вы забыли оплатить! – и под взглядом метнувшегося к нам охранника, я быстро вернулся и пробил покупку картой. Пора уже было поспешить.
Когда я вернулся окрылённый неожиданной победой, в лавке уже стояла умиротворяющая тишина. Михаил и Нестор уснули в разных уголках склада, а Абрафо тягуче зевал, листая ленту на телефоне. Когда я звякнул бутылками в пакете, он поднял голову и, прищурившись, посмотрел на меня.
– Тебя только за демонами посылать, Демон, – и заржал собственной шутке. Мужики на складе заворочались, но Аб не обратил на это внимание. – Там у них есть небольшой холодильник в дальнем уголке. Положи продукты – утром будут рады.
Снова зазвенев бутылками, я пошёл к холодильнику.
– Только бутылки доставай! – крикнул Аб.
– А опохмелиться?
– Да мы столько не выпили, чтобы опохмеляться! – Он снова смеялся. – А уснули они от усталости и напряжения, а не алкоголя.
– Что тогда делать с этим? – вернулся я с бутылками и сам себе ответил. – Поставлю в кабинете. Отмечать сделку то всё равно придётся.
– Мудреешь на глазах, мой друг, – Аб зевнул и потянулся, потрепав свои чёрные волосы. – Ладно, ты готов? А то мама уже строчит, когда-когда? У неё, понимаете ли, бульон стынет. А то что у нас тут стынет, – он кивнул в сторону машинного зала, – ей без разницы.
Зеленоватую металлическую дверь в промышленное помещение я закрыл на все замки, даже на навесной, огромный и древний как Морфей. Его дядя Нестор притащил со склада. Входную дверь я тоже запер на два оборота. Ключи забрал с собой, оставив дяде Нестору и Михаилу только от входной двери и складского помещения.
С утра, пока Михаил добивал свои расчёты, я также обследовал окна на крыше, через которые проникал солнечный свет. Оказалось, что они забраны мелкой, незаметной с пола решёткой, плюс на них установлен специальный скрытный замок: изнутри его открыть можно, а вот снаружи никак не подцепиться. Для проверки я повисел на решётке всем своим весом, убедившись, что просто так проникнуть в помещение не сможет никто.
Будет обидно, если какие-то заразы снова попытаются вломиться, как только мы чуток привели машину в порядок. А нанимать охрану пока не на что и не за чем. Если Ксения окажется права, то через неделю мы закроем сделку.
От этой мысли по телу прошла волна мурашек.
– Пошли, – кивнул я Абрафо и мы двинулись к его родителям.
Честно сказать, я не ждал от встречи с Пинчами чего-то особенного. Точнее так: я надеялся, что ничего особенного не случится! Потому что за последние пару недель из просто далёких родственников и работодателей они стремительно превращались в потенциальных покупателей, партнёров, спасителей отца. Хотя, честности ради, стоит сказать, что и я им помог.
– Дементий, дорогой! Как ты вырос? – защебетала мама Абрафо. – Как поживает Тина? Всё также одевается, как на цветочную выставку?
Тетя Валенсия, сестра мамы, в отличие от неё, предпочитала строгие спокойные цвета и костюмы. Даже если она надевала платье, то это всегда было что-то однотонное с минимальные акцентами в виде пояса или броши. Но чаще её можно было увидеть в брюках, рубашке и пиджаке. Правда сейчас, в домашней обстановке, на ней было что-то вроде халата тёмно-синего цвета, который напомнил мне волосы Лекс. От этого мне стало жарко.
Пока мы раздевались и разувались, пока нам выдали специальные гостевые тапочки, я осматривался. Пинчи жили в большом доме, скорее даже особняке, построенном в начале прошлого века. Бледно желтый фасад подсвечивали специальные лампы, а на окнах стояли специальные электрические подсвечники. Историческое наследие, под защитой и всякое такое.
Маме об этой встрече я говорить ничего не стал. Её отношения с сестрой были яркими, эмоциональными и по-своему гармоничными: моя мама, Тина – день, яркость, страсть до гнева; а мама Абрафо, тётя Валенсия – ночь, приглушённость, болтливость до посинения. Но обе владели даром врачевания через сны: Тина через светлые образы, а Валенсия – через мрачные кошмары.
Однако стоило им вместе провести немного времени, как мама начинала кидаться посудой, а тётя Валенсия заламывать руки и обвинять сестру в жестокости.
Такого мне точно не надо было сейчас, в преддверии сделки и когда нам удалось отчасти починить Бурю.
В удивительно простой для такого дома прихожей был только ковёр, стойка для зонтов и небольшая вешалка для тех, кто заскочил по-быстрому по делам. Для домашних за скрытой деревянной панелью находилась отдельная, похожая по размеру на прихожую, комната с одеждой, зеркалом, огромной стойкой для обуви в три этажа, на которой из мужских туфель и кроссовок было хорошо если треть. Здесь была только хозяйская обувь, так что масштабы «скромного» гардероба госпожи Пинч поражали.
Тётя Валенсия повела нас в сторону гостиной на первом этаже. Мы прошли две небольшие комнаты с креслами, в одной на стене висел телевизор и была подключена игровая приставка. «Играть не успеваю больше», – шепнул Абрафо, подмигнув. – «Скоро отец побьёт все рекорды».
Пинчи перебрались в наш Прибалтийский город лет пятьдесят назад. Тогда фабрику создавал дед Абрафо, выходец с Британских островов и бывшей Коронной Империи. Оттуда же он привёз одну из машин своего рода – другие остались в ведении его старших братьев. Отец Аба родился здесь в Прибалтике и воспитывался в традициях англичан. Зато Аб уже родился в смешанном браке. Несмотря на то, что родители мамы и тёти Валенсии были с Юга, они давно переехали и ассимилировались здесь, что позволило дочерям встретить своих мужей.
Возможно именно поэтому мы смогли найти общий язык с Абрафо: несмотря на странное имя, он всё-таки был близким по духу и воспитанию, как бы сёстры ни пытались делать всё иначе, чем друг у друга. И да, Аб, в отличие от меня, был единственным ребёнком в семье.
Мы пару раз свернули, прошли мимо каминного зала, в котором реально горел камин, и, наконец, вышли в гостиную.
– Я теперь понял, как ты сохраняешь себя в форме, – подколол я друга, скрывая то, как неуютно от таких масштабов. – Наматываешь тут километры по дому.
– Это тебя ещё не заставили стричь газон на участке в полтора гектара, – серьёзно ответил он. – Особенно в дождь.
Его лицо исказила гримаса отчаянья и я понял, что это не шутка. По крайней мере не полностью.
– Небось за то, что уроки плохо делал?
Абрафо поморщился, но промолчал.
– Присаживайтесь, дорогие! А то всё уже остыло! – попросила тётя Валенсия и подала пример, сев справа.
Нам указала на левую сторону, после чего похлопала в ладоши. С кухни высунулась седая голова, а затем появилось округлое низенькое тело работника дома:
– Слушаю!
– Несите! – приказала госпожа Пинч. – И мужа позовите – пусть хоть с детьми поздоровается.
– Как скажете, – седой коротко кивнул, прикрыл дверь и начал отдавать приказы громким голосом, который было легко слышно и за дверью.
Аб морщился и смотрел в пустую тарелку.
– Ну, расскажите, как ваши дела? – обратилась Валенсия к нам. – Я слышала, что вы теперь оба большие начальники, каждый на своей фабрике. Как справляетесь?
– Мама, ты прекрасно знаешь, как я справляюсь. Каждый день отчитываюсь! – напряжённо ответил мой друг.
– Это не отменяет того факта, что мне интересно, не говоря об элементарной вежливости по отношению к гостю, – назидательно сказала Пинч.
– Тогда у него и спрашивай. Тем более, что у него работа поинтереснее моей!
Я с удивлением посмотрела на Аба: обычно такой сдержанный, а здесь почти кидается на мать. Его щёки заливал румянец, кулаки сжаты под столом. Видимо тётя Валенсия достаёт не только мою маму.
– Придержи язык, сын, – раздалось тяжёлое с той стороны, откуда мы пришли. В проходе стоял Пинч – отец Абрафо. – А с юным Сновидцем у нас будет отдельный разговор. Не просто так же мы его позвали в свой дом.
И с грохотом захлопнул за собою двери.
Глава 20
Двери с грохотом закрылись, и я остался один против целого клана Пинчей. В этот момент я понял, как мечтаю оказаться даже не на собственной кровати дома, а рядом с машиной снов, которая даст не только отдых, пусть и с рокочущими снами, но и защиту при случае. Здесь же я полностью беззащитен перед своими потенциальными партнёрами.
Пинч-старший сел во главе стола, наложил себе картошечки и мяса из большего блюда, полил брусничным соусом. Соус стекал медленной струйкой, как чуть запёкшаяся кровь. Меня слегка передёрнуло. Затем он молча начал есть, с интересом – нетипичным, живым интересом! – меня изучать. За столом стояла тишина.
Наконец, Пинч поел, аккуратно вытер рот салфеткой, взял бокал с вином:
– Во-первых, я должен сказать тебе спасибо. Как-то лично не получалось.
Я невнятно промычал в ответ и пожал плечами.
– Не прибедняйся, Дементий. Мало кто поступил бы так, как ты. Достойно, по-честному. – Он оглядел бокал, покачал вино, наблюдая за жирными разводами на стенках. – Мало кто, да. Разве что твой отец. Видимо это у вас в крови, Сновидцы.
– Вы давно знаете моего отца? – это вырвалось случайно, я совершенно не планировал его ни о чём спрашивать. Можно я верну свои слова обратно? Нет? Жаль.
– Давно, – Пинч не изменился в лице, продолжая изучать вино. – Он чуть старше, я у него многому учился в плане техники. Талантливый мастер…
– Но?
– В смысле? —Пинч сделал вид, что не понял меня. Но мне уже стало любопытно.
– Талантливый, но – вы не договорили.
Он усмехнулся.
– А дотошный как тёща. – на слова Пинча тётя Валенсия скривила губы, но промолчала. – Талантливый, но слишком самонадеянный. Рассчитывал, что сможет конкурировать с новыми технологиями, уверял, что классические мастера и их сны ничто не может заменить. Как мы видим по итогу, он оказался неправ.
Он выпил своё вино и поставил пустой бокал на стол. После этого Валенсия и Абрафо оживились и продолжили трапезу. Мне же кусок в горло больше не лез.
– Я всегда считал, что отец любил эксперименты больше, чем проверенные годами решения, – озвучил свои наблюдения я.
– Возможно в последние годы он и стал иначе смотреть на мир, но – поздно. Конкурентную борьбу он проиграл. – Пинч взял со стола несколько виноградин и начал закидывать их себе в рот по очереди. – Прости, что я так прямолинейно, но судя по тому, что я видел сам, и тому, что рассказывал мой сын – ты другой.
Бросил взгляд на друга, тот подмигнул тем глазом, что был не виден отцу.
– Чем же я отличаюсь, по-вашему?
– Ты точно знаешь чего хочешь, – моментально ответил Пинч-старший. – Ты разбиваешь цель на достижимые задачи. Находишь нестандартные решения. И, что самое главное, открыт к изменениям. – Он встал из-за стола, чем вынудил подняться всех присутствующих. Я подскочил последним – эти штуки, связанные с этикетом вообще не моё. – Но есть вещь, которую понимают далеко не все. Это не rocket science, но почему-то люди считают себя выше того, чтобы осознать простую вещь: за изменения всегда нужно платить. И плата может быть очень и очень разной.
Он ненадолго замолчал, махнул рукой и мы прошли вслед за главой этой семьи в каминный зал. Мы с ним сели у самого огня, Аб и его мать – чуть подальше. Пару минут он молчал, а я думал, что же имеет он в виду. Пока я его не понимал до конца.
– Когда ты принял решение замедлить машины на моей фабрике, ты знал, что получишь порцию ненависти от своих коллег. Не только потому, что ты Сновидец и последний адекватный конкурент нашей фабрики. Но и потому, что у тебя в принципе есть яйца на подобный поступок. Сейчас же, когда ты принял решение продать машину и стать частью команды Пинчей, а не Сновидцев, ты также обрекаешь себя на ненависть, но уже других людей. – Он заметил колебание на моём лице. – Это неизбежно, мальчик. Мы все через это проходим, когда делаем выбор: ради кого или чего делаем тот или иной шаг. И всё же ты готов этот шаг сделать.
Трещал камин, позвякивали от ветра стёкла в окне. Хотелось зарыться в плед и отдыхать, глядя на пламя. Закончить то, что было начато раньше.
– Слушая вас, я мог бы подумать, что вы пытаетесь меня отговорить, – с вызовом сказал я. – Как-то не вяжется с образом крутого дельца Пинча.
– Я же говорю, что ты отличаешься. Ты и твоя машина станут прекрасным приобретением для нашей компании, дадут ей новый толчок в развитии. Того, чего нам жизненно не хватает – ваших сил, вашей энергии. – Он встал и поворошил кочергой дрова в камине, закинул новое полено. – Поэтому я хотел бы ускорить нашу сделку. Как я понял, вы сегодня закончили крупный блок ремонта, да?
Он посмотрел мне прямо в глаза. Пинч сжимал кочергу, словно планировал ею воспользоваться против меня. Я старался не отводить взгляда от его лица.
– Да, большая работа проделана. Осталось донастроить механику.
Пинч отвернулся и покачал головой:
– Вообще не понимаю, как вы умудрились сломать машину. Такую как вашу нужно беречь, как зеницу ока, а то не приведи Морфей, достанется каким-нибудь демонам.
Он хохотнул и я увидел, как он в этом похож на Абрафо. Точнее наоборот – сын похож на отца. Вдруг зазвонил телефон и Пинч-старший извинился:
– Простите, нужно ответить. Крупный акционер, – и вышел в другую комнату. Зато вместо него включилась тётя Валенсия.
– Как там поживает сестра? Почему она не приходит? – с наигранной обидой спросила Валенсия.
– Она постоянно присматривает за отцом, – постарался оправдать её я. – Часто дежурит ночами.
– Да, Гриша обычно вытаскивал Тину из историй, а здесь сложилось наоборот. Как раз тогда, когда она была готова освободиться.
– Освободиться? – спросил Аб и я был благодарен ему – тоже хотел это спросить.
– Она хотела развода, ты не знал? – Заулыбалась Валенсия во все свои тридцать два белоснежных зуба. – Хотя, об этом говорить она не любила в принципе. Гриша хотел ещё детей, а она была против. Правда, не знаю зачем ему это – будто четверых не хватает!
Она сказала последнюю фразу, а потом подмигнула мне. Да уж, я стал понимать маму чуть лучше. Видимо Аб унаследовал больше черт от отца, чем от своей матери. Такого он себе никогда не позволял. С другой стороны, она ничего не сказала про измену отца. Может не знала?
– В общем, мне жаль Гришу. Зато теперь наша семья снова вместе. А уж когда вы станете партнёрами, жизнь ещё больше наладится!
– Простите за отсутствие – важный звонок, – в комнату вернулся Пинч-старший. – У меня небольшая новость. Нам придётся ускорить сделку.
Мои руки непроизвольно сжались на подлокотниках.
– Почему?
– В понедельник мне будет необходимо уехать на неопределённый срок. И до этого момента необходимо провести сделку и перевезти части машины к нам на фабрику.
– Я могу сделать это сам, – встрял Абрафо, чем заслужил долгий взгляд отца.
– То, что нужно сделать, чтобы машина Сновидцев стала полезной нашему делу ты сделать не можешь. По крайней мере пока. На тебе останется оперативное управление.
– Но мы же договорились! – воскликнул Аб, но отец поморщился в ответ.
– Сдержаннее, сын. Если ты вспомнишь нашу договорённость, то поймёшь, что ты свою часть не выполнил. Поэтому я возьму её на себя.
– Отец!
– Разговор окончен. – Пинч повернулся ко мне. – Прости, что стал очевидцем этой сцены. Я очень ценю твое предложение о сотрудничестве, но иногда обстоятельства требуют быстрых действий. Ты готов провести сделку в пятницу?
– Во-первых, у меня сделка с Абрафо. Таков был уговор со мной. Во-вторых, – я поднял руку, не давая себя перебить, – вам нужна рабочая машина. Мне нужно время, чтобы провести последние проверки.
Пинч прищурился:
– Если все детали на месте, я готов взять сам. За разумную скидку, разумеется, – вкрадчиво предложил Пинч.
– И снова: это не то, о чём был уговор. Я доведу всё до ума и тогда мы заключим сделку с Абрафо.
Пинч молчал почти минуту, а я с трудом сдерживал себя, чтобы не начать сдавать свои позиции. Если он сейчас откажется, передумает, махнёт рукой, то все мои старания и затраты пойдут прахом. Наконец он хлопнул тонкими ладонями по коленям:
– Сновидцы, вы не меняетесь. Хорошо! Пусть будет по-твоему. Но! – его голос стал суровым и холодным. Мне показалось, что даже камин притух на мгновение. – Срок до пятницы. После предложение будет недействительным.
– Почему? – вскочил Аб с кресла, но отец его не заметил.
– Сделка, Сновидец? – он протянул руку для пожатия. И это был не просто жест вежливости, но настоящая Сделка души. Ту, что нарушить можно только с большими потерями.
Абрафо смотрел на меня широкими глазами и слегка качал головой: «Не принимай!» Ха, ему легко говорить. Мне что потом всю жизнь ковыряться в этой штуковине, да общаться с мухами в голове?
– Неужели тебе так не нравится наша компания? – прожужжало слева.
– Это полбеды. – ответило справа. – Ты сейчас совершишь, возможно, худшую ошибку в истории мастеров снов.
Я молчал, слушая голоса и думая, что мне делать. Голоса звучали тихо, еле слышно, словно они были очень далеко. Или пытались докричаться из последних сил. А ответить им в присутствии других – значит точно потерять сделку. Кто будет вести дела с сумасшедшим?
– Сновидец, почини машину. И всё будет хорошо.
Я не понял кто именно это сказал. Казалось это одновременно сделали и Пинч, и мои мухи. И я сделал то, что должен был:
– Мистер Пинч, я доведу машину до ума до пятницы и мы заключим честную сделку! – И крепко пожал ему руку.
По телу прошла тёплая волна, закололо пальцы. Договор, истинный договор между двумя мастерами снов заключён. Теперь всё серьёзно.
– Наивный идиот, – пробурчали мухи и исчезли из моей головы.
Я спокойно улыбнулся, у меня словно перестала болеть голова. Но вот Пинч поджав губы молчал. Неловкую тишину прервала тётя Валенсия:
– Такое решение нужно отметить! Давайте выпьем хорошего вина. И по десерту! – щебетала она, подходя к нам.
Пинч чуть тряхнул головой, приходя в себя.
– Спасибо, Дементий, за доверие, – его лицо снова выражало спокойствие и расслабленность. – Давай отметим нашу договорённость. Сын, пойди попроси Ричарда заняться десертами.
Аб, сморщился, но спорить не стал, быстро вышел из комнаты. Тетя Валенсия вышла следом. Пинч-старший докинул ещё несколько дров в камин, погрел у огня руки.
– Идём, – сказал он и пошёл впереди.
Только вот он прошёл не в столовую, а в соседнюю гостиную, где оказалась неприметная дверь в кабинет. Мы вошли внутрь, Пинч включил свет и сел за стол.
– А теперь послушай меня внимательно, Дементий. – Мне сесть он не предложил, но достал из стола знакомую бумагу зеленоватого цвета. – Те договорённости, которые ты согласовал с моим сыном, остаются в силе. Ты сможешь выбрать ту должность в моей компании, которую захочешь. И подчеркну то, что Абрафо тебе не мог сказать: твоё предложение имеет гораздо более высокую ценность, чем ты представляешь. Поэтому я сразу предлагаю тебе небольшой аванс.
Он положил на стол небольшую книжечку, написал в ней что-то, размашисто расписался. Вырвал лист и протянул мне:
– Это чек. Ты сможешь его обналичить на своё имя в банке. – Глядя на моё удивлённое лицо, он усмехнулся. – Старые привычки, сложно отказаться.