Иное начало. Книга первая: Иномирок. Книга первая: Иномирок

Представьте, что вы ложитесь спать как обычно после суетного дня! Этот день ничем кардинально не отличается от сотен предыдущих, что превратились в своего рода «день сурка»! Раз за разом вы делаете одни и те же движения и действия: проснулся (ась), поставил (а) чайник, идёшь умываться и чистишь зубы, завтракаешь, кормишь перед уходом кота, проверяешь на месте ли телефон и ключи с кошельком набитым пластиковыми картами, идёшь на остановку (или садишься в машину), приезжаешь на работу (которую ты выполняешь уже годами, ежедневно с нетерпением ожидая сначала обеда, а потом и окончания рабочего дня!), и т. д. И вот, ты снова вечером едешь домой, заходишь в один и тот же магазин по пути, опять кормишь кота, ужинаешь, смотришь часок телевизор и ложишься спать… И там, в непостижимом мире грёз, видишь разного рода сны в которых, если повезёт, ты то летаешь, то прыгаешь выше дома, то храбро сражаешься, то убегаешь в ужасе, то радуешься, то любишь… А потом звонит будильник и всё запускается по новой, но не ново… Ты чувствуешь, что это всё слишком прагматично! Всё слишком застоялось на месте, и время летит, а ты всё так же живёшь по одному и тому же регламенту!

И вот однажды, ты попадаешь в сон, где не просто пролетаешь по калейдоскопу событий и неясных образов, а проживаешь определённый, упорядоченный, промежуток времени вместе с окружающими, являясь их незримой частью, и частью того мира, где вы оказались!

Ты просыпаешься под впечатлением! Помнишь всё, что там происходило, в отличии от других, мимолётных, снов. Думаешь об этом в течении всего дня, находясь на эмоциональном подъёме, и потом, засыпая ночью в своей постели, тебя вдруг посещает мысль: «А неплохо было бы ещё разок!»

Но что, если…

Глава 1

Сквозь полусон, находясь в блаженной дрёме, я почувствовал как тёплый лучик солнца ползёт по моему лицу. Медленно и неумолимо он, припекая всё больше, подобрался к сомкнутым векам глаз. Однако сегодня мне был так приятен сей факт, что я решил не переворачиваться на другой бок чтобы избежать его, как делают многие. В субботний день я готов был нежиться в постели как минимум бесконечно, подставляя лицо этой частичке земного светила, что проникла между двух плохо сомкнутых половинок штор.

А что, имею право!

Трудовые две смены на заводе выдались не лёгкими за последние пару дней, и вчера по приходу домой я даже литрушку пива не стал доставать из холодильника. Меня вырубало буквально на ходу. Но как бы не хотелось моему бренному телу ещё поваляться в свой первый выходной, однако уже минут через двадцать томного полусония лучи утреннего светила начали назойливо припекать через стекло окна. Пронырливый луч словно специально чуть раздвинул шторы, и теперь назойливо меня будил.

«Эх, всё-таки придётся вставать. Да и петух вон прокукарекал так горласто, что и мёртвого разбудит… Стоп! Петух!? В многоэтажном доме кто-то решил пошутить над всеми жильцами и завёл кукарекающий будильник у себя на балконе? Да вы издеваетесь?!»

Нехотя разлепил сонные веки и тут же сощурился, как сотня китайцев глядящих на сало. Солнце светило по летнему ярко и прямо чётко в глаза. Прикрыв их рукой, душевно зевнул во всю пасть и сладко потянулся, с прогибом, аж кости захрустели… Тут же расслабил тело, снова прикрыл веки.

«Хорошо!»

В ноздри повеяло запахом луговых трав, прям как на хуторе у бабушки, в далёком детстве… И снова горластый обитатель любого уважающего себя хозяйственного подворья дал о себе знать звонким «кукареку».

– А что б тебя, пернатый! Нет, ну серьёзно что ли, петуха завели на балконе? – проворчал я открывая глаза и принимая вертикальное положение на кровати. Стариков в нашей многоподъездной пятиэтажке было много, поэтому не исключено, что какая-нибудь бабуля, ради того что бы скрасить одиночество, завела пернатого сожителя.

«Бред какой-то. О чём думаю с утра!?»

Дальше своё состояние я могу объяснить как ошалевше – охреневшее…

– Какого… – ком стал в горле не дав высказать до конца моё мнение об увиденном.

Я сидел на кровати и опешившими, сонными глазами осматривался по сторонам. Странного вида стены комнаты, словно вымазанные комками грязи, низкий потолок из грубо очищенных брёвен в роли балок, где между пролётами виднелся сухой камыш. Бросил взгляд по странному месту где я оказался: скудная обстановка вокруг совсем не радовала своими спартанским условиями: стол из примитивных досок и чурбаки вместо стульев, пол земляной, покрыт слоем сена вперемешку с соломой. В дальнем от меня углу, стояла ещё одна кровать, она была аккуратно застланная видавшей лучшие времена холстиной: вся в заплатках и выцветшая до невозможности от сотен стирок, но чистая и разглаженная, словно в солдатской казарме. Там же лежала небольшая, так сказать, подушка что ли. Присмотрелся, и оказалось что это небольшой мешок из грубой ткани, и скорее всего набитый бог знает чем. На стенах располагались полки со всякой хозяйственной утварью: кружки, тарелки, кувшинчики, ящичек с деревянными ложками, и прочие элементы кухонного гарнитура. Сладковатый аромат витал в воздухе этого странного жилища. Осмотрелся, и увидел на стенах, и поперечных балках, развешенные веники всяко разной растительности.

«Так вот откуда этот душистый запах.»

Всякие щипки, шлепки и прочее – откинул сразу. Реальность она и есть реальность, её ни с чем не спутаешь. Даже когда сон реальный на все сто, но ты в глубине сознания понимаешь, что это сон! А тут уж чего понимать… Стоп! Сны!?…

– Ах ты ж, чтоб меня!… Неужели ЭТО случилось?

Всё дело в том, что в один момент своей жизни я начал видеть сны настолько реальные в ощущениях, насколько это возможно в реальной жизни. Нет, сначала было всё как у всех, просто сны и не более. Однако со временем проявились вкус, запах, боль, чувства прикосновений, даже тоска и любовь. Но дело в том, что в этих снах я словно присутствовал незримым гостем. Я не мог управлять событиями, но мог принимать некоторые ключевые решения и испытывать внутренние, душевные, чувства. Со временем проявились как физические, так и чувства обоняния. Особо отмечу, что история в этих снах просто текла рекой фактических событий, не давая мне попервой ни единой возможности хоть как-то влиять на происходящие события.

В скором времени я стал осознавать, что всё тяжелее и неохотней просыпаюсь. Меня словно затягивало в миры моих сновидений. А ещё – они разнились по таким параметрам как разные эпохи, отличительные реальности на разном уровне развития, как духовного так и цивилизаций. Но ощущения того, что мой разум всё глубже уходит в эти миры через сновидения, становились всё сильнее… Что бы дать хоть какое-то логическое объяснение сему феномену, я стал считать, что моё сознание просто «гостит» в моих копиях бесконечного количества реальностей.

И вот наконец то…

«…Что? Свершилось? Моё сознание не удержалось и ушло через сон в иной мир?…А как же я? Я, тот который остался там! Или скорее всего теперь там только пустое тело? Живое, или нет? А может я просто… умер?»

Мандраж затряс тело, но паники, как это не странно, я не испытывал. Почему?… Да фиг его знает. Волнение – безусловно да! Озадаченность – да! Растерянность – три раза «да»!!! Но не испуг и панику. Возможно потом меня накроет, и я буду ныть, пуская сопли и забившись в угол. Но сейчас надо держать себя в руках, и разобраться в чём тут дело. Много слухов я слышал, много книжек читал, но что бы вот так: уснул дома, в уютной современной квартире, а проснулся бог его знает где, в какой-то хижине дяди Тома – это потеря потерь, как сказал персонаж в одном сериале.

Аккуратно встал с кровати, ноги предательски задрожали, и я захотел осмотреть первым делом себя. Интересно же! Естественно никакого зеркала не было в этой лачуге и в помине, поэтому придётся «на глазок прикинуть».

Я вытянул и осмотрел руки, подвигал пальцами с грубо обстриженными ногтями приблизив их к лицу, осмотрел плоскую грудь и торс, сквозь который просматривались рёбра. Потрогал впалый живот. Пошевелил пальцами ног, сгибая и разгибая их в коленях. По итогу – ноги оказались в самом лучшем состоянии из всего моего тела.

«Блин! Ну так-то я, как я – худощавый, я бы даже сказал худой; высокий (ну хоть это сохранилось!), лохматый правда, просто жуть. А так, это тот самый я! Вне всяких сомнений, из плоти и крови!»

Если можно так выразиться – я себя чувствовал и ощущал полностью частью реальности.

«Но как такое может быть? И главное – что теперь делать?!»

Вообще, мне почти сорок. Но осмотрев себя настоящего пришёл к выводу, что моё тело гораздо моложе! Если погадать – то лет на восемнадцать примерно тянет, может даже чуть меньше.

Медленно и неуверенно встал, прошёлся по комнате. Земляной, утрамбованный пол устланный сеном вперемешку с соломой, приятно холодил босые ступни при каждом шаге. Тело немного странно себя вело при ходьбе – качалось из стороны в сторону, и ноги подгибались в коленях при каждом шаге. Но в целом, нормально себя чувствовал. Расправил плечи, развёл руки в стороны, и пару раз живенько сделал рывки, разминая плечевой пояс и осматриваясь, всё ещё пребывая в недоумении и не веря в происходящее.

Всё-таки, где-то глубоко внутри, моё «я» в какой-то момент свернулось в углу, и обхватив голову руками, с выпученными глазьями прибывало в состоянии шока. Ещё через мгновение, оно попыталось вырваться из него и ворвавшись в сознание заставить меня удариться в панику. Однако сие паническое «я» было остановлено смачным «лещом» и отправлено снова в угол, для обдумывания своего поведения. Мне только паники тут не хватало!

Пока я разбирался со своим внутренним «я», сзади в этот момент открылась со скрипом дверь и раздался звук падающих предметов. Замерев на мгновение, я чуть втянул голову в плечи, а затем медленно обернулся.

На меня, изумлённо прикрыв рот руками, смотрела во все глаза пожилая женщина лет пятидесяти, может чуть старше. Худое, тонкое тело её было одето в латаную – перелатаную одежду, чем-то похожую на покрывало той кровати в углу. Слезившиеся от старости, серые глаза смотрели на меня не моргая. Седые пряди были собраны в четыре косички, по две на каждую сторону лица, на котором кожа казалось вот вот лопнет и покажется кость. Настолько она была худая.

– Янко? Пакх ев лин Янко?

Судя по интонации, она явно меня спрашивала о чём-то, но я ни хрена не понимал. Что я мог ей ответить? А сказать нужно было. Ну хоть что-нибудь!

Пожав плечами я тихо произнёс:

– Прости мать, но я не могу тебя понять. И уж тем более не понимаю, что здесь происходит, и как я тут оказался.

Женщина, позабыв про утварь на полу, подошла на ватных ногах к одному из чурбаков, что заменяли стулья, и тихонько присела, сложив руки на коленях. Потом стала их потирать и заламывать, словно в нервозе, продолжая всё так же с волнением смотреть на меня. Она словно ловила мой взгляд, стараясь заглянуть в глаза.

«Хрена ты застыл как истукан!? Сделай же что-нибудь! Женщина вот-вот умом двинется, видишь как волнуется. Так, нужно с ней заговорить. Это как первое правило для того, что бы успокоить. Говори! Скажи хоть что-то!»

Аккуратно, без резких движений, я приблизился к порогу и стал собирать нехитрую деревянную посуду с пола. Мне показалось, что я эти шесть предметов: кастрюлька из меди, две миски из дерева, кружка из того же дерева и две деревянные ложки – вечность собираю!

– Вы не переживайте, я вас не обижу, – промямлил я, ставя посуду на совсем уж нехитрый стол из плохо отёсанных досок. – Я не могу вам объяснить, как это могло всё случиться, потому как сам не знаю ответа.

Я не смотрел ей в глаза, но говорил тихо, стоя перед ней, и не зная куда себя деть. Отчего то душа трепетала при взгляде на неё, и сердце словно кровью обливалось от её влажных глаз. Я так и стоял истуканом, чего-то там мямля. Вдруг она встала и нерешительно подошла ко мне. Плавно протянула руку, прикоснувшись к моей щеке. Её кожа на руках была грубоватой. Скорее всего, эти руки повидали немало тяжёлой работы. Морщинистая кожа рук местами просто свисала с кости. Её лицо хоть и было худым, но было вполне миловидным, даже не взирая на возраст. Рассмотрев её поближе, я сделал вывод что когда-то эта женщина была бесспорно красива.

Что бы не смущать её, я отвернулся уводя взгляд в сторону.

Прихватив меня легонько за мочку уха она повернула мою голову так, что бы были видны глаза. Я молча повиновался, а что тут сделаешь? Ну не сбегать же, ей богу. Она долго всматривалась в моё лицо, потом так тихонечко, с невероятной нежностью, погладила меня по волосам и щеке, а по её лицу в тот же момент скатилась слеза.

И тут я не удержался сам. В глазах как-то само собой навернулись слёзы, а сердце защемило в груди. Ведь так гладить и прикасаться могла только мама!… Да где она теперь, и где я… До меня вдруг дошло, что близких я больше не увижу. Что они остались где-то далеко. В совсем другой жизни!

Предательский ком подступил к горлу…

Она обняла рукой меня за шею и притянула к себе, что-то нашёптывая на непонятном мне языке. Но я и так понимал о чём она говорит. Такие жесты красноречивее любых слов. Руки сами по себе нежно обняли её за плечи. Я понимал всю абсурдность ситуации, но ничего не мог с собой поделать.

«Что со мной? Что происходит?! Отчего при её нежных прикосновениях на сердце наваливается тоска и… [радость? Умиротворение и печаль вместе взятые! Я обнимаю со всем почтением эту пожилую женщину словно свою родную мать! Чувства переполняют меня! Я понимаю, что это не моя родная мать, но… Вся моя сущность тянется к этим худым рукам и трепещет от их прикосновения! Как такое возможно, что бы я испытывал к ней чувства словно к родной?! Как!?»

Будто почувствовав мои душевные колебания она чуть отстранилась, взяла меня за лицо обеими руками, и снова посмотрела в глаза:

– Ну маштарко Янко. Норхан кордуш маклику!

Видя, что я её совсем не понимаю, она приложила руку к моей груди:

– Янко!?

Я стоял и не знал что ей ответить. Слово «янко» вдруг всколыхнуло сознание!

«Наверно, это моё имя!»

Она так жалостливо и с мольбой смотрела на меня, что душа не могла найти себе места.

И вот тут стал вопрос – что делать дальше?! Едва я «подпишусь» на «Янко», то приму всю ответственность за ЕГО жизнь, кем бы он ни был, а значит и за её! Тут и идиоту понятно, что теперь я занял место её сына!»

Мысли метались в голове словно птицы в клетке.

«Как быть? Что делать? Да и вообще, какого х#я это со мной происходит!? Ну как так?! Верните мне МОЮ жизнь! Вы слышите, кто бы вы ни были – верните меня обратно в мой мир!»

Но не мог же я стоять вот так вечность! Решение нужно принимать здесь и сейчас.

«Времени на раздумья нету. То что случилось – факт, и с этим я ничего поделать не могу. Не убегать же с плачем и воплями. А так хоть какие то шансы более плавно вливаться в теперешнюю реальность. Возможно я поступаю не правильно и это всё ошибка или шутка богов. Но я здесь, стою из плоти и крови в полуобнимку с неизвестным мне человеком, но к которому тянется всё моё естество.»

Я прижал руку к своей худой груди рядом с её рукой, и кивнув тихо сказал:

– Янко.

Её лицо посветлело и словно немного омолодилось. Осанка выпрямилась, она отступила на шаг и разгладив невидимые складки её хлипкого одеяния произнесла, положив свою руку себе на грудь:

– Мата Фелани. Фелани Фортхай.

Я лихорадочно приходил в себя стараясь сообразить какое из этих слов её имя. То что она представилась и ежу понятно.

– Я – Янко. Вы, – указал я на неё, – Мата? Или Фелани?

– Дак, – кивнула она и указала на меня, – Янко Фортхай!

Потом снова указала на себя:

– Фелани Фортхай!

– Да, я понял, – закивал я головой. Понять помогало некое чувство, словно давно забытый язык который ты знал в школе на пятёрку, а к старости банально забыл, но на подкорке сознания, интуитивно понимаешь.

– Слово «мата» – значит «мама»! – я указал на неё, – А «дак» – значит «да»?

– Дак, – улыбнувшись кивнула она мне. – Ма – ма… Мама!?

Она указала на себя снова.

– Дак, – кивнул я. – Мама.

Фелани посмаковала на губах слово «мама» и усмехнувшись кивнула:

– Норш, мама. Дак, мама!

Спохватившись, она торопливо усадила меня за стол и схватив чашку, выскочила на улицу. Я так и остался сидеть, в шоке переваривая случившееся.

«Что ж ты делаешь? Твоя настоящая мать где-то там сейчас, и только богам известны последствия моей пропажи. Или и того хуже – смерти в родном мире! Или другом времени!? А может это эффект какой-нибудь комы, и сейчас я тут, а завтра меня уже здесь не будет!? Ведь понятно же, что она уж и не чаяла своего Янко обрести. СВОЕГО сына! А тут ты нарисовался, хрен сотрёшь. Она вон как приободрилась, засуетилась вся. Ты готов нести ответственность, если вдруг тебя не станет в миг, когда для неё вроде бы как всё вернулось на круги своя? Ведь не выдержит её материнское сердце если Янко снова исчезнет!

А хотя стоп! Чего это я себя бичую? Во-первых: она прекрасно поняла, что я не её Янко. Ну по крайней мере в душе́. Внешне-то наверняка один в один, судя по её реакции. Во-вторых – с самим Янко явно не всё было в порядке. Болезный был судя по всему. Кое где образовались пролежни от долгого лежания, худоба страшная, ноги еле держали долговязое тело, которое словно забыло как это – ходить вертикально. Ясное дело что мать за ним ухаживала как могла, иначе умер бы давно от голода и в собственных нечистотах. Наверно она не чаяла уж, что встанет её сынок. А тут вот оно как обернулось. В дом зашла, а сын стоит как ни в чём не бывало, потягивается. Живой!

Вообще неудивительно что этот Янко слёг, при такой то нищете. Стулья вон и те чурбаки, то ли дуб попиленный, то ли тополь. Не знаток я в этом деле. Эээх… А что мне прикажете делать? Извиниться за неудобства и выйти за дверь? И куда я пойду?»

Скрипнула та самая дверь и мама-Фелани торопливо скользнула внутрь, неся в одной руке миску с кашей, а в другой ломоть хлеба. Поставила это всё передо мной и заботливо, тряпицей вытерев ложку, аккуратно подсунула мне. Ешь мол!

Что на запах, а скорее всего и на вкус, в каше присутствовал судя по всему свиной жир и ассортимент специй, которые делали это блюдо более менее съедобным. Как оказалось, сама каша приготовлена из старой доброй перловки, а хлеб был горячий и душистый, с хрустящей корочкой. В животе вдруг заурчало так, что слышно наверное было даже на улице.

«Ну, непонятки непонятками, а поесть я всегда „за“. На полный желудок оно и думается легче! А думать придётся крепко, ибо ситуация прямо скажем – не простая.»

Пока я ел, Фелани тихонько сидела на своей (как я уже понял) кровати возле стола, и поглядывала то на меня, то на тряпицу, край которой теребила старенькими ручонками, и время от времени поджимала нижнюю губу.

«Эко я сходу принялся за жратву! А ведь в хате скудненько, мягко говоря. Она сама ела-то?» – спохватился я.

– Фелани, – обратился я к старушке едва продавив ком сразу слипшейся каши и подвигая к ней посудину с едой. – А Вы давно ели?

Она внимательно на меня смотрела стараясь уловить смысл моих слов. Я жестом показал на тарелку и предложил ей поесть. В ответ она лишь чуть махнула рукой, и продолжила перебирать волоски ткани у тряпки, что лежала у неё на коленях.

– Нет, так не пойдет! – решительно заявил я и встав с чурбака достал с полки ещё одну миску.

Переполовинив пайку каши и хлеба, поставил рядом со своей миской на стол и подтащил пенёк.

– Милости прошу, мата. – я сделал элегантный жест приглашая Фелани к столу.

Она застенчиво заулыбалась в ответ и встав с кровати сделала то, что заставило меня просто застыть на месте с выражением лица как у серого кота британской вислоухой породы.

Реверанс! Она сделал реверанс достойный дамы при королевском дворе! Моему удивлению не было предела. Кто эта женщина? Этот небольшой жест вежливости без сомнений дал мне понять что она не простая крестьянка. По крайней мере в прошлом.

Я конечно не великий знаток дворцового этикета, но в театре и фильмах (зачастую документальных!) я видел это действие. И сейчас я мог лицезреть факт элегантного исполнения реверанса.

Покончив со скудной трапезой я поблагодарил Фелани, и словно в воде шагая (тело слушалось всё ещё так же плохо) направился к двери. Жуть как хотелось выйти на улицу и взглянуть, что там да как. Наверное другой человек в такой ситуации сутки напролёт сидел бы в хижине обхватив голову руками и предавался стенаниям по поводу сложившейся ситуации. Но отчего-то мне сейчас совсем не грустилось. В случае с близкими утрата конечно невосполнимая, но Я жив, здоров и в принципе – не плохо себя чувствую! Небольшая вялость не в счёт. Главное не убили сразу, а с остальным разберёмся. А ещё мелькнула мысль: «Если есть вход, значит возможно есть и выход.»

Едва я оказался у двери, как Фелани меня окликнула:

– Янко!

«Да, придётся привыкать к новому имени. Возможно сменю на псевдоним в будущем.»

Я повернулся с вопросом на лице и женщина молча указала рукой на меня, в район паха.

– Ёпт! – вырвалось у меня и краска прилила к лицу.

А ведь весь срам едва прикрывает простая тряпица! Всё это время я был в одних так называемых «труселях», только с поправкой на бедняцкую обстановку. И это при посторонней пожилой даме?

«Я противен сам себе!»

Хотя какая же она мне теперь посторонняя?

Фелани полезла под кровать и достала оттуда мешок. Из него вытащила аккуратно свёрнутые вещи. Полагаю это была одежда Янко. Улыбнувшись она деликатно оставила меня одеваться, а сама прихватив грязную посуду, вышла из дома.

Вещи Янко были само собой просты как всё вокруг: рубаха и штаны из грубого полотна, портки (на ощупь мягкие, но трусы были бы поудобней), обувь чем то напоминала чешки, только грубые и сделаны из толстой кожи.

Я потёр ладонями лицо, всё ещё с трудом веря во всё происходящее. Но что мне оставалось? В моей голове словно столкнулось две реальности – эта, и та, что была раньше. У меня нет варианта сесть и пострадать над судьбой и потерянной жизнью. Время для этого ещё будет, но события разворачиваются уже сейчас. Новая жизнь, новая судьба уже случились и ничего с этим не поделаешь. Да, вопросов больше чем ответов, но и что с того? Моё личное правило никто не отменял – если есть проблема, думай как её решить, и живи дальше! А уж разобраться из-за чего это случилось, сделать работу над ошибками, можно и после, сидя с сигареткой и кружечкой чая перед окном на кухне. Да, то что со мной произошло – из ряда вон выходящее событие. Для меня так точно! Но это уже случилось. Буду жить дальше, а там видно будет. Если подвернётся вариант разузнать по поводу всего этого, то я обязательно разберусь, и вернусь домой!

«Побриться бы. Ну да ладно, не архи-важно в данной ситуации.»

Сам не понимая вдруг нахлынувшего своего монументального спокойствия и уверенности, я приоделся и шагнул за порог. Так сказать – в новую жизнь!

Глава 2

Ну, что я могу вам сказать по поводу первых впечатлений?…

«Слава богу, хоть не феолетовая, как говорится!»

На улице тепло светило то же знакомое солнышко что и на родной матушке Земле (я даже склоняюсь к тому, что это вполне может быть Земля, только далёкого прошлого!). По цветущей зелени вокруг, сделал вывод, что скорее всего сейчас лето. Ну или глубокая весна. Вокруг царила природа привычная глазу, но… Захолустье с виду ещё то!

«Семь домов в три доски, ей богу!»

Первое что бросается в глаза – тотальная бедность поселения. Хотя, может в этом времени это нормально? Серые, невзрачные лачуги вкопанные почти на треть в землю и присыпанные по периметру всё той же землёй, разбросаны на высоком холме в беспорядочном варианте. Крыши примитивны до невозможности – наваленный камыш на грубо обработанную деревянную обрешётку что неровными краями торчала из под него. Каркасные балки кровли спускались почти до самого низа. Получалось, что двухскатная крыша как бы стояла на земле. Где то были видны глиняные подобия печных труб, но мало. Там где не было трубы, в паре крыш, виднелась дыра прикрытая «зонтиком» из деревяшек.