Иное начало. Книга первая: Иномирок. Книга первая: Иномирок

«Прям система индейских вигвамов!»

Тут, и там в небо поднимались столбы дыма из жилищ, а нос уловил запах готовящегося где-то мяса. Хоть я и не был голоден, однако рот наполнялся слюной при мысли о хорошем кусочке прожаренного мяска, но… Передо мной сиротливо дымил затухающий костёр, а над ним стояла тренога, на которой висел закопченный жизнью котёл, литров на пять, с остатками перловки. Тут же рядом увидел большой камень классификации «голыш». Судя по следам муки вокруг него, именно на нём Фелани и пекла те самые хрустящие лепёшки. Печка у неё в доме кстати была, но совсем небольшая.

«Представляю, каково внутри помещения зимой. Такой печуркой это хлипкое жилище топить не перетопить! Мдэээ… Хотя может зимы тут не суровые?

Хм, тут да тут… А где оно «тут»?! Вроде так осмотрелся – ну мир как мир. Нету тут никаких зелёных лун, да по три штуки на небе, которые видны даже в белый день. Может и правда Земля? Только судя по хатам да нехитрому быту – Земля задолго до индустриализации. Может вообще в глубокое прошлое меня кинуло? Язык не знаком? Дык я и не знаток лингвистики народов. Мало ли, что там толкуют о речи в древности историки да исследователи всякие! Всего знать человеку не дано, и не положено. Голова может треснуть!»

С места я насчитал девять, условно говоря «домов», да простят меня боги за столь смелое определение сих «дивных чертогов». Среди деревьев да кустов, разбавляющих серость и нелепость строений, проглядывались с десяток всяких разных сарайчиков да сенников. Все они так же собраны из го#на и палок, с солидной примесью всё той же глины. Небольшие, поросшие бурьяном дворы, огораживали кое-как поделанные ограды, по сути хлипкие плетни. От мелкого зверья такие может и уберегут, да скот что бы не разбредался, а большего от этих конструкций я бы не ждал. Ставни окон в домах вообще представляли собой три вертикально сбитых доски крепящиеся сверху узкого проёма под названием «окно». Хотя больше было похоже на бойницы. Вообще всё как-то грубо сколочено, и собрано. Или делалось на скорую руку, или с расчётом на то, что ненадолго. Да судя по всему сработало правило: «Нет ничего более постоянного, чем временное!».

Вердикт – бедное поселение в краю Кукуево! Почему Кукуево? А потому, что насколько хватало глаз, больше никаких порядочных строений не было. Ни тебе каменного замка феодала, ни маломальских усадеб тех кто побогаче, да повластней. Тишь, глушь, благодать, холмы, лесочки и лёгкий ветерок, гуляющий над всем эти великолепием.

Бедность и унылость поселения контрастно соседствовала с живописной природой наполненной голосами птиц и насекомых, и с воистину грандиозным видом с холма, на котором оно расположено. Ребяяятааа… что за чудный вид открывался с этого места! Способствовало широкому обзору то, что избушка Фелани стояла в самой высокой точке деревеньки, под каким-то раскидистым деревом с большими, мясистыми листьями.

Неровная, с вымоинами от дождей и поросшая по бокам диким кустарником и мелкими, жёлтыми цветками, между домами петляла грунтовая дорога (хотя наверное это скорее широкая тропа!). Она устремлялась с холма прямо к берегу реки, проблескивающей среди обильной растительности внизу, петляя изгибами через деревню и кое где возделанную землю, смахивающую на огороды да малые поля. Ближе к реке, выглядывая из-за верхушек деревьев узнаваемыми лопастями, высилась небольшая ветряная мельница. Судя по тому, где виднелись деревья на другом берегу, река была не сказать что широкая. Вплавь переплыть наверное можно, но я бы сейчас не стал рисковать, в виду своей немощности. Дальше за рекой, на том берегу, раскинулся хвойный лес, а за ним, уж совсем вдалеке, вздымались высокие и пологие холмы. Примерно на одном из таких же и располагался сей «стольный град». Для меня – жителя бетонных джунглей, эти холмы были всё равно что горы. Я конечно знаю как выглядят настоящие горы, бывал там не раз, но эти холмы с покатыми боками и сильно сглаженными вершинами, местами имели просто невероятную высоту. Их покрывал ковёр из колышущейся травы сочно-зелёного цвета и густо усеянными разноцветными полевыми цветами, которые видно было даже отсюда. Местами по деревне, то тут, то там, виднелись небольшие рощицы дикой груши и отдельно стоящие абрикосовые деревья с до боли знакомыми жёлтыми плодами на ветвях. Чуть вдалеке, у излучины реки, что изгибалась по левую сторону от деревни, просматривался вполне себе ухоженный яблоневый сад и его спелые, но редкие плоды.

А вокруг птички поют, букахи стрекочат!… Задрав голову вверх, приложил козырьком руку ко лбу и увидел, как высоко в небе парят два орла. Не уверен конечно, что это они самые, но очень похоже на них. Наверное высматривают добычу в реке. Всматриваясь в бездонную высь заприметил серые тучки, что собирались левее, обещая скорый дождь. Но пока что, над головой проплывали ослепительно белые, пушистые облака. Они медленно двигались по небу до самого горизонта, а там вдали, они постепенно собирались в причудливые формы серой массы на фоне нежно – голубого неба.

– Эх, красота то какая! – вырвалось у меня, и я шумно втянул ноздрями насыщенный свежестью воздух.

Вдруг над деревней раздался характерный металлический лязг который ни с чем не спутаешь.

«Опа! Ну, хоть кузня есть, и то уже „сало“!»

Осматриваясь, я вдруг понял кого не хватает… Людей! Вокруг не было ни души. Только местами бродила редкая домашняя птица всякого рода, да пару кошек вальяжно прогуливались по крышам землянок. Даже собак не было! Это совсем не вязалось с моим пониманием хутора. Но вполне возможно на то были и свои причины. Кстати странно, что у Фелани не имелось никакого домашнего хозяйства!

«Может вегетарианка?»

По солнцу примерно прикинул, что сейчас время до полудня (если только здесь эта фишка работала как надо!), на большее моих познаний не хватало. Всякие там круги рисовать и палки на земле выкладывать я не стал, да и не знал как правильно надо.

«Однако же странно. По идее – деревенский народ должен суетиться по всякого рода хозяйственным делам, но никого невидно! А может это лишь мои домыслы и не более. Возможно праздник сегодня какой, или просто выходной у местных. Да и какие тут в принципе „хозяйства“ могут быть, в этой-то бедноте?!… Куда я попал и где мои вещи!?»

Позади снова скрипнула дверь и обернувшись я увидел Фелани с пустым ведром. Только сейчас обратил внимание что она прихрамывает немного на правую ногу.

«Ладно, сомнения прочь и все разборы оставим на потом. Она никак собралась за водой? Надо помочь. Заодно приведу мысли в порядок, а то адреналин уходит и наваливаются печальные думы о ТОЙ жизни. Да и посмотрим, на что способно сейчас моё новое тело.»

Улыбаясь как дебил, я молча протянул руку и взял ведро за верёвочную ручку. Оглянулся вокруг и не приметил ни колодца ни ручья. Фелани понимающе кивнула и жестом указала на дорогу в сторону реки.

– Понял, принял. – кивнул я и порысил вниз по широкой тропе, с осторожностью огибая промоины в грунте.

Порысил это конечно громко сказано, но с каждым шагом тело обретало уверенность, и меня уже не киляло из стороны в сторону.

Как оказалось колодец тут был один на всех, и находился он в центре деревни посреди (с натяжкой сказать) площади. Скорее даже вытоптанной площадке. Тут же отметил для себя, что нет ни одной торговой палатки. Ну хоть с чем-нибудь! Даже в самой захудалой деревне моего мира на таких вот площадках всё равно хоть что-то, кто-то, но продаёт. Ну, или как минимум на обмен выставляет. А тут глухо, как в танке!

Примитивный механизм колодца оказался настолько скрипучим, что я не переставая кривился от этих мерзких звуков пока тянул ведро на верёвке. Приходилось потрудиться, но я упёрто крутил рычаг, таща ведро наверх.

– Эйх! Ташта анун Янко!

Я чуть не обделался на месте, еле удержав рычаг! Резко повернувшись увидел старикана и девушку с ведром в тонких руках. Треклятый механизм скрипел так, что стадо коров могло подкрасться незаметно, не то что пара человек. Дедусь с девкой сдержанно поклонились, а старик хитро щурился посматривая на меня, то ли от солнца, то ли по жизни такой. Дед был на вид щуплый, старый и седой, в обносках. Впрочем, как и все местные здесь полагаю. Девахе, что с ним рядом стояла, лет пятнадцать по виду, и тоже кожа да кости. У неё была коса до пояса и прищуренный взгляд как у деда, один в один. Тоже красотой одеяний не сияла, но сарафан был почти новый по здешним меркам – всего две заплатки на нём.

– Янко! – я ткнул себе в грудь кивая им. – Не понимаю я по вашему, дед! – я снова тыкнул пальцем, только теперь уже себе в голову. – Чуть не помер! А очнулся, и всё – ни единого слова на местном не помню.

Дед повернулся к внучке и давай с ней обсуждать что-то, частенько показывая на свою голову.

«Никак объясняет ей, что я умом тронулся и теперь несу околесицу на тарабарщине. Ну да, для вас русский не больше, чем набор звуков. Как в прочем и ваш для меня. Я ещё надеюсь, что всё это как-то разрулится в ближайшее время, а я вернусь туда, откуда прибыл, и мне не придётся учить этот лапотный язык. Но надежда тает с каждой секундой. Чует моё седалищное сердце, быстро обернуться не выйдет.»

Пока размышлял, своё ведро поднял наверх и поднатужившись снял с крюка. Сперва хотел было уходить, но взглянув на хлипкие руки, что в принципе у деда, что у девушки – молча взял у неё пустое ведро из рук и принялся снова крутить опостылевший своим скрипом рычаг.

Вдруг со стороны реки раздался затяжной звук!

Буууу!

«Никак в рог дуют? Слышал я такие. У одного корешка хобби было – сигнальные рога коллекционировать. Как накидаемся на очередном застолье, грамм эдак по пол литры, так округа на ушах стояла от наших посиделок с подуделками.»

Звук повторился снова.

«Да точно, в рог трубят!»

Дед жестом показал мне шевелить маслами. Я сперва начал беспокоиться, вдруг беда какая? Но на лицах старика и его спутницы особой тревоги не видно было, скорее нетерпение.

Хмыкнув, я напрягая все силы налёг на крутилку и вскоре поднял ведро со студёной водой. Не дожидаясь, девка быстренько сняла его с крюка и на подгибающихся ходулях засеменила прочь, плеская чересчур полным ведром. Дед коротко ещё раз поклонился, в знак благодарности видать, и поспешил за ней. То тут, то там стал появляться и остальной народ.

«А вот и люди! Может того и сидели по домам, что ждали сигнала? Интересно, что бы он значил? Надо поспешить к Фелани. Она наверняка в курсе происходящего.»

Пока шёл по дороге в гору, заприметил начавшуюся суету по деревне. Люди замечали меня, бредущего с ведром по дороге, некоторые улыбались и кланялись из далека, а потом торопились дальше. И не единого крика, плача или какого другого горестного вопля, знаменующего беду. Это явно была не паника, связанная с опасностью, а суета торопящихся по срочному делу людей.

Когда вывалив язык подошёл к дому, Фелани осторожно складывала пучки трав, корешков и прочей растительности, на раскинутый по земле кусок материи. Они, эти самые пучки, у неё кстати были развешаны везде где только можно, отчего в доме и во дворе стоял терпкий, густой аромат разнотравья.

Потом она сноровисто увязала тюк, связав четыре уголка ткани вместе, после чего жестом показала занести воду внутрь дома. Едва я вышел снова на улицу, Фелани ткнула пальцем в тюк и всё так же жестом показала следовать за ней.

«Хех! Уже напрягает прям как родного!»

Я и Фелани неторопясь шли к реке в жиденьком потоке местных, которые несли с собой кто что горазд, но в основном пушнину, выделанную кожу, вязанки сушёных грибов, сушёные фрукты, ягоды и прочую белиберду товарного вида.

Мы всё ближе подходили к реке и уже на околице села я увидел неподалеку от мельницы хлипенький причал, к которому подплывала покачиваясь на воде некая ладья. Ну, по крайней мере для меня – ладья, а на профессиональный взгляд, я фиг его знает как классифицируется эта посудина: большая лодка, длинной не меньше восьми – десяти метров, и шириной метра три, а то и больше, судя по выпуклым бортам в середине. В центре палубы высилась мачта с парусом. От макушки мачты на нос и корму (правда не понятно где что находится у этой посудины) идут растяжки из верёвок, плюс по две на борта. Понятно для чего – что бы мачту не ломило при ходе под парусом, да и нечто вроде шалаша сделать можно если вдруг что при непогоде. По бортам снаружи висели круглые щиты размалёванные разными цветами, но местами уже выцветшими от постоянного воздействия воды и солнца. Некоторые из щитов были изрядно побитые, с глубокими царапинами и зарубками по краям окантовки.

«Ох не просто ради красоты они там висят! Забавно, забавно…»

В сем плавсредстве находилось пятеро бородатых мужчин. Они хмуро взирали на собирающийся на берегу люд, восседая на мешках и ящиках, которыми лодка была загружена почти что до верху. Одеты они, как я сперва подумал, в основном в шкуры, но подойдя ближе увидел кое-где мелькающие подобия кожаных доспехов.

«И как только не упарились.»

Оружие имелось у каждого, но пресловутые мечи наблюдал только у двоих. Неясно только из какого металла оно было изготовлено, потому как незнакомцы носили их в коротких, но широких ножнах. У остальных видны были топоры, луки, кинжалы притороченные к поясам. Один держал в руках копьё. Большой, чёрный сигнальный рог, выделанный серым металлом (может даже серебром!) висел на шее у мощно сложенного мужика, который был самый здоровый из гостей, и кстати являлся обладателем одного из мечей.

«Я предполагал конечно, что в мире средневековья едва ли найдётся человек без столь знаменитого оружия для убийства себе подобных. Но видимо меч здесь оружие не из дешёвых, и является дорогим атрибутом. Слыхали мы и о таком. А тот, что с горном, явно главный. Держится слишком уж вызывающе, да и приказы вон на швартовы отдаёт.»

По неотёсанным брёвнам причала пробежал мужик из местных (судя по комплекции это и был кузнец, уж больно выделялся мускулатурой от местных доходяг) и на лету поймал брошенную с лодки верёвку. Сперва подтянул нос и закрепил, потом операция повторилась с кормой. Как только все приготовления были закончены на причал шагнули трое бородачей, а двое остались в лодке. Один из тройки, тот что с горном, заговорил с кузнецом и спустя пару мгновений они кивнули друг другу, пожав предплечья.

После этого народ, застывший на берегу в ожидании, весело загомонил и выстроился в очередь к причалу.

«Ну, начало не плохое. Значит вроде грабить не должны, а дань так радостно не платят. Судя по мешкам за плечами каждого селянина, думаю это бартер. Они приплыли сюда на обмен, и похоже не в первой. А людей-то немало собралось! И где все были?! Человек сорок наверное наберётся. Детей вон тоже немало крутится тут. Сто процентов даю – есть ещё дома где-то за окраинами села. В тех, что в поселении, столько людей не поместятся однозначно!»

Мы пристроились в очередь и я стал с интересом наблюдать, как происходит у местных меновая торговля.

По одному человеку (если сам тюки прёшь) подходили к лодке. Под бдительным взглядом бородачей, раскладывали товар на досках пристани, потом, как водится торговались и придя к устроившему обе стороны решению происходил обмен. Один из приезжих, тот что поздоровее, напустив грозный вид стоял на входе на пристань и контролировал что бы лишние не ломились в беспорядке. Едва один ступал на берег, следующий человек шёл к лодке и разворачивал свою поклажу. Бородачи тщательно осматривали товар, а потом вели торговый разговор с хозяином добра, заключая сделку. Едва человек получал своё, как подходил другой, и так по кругу. Я так понимаю в процессе разговоров речные торговцы узнавали, что тому нужно и уже непосредственно торговались в каких объемах производить обмен. Дело было не быстрым: местные сперва получали что нужно в первой необходимости, а если у человека оставалось что-то из принесённого с собой, то речные торгаши предлагали обменять ещё свой товар, в нагрузку на остатки.

«Интересно, как эти бедолаги что-то ещё и выменивать умудряются?! Сами хуже бомжей, а каждый что-то принёс на обмен. Ну ладно кузнец вон: пару подков смастерил, кожаный шлем с металлическими наклёпками, увесистый мешочек с чем-то позвякивающим внутри, небольшие ножны с кинжалом, а по форме свёртка под мышкой так и точно меч приволок. Судя по неказистому вооружению бородачей – за меч кузнец сторгуется хорошо. Он вон даже не спешит, знает что у него самый дорогой товар, и то, что ему надо будет – получит без проблем.»

От нечего делать, так как процедура не быстро шла, а стоять мне в лом, я оставил Фелани в очереди, а сам с тюком присел в сторонке на кочку и стал любоваться природой.

Я такого не видел давно! Последний раз на Урал выезжал на пару недель к другу, лет десять назад, вот там природу и видел воочию как есть. А так, в городе какая там природа: парки, клумбы да тополя с каштанами вдоль тротуаров. Вот тебе и вся природа.

Толи дело тут!

С холма я не приметил ни пристань, ни лесополосы по правую руку от посёлка. Густые ели, метров по пять – шесть, жиденькой струйкой росли вдоль берега и где-то там, вдали, превращались в густой лес. Я прикинул на глазок – там дальше, в глубине этого леса, и деревья побольше будут, вон как далеко видно высокие кроны. По левую же сторону берег зарос камышом и мелкими ивами нависающими над берегом, а ещё дальше начиналась холмистая степь, прямо за яблоневым садом.

На горизонте вдруг громыхнуло и блеснула молния. Народ стал торопится.

«Ну и слава богам! А то развели тут „ромашка“ понимаешь ли!»

Как я и ожидал, кузнец на обмен приволок не только подковы. Когда бородач с рогом на шее развернул свёртки, я убедился в этом, так как он порезал палец до крови едва стал привычным движением руки проверять остроту клинков. Весело хмыкнув он облизал кровь и тогда широким жестом пригласил кузнеца выбирать товар. Что интересно, рогоносец даже не торговался, и его компаньоны по бизнесу безропотно выдали кузнецу всё, что тот просил помогая тем кто в лодке указывая пальцем на нужные товары.

Этот бородач с сигнальным рогом определённо был главный в их компании.

Как и ожидалось кузнец выторговал неплохую цену за свой товар. Он покидал торжище с двумя туго набитыми мешками и тремя сумками по типу седельных.

Очередь дошла наконец до нас и мы прошли по настилу хлипенькой на вид пристани. Охранник сперва тормознул меня, но мама что то ему коротко бросила и он пропустил нас обоих. Фелани суетливо жестами показывала что делать, а я молча раскладывал фитофармацевтику поверх прихваченной предусмотрительной старушкой скатерти, именно в том порядке в котором она указывала. Запах трав просто одурманивал. И вроде бы ничего особого, но торгаши проявили неподдельный интерес в нашему товару. С лодки спрыгнул самый старый на вид из всей их бригады. Присев на корточки он тщательно обнюхал и осмотрел каждый пучок трав, корешков, небольших вязанок с ягодами.

Закончив осмотр он самолично договаривался с Фелани об обмене. Фелани торговалась похлеще пресловутых гномов: взвешенно и до конца. Дедок аж выдохнул когда оба кивнули в знак согласия и нам стали подавать с лодки выменяный товар. Какие то мешочки, свёрток выделанной ткани коричневого цвета, пару предметов кухонной утвари, пару плотных свёртков размером с кирпич, и прочие прелести. От одного из кирпичей пахло специями, аж глаза резало. Всё это я аккуратно складывал в тот же узелок в котором принёс травы, ибо бородачи забрали всё. Пока я паковался, Фелани о чём то беседовала с главным барадачом.

Уже с холма я видел как лодка отчаливает от пристани и держит путь вниз по течению, в сторону степи. Торговый бартер был завершён и люди, довольные каждый по разному, расходились с пристани. Как я и предполагал очень много ушли лесом, а иные направились дружною гурьбою мимо деревни в степь.

Народ торопился. Вот-вот должен был начаться дождь!

Дождь хлынул когда мы уже подходили к дому.

Пройдя внутрь я стал помогать Фелани разбирать покупки. Ничего потрясающего воображение в них не оказалось: зёрна перловой крупы, кукурузные зёрна, мука, пара посудин из глины, пара ступок с пестиком, набор из трёх костяных игл, четыре мотка ниток. Как и ожидалось в одном из «кирпичей» был чёрный перец вперемешку с чем-то вроде паприки, а в другом соль, ну и прочая мелочь.

Не густо как-то. Но так тут живут.

Весь остаток дня мы провели в попытках поговорить друг с другом, хоть немного, жестами. Невозможно же находиться рядом с другим человеком и не общаться. Фелани терпеливо показывала в предметы вокруг и произносила их название, а я, как и подобает приличному ученику, их повторял, стараясь запомнить. Первое слово, что я усвоил помимо «мата» и «дак», это «лин» – что значит «сын». Местное наречие состояло из тягучих буквосочетаний, а твёрдых в стиле «бр» «гр» почти не было. Зато сочетаний твердо – мягких звуков здесь превалировало. Поначалу от такого произношения у меня постоянно горло саднило и сушило, но приходилось привыкать. По другому никак.

Спать мы легли едва в доме стало темно так, что друг друга не разглядеть уже было. Дверь закрывалась на примитивный засов в виде необработанной палки толщиной с руку. Так себе запоры если честно, только разве что от зверья. Костра в доме не было, лучины Фелани не палила, так что пришлось лежать в темноте, погрузившись в думки полные надежд.

«Ну вот. День прошёл, и слава богу! Теперь осталось уснуть, а когда проснусь, у себя дома в квартире, буду вспоминать этот сон (надеюсь очень!) за бутылочкой пивка с сигареткой…»

Уснул я под шум падающих капель дождя, которые нещадно барабанили об камышовую крышу, и тяжёлые мысли с навалившейся тоской по дому, перемешивались с яркими впечатлениями прошедшего дня.