Будь моим мужем!
– Я же тебе сказала, и ему тоже, что больше никуда не уеду.
– Прекрасно, пойду шарики надую, – буркнула Грейси. – Кстати, скоро придет ветеринар, и было бы здорово, если бы ты оставила нас хоть ненадолго.
Сестра ушла прежде, чем Эмма успела ответить. Ох уж эти беседы с Грейси… Это здорово выматывало. Замкнутый круг. О чем бы они ни говорили, каждый раз все заканчивалось упреками. Возразить ей было нечем, потому что так и было. Эмма мечтала о карьере актрисы с детства. Никто не одобрял и не пытался ее понять. Несомненно, мама ее поддержала бы, но, к несчастью, она умерла так рано…
Эмма выждала несколько минут, чтобы не идти вместе с Грейси. Интересно, в какой момент начался раскол? Эмма была старше сестры на пять лет, поэтому она всегда заботилась о ней, особенно когда умерла мама. Грейси было четырнадцать. Отчего она стала такой враждебной?
Эмма глубоко вздохнула и решила завершить уборку, чтобы направить бурлившую в ней после разговора с сестрой энергию в позитивное русло: расставила все по местам, вытерла пыль на полках, подмела пол. Помещение преобразилось на глазах.
Возвращение оказалось сложнее, чем она думала. Сестра ненавидит ее, бывший – и видеть не хочет. Если бы были силы, она бы устроила себе утешительную вечеринку, но сил не было ни на что, поэтому она направилась домой к малютке, которая нуждалась в ней больше всего.
Молли исполнилось пять месяцев, она с радостью приветствовала каждого, улыбаясь беззубой улыбкой. Плакала она только в случае голода и мокрого подгузника. Лучше и представить нельзя.
Фрэнк и Молли были в гостиной. Малышка сидела у него на коленях, а старик корчил смешные рожицы. Отец выглядел лучше, чем в день ее приезда. В глазах блестел огонек, волосы причесаны, он даже побрился. Хороший знак: неужели Грейси не видит или не хочет видеть положительный эффект от ее возвращения?
– Пап?
– Привет, милая, чем занималась?
– Я? Порядок наводила, – ответила Эмма и махнула рукой в сторону двери.
– О, вся в маму, – усмехнулся отец.
Эмма прошла в гостиную, села на диван.
– Грейси сказала, Бак уволился.
Отец нахмурился.
– Да, но я не могу винить его за это. Он старше меня, черт возьми, а мы не в том возрасте, чтобы гнуть спину на ранчо с утра до ночи.
Малышка стукнула пару раз ладошками по большим рукам деда и принялась играть с пальцами.
– О, мне теперь придется следить за выражениями, – улыбнулся Фрэнк и посмотрел на внучку. – Молли так похожа на тебя в детстве.
– Правда?
– Да. Спокойная, улыбчивая. – На глаза старика навернулись слезы. – Я рад, что ты вернулась, Эмм, правда.
Она подалась вперед, взяла отца за руку и крепко сжала.
– А я рада, что хоть кто-то рад моему возвращению. Грейси постоянно фыркает на меня, когда проходит мимо.
Отец усмехнулся:
– Грейси просто устала. Она очень старалась поддерживать ранчо в нормальном состоянии все эти пять лет, но у нее никогда не было твоей уверенности. Что бы она ни делала – во всем сомневалась.
Эмме это не понравилось.
– Неужели? Она всегда поступала по-своему, даже в школе, не считаясь с мнением других.
– Да, но в душе она сомневалась.
– Теперь она меня ненавидит, – вздохнула Эмма, наматывая на палец нитку, торчащую из обивки дивана.
Фрэнк снова усмехнулся:
– Нет, она боится радоваться твоему возвращению. Думает, ты снова уедешь и бросишь ее.
Если бы Грейси знала, что заставило Эмму вернуться в отчий дом, она бы не волновалась, что сестра снова может уехать…
Но об этом Эмма не могла рассказать ни ей, ни отцу.
Фрэнк проницательно посмотрел на нее и спросил спокойно:
– Грейси права? Ты приехала погостить?
Эмма не могла винить отца. Пять лет назад у нее были грандиозные планы, как добиться успеха, но все труды оказались напрасными. Последние месяцы в Калифорнии она только и думала о том, зачем уехала из дома. Она вернулась, чтобы снова попытаться реализовать мечты, и на этот раз она сможет во что бы то ни стало.
Кроме семьи и ранчо, была еще одна причина вернуться. Каден. Ковбой, которого она бросила ради Голливуда, мужчина, от одного взгляда которого ее тело пылало от желания, человек, который снился ей каждую ночь. Она не могла его забыть, и не пыталась.
– Нет, пап, – ответила она и положила руку ему на плечо, – мы с Молли приехали насовсем.
Лицо отца просияло.
– Я рад, Эмм. Я бы не пережил второго расставания, тем более если ты заберешь эту сладкую булочку с собой.
– Не волнуйся, – ободрила его дочь.
– А что отец Молли? – спросил Фрэнк. – Он не против, что вы переехали в Монтану насовсем?
Эмма напряглась, но постаралась выдавить из себя подобие улыбки. Уж про кого, а про отца Молли она не хотела даже вспоминать. От мысли, что придется врать отцу, ее начало мутить, но она не могла сказать правду, во всяком случае, не сейчас.
– Отец никак не участвует в ее воспитании. Он не знает, где мы, и, надеюсь, так и будет.
– Он бил тебя? – спросил отец серьезно.
Сердце Эммы ушло в пятки.
– Нет, что ты, – ответила Эмма, встала, поцеловала старика в лоб и добавила: – Клянусь.
– Хорошо. – Отец вздохнул с облегчением и погладил Молли по шелковистым темным волосам. – Вы дома, а значит, все в порядке. Это самое главное.
– И я так думаю, – отозвалась Эмма.
Молли в безопасности, а с остальным она справится.
Отец снова заговорил:
– Каден звонил сегодня утром.
Эмма насторожилась:
– Чего он хотел?
– Хотел предупредить, что пришлет людей скосить поле за сараем.
Эмма нахмурилась. Они действительно каждый год обкашивали постройки, чтобы избежать возгорания сухой травы, но с какой стати бывшему думать о ее ранчо?
– Странно, – сказала она и выпрямилась. – Сначала забор, теперь наша трава…
– Ну, – протянул Фрэнк и поерзал на стуле, – он хочет помочь, как сосед соседу, а может, пытается впечатлить тебя.
Эмма не сдержала усмешки, вспоминая лицо Кадена, когда он пробормотал «абсолютно ничего».
– Нет, пап, ты не видел его лицо, когда он приходил пару дней назад.
Она подошла к камину и заметила, что тот заменен на электрический. Так, конечно, проще, но ей всегда нравилось потрескивание настоящих дров от настоящего огня.
– Я видел его после того, как ты уехала в Калифорнию.
Эмма закрыла глаза на несколько секунд, затем открыла и посмотрела на отца через плечо.
– Я знаю, что причинила ему сильную боль.
– Я бы сказал, ты едва не убила его.
Чувство вины с новой силой сжало сердце. Отец прав. Если бы она была мягче, чувствительней, если бы признала, что причиняет боль и себе, и Кадену, она бы точно не смогла уехать. А если бы она осталась, она бы продолжала мечтать о кино. Голливуд был не для нее, теперь она это знала. А может, ей просто не повезло…
– Ладно, пап, мне пора.
– Ты думаешь, я не представляю, чем пожертвовала мать, выйдя за меня и создав семью? – Отец тяжело вздохнул и покачал головой. – Она, как и ты, мечтала о сцене, но умерла, так и не реализовав свой талант. Я до сих пор сожалею об этом.
У Эммы защемило сердце, когда она увидела неизбывную боль в глазах отца.
– О, папа, мама так любила тебя, любила нас.
Он хмыкнул.
– Да, но это не значит, что она перестала думать о том, что могла бы уехать в Нэшвилл и попробовать петь на публику. – Отец погладил Молли по голове и продолжил: – Я рад, что ты попыталась, милая. Даже несмотря на то, что было больно и грустно отпускать тебя, я рад, что ты нашла силы следовать за мечтой.
Слезы защипали глаза. Эмма моргнула пару раз, сгоняя слезы. За окном свинцовые тучи не пропускали ни одного лучика солнца, холодный порывистый ветер гонял опавшую листву, октябрь вступил в свои права. Даже не верится, что неделю назад в солнечной Калифорнии единственным намеком на осень был латте с тыквенным сиропом на каждом шагу. А здесь, в Монтане, все говорило о том, что зима близка и неотвратима.
Как и разговор с Каденом.
«Абсолютно ничего».
Его голос звучал в голове, лишая надежды. Непросто вернуться домой и начать жизнь заново. Эмма и не надеялась, что будет легко. Она предполагала, что разговор с ним будет одним из самых тяжелых в ее жизни, но она и представить не могла, насколько сложно будет противостоять соблазну прикоснуться к нему. Его голос, его запах, его взгляд воскресили забытые чувства. Эмма думала, что буря переживаний после разрыва улеглась. Она ошиблась.
– Все наладится, – сказал отец.
Эмма повернулась к нему. Фрэнк усадил малышку лицом к матери. Ее сердце сжалось. Молли стала самым важным для нее человеком, и она была готова сделать все, что в ее силах, и даже больше, чтобы защитить. Она привезла малышку домой, потому что здесь о ней точно позаботятся, здесь ее полюбят.
– Ты найдешь свой путь, и я рад, что ты вернулась с дочкой, – заверил Фрэнк, и сердце Эммы в очередной раз сдавило от боли. – Грейси разберется со своими чувствами, вы помиритесь, обязательно.
Эмма не была в этом уверена, но возражать не стала.
– Я, – Фрэнк поднялся с дивана, придерживая Молли, – собираюсь покормить самую сладкую девочку.
– Пап, – откликнулась Эмма, вспомнив, что сказала ей Грейси, – ты не обязан сидеть с ней.
Отец явно обиделся:
– Возиться с внучкой для меня радость. Я вспоминаю, как вы с Грейси были маленькими. У нас с твоей мамой не было ни минуты покоя.
Эмма улыбнулась.
– Я все еще по ней скучаю.
– Я тоже, милая. Каждый божий день.
Фрэнк вздохнул, затем расплылся в широкой улыбке, когда малышка хлопнула в ладошки.
– Она была бы счастлива увидеть такую замечательную внучку. Так что не волнуйся за нас с Молли. Пойди займись делами, на ранчо всегда есть за что взяться.
Можно вернуться в сарай и закончить разбирать инструменты, поднять бухгалтерские книги и проверить, как идут финансовые дела, а можно пойти поговорить с объездчиками лошадей и узнать их мнение. Но она не хотела делать ничего из этого.
– Пап?
Отец обернулся.
Решение было принято мгновенно.
– Если ты не против, я поеду к Кадену, постараюсь наладить отношения.
Отец подмигнул:
– Хорошая идея, милая. Не спеши домой, мы справимся.
Он ушел, а Эмма отправилась в прихожую, сняла с вешалки тяжелую коричневую куртку.
«Не спеши домой…»
Если только Каден согласится с ней поговорить. Хотя она всегда могла уговорить этого упрямого ковбоя. И сегодня сможет. Разве может быть иначе?
Они выскажут друг другу все, что думают, и найдут выход, как жить дальше. Хуже, чем сейчас, все равно не будет.
Застегивая куртку, Эмма вышла на улицу. Окинув взглядом ранчо, она подумала, что тут работы непочатый край, но поговорить с Каденом было важнее всех дел. Работа на ранчо никуда не денется. Она откопала в кармане ключи от старенького проржавелого грузовичка, который довез ее и Молли из солнечного Лос-Анджелеса, села и завела мотор. У конюшни увидела Грейси и женщину с рыжими волосами и веснушчатым лицом.
«Наверное, ветеринар», – подумала она.
Грейси кинула в ее сторону злобный взгляд, и Эмма помахала рукой в ответ. Если сестра бесится, это ее проблемы.
Развернувшись, она поехала в сторону ранчо Кадена. На этот раз они поговорят, черт возьми, по-другому и быть не может.
Из-под колес полетела грязь, забрызгав заднее стекло, и она не видела, как Грейси долго смотрит ей вслед.
Глава 3
Каден помог завести кобылу в трейлер для перевозки лошадей. Дочка покупателя была в восторге от лошади, а Каден радовался очередному довольному клиенту.
Он посмотрел на Звездочку, и кобыла помотала головой, словно прощаясь со старым хозяином.
Каден улыбнулся.
– Красотка, мне жаль с тобой расставаться, – прошептал он и погладил ее по длинной шее. – Новая хозяйка будет любить и баловать тебя еще сильнее, чем я.
Каден провел пальцами по пятнышку на лбу лошади и вспомнил, как она появилась на свет. Это было восемь лет назад. Они с Эммой провели всю ночь в конюшне, успокаивая и подбадривая мать Звездочки во время родов. Эмма дала жеребенку имя, они мечтали: это будет первая кобыла в табуне, который они создадут вместе. А потом занимались любовью на чердаке над конюшней. Черт, он до сих пор ярко помнил тот жар, ее руки, блаженство оказаться внутри ее.
Звездочка заржала, заволновалась. Неужели у него все на лице написано? Каден замотал головой, прогоняя воспоминания.
– Будь хорошей девочкой, – сказал он и снова погладил кобылу.
В голове промелькнула мысль: он избавляется от последнего, что напоминало ему Эмму все эти годы. Очередная насмешка судьбы?
«Это пинок под зад, вот что это», – решил Каден, повернулся спиной к прошлому и вышел из фургона на холод и ветер.
Пожав руку новому хозяину, Мэту Фрэйзеру, он сказал:
– Она хороша.
– Мы позаботимся о ней, – сказал тот.
Каден кивнул и перевел взгляд на дочку владельца. Девочка светилась от счастья.
– Будешь любить ее?
– Да, обещаю! – сказала она торжественно.
– Если так, то эта красотка будет любить тебя до беспамятства.
– Спасибо! – выпалила девочка и бросилась ему на шею, затем сделала шаг назад в смущении и сказала: – Это самый счастливый день в моей жизни.
Каден улыбнулся, как ни печально ему было расставаться со Звездочкой. Девочка вскочила в кабину, и грузовик умчался, оставив после себя столб пыли.
Ковбой стоял и смотрел им вслед. Эмма преподала ему хороший урок, бросив его. Сейчас попрощаться со Звездочкой было проще: Каден понял, что может пережить любую потерю, но не может больше доверять Эмме.
Грейси смотрела, как машина Эммы удаляется все дальше и дальше, пока совсем не скрылась из виду. В голове невольно крутилась мысль: вернется ли она? Она корила себя за ненависть к сестре, но не могла ничего с этим поделать. Эмма слишком сильно обидела ее, когда бросила отца и ранчо на произвол судьбы. Можно ли просто забыть и простить?
От холода ее передернуло. Закутавшись поплотнее в куртку и подняв воротник, она подняла голову и посмотрела на свинцовые тяжелые облака, гонимые порывами ветра. Облетевшая листва кружилась в морозном вечернем воздухе. Каждый год Грейси мечтала отрастить волосы подлиннее, чтобы зимой было теплее, но каждое лето радовалась, что так и не сделала этого.
– Забор покрасили, – заметила Мэдисон Питерс.
– Каден помог, – улыбнулась Грейси.
– Он хороший друг, – сказала Мэдисон.
– Да, – вздохнула Грейси.
На Кадена, в отличие от Эммы, она всегда могла положиться. Он обещал привести в порядок забор и сдержал слово. На его обещания можно было ставить деньги – не прогадаешь. Это то, что Грейси начала ценить больше всего за последние пять лет.
Новая волна злости и гнева поднялась в сердце. Она не хотела сердиться на сестру, которую любила всей душой. Как преодолеть разочарование и гнев?
– Грейси, ты должна помириться с сестрой.
Она повернулась и посмотрела на Мэдисон. Длинные рыжие волосы заплетены в косу, чтобы не мешать в работе, лицо усыпано золотистыми веснушками, а изумрудные глаза светятся счастьем, когда она улыбается.
– Но как?
Мэдисон всплеснула руками.
– А я почем знаю. Будь благодарна, что появилась лишняя пара рук, чтобы работать на ранчо. Ты твердишь все время, что помощь не помешала бы, теперь Эмма дома, вот тебе и помощь.
– Ты серьезно? – скривилась Грейси. – Сестрица «навела порядок» в подсобке в конюшне, теперь там никто ничего не найдет.
Мэдисон хмыкнула:
– Я лично поблагодарю ее, что хоть где-то теперь порядок, и тебе советую.
– Я должна благодарить ее?
Злая на Мэд и на себя, Грейси отвернулась.
– Нет, нельзя так просто заявиться, будто ничего не произошло. Да еще и хозяйничать.
– А она пытается?
– Да, – ответила Грейси. – Она ведет себя так, будто никогда не уезжала. Она живет в своей детской комнате и заняла мамину, чтобы шить для ребенка…
– Ты же все равно не пользовалась ни тем ни другим.
Грейси сокрушенно покачала головой:
– Ты не понимаешь.
– Грейси…
– Она делает, что хочет, и даже не спрашивает.
Мэдисон вздохнула.
– Ты все еще злишься на нее.
Раздраженная, что подруга не разделяет ее чувств, Грейси прикусила губу, чтобы не наговорить гадостей и Мэд. Неудивительно, что Мэд не видит проблемы, она переехала всего три года назад. Старый ветеринар ушел на пенсию, и она приняла дела на себя. С первой же встречи они подружились, будто всю жизнь знали друг друга.
Грейси глубоко вздохнула, чтобы хоть как-то справиться с собой. Обычно ей нравился оптимизм и положительный настрой Мэдисон, но в этот раз она очень хотела, чтобы подруга была на ее стороне.
– Тебя не было здесь, когда Эмма уехала.
– Да, но ты говорила, как вы с сестрой были близки, так почему же ты злишься, что она наконец вернулась?
– Ты на чьей стороне? – спросила Грейси удивленно.
Рыжая усмехнулась:
– Я всегда на твоей стороне, Грейси, но думаю, ей стоит дать шанс.
– Хорошо, а что, если Эмма поехала к Кадену? – прошептала она. – Что, если он расскажет ей?
Беспокойство промелькнуло в глазах Мэд.
– Думаешь, он скажет?
– Нет, но я не рассчитывала, что Эмма вернется.
– Ладно, – кивнула подруга, – представь, что он ей рассказал: неужели все так плохо? Рано или поздно придется это сделать.
– Да, когда я буду готова.
– Когда? – не отступала Мэдисон.
Грейси занервничала.
– Скоро, обещаю. – Она сжала руку подруги.
– Все тайное становится явным, Грейси, – предупредила Мэдисон.
– Я не хочу неприятностей, – закусила губу Грейси, – но я разберусь, обещаю.
– Я верю в тебя. И когда ты будешь готова, помни: я всегда рядом, можешь на меня рассчитывать, – улыбнулась Мэдисон. – И я не одна, кто о тебе заботится. У тебя есть отец, сестра и племянница. Они любят тебя. Вспомни, ты без ума от детей! Разреши себе полюбить племяшку.
Грейси вздохнула. Она уже полюбила Молли, но не могла показать свою любовь, боясь, что Эмма снова уедет.
– Давай так: когда Эмма придет, возьмите с ней по пиву, сядьте и поговорите начистоту.
– Никогда не думала, что скажу это, но пиво проблему не решит.
– Это только для начала разговора… Ты злишься, что она уехала или что вернулась?
– И то и другое, – махнула рукой Грейси. – Знаю, звучит странно.
Мэдисон улыбнулась.
– Хорошо, что ты способна это признать. Вспомни, вы с сестрой были так близки.
– Ключевое слово «были».
Они вошли в конюшню и направились к самому дальнему стойлу, где поджидал стареющий жеребец Алмаз.
– Вот, значит, как получается: Эмма приехала, и единственное, что мешает вам снова жить душа в душу, это ты сама.
– Не только, – пробурчала Грейси.
Она чувствовала себя взбалмошным ребенком, устраивающим скандал на ровном месте. И кстати о ребенке…
– Она даже не удосужились сообщить, что родила. Кто так делает, Мэд?
Мэдисон взглянула на нее, прежде чем войти в денник к жеребцу.
– У нас у всех есть секреты, Грейси, не так ли?
Та залилась краской.
– Ладно, допустим, но она рассчитывает, что мы с отцом будем сидеть с Молли.
– Но ты любишь детей, – возразила Мэд, ласково поглаживая коня.
Затем она нагнулась, чтобы осмотреть порез на передней ноге.
Раздраженная, непонятая, уязвленная, Грейси выпалила:
– Королева Эмма вернулась, а мы, крестьяне, должны радоваться и осыпать ее розами.
Мэдисон выпрямилась, серьезно посмотрела на нее и разразилась заливистым смехом.
– Серьезно? Ты перегибаешь палку, Грейси. Понимаю, ты расстроена, но вы – семья.
Грейси засунула руки в карманы и заявила:
– Не могу забыть, что она бросила нас.
– И не надо, – ответила подруга и снова наклонилась, чтобы обработать рану на ноге коня и перевязать место пореза эластичным бинтом. – Начни с того момента, когда она еще не уехала.
– Не знаю…
Грейси отвернулась и посмотрела на сгущающийся мрак на улице.
– Ее не было, когда она была нужна мне, понимаешь?
Мэдисон вздохнула, собрала сумку с медикаментами и вышла из денника.
– Знаю, милая, – сказала она и обняла подругу. – Было трудно, но ты все преодолела. Ты принимала сложные решения сама, это помогло тебе понять, чего ты на самом деле хочешь.
Грейси изобразила подобие улыбки.
– Я говорила, что терпеть не могу, когда ты так рационально рассуждаешь?
– Поэтому я так и делаю, – ответила Мэд и улыбнулась.
Они обнялись еще раз.
– Хорошо, ничего не обещаю, но постараюсь с ней поговорить.
– Вот и славно, – ответила Мэд. – С Алмазом все будет в порядке, приду завтра проверить его.
– Это лучшая новость за сегодня, мне нравится, когда ты приходишь.
– Я рада, – озорно улыбнулась Мэд. – Пойдем, проводишь меня до машины.
– Конечно.
С этими словами Грейси последовала за подругой.
– Сегодня вечером все в силе?
– Да, если только корова Калахана не начнет рожать, – ответила Мэд. – Я позвоню, если что-то случится. Встречаемся в «Литл Ривер Дайнер» в пять вечера.
Грейси открыла дверь и подождала, пока Мэдисон сядет за руль.
– Спасибо, что выслушала мое нытье.
Мэдисон широко улыбнулась.
– Без проблем, теперь ты должна будешь меня слушать, когда мне понадобится выговориться.
– Договорились.
Мэдисон похлопала ее по руке.
– Не будь строга к Эмме, она тебя еще удивит.
– Этого-то я и боюсь.
* * *Эмма репетировала речь за рулем. Не то чтобы она надеялась, что это ей поможет. Она прекрасно знала, что, как только увидит его, во рту пересохнет, а сердце заколотится так, что в груди станет тесно. Так было всегда.
В Калифорнии ее окружали мужчины, которые из кожи вон лезли, чтобы выглядеть безупречно, показать себя в лучшем свете, но за пять лет она не встретила такого, кто затмил бы ковбоя с соседнего ранчо.
Они все равно будут натыкаться друг на друга. Значит, нужно найти способ сосуществования без постоянной войны. Иначе они измотают друг другу нервы.
Эмма оценивающе посмотрела на себя в зеркало заднего вида – ей не помешало бы накраситься.
«Почему тебе важно выглядеть привлекательной для Кадена? Ты же не собираешься его соблазнять», – сказала она сама себе.
Хотя после этой мысли Эмма почувствовала, как сама невольно начинает возбуждаться. Она поерзала на сиденье. В памяти всплывали яркие образы их страстных ночей. После феерического секса с Каденом на других мужчин даже смотреть не хотелось. Не то чтобы она все эти пять лет хранила ему верность, но ни с одним мужчиной она не смогла достичь таких вершин блаженства, как с бывшим.
Образы сменяли друг друга: сплетение тел на залитом солнцем лугу, секс в каноэ, плавно перешедший в секс в озере, когда лодка перевернулась.
Эмма печально улыбнулась. По обеим сторонам дороги тянулись до боли знакомые пейзажи. Деревья, луга, последние цветы, потрепанные холодным осенним ветром. Все как прежде, и в то же время другое.
Каден был ей не только любовником, но и лучшим другом, единственным, кому она могла рассказать обо всем. С годами он настолько отдалился, что казался незнакомцем. Теперь у него гораздо более теплые отношения с ее младшей сестрой. Грейси бегала к Кадену раза три за пару дней. Зачем? Что между ними происходит?
Эмма видела, как сестра бросилась в объятия Кадена два дня назад, несколько раз слышала, как та говорит с ним по телефону. А вчера поздно вечером она снова отправилась к Кадену «поговорить». Эмму это раздражало, она злилась на сестру и ревновала пусть уже бывшего, но любимого. Неужели Грейси бегает за ним? И, судя по всему, Каден не против…
Эмма закусила нижнюю губу, стараясь не обращать внимания на боль в сердце, и крепче вцепилась в руль.
«Если он использует Грейси, чтобы подобраться ко мне, то сегодня я положу этому конец», – решила она и свернула к ранчо.
Сердце заныло от воспоминаний. Как часто она бегала по этим полям к Кадену. А ведь они хотели проложить прямую дорогу между его ранчо и ее. Частная дорога экономила бы десять минут езды и гарантировала, что семьи могут связаться друг с другом почти мгновенно, если это необходимо.
Этот план, как и многие другие, разрушился в тот день, когда она променяла ковбоя на Голливуд.
Дубы, вязы и осины росли вдоль дороги к дому Кадена, ветер гонял опавшие листья, кружил их перед лобовым стеклом. У дома она остановилась и заглушила мотор. Это был даже не дом, а скорее современный дворец. Двухэтажный, с высокой покатой крышей, фасад полностью из стекла.
«Оттуда наверняка открывается прекрасный вид на озеро», – подумала Эмма, рассматривая особняк, как завороженная.
Деревья возвышались над домом, словно исполинские стражи, главный вход подсвечен фонарями. На просторной террасе, опоясывающей дом, перед открытым очагом выставлена плетеная мебель – вероятно, летним вечером здесь можно неплохо провести время за бокальчиком вина…