Любовница маркиза
Венеция ничего не ответила, но в ее глазах явственно читалось сочувствие.
Элис отвернулась. Это сочувствие злило ее. Ей не нужна жалость, даже от Венеции.
– Ты сказала мне тогда, что лучше зарабатывать деньги тяжелым трудом, чем отдаться во власть мужчины.
– И ты отдалась?
– Разумеется, нет! Я не так глупа. Я делила с ним постель, и только. Как я могла надеяться на что-то большее с моим-то прошлым? – Элис снова улыбнулась, как будто ее скандальное прошлое не имело никакого значения. – Театр – вот мое призвание. Я время от времени там появлялась, поэтому Кембл и согласился взять меня с полной нагрузкой.
– Рада это слышать. – Не очень понятно было, что обрадовало Венецию – то, что Кембл взял Элис в театр с полной нагрузкой, или ее разумный подход к отношениям с Рэйзеби. – Но есть кое-что большее, чем деньги, Элис. – Венеция внимательно посмотрела на подругу. – Я видела, что было между тобой и Рэйзеби. С самого начала.
– Не выдумывай, Венеция. – Элис снисходительно улыбнулась. – Мы с Рэйзеби заключили деловое соглашение, вот и все. Прекрасный секс, развлечения и, конечно, деньги, много денег.
– А мне казалось, что между вами было нечто большее.
– Не забывай, я – актриса, хорошая актриса. Ты хорошо меня выучила.
Элис улыбнулась.
– Да, – согласилась Венеция, – ты – замечательная актриса.
Элис отчего-то смутилась, ее щеки порозовели.
Часы на каминной полке тикали, уверенно отмеряя время.
Элис принялась разливать чай в прелестные чашки тонкого фарфора, которые, как и превосходная мебель, достались ей вместе с апартаментами. Она положила в каждую чашку по кусочку сахара, добавила густые сливки и передала одну чашку Венеции.
– Ты, кажется, уже обо всем позаботилась, Элис.
– Да.
– Если я могу тебе чем-то помочь.
Элис бросила взгляд на небольшой столик, где лежал свиток из кремовой бумаги, перевязанный красной лентой.
– Знаешь, Венеция, ты в самом деле можешь кое-что сделать для меня, и раз уж ты здесь. Кембл дал мне контракт на работу в театре. Я собиралась заехать к тебе, но.
Элис взяла со столика контракт и положила его рядом с кофейником.
– Ты можешь навестить меня в любое время.
Но это была неправда. И они обе знали это.
– Теперь мы принадлежим к разным мирам, Венеция. Ты больше не актриса, ты – виконтесса. Если я нанесу тебе визит, это будет плохо воспринято. Репутация в светском обществе – это все. Общество приняло тебя, все идет хорошо, и я не хочу это испортить.
– Тебе это и не удастся. Ты же само благоразумие.
– Я пытаюсь быть рассудительной, – рассмеялась Элис. – Но только с тобой я могу быть совершенно откровенна.
– Я рада, что ты не падаешь духом, – улыбнулась Венеция.
– С чего бы? Рэйзеби остался в прошлом. Будущее мое определено. И перспективы у меня не такие уж плохие. Я намерена целиком и полностью отдаться театру. Сделать его смыслом своей жизни. Надо как-то приноравливаться к обстоятельствам. – Еще одно нравоучение от ее матери. Одно из тех, что легко произнести, но куда труднее воплотить в жизнь. Но Элис подумала, что справится. Она была настроена очень решительно.
– У тебя все получится, – согласилась Венеция.
Она взяла свиток, лежавший перед ней, развязала ленточку и развернула документ.
В комнате воцарилось молчание, нарушаемое только позвякиванием чашек о блюдца. Венеция читала контракт.
– Все в порядке?
– Кажется, да. У тебя сейчас выгодное положение, Элис. Ты возвращаешься в театр с полной нагрузкой. Ты могла бы заставить Кембла платить тебе больше.
Элис покачала головой:
– Я довольна той суммой, что он предложил мне. Я просто хочу играть. Хочу выйти на сцену.
– Ты уверена, что это именно то, что тебе нужно?
– Совершенно уверена. Хотя, должна признаться, немного нервничаю оттого, что мне предстоит играть столько главных ролей.
– Ты будешь царить на сцене, Элис, поверь мне. Ты станешь известной актрисой, уж я-то знаю.
– Очень на это надеюсь.
Элис закусила губу и зарделась от комплимента.
– Кембл уже сообщил тебе, в каких пьесах ты будешь играть?
– Все расписано до лета. Ничего нового, ничего, чего бы я не играла раньше, слава богу!
Венеция взглянула в глаза подруге:
– Если появится что-то новое. если нужен будет совет, приходи ко мне.
Элис благодарно кивнула:
– Я приду.
Обе женщины смотрели друг на друга, чувствуя, что их связывает нечто большее, чем скрываемая ими тайна. Они во многом были похожи друг на друга.
Элис глубоко вздохнула.
– Ну что ж, подписывай, – сказала она.
Венеция кивнула, отодвинула в сторону поднос с чашками, взяла простое черное перо и обмакнула его в чернила. Очень аккуратно в самом низу контракта она вывела «Элис Свитли» и присыпала подпись песком.
– Вот и все, Элис, дело сделано, – сказала она.
Они обе знали, что подписание контракта – лишь формальность. Обязательство вернуться в театр на полную ставку стало как будто разграничительной линией между будущим Элис и ее прошлым. Подпись на контракте говорила о том, что одна глава в жизни Элис закончилась и начинается другая. Ей повезло получить такое выгодное предложение, и еще больше она была счастлива оттого, что у нее есть такая подруга, как Венеция. Элис улыбнулась и вздернула подбородок.
– Да, дело сделано, – сказала она. – Спасибо тебе, Венеция.
– Я обязательно приду на твой первый спектакль.
– Да уж, пожалуйста. Я с нетерпением буду ждать тебя.
Элис проводила подругу до двери.
Одна мысль не давала ей покоя, но она не осмеливалась произнести ее вслух. Венеция сейчас уйдет, и тогда будет уже поздно, а Элис должна быть уверена.
Венеция уже переступила порог, когда Элис легко коснулась ее плеча.
– Если Рэйзеби будет спрашивать обо мне, чего, я уверена, не случится, – тихо сказала она, – ты ведь не скажешь ему мой новый адрес?
Венеция обернулась, и Элис пожалела, что произнесла эти слова: в глазах подруги мелькнуло сомнение.
– Я ничего ему не скажу, Элис, – проговорила наконец Венеция и обняла подругу.
Глава 5
В городском доме Рэйзеби на Лестер-сквер, в кабинете, Коллинз отвечал на заданный ему вопрос. – Две горничные, никаких слуг мужского пола.
– Благодарю вас, мистер Коллинз.
Рэйзеби придвинул к собеседнику аккуратную пачку банкнотов, лежавших на письменном столе красного дерева.
Крепкий, жилистый, востроглазый мужчина, не пересчитывая, опустил деньги в карман. Не в первый раз сыщик выполнял небольшие поручения Рэйзеби. Впрочем, это было, по всей вероятности, последнее, мрачно подумал Рэйзеби.
– Все в порядке, лорд Рэйзеби. – Коллинз не стал комментировать информацию, которую только что сообщил Рэйзеби, хотя прекрасно понимал ее значение. Для этого сыщик был слишком умен. Именно поэтому Рэйзеби пользовался его услугами. – До свидания, милорд.
Поклонившись, Коллинз вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Рэйзеби опустился в кресло. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль. Что есть у мужчины? Долг и судьба. И еще честь. Ему не убежать от своей судьбы, как бы он этого ни хотел. Эта мысль буквально преследовала его в последние несколько дней.
Несколько тысяч фунтов – и его обязательства перед Элис будут исчерпаны. Долги должны быть оплачены. Может быть, после этого он перестанет думать о ней и сможет сосредоточиться на том, что должен сделать. Найти подходящую жену. Произвести на свет наследника.
Он перевел взгляд на стол, на клочок бумаги, оставленный Коллинзом. Рэйзеби снова и снова всматривался в написанные на бумаге слова, хотя они уже отпечатались в его памяти. В его жизни нет места сентиментальности и слабости. Дело должно быть доведено до конца. Рэйзеби прекрасно знал это, но все же осторожно сложил листок бумаги и спрятал его в карман жилета. Потом позвонил в колокольчик и велел своему камердинеру приготовить костюм для сегодняшнего бала.
После визита Венеции Элис, как и обещала, погрузилась в театральную жизнь. Не жалея сил, она готовилась к премьере в Королевском театре Ковент-Гарден. Задача, стоявшая перед ней, была грандиозна, а времени оставалось совсем мало. Элис вставала на рассвете, а поздним вечером падала в постель совершенно обессиленная. Запах театра, этот ни с чем не сравнимый аромат сцены, кружил ей голову. Теперь перед ней стояла цель, к которой нужно было стремиться, на которой можно было сосредоточить все свои силы и помыслы.
Каждый новый день был для Элис испытанием на прочность. Она без устали репетировала, заново отрабатывая роли, сыгранные ею годом раньше. Она брала домой сценарии, а на следующее утро возвращала их, делая вид, что прочла. Как будто она умела читать! Впрочем, у нее не было в этом необходимости. Стоило ей один раз услышать роль, как она тут же запоминала ее. У Элис был особенный дар, и она была безмерно счастлива этому.
Все дни напролет она проводила в театре, репетируя с мистером Кемблом и другими актерами и актрисами. Прежде ей казалось, что из-за долгого отсутствия практики она забыла, как вести себя на сцене, и эта мысль приводила ее в ужас. Однако навык лицедейства вернулся к ней так легко и естественно, как будто она только вчера выходила на сцену в главной роли. Она испытывала одновременно и страх, и возбуждение, словно ступала по лезвию ножа. Но эти ощущения помогали ей сосредоточиться. Теперь у нее не было ни одной свободной минуты на мысли о Рэйзеби и сожаления о прошлом.
В один из дней, когда Элис собиралась отправиться на репетицию, горничная протянула ей письмо:
– Это только что принес лакей, мэм.
Элис рассеянно взяла письмо с маленького серебряного подноса. Интересно, подумала она, кто мог написать ей? Только Кембл и Венеция знали ее теперешний адрес, но Кембла она и без того видела в театре каждый день, а Венеции не было необходимости писать Элис письма. Элис повертела бумагу в руке и вдруг поняла, кто прислал ей это письмо. Ей не было нужды открывать его, не нужно было читать, она и так знала имя отправителя.
– Попроси лакея подождать, Мэг, – сказала она горничной.
На оборотной стороне аккуратно сложенного письма красовалась большая печать красного воска с оттиском герба, который был хорошо знаком Элис. Буря эмоций нахлынула на нее и закружила в водовороте. Сердце ее учащенно забилось, она ощутила нарастающий гнев. Элис смотрела на письмо, раздираемая противоречивыми желаниями. С одной стороны, ей хотелось поскорее избавиться от письма, с другой – ей нужно было узнать, что скрывается за этой внушительной печатью. Облизнув пересохшие от волнения губы, она осторожно сломала печать. Развернула письмо. Внутри был чек, подписанный Рэйзеби, а в чеке – сумма прописью, которую Элис не могла прочесть. Больше в письме ничего не было – только чек и пустой лист бумаги с подписью Рэйзеби. Элис узнала этот уверенный росчерк.
Это было ее выходное пособие, обычное дело между мужчинами и их любовницами. Кругленькая сумма, которая позволяла им продержаться на плаву до тех пор, пока не подвернется очередной состоятельный поклонник. Иногда выплаты бывали столь значительны, что позволяли вести вполне безбедное существование. Но у Элис не было цели найти себе нового покровителя. У нее есть работа, и она сама будет содержать себя. Венеция была права. Элис слишком поздно прислушалась к предостережению подруги.
Женщина посмотрела на чек. Она не могла прочесть указанную там сумму, но знала наверняка: сумма была немалой. Рэйзеби никогда не страдал скупостью. Здравый смысл и практичность говорили Элис, что она вполне может принять этот чек. «Сегодня же отнеси его в банк, – нашептывал ей разум. – Ты должна позаботиться о себе. Сохрани эти деньги. Будущее туманно, а жизнь без средств к существованию тяжела». Кто знал об этом лучше, чем Элис? Но стоило ей взглянуть на чек, на подпись Рэйзеби – и она поняла, что не сможет взять его деньги, не сможет переступить через свою гордость.
Сложив листок бумаги, она нагрела воск и снова запечатала письмо. Элис вручила его лакею, ожидавшему у двери. Это был слуга Рэйзеби, Элис видела его в доме на Лестер-сквер. Лакей тоже узнал ее, но ничего не сказал. Если он и знал о содержании письма, то не подал виду.
– Верните это, пожалуйста, лорду Рэйзеби.
– Конечно, мисс Свитли. Не хотите передать что-нибудь его светлости? – осведомился лакей.
– Все, что я хотела сказать, – в этом письме, больше мне добавить нечего.
Элис улыбнулась.
– Очень хорошо, мисс.
Поклонившись, лакей удалился. Элис задумчиво смотрела ему вслед.
Рэйзеби понадобилось меньше недели, чтобы отыскать ее. Сначала у Элис промелькнула мысль, что это Венеция навела его на след, но нет, подруга никогда не нарушила бы данное слово. Рэйзеби был маркизом, человеком достаточно могущественным, у него были деньги и связи. Очевидно, всем этим он и воспользовался.
Но Рэйзеби может оставить свои деньги себе. Элис была настроена решительно – она не возьмет ни пенса.
Глава 6
Рэйзеби вглядывался в каждую цифру в расходных книгах. Это занятие отвлекало его от нежелательных мыслей. От мыслей о будущем. И от мыслей о прошлом. с Элис.
Он взял перо, чтобы внести итоговую сумму в колонку в самом низу страницы, но обнаружил, что чернильница пуста. Рэйзеби выдвинул верхний ящик своего письменного стола, чтобы достать полную бутылочку чернил, и его взгляд упал на чек, выписанный им Элис.
Он замер, не сводя глаз с чека. Четыре тысячи фунтов – сумма, в два раза превышающая ту, что была указана в их контракте, а Элис отослала чек назад, словно сочла его оскорбительным. Будь на месте Рэйзеби другой мужчина, он решил бы, что со стороны Элис это был ловкий ход, и она рассчитывает таким образом увеличить отступные. Однако Рэйзеби, хорошо зная Элис, понимал, что дело совсем в другом. Отсылая обратно чек, Элис давала понять, что между ними все кончено, и поэтому Рэйзеби чувствовал себя неуютно. Если бы она попросила сумму в три раза больше, чем он предложил, он был бы счастлив и перестал тревожиться о ней.
Он снова вспомнил о дорогих платьях, которые все еще висели в шкафу на Харт-стрит, о шкатулке, полной драгоценностей, о бриллиантовом браслете, оставленном на постели. Его охватило смущение, к которому прибавилось какое-то гнетущее чувство. В последнее время Рэйзеби все чаще казалось, что он совершил страшную ошибку. Усилием воли он отогнал от себя тревожные мысли. Он сделал все, что мог. Самой судьбой им предназначено было расстаться, он больше не часть жизни Элис, а она ушла из его жизни. Теперь его не должно волновать, где она и что делает. Достав из ящика бутылочку с чернилами, Рэйзеби отвел взгляд от чека и закрыл ящик.
Внеся необходимые записи, он захлопнул книги, и в этот момент дворецкий возвестил о появлении Линвуда.
– Разве мы собирались кататься верхом сегодня утром? – спросил Рэйзеби.
Линвуд покачал головой:
– Нет, не сегодня. Я зашел узнать, будешь ли ты в палате лордов сегодня вечером.
– Да.
– Будут обсуждать циркуляр Уэлсли-Поула.
– Ирландский вопрос.
Рэйзеби вспомнил легкий ирландский акцент Элис, такой мягкий и певучий.
– Я слышал, кое-кто собирается обвинить тебя в предвзятости.
Из-за Элис.
– Разве они не знают, что она больше не моя любовница?
– Я уверен, что они прекрасно осведомлены об этом, но готовы использовать против тебя любое оружие. Страсти разгорелись нешуточные, так что будь готов, Рэйзеби.
– Хорошо, – пробормотал он. – Присаживайся. Хочешь бренди?
– Не рановато ли?
– Тогда кофе?
Линвуд кивнул.
В ожидании кофе они говорили о лошадях и на другие несущественные темы. Дождавшись, пока Линвуд пригубит крепкий ароматный напиток, Рэйзеби задал мучивший его вопрос. Вполне естественно, что он хочет знать. Каждый порядочный мужчина сделал бы то же самое. но, вероятно, не каждый ждал бы ответ с таким нетерпением.
– Ты слышал что-нибудь об Элис? – поинтересовался Рэйзеби, стараясь не встречаться взглядами с другом.
– У нее премьера сегодня в Ковент-Гарден, играет леди Макбет, – сказал Линвуд. – Кембл предрекает грандиозный успех. Все билеты раскуплены. В зале не будет ни одного свободного места.
– Я читал в газетах. – Рэйзеби помолчал. – Венеция виделась с ней?
– Полагаю, да. – Линвуд поднес чашку к губам. – Их связывает крепкая дружба, как нас с тобой.
В комнате воцарилось молчание. Рэйзеби глубоко вздохнул, спрашивая себя, как далеко он может зайти, не возбуждая подозрений у Линвуда.
– Как она?
– Насколько я знаю, у нее все хорошо.
Рэйзеби кивнул и откашлялся. Повисла неловкая пауза.
– Если тебе станет известно что-нибудь.
– Не беспокойся, Рэйзеби, – тихо сказал Линвуд. – Если я что-нибудь узнаю, обязательно сообщу тебе.
– Спасибо, Линвуд.
Рэйзеби вздохнул с облегчением.
В дверь гримерной постучали. Это была та самая гримерная, которую Элис долгие месяцы делила с Венецией. Потом Венеция вышла замуж за Линвуда, а Элис стала любовницей Рэйзеби.
– Пять минут до занавеса, мисс Свитли.
– Благодарю вас.
Сегодняшний день был для Элис особенным: ее премьера, триумфальное возвращение в Королевский театр.
Ее руки были ледяными от волнения, а при мысли о том, что ей придется выйти на сцену и играть перед переполненным залом, она чувствовала, как ее желудок стягивается тугим узлом. Она всегда нервничала перед спектаклем, но раньше, когда Венеция играла главные роли, а Элис – второго плана, было не так страшно. А потом, уже после того, как Венеция покинула театр, когда Элис время от времени выходила на сцену, рядом всегда был Рэйзеби. Одного его присутствия, его улыбки было достаточно, чтобы вселить в нее уверенность. От его прикосновения напряжение покидало Элис и все ее тревоги улетучивались.
Сегодня Рэйзеби в зале не будет, ей придется сражаться в одиночку. Закончив гримироваться, Элис посмотрела в зеркало. Она выглядела сильной, решительной и целеустремленной.
Элис дышала медленно и глубоко. Она сделает это. У нее все получится. Главное – сосредоточиться на роли.
Еще раз глубоко вздохнув, Элис встала, вышла из своей маленькой гримерной и направилась за кулисы.
– Мисс Свитли на сцене через пять, четыре, три, два.
Они считали каждый ее шаг.
– Один.
Она вышла на сцену и увидела огромный переполненный зал.
Ее взгляд невольно скользнул к ложе, которую обычно занимал Рэйзеби.
Ложа пустовала, и Элис была этому рада.
Она перевела глаза на ложу Линвуда. Там, рядом с Линвудом, сидела Венеция. Она пришла, как и обещала.
Элис улыбнулась, и, когда она открыла рот, чтобы начать свою речь, это была уже не Элис, а леди Макбет.
На каминной полке тикали часы. Солнечные лучи заливали кабинет, играя на хрустальных подвесках настенных канделябров, заставляя их искриться и переливаться всеми цветами радуги. Где-то в глубине дома тихо открылась и закрылась дверь.
Рэйзеби ничего этого не заметил. Он стоял, опершись на письменный стол, и внимательно изучал раскрытую газету, вернее, статью о женщине, чье возвращение на сцену произвело настоящий фурор в Ковент-Гарден. Лондон захлебывался от восторга, восхваляя чудесную игру Элис в роли леди Макбет. Рэйзеби вчитывался в каждое слово.
«После разрыва с лордом Р. актерский талант мисс Свитли расцвел с новой силой, открыл новые грани, приобрел глубину и ослепительную яркость. Страстность и реализм ее игры буквально заворожили зрителей, заставляя их кричать от восторга».
Рэйзеби всегда знал, что Элис обладает настоящим талантом и ее истинное предназначение – сцена. Он был искренне рад ее успеху. Но за этой радостью скрывалась боль.
В дверь едва слышно постучали. Дворецкий впустил в кабинет поверенного.
– Мистер Эрнст из компании «Эрнст, Споттисвуд и Фармер», милорд.
Рэйзеби еще раз пробежал глазами статью, закрыл газету и отложил ее в сторону.
– Вы посылали за мной, лорд Рэйзеби. Насколько я понимаю, вы хотите провести ревизию вашего имущества и денежных средств.
Рэйзеби отогнал мысли об Элис и сосредоточился на стоящей перед ним проблеме.
Он занял свое место за столом.
– Прошу вас, садитесь, мистер Эрнст.
Элис снимала грим после своего пятого спектакля, когда в ее комнатку заглянула Сара, тоже актриса и любовница виконта Фаллингема.
– Хоуик просил узнать, присоединишься ли ты к нам завтра. Намечается небольшая прогулка в Гайд-парке. Я уже поговорила с Кемблом, он и сам не против. Буду я, пара других актрис, Хоуик, Монтейт, Фрю и, конечно, Фаллингем. Не очень-то он мне доверяет.
Сара хихикнула.
Элис подумала о своем контракте с театром. По условиям этого контракта она должна была время от времени бывать в обществе джентльменов из высшей аристократии. Теперь, когда Элис вернулась в театр, у нее не было повода избегать таких встреч.
– Не беспокойся, Элис. Рэйзеби там не будет. Я специально уточнила.
Элис похолодела.
– Уточнила? – мягко спросила она.
– Ну, я подумала, что в ближайшее время тебе вряд ли захочется встречаться с ним.
Это была правда, но Элис понимала, что не может оставить слова Сары без ответа.
– Почему же?
– Потому что прошло всего несколько недель с того дня, как вы…
Сара смущенно отвела взгляд.
– Мы расстались совершенно официально, разорвали наш контракт. – Элис улыбнулась. – У меня нет к нему никаких претензий.
Элис знала: что бы она ни сказала Саре, завтра об этом узнает весь театр.
– Я думала, что вы. ты и он… одним словом, я думала, что ты была влюблена в него.
Элис содрогнулась от страха. Неужели они все так думают? Она заставила себя улыбнуться.
– Не говори глупостей. Это была всего лишь сделка, и ничего больше.
– Но вы так смотрели друг на друга. Если бы Фаллингем смотрел на меня так.
Сара помахала рукой перед лицом, словно одна эта мысль бросала ее в жар.
– Нам было хорошо вместе, это правда. – Элис с притворным равнодушием пожала плечами, словно в ее отношениях с Рэйзеби не было ничего особенного. – Но это не могло длиться вечно.
Какая горькая ирония. то же самое сказал ей Рэйзеби тогда, в спальне.
– Так вы расстались мирно? – с любопытством спросила Сара.
Она явно была удивлена. Интересно, подумала Элис, какие слухи ходят о ее разрыве с Рэйзеби? Пожалуй, стоит дать сплетникам некоторую пищу для размышлений.
– Мне жаль всех разочаровывать, но мы действительно расстались по обоюдному согласию.
– Мы думали, ты переживаешь. Ты совсем перестала выходить в город.
– Я была занята. Еще и недели не прошло со дня моей премьеры! Но я исправлюсь, честное слово.
– Надеюсь, – кивнула Сара.
– И поверь мне, я совсем не переживаю. – Элис улыбнулась.
Судя по всему, Сара поверила ей.
– Так ты едешь завтра?
– Жду с нетерпением.
Дверь за Сарой тихо закрылась.
Элис глубоко вздохнула. Вот и все, теперь ей придется бывать в обществе. Искать уединения – все равно что публично признать, что она страдает, что одна мысль о возможной встрече с Рэйзеби пугает ее. На самом деле все не так, и Лондон скоро это увидит.
Элис пыталась наладить свою жизнь. Если уж Рэйзеби суждено встретиться на ее пути, так тому и быть.
Для нее это не будет иметь никакого значения. Она вычеркнула Рэйзеби из своей жизни.
Свежий весенний воздух в Гайд-парке кружил голову. Мисс Причард шла под руку с Рэйзеби, и больше всего ее волновали взгляды окружающих. За ними медленно двигалась миссис Причард со своей младшей дочерью. Они обсуждали достоинства хорошего воспитания и достойную во всех отношениях родословную Причардов.
Причарды принадлежали к высшему обществу, обладали внушительным состоянием и хорошими связями. Подходящая партия для Рэйзеби. Интересно, подумал он, надолго ли его хватит. Миссис Причард говорила не переставая. Как и мисс Причард. Казалось бы, все, что ему нужно сделать, – взять ее в жены и лечь с ней в постель. Это довольно просто, особенно для такого мужчины, как он. Женщин в его жизни было предостаточно. Только вот перспектива жениться на мисс Причард не внушала ему оптимизма. Напротив, при мысли об этом Рэйзеби внутренне содрогался.
Он смотрел прямо перед собой, стараясь не обращать внимания на щебетание своей спутницы.
В последний раз он был в Гайд-парке с Элис. Она не пожелала воспользоваться его каретой и предложила прогуляться по парку. Ей было все равно, увидит ее кто-нибудь в обществе Рэйзеби или нет. Элис волновало совсем другое – лучи солнца, свежесть воздуха, пение птиц, раскрывающиеся почки на ветках деревьев. Она наслаждалась природой, как наслаждалась произведениями искусства. Он взял ее за руку, и она светло улыбнулась, не обращая внимания на окружающих.
Эти воспоминания заставили его сердце сжаться от боли.
В это мгновение Рэйзеби почувствовал, что мисс Причард крепче вцепилась в его руку. Она по-прежнему говорила что-то, но теперь в ее голосе он отчетливо слышал раздражение. Лицо мисс Причард стало еще более надменным, чем прежде, и на нем явственно читалась неприязнь.