Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов
23
АИГН, 496/3. Павловский – Николаевскому. 7 мая 1962. С. 1 – 2. Утверждение Бурцева о том, что горьковская газета «Новая жизнь» была создана на немецкие деньги, следует считать вымыслом. То же относится и к небольшому эмигрантскому журналу «На чужбине», издававшемуся с 1916 до 5 марта 1917 г. Более успешной, видимо, следует считать операцию немецкой контрразведки по воспроизведению большевистской литературы внутри России – в типографии Морского министерства (АИГН, 496/3. Павловский – Николаевскому. 22 января 1963. С. 2).
24
30 сентября 1915 г. через эстонского социал-демократа Кескюлу немцы получили условия, на которых Ленин соглашался подписать с германским правительством мир в случае прихода к власти. Пятый пункт условий предусматривал предложение мира, не принимая во внимание Францию, но на условии, что Германия откажется от аннексий и военных репараций. По пункту 5 Кескюла заметил, что это условие не будет исключать возможности отделения от России национальных государств, которые будут служить буферными (Земан. Германия и революция в России. Док. от 30 сентября 1915).
25
Гофман М. Записки и дневники, 1914 – 1918. Пер. с немецкого. Изд. Красная газета. Л., 1929. С. 101.
26
Анекдотичный случай. Межпартийный швейцарский эвакуационный комитет по возвращению революционеров в Россию указал в своих инструкциях, что «никто не должен брать съестных припасов, ибо для вывоза их из Швейцарии требуется специальное разрешение, которое будет взято для всех ЦК-м». Ленин не послушался даже в этом, и его группа взяла с собой собственные продукты, которые, однако, были конфискованы на швейцарской границе (АИГН, 90/7).
27
Совпадение целей германского правительства и русских революционеров шокировало многих уже в первые послереволюционные месяцы, когда стала очевидна поддержка Германией большевиков. Генерал Леонтьев, бывший командир Выборгского полка, обратился даже с открытым письмом к германскому императору Вильгельму: «Когда наряду с войной наступили в России революционные события, кто, как не Ваши опытные и искусные агенты, воспользовавшись благоприятной обстановкой, внесли измену и смуту в русскую среду. […] Ленин, Троцкий и их товарищи оказались признанными Вами законными правителями великой страны. […] Казалось, что могли Вы иметь общего с этими преступными людьми! Но общего было много, так как именно эти люди, во главе с Лениным, и были Ваши агенты, купленные или поддерживаемые Вашими деньгами. Делая свое злое дело, они лишь исполняли Вашу волю, и Вы не могли их не признать и не обеспечить Вашей помощью! […] Вам важно было добиться одного – уничтожения русской армии и общего ослабления России, и в этом отношении большевики оказались для Вас верными слугами. […] Русская армия перестала существовать, а вместе с нею развалилось и русское государство. […] Вам нужно, чтобы Россия сделалась Вашим пособником, помогла Вам раздавить своих недавних друзей и союзников. […] Социалисты-революционеры, кадеты и монархисты в общей массе против Вас. Вы думаете найти опору в аристократии […], но везде Вас ждет резкий отказ, и даже немка по происхождению сестра Императрицы Великая княгиня Елизавета Федоровна отказывается принять посла Мирбаха, после чего немедленно и арестовывается большевиками» (АИГН, 784/6. С. 3 – 5).
28
«Лично я ничего не знал о перевозке Ленина, – вспоминал позднее генерал М. Гофман. – Но если бы меня об этом спросили, то я вряд ли стал бы делать какие-либо возражения против этого, потому что в то время ни один человек не мог предвидеть, какие несчастные последствия должно было иметь выступление этих людей для России и всей Европы» (Гофман, генерал. Война упущенных возможностей. С пред. Гурко-Княжина. Пер. с нем. Б. Кулакова. ГИЗ: М; Л., 1925. С. 148).
29
Ставшая поистине легендарной личность Парвуса привлекла с тех пор внимание многих историков и мемуаристов. Мы приведем здесь отрывок лишь из одного такого воспоминания, принадлежащего меньшевику Е. Ананьину (Чарскому), человеку, безусловно осведомленному и неглупому: «В 1905 г. он побывал в России и принимал участие в меньшевистской газете «Начало» (вместе с Потресовым и Мартыновым), был автором крылатой формулы «перманентная революция», узурпированной и пущенной в оборот его «учеником» Троцким. [До войны] в Берлине он жил законспирированный под именем, если не ошибаюсь, чешского гражданина Ваверка. […] В ту пору его посещало большинство русских эмигрантов, из которых я припоминаю А. Коллонтай, Урицкого, поляка Барского. Тут следовало бы упомянуть еще какую-то темную историю с деньгами Троцкого, в которую Парвус был замешан и из которой он вышел «сухим из воды», благодаря вмешательству Бебеля. […] Повернул он фронт в 1914 г., после объявления войны […] занял очень правую германофильскую и шовинистическую позицию. […] Основал в Копенгагене институт по изучению войны (в котором [из меньшевиков] работали Т.О. Биншток, Ю. Ларин и др.). Ходили слухи […] об организации им германского шпионажа (или контршпионажа) в Черном море. В 1920 г. я был у него на его вилле […] на Цюрихском озере […]. [Парвус] много говорил о бессмысленной большевистской системе, приведшей Россию к анархии и хаосу – ибо, по его словам, Ленин и К° не последовали его совету действовать с «разумной постепенностью» и вводить социализм «по этапам, маленькими дозами» (Ананьин-Чарский Е. По поводу статьи А. Жерби. Письмо в редакцию. – Русская мысль, 25 марта 1958, № 1190. С. 2).
30
В декабре 1915 г. Гельфанд указал, что для организации русской революции нужно около 20 миллионов рублей. Миллион он потребовал сразу же и, видимо, получил. По крайней мере, в Туверовском архиве хранится документ – фотография расписки Парвуса: «29 декабря 1915 года мною получен миллион рублей в русских банкнотах для усиления революционного движения в России от германского уполномоченного [слово неразборчиво] в Копенгагене. Д-р А. Гельфанд (подпись)» (Архив института Гувера. Гельфанд Александр [отдельный документ]. № 78086-10. V. 1 л.).
31
Извечный спор историков: Ленин и идеи, Ленин и деньги, Ленин и власть. «В Вашем изображении, – писал Валентинов Николаевскому, – […] Ленин перестает быть Лениным, человеком, о котором правильно говорили: не он владеет идеями, а идеи им. У Вашего Ленина не идеи, а только желание наложить лапу на «секретные капиталы». А для чего ему это нужно? Чтобы держать с помощью денег партию в подчинении. Но для чего ему нужно это подчинение? Чтобы партия шла по пути, им указанному, осуществляя идеи, им указанные. Но если это так, а это вне сомнения, то ведь главное у Ленина идеи, а не деньги (АИГН, 508/2. Валентинов-Вольский – Николаевскому. 10 января 1959. С. 1). «Основное наше расхождение, по-моему, – отвечает Николаевский, – конечно, в общей оценке Ленина […]. Вы считаете, что не Ленин владел идеями, а идеи им? Я считаю это совсем неверным. Конечно, у Ленина были известные идеи, которым он оставался верен с юности до конца, но этими идеями он владел с большим искусством, делая их крайне гибкими, – как никто другой на верхушке старой социал-демократии. Конечно, Вы правы, деньги Ленину нужны были не для денег. Он хотел иметь власть над партией для проведения определенной политики, но он был убежден, что если он будет иметь власть, то он сможет проводить нужную ему политику лучше, чем кто-либо другой. Поэтому для получения власти он был готов идти на большие зигзаги. Деньги были нужны для власти над партией. […] Так он думал всегда и именно для этого не останавливался ни перед чем, чтобы завладеть кассой (АИГН, 508/2. Николаевский – Валентинову-Вольскому. 17 января 1959. С. 2).
32
Разговоры о сепаратном мире происходили между германскими агентами и дипломатами, с одной стороны, и революционерами, с другой, в течение всего 1917 г. С марта немцы ставили уже не столько на силу своей армии, сколько на дальнейшее углубление революции в России и неизбежно связанный с этим рост анархии. Заинтересованность в этом у германского правительства и русских революционеров можно признать взаимной. Поэтому не приходится удивляться, что еще 14 марта русские революционеры в Швейцарии обратились к представителям германской прессы в Швейцарии с просьбой выступить против развертывания германского наступления на русском фронте, так как подобная операция помешает намерениям установить мир. С аналогичной просьбой обратился к германскому правительству царь Болгарии Фердинанд, указавший, что было бы ошибкой использовать нынешнюю слабость России и начинать против нее наступление, так как это может привести к усилению влияния Антанты способствовать политической консолидации в стране. В тот же день, 14 марта, заместитель министра иностранных дел Германии ответил на телеграмму из Софии, что наступление на русском фронте не планируется. 16 мая статс-секретарь иностранных дел Циммерман также указывал, что германской армии лучше не наступать, так как это сплотит все элементы в России в борьбе против немцев. Разумеется, большевики это очень хорошо понимали. В.В. Оболенский (Осинский) заявил во время обсуждения вопроса о Брестском мире в начале марта 1918 г., что «еще летом [1917], когда провалилось наступление Керенского, когда немцы перешли в наступление на Рижском фронте, они, несомненно, имели абсолютную возможность раздавить русскую революцию точно так же, как русскую армию. Почему они не сделали этого тогда? Разумеется, не потому, что у них были связаны руки на других фронтах, а потому, что они рассчитывали достичь своих целей еще более легким способом: они дожидались внутреннего разложения, которое, по их мнению, должна была принести русская революция, ожидали победы партии мира, которой они считали большевиков, они рассчитывали прийти более простым способом к желанному концу» (Седьмой экстренный съезд РКП(б). Март 1918 года. Стенографический отчет. М., 1962. С. 82).
33
«Если бы Германия отклонила переговоры с большевиками и заявила бы, что согласна вести переговоры только с правительством, избранным свободным голосованием, то большевики не смогли бы удержаться у власти» (Гофман. Война упущенных возможностей. С. 161). Точнее, если бы Ленин не согласился на ведение сепаратных переговоров, германское правительство перестало бы его поддерживать и большевики не смогли бы удержать власть.
34
Германия. Док. № 5. 12 ноября 1917; Там же. Приложение № 1 от 10 ноября к док. № 5. Письмо Чернина Кюльману.
35
Там же. Док. №1.9 ноября 1917.
36
АИГН, 149/3. Ф. Навотный. Гл. 19. «Брест-Литовск». Лист 11.
37
Анисимов Н.Л. Обвиняется Ульянов-Ленин… Обзор следственного дела Временного правительства против большевиков – Военно-исторический журнал, № 11, 1990. С. 3 – 9; Керенский А.Ф. На службе у кайзера. Письмо в редакцию – Русская мысль, 14 июня 1956, № 912. С. 3.
38
Германия. Док. № 5. Прил. 2. Записка от 12 ноября 1917.
39
Там же. Док. № 6. 14 ноября 1917. Тел. Кюльмана Гертлингу; Там же. Док. № 16. 20 ноября 1917. Тел. Кюльмана посланнику в Стокгольме.
40
Там же. Док. № 17. 21 ноября 1917. Донесение Лерснера в МИД Германии.
41
Там же. Док. № 18. 23 ноября 1917. Нота посольства Австро-Венгрии в Берлине.
42
Там же. Док. № 20. 24 ноября 1917. Донесение Лерснера в МИД Германии; Там же. Док. № 22. 26 ноября 1917. Тел. Лерснера в МИД Германии.
43
Земан. Германия и революция в России. Док. от 26 ноября 1917.
44
В 1922 г. С.С. Пестковский, сотрудник НКИДа, писал, что, когда он пришел к Троцкому для того, чтобы предложить свою кандидатуру для работы в НКИД, Троцкий ответил: «Жаль Вас на эту работу […]. Я ведь сам взял эту работу только потому, чтобы иметь больше времени для партийных дел. Дело мое маленькое: опубликовать тайные договоры и закрыть лавочку» (Горохов И., Замятин Л., Земское И. Г.В. Чичерин – дипломат ленинской школы. Изд. 2-е. Под общей редакцией А. Громыко. М., 1974. С. 70). Троцкий в воспоминаниях подтвердил правильность приведенного Пестковским высказывания (Троцкий Л. Моя жизнь. Опыт автобиографии. Т. 2. Изд. Гранит: Берлин, 1930. С. 64).
45
Это не ускользнуло от внимания современников как в России, так и за границей. «Странно, что вообще нет ни одного документа, острие которого можно было бы направить на империалистов и буржуев не Англии или России, а Германии. […] Пусть каждый оценит этот странный факт как сумеет», – писал один из русских журналов. (Секретные дипломатические документы – Международная политика и мировое хозяйство. Выходит при ближайшем участии проф. М.В. Бернацкого, В.В. Водовозова, М.Л. Гошиллера, прив.-доц. СО. Загорского, П.П. Маслова, проф. бар. Б.Э. Нольде и проф. Е.В. Тарле. Двухнедельный журнал, № 1. Петроград, 1918. С. 82). Французский социалист и масон Альберт Тома заметил, что «с самого начала революции пропаганда большевиков была направлена почти исключительно против союзников; большею частью эта пропаганда разоблачала не германский империализм, а империализм французский или английский» (Юманите. 1917. 16 декабря).
46
Документы внешней политики СССР. Т. 1. М., 1959. С. 21; Известия ЦИК. 1917. 10 (23) ноября. № 221.
47
АИГН, 149/3. Навотный. Гл. 19. «Брест-Литовск». Лист 4.
48
См., например: Дело народа. 1918. 12 (25) января.
49
Сборник секретных документов из архива бывшего Министерства иностранных дел, № 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7. Декабрь 1917 – февраль 1918. Типография Комиссариата по иностранным делам. Дворцовая, 6.
50
Бахов А.С. На заре советской дипломатии. Органы советской дипломатии в 1917-1922 гг. М., 1966. С. 25-26.
51
Протоколы заседаний Всероссийского Центрального Исполн. Комитета Советов рабочих, солдатских, крестьянских и каз. депутатов II созыва. М., 1918. С. 42.
52
Так, «Схема соглашения с Германией» (док. № 2) дана без указания на то, что это за документ (из шести пунктов с особой «секретной статьей»). Кем этот проект предложен, по какому поводу, с ведома ли Германии – не указано. Есть лишь отметка: «Прочитано Государю Императору 4 мая 1907 г.», причем по одной из ошибок видно, что опубликован перевод с французского.
53
Так, сотрудник МИДа Чарыков при переводе с французского стал Чариковым, главные (генеральные) штабы переводились как «генеральные штаты»; в письме императора Вильгельма (док. № 4), данном в переводе с немецкого, о лошадях и свиньях говорилось как о рогатом скоте; а разницы между «послом» и «посланником» при переводах вообще не делалось.
54
Если не считать «Правды», снабдившей документы дешевыми политическими комментариями.
55
Однако обмена ратификационными грамотами не произошло, и договор не вступил в силу.
56
После этого в иностранной печати был опубликован подлинник документа (на французском). В прессе по поводу этого договора выступал Милюков.
57
Кроме «Правительственного вестника» текст конвенции опубликовало тогда «Собрание Узаконений и Распоряжений правительства» (13 сентября 1907. С. 1117).
58
Сборник секретных документов из архива бывшего Министерства иностранных дел. № 7. С. 321.
59
Там же. Последняя страница выпуска – обложка.
60
Документы внешней политики СССР. Т. 1. С. 15 – 16.
61
Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Изд. 5-е. Т. 35. С. 79.
62
Духонин был зверски убит 20 ноября (3 декабря) матросами, прибывшими во главе с Крыленко в Ставку.
63
Документы внешней политики СССР. Т. 1. С. 20.
64
27 ноября германское министерство иностранных дел получило первое уведомление о том, что братания на русско-германском фронте начались (севернее озера Нарочь с русской 67-й дивизией и южнее Крево с батальоном смерти русской 69-й дивизии) (Германия. Док. № 25. Тел. Розенберга в МИД Германии).
65
Там же. Док. № 35. 29 ноября 1917. Тел. Лерснера в МИД Германии.
66
АИГН, 149/3. Навотный. Гл. 19. «Брест-Литовск». Лист 5.
67
Там же. Гл. 20. «Похвала». Лист 1. Приказ фельдмаршала Эссера, командующего 30-й дивизией.
68
«Товарищи русские! Несколько дней тому назад мы условились взаимно прекратить военные действия. Мы осознали, что мы более не враги, а, наоборот, приятели. Солнце мира восходит, и его лучи проникают в наши сердца. Мысли несутся далеко к родному краю, к жене и ребенку, брату, сестре, родителям, которые с нетерпением ожидают своего сына. Сердце переполнено, и вам, как и нам, внутренний голос говорит: Идите к ним!» (Там же. Гл. 19. «Брест-Литовск». Листы 9 – 10).
69
Там же. Лист 13. «Само собой разумеется, что наше размещение не должно быть обозначено», – говорилось в приказе.
70
Там же. Приказ от 26 ноября (декабря) 1917 г. «Если перемирие распространится, придется, вероятно, и высшим командующим [русской армии] подчиниться. Поэтому очень важно путем пропаганды известить русских о переговорах, которые велись 24 ноября вблизи Боян», где было заключено одно из первых перемирий, указывалось в приказе по 7-й армии.
71
Там же. Гл. 19. «Брест-Литовск». Листы 8, 9. Из приказа австро-венгерского командования по 17-му армейскому корпусу. 7 (20) декабря 1917 г.
72
Вот как описывал меры по предотвращению спонтанного братания приказ от 4 (17) декабря 1917 г. по 30-й дивизии 17-го армейского корпуса: «В 29-м пехотном полку 34-й пехотной дивизии наши офицеры отогнали русских, пришедших к нашим проволочным заграждениям разговаривать с нашими солдатами. При отходе присоединились к ним два наших солдата 29-го полка; когда на оклик наших офицеров они не обернулись, один из офицеров в них выстрелил, ранил одного солдата, которого принесли обратно, тогда как после выстрела сейчас же другой вернулся. Этот случай и правильный поступок наших офицеров поставлен в пример всем офицерам и солдатам. Сноситься с русскими могут только наши пропагандные отделы. Всякую попытку всех остальных воинских чинов переговаривать с русскими нужно в самом начале энергично подавить. Приказываю всем офицерам в случаях, подобных вышеупомянутому, так же решительно поступать. Подписал Фабини, фельдмаршал» (Там же. Лист 8). Пропагандистская война велась с советской стороны прежде всего с помощью многочисленных листовок. Так, в 5-ю австро-венгерскую армию через линию фронта русские большевики перебросили «массу летучек мятежного содержания, предназначенных для того, чтобы повлиять на немецких солдат в социалистическом направлении». 11 (24) декабря 1917 г. командование 30-й дивизии доносило «о попытках раздавать нашим солдатам социалистические летучки», которые, по свидетельству офицеров дивизии, проникали на фронт в миллионах экземпляров, на немецком языке. Австрийцы почему-то считали, что «это дело Антанты, желающей воспользоваться русскими солдатами для того, чтобы с их помощью расшатать дисциплину в наших войсках». Но уже в другом приказе подчеркивалось, что листовки распространяют большевики, а не Антанта: «Можно ожидать, что русские попытаются распространить среди наших солдат массу социалистических летучек мятежного содержания. Дивизионное командование требует, чтобы приказы, изданные по этому поводу, точно исполнялись и чтобы всякая попытка русских встречаться с нашими солдатами и действовать на них была предотвращена» (АИГН, 149/3. Навотный. Гл. 21. «Заключение. Защитная пропаганда». Лист 2).
73
Там же. Гл. 19. «Брест-Литовск». Лист 11. Из приказа по одной из дивизий 7-й австро-венгерской армии.
74
Там же. Лист 10. Из приказа от 11 (24) декабря 1917 г.
75
Документы внешней политики СССР. Т. 1. С. 30; см. также: Германия. Док. № 29. 28 ноября (11 декабря) 1917. Тел. Лерснера в МИД Германии.
76
Там же. Док. № 33. 29 ноября (12 декабря) 1917. Тел. Лерснера в МИД Германии. Из трехстраничного обращения Ленина и Троцкого Лерснер в телеграмме в МИД процитировал только самую важную для него строчку: «Если же союзные народы не пришлют своих представителей, то мы будем одни вести переговоры с немцами».
77
Magnes J. Russia and Germany at Brest-Titovsk. A Documentary History of the Peace Negotiations. New York, 1919. P. 16.
78
Документы внешней политики СССР. Т. 1. С. 32; см. также: Германия. Док. № 31. 28 ноября (11 декабря) 1917. Нота посольства Австро-Венгрии в Берлине.
79
Расходы Германии на русскую революцию не прекратились с большевистским переворотом. На следующий день после переворота, 8 ноября, посланник в Стокгольме К. Рицлер запросил на расходы, связанные с революцией в России, 2 миллиона марок из военного займа. 9 ноября МИД запросил у министерства финансов 15 миллионов марок на политическую пропаганду в России. Днем позже эти деньги были выданы. О том, что они предназначались именно для большевиков, говорит телеграмма Воровского, посланная агенту германского правительства социалисту Карлу Моору 16 ноября: «Выполните, пожалуйста, немедленно ваше обещание. Основываясь на нем, мы связали себя обязательствами, потому что к нам предъявляются большие требования. Боровский». А 28 ноября заместитель статс-секретаря по иностранным делам Г. Бусше сообщил посланнику в Берне о том, что правительство в Петрограде терпит огромные финансовые затруднения и поэтому желательна высылка ему денег (Земан. Германия и революция в России. Документы от соответствующих чисел).
80
Примером искусного использования большевиками Германии с целью оказания давления на другие страны является попытка добиться с помощью Германии дипломатического признания советского правительства Швецией. Однако правительство Швеции, возможно под давлением Антанты, отказалось от официального признания, дав Германии отрицательный по существу, но вежливый по форме ответ, переданный в МИД Рицлером 11 декабря (Земан. Германия и революция в России. Док. от 11 декабря 1917).
81
2 (15) декабря посол США в Швеции Моррис сообщал в Госдепартамент, что ходят слухи о признании Советской России одной из нейтральных стран (Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1918. Russia. Vol. I. Washington, 1931. P. 286). Разумеется, речь шла именно о Швеции. Норвегия, по сведениям посла, признавать советское правительство не собиралась (Ibid. Р. 287). 11 (24) декабря посол передал в Вашингтон, что шведское правительство пока что не намерено признавать большевиков (Ibid. Р. 297). Аналогичные заявления были получены от норвежского, датского и голландского правительств (Ibid. Р. 298). 15 (28) декабря Государственный секретарь США Р. Лансинг уведомил генерального консула США в Москве Саммерса, что ни одно государство не намерено признавать большевистское правительство в Петрограде (Ibid. Р. 316). Всем американским дипломатам также предлагалось отказаться от каких бы то ни было официальных отношений с советскими дипломатическими представителями или бывшими русскими дипломатами, признавшими большевиков (Ibid. Р. 317).
82
Брестские переговоры и общественное мнение в Германии // Международная политика и мировое хозяйство. С. 94. Несколько позже справедливость такого вывода подтвердил бывший посол в Советской России Карл Гельферих: «Сильнейшей опорой большевистского правительства в это критическое время явилось, хоть и бессознательно и непреднамеренно, германское правительство. Уже самый факт заключения мира и возобновления дипломатических отношений с большевиками был воспринят в кругах небольшевистской России как моральная поддержка большевистского режима со стороны Германии. Явное стремление политики Берлина к лояльному сотрудничеству с большевиками в Великороссии; легкость, с которой господа, ведшие переговоры в Берлине с г-ном Иоффе, мирились с ущербом и уничтожением германской собственности и германских предприятий, причиняемым коммунистическими мероприятиями большевиков; легкомыслие, с которым известные германские публицисты пропагандировали мысль о необходимости для Германии путем содействия большевизму окончательно разрушить российское государство и сделать его бессильным на будущее время, – все это создавало и усиливало в России впечатление, неверное само по себе, будто Германия решила сохранить большевистский режим в Великороссии в целях окончательного уничтожения могущества России. В российских кругах эту политику считали вредной даже с точки зрения интересов самой Германии» (Гельферих К. Моя московская миссия. Публ. Ю. Фельштинского – Грани. Кн. 155. 1990. С. 288).