На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре
Лиза ушла, а Алексей больше не стал останавливать ее. Он все еще смотрел туда, где она скрылась за поворотом, когда Малышев подошел к нему.
Глебов склонил голову. Он сейчас ненавидел их всех: Шмита, Лопухина, Малышева. Сдерживаемая ярость готова была вырваться наружу. Он сжал кулаки. Скажи Малышев хотя бы слово, Алексей бы выплеснул на него всю свою злость. Но сыщик молчал. Глебов кинул на него взгляд исподлобья, однако лицо Малышева было бесстрастным.
– Я готов ехать, – сквозь зубы процедил Алексей и зашагал по коридору. Малышев последовал за ним.
* * *
Лиза в сопровождении Кати вошла в квартиру, где проживала последние месяцы с мужем, и печально осмотрелась, словно была здесь в последний раз. Катя коснулась ее руки, Лиза грустно взглянула на нее и направилась собирать вещи. Подруга помогла ей. Наконец, упаковав вещи, они присели на дорожку.
В квартиру вошел знакомый Кати – адвокат Андриканис41, сопровождавший ее в больнице, и взял чемоданы.
Перед входной дверью Лиза остановилась. Затем вернулась к столику в гостиной и схватила фотографию. Алексей переставил ее! А это значит, что ей грозит опасность!
– Что случилось? – спросила встревожено Катя.
Лиза посмотрела на нее:
– Я думаю, за мной следят!
– Почему ты так решила?
– Вот, взгляни. Алексей переставил нашу фотографию с камина на столик. Это наш условный знак опасности.
– Но почему в больнице он ничего тебе не сказал?
Лиза неуверенно пожала плечами.
– Я не знаю.
– И что же теперь делать?
Лиза осторожно выглянула в окно, но слежку не обнаружила. Затем повернулась к подруге.
– Я не могу подвергать вас опасности, – сказала она.
– Тебе нельзя здесь оставаться. Прежде всего, мы уедем в Москву и там решим, что предпринять.
Лиза помолчала. Провела пальцами по изображению мужа. Вернула фотографию на прежнее место.
– Хорошо, – согласилась она и шагнула к порогу.
* * *
Спустя час, Алексей, столь же хмурый, как и выдавшийся морозный январский день, сидел в купе вагона. Малышев читал, или делал вид, что читает, газету «Русское слово» и словно не обращал на Глебова внимание.
На обороте газеты статья гласила:
«Под Мукденом. Чансямутунь. 10-го января. Здесь теперь оттепель. Сильный южный ветер носит облака пыли и песку. Участившиеся залпы осадных орудий раскатываются с необыкновенной силой. Итак, русско-японская война продолжается, а недовольство масс растет».
Попутчик перевернул страницу.
«Официальное сообщение. Петербург, 10-го января.
Фанатическая пропаганда, которую в забвении святости духовного сана вел священник Гапон, и преступная агитация злоумышленных лиц возбуждали рабочих настолько, что 9-го января огромная толпа стала направляться к центру города.
В некоторых местах между ними и войсками вследствие упорного сопротивления толпы подчиняться требованию «разойтись», а иногда даже нападения на войска, произошли кровопролитные столкновения. Войска вынуждены были произвести залпы…
Общее число потерпевших от выстрелов по сведениям, доставленным больницами и приемными покоями, к 8 часам вечера составляет убитыми 76 человек, в том числе околоточный надзиратель, ранеными 203 человека…»
Глебов отвернулся к окну. Поезд набирал скорость, унося его прочь из Петербурга и… от жены. Алексей хмуро свел брови. Вот также быстро, как этот поезд, он и Лиза отдаляются друг от друга. И нет возможности все исправить, навести мосты. Как так вышло? Она так настойчиво отталкивала его, будто он ничего не значит в ее жизни! Раз так, то пусть… А что «пусть»? Что? Отказаться от нее? Забыть? Можно ли?
Глебов настолько глубоко погрузился в раздумья, что Малышев некоторое время, не таясь, открыто наблюдал за ним. Дорога предстояла неблизкая. Да и работа ожидала не из легких. А подопечный и вовсе непредсказуем. С ним нужно держать ухо востро.
Малышев посмотрел на свою руку, потер безыменный палец там, где белела полоска от снятого с пальца обручального кольца. Каждый раз, выходя из дома, он снимал его. Потому что опасался. Опасался постороннего вторжения в свой уютный семейный мирок…
_13
Глава 2. Азеф
Январь 1905 г. Франция, Париж
Париж! Глебов любил этот город, расположенный по обе стороны реки Сены. Алексей знал каждый проулок, каждое укромное местечко. Его авантюрную натуру притягивала «колыбель» Парижа – остров Сите: здесь были Консьержери42, Сент-Шапель43, Нотр-Дам-де-Пари44. «Оцени силу правосудия, понеси наказание и покайся» – так он с усмешкой называл остров…
Особые чувства Алексей питал к свободолюбивому Монмартру45. После смерти дяди, оставшись без средств к существованию, изгнанный из университета, в Петербурге он наделал ошибки, чуть не сломавшие его. Прибыв в Париж, Глебов нашел прибежище именно в Монмартре – среди бедных художников и поэтов, снимавших комнатушки в Бато-Лавуар46. В этом захудалом общежитии не было света, комнатки отапливались печками-буржуйками, а имеющийся единственный водопроводный кран обслуживал все пять этажей. Однако жители Бато-Лавуар – «парижская богема» – не унывали, веселились и прожигали жизнь в «Проворном кролике» «Чёрном коте», «Мулен Руже»47. Глебов сам бывал здесь не раз: продолжал картежничать, проворачивать мелкие аферы, а затем – тратил, тратил, тратил – в тех же кабаре и на тех же людей, что обманул и обыграл…
А потом Алексей стал частью этого города и этой жизни. Душевные раны затянулись, вкус к жизни постепенно возвращался, обретая нотки беспечности, лихой бесшабашности и веселья…
В Париже – и на шикарных улицах, и в трущобах – сохранялась жажда удовольствий и впечатлений. Здесь мужья говорили комплименты своим женам и в то же время успевали ухаживать за женами других мужей. Неуемное желание испытать полноту жизни зачастую было единственным мотивом, перемещаться от одного салона иль кабаре к другому, от одной спальни к другой…
Улицы Парижа затягивали непрестанной сменой впечатлений. Играли музыканты, торговцы навязывали свой товар, бранились извозчики, которые после ссоры обменивались рукопожатием и пропускали по стаканчику вина… На пути встречались словоохотливые девицы, улыбчивые, с лучезарными глазами, часто раздавался непринужденный смех…
Когда одолевала усталость или же хотелось тишины, покой и уют давали укромные терраски кафе, которых имелось тысячи в Париже. Кофе, круассаны, вино, сигареты… При желании можно было написать письмо – учтивый garçon48 бесплатно приносил бумагу. А потом опять – в городскую суету49…
Париж!.. Париж сделал Глебова таким: излечил, вскормил, испортил. Да, он любил Париж и чуточку презирал и ненавидел… Но не смотря на это, не мог не попасть под его окутывающие чары.
Вот и сейчас, прибыв во французскую столицу, Глебов ощутил его притягательную силу: город манил его, звал окунуться в атмосферу свободы и прожигания жизни, однако для нынешнего Алексея он был ловушкой и таил опасность…
– Эй! – крикнул Малышев, заметив, что Глебов, натянув поглубже шляпу, подхватил чемодан и отправился к выходу с вокзала.
– Поторопитесь, – последовал ответ Алексея, и не думавшего остановиться.
Малышев хмуро последовал за ним – еще не хватало потерять Глебова из виду.
Сев в коляску, Малышев распорядился извозчику следовать в гостиницу, однако Алексей перебил его и назвал другой адрес.
– Господин Глебов, вы забываетесь! – Малышев схватил его за плечо. Алексей смерил его надменным взглядом.
– Сударь, это вы забываетесь, – процедил он сквозь зубы. Сыскарь отпустил его и сложил руки на груди.
Извозчик недоуменно смотрел на двух иностранцев.
Глебов повторил адрес, кучер тронул лошадей, и коляска покатила по выложенной брусчаткой дороге.
– Потрудитесь объясниться, – сказал Малышев. – Надеюсь, мне не нужно вам напоминать, по какому делу мы здесь оказались. В ваших интересах сотрудничать со мной.
– Господин Малышев, – в голосе Алексея зазвучали стальные нотки, – вам не приходило в голову, что находиться в Париже для меня не безопасно?
– Вас ищет французская полиция?
– Не только.
Коляска остановилась возле одного из магазинчиков одежды. Расплатившись с извозчиком, они прошли внутрь. К ним навстречу вышел хозяин магазина. Узнав Алексея, он перевел взгляд на Малышева, затем указал на дверь в подсобку.
– Ждите здесь, – сказав это, Алексей последовал за хозяином магазина. Малышев не стал с ним спорить, однако прислушался к тому, что происходило в соседнем помещении. Глебов разговаривал с французом. Хозяин вышел. Вскоре появился и Алексей с небольшим чемоданчиком в руках.
Малышев вначале его не признал – Глебов изменился: усы и борода прибавили ему лет эдак десять, очки отвлекали от выражения глаз. Напомаженные волосы были тщательно зачесаны назад. Костюм сидел свободно, скрывая подтянутую фигуру. Манера держаться тоже изменилась. Перед ним стоял ничем не приметный среднестатистический мужчина европейской внешности, среднего достатка, каких встретишь на улице и не запомнишь…
Хозяин магазина с ожиданием посмотрел на Малышева.
– Заплатите, сударь, – произнес Глебов, поправляя одной рукой воротничок.
Малышев скрыл, как впрочем, и всегда, свое недовольство, вынул портмоне, извлек из него несколько купюр, но под пристальным взглядом хозяина магазина, добавил еще несколько бумажек сверху. Вздохнул. Хозяин магазина произнес «мerci50» и вернулся за прилавок.
* * *
Извозчик ловко управлял экипажем, везя двух иностранцев до одной из неплохих, по его мнению, однако, недорогих гостиниц столицы.
Господа молчали. Малышев смотрел по сторонам, не обращая внимания, или стараясь не обращать внимания, на внешне изменившегося Алексея.
– Вам нужно расслабиться. За версту несет, что вы легавый, – констатировал Глебов, даже не повернувшись в его сторону.
Малышев хмуро свел брови, однако, не удостоил «подопечного» и взглядом.
Алексей продолжил:
– Я уже не говорю о ваших людях, которые ведут нас с самого вокзала.
На этот раз Малышев внимательно посмотрел на него. Как Глебову удалось их приметить?
Алексей усмехнулся:
– Не будьте предсказуемы. Я блефовал51.
Малышев вернулся на прежнее место и вновь стал лениво смотреть по сторонам.
– Надеюсь, ваши люди окажут помощь, если возникнет необходимость?
– Нет, – ответил он коротко и бесстрастно.
– Следовало полагать, – Глебов с сарказмом усмехнулся. Значит, его будут непрестанно пасти, а в случае необходимости выкручиваться ему придется самому.
Алексей оставил Малышева в покое и погрузился в раздумья. Еще в пути во Францию он ломал голову над тем, что же подвигло Лопухина выбрать его кандидатуру для столь щепетильного дела. Неужели во всей полиции не нашлось ни одного стоящего агента? А может Лопухин опасался тех людей, которые его окружали и не доверял им настолько, что предпочел его – афериста?
Глебов невесело усмехнулся. А ведь придется играть по их правилам, ведь, не смотря ни на что, Лизу в опасности он не оставит…
Итак, есть цель – найти Валентина. А для этого нужно расколоть Азефа. Лопухин был уверен, что этот осведомитель полиции знает намного больше, чем говорит. Но как заставить Азефа заговорить? По сути, Алексей мало что знал о нем. Какие-либо умозаключения можно сделать лишь только после наблюдения за объектом, выявив его привычки, интересы, слабости. А потом умело ими воспользоваться…
– Осторожно! – крикнул Алексей, заметив, как женщина ступила с тротуара на дорогу поднять откатившуюся шляпную коробку. Возничий замешкался, Глебов схватил поводья, натянул. Хорошо, что экипаж ехал не особо быстро, иначе…
Алексей выпрыгнул из экипажа и подскочил к упавшей женщине.
– Вы в порядке? – спросил он по-русски, помогая ей подняться.
– Je ne comprends pas52, – ответила белая как мел женщина и посмотрела на него испуганными глазами.
Она была красива. Брюнетка с большими выразительными глазами и притягивающими взгляд яркими губами. А ее стройное гибкое тело было приятно придерживать за талию.
– Pardon53, – Глебов перешел на французский. – С вами все в порядке?
Он отстранился от нее, однако женщина покачнулась, и, закатив глаза, стала оседать. Алексей, подхватив ее за талию, прижал к себе.
Рядом засуетился возничий, что-то бормоча, схватился за голову. Малышев же стоял совершенно спокойный.
– Что с вами? – Алексей легонько похлопал женщину по щеке.
Она открыла глаза.
– Мне плохо… У меня кружится голова…
– Сотрясение, – сделал вывод Малышев, засунув руки в карманы.
Глебов кинул на него взгляд, подхватил женщину на руки и осторожно усадил в экипаж.
– Мы доставим вас к доктору, – сказал он, однако женщина отрицательно помахала изящной ручкой.
– Нет, нет… Лучше отвезите меня в гостиницу. – Она мимолетно коснулась пальчиками лацкана его пальто. Глебов проследил за ее жестом.
– Хорошо, мадам, – уступил он.
Малышев промолчал, хотя ему явно не понравилось его решение. Возничий же был рад подобному исходу дела, быстро подобрал с дороги шляпную коробку незнакомки и занял свое место на козлах.
Его пассажиры расположились в экипаже. Женщина назвала отель, где проживала.
– Гранд-отель? – повторил Алексей и посмотрел на Малышева. – Нам тоже стоит остановиться там. – Затем повернулся к прекрасной незнакомке.
Она была все еще бледна, однако шок прошел, и теперь она смущенно смотрела на них.
– Прошу простить меня за доставленное неудобство, – произнесла она.
– Ну что вы, – Глебов слегка наклонился в ее сторону, – это мы приносим свои извинения за случившееся.
Женщина улыбнулась.
– Позвольте представиться. Меня зовут Глебов Алексей.
Она взглянула на его попутчика, и Алексей вскользь представил и его.
– Месье Малышев.
– Леди Маклеод, – назвалась она.
– Леди Маклеод, – повторил Глебов, смотря ей в глаза и улыбаясь. Фривольно поцеловал ей ручку. Женщина улыбнулась и ответила ему кокетливым взглядом.
* * *
Алексей сидел в уютном кафе и неторопливо попивал кофе. За столиком неподалеку с газетой в руках расположился Малышев.
Глебов вздохнул. Отвернувшись к окну, он задумчиво уставился на улицу. Уже несколько дней он следил за Азефом. Он – за Азефом, а Малышев – за ним. Хотя Алексей и старался не обращать внимания, все же присутствие полицейского угнетало и тяготило его.
Единственным, что не обременяло Глебова и доставляло ему удовольствие, было знакомство с леди Маклеод. Маргарет умело пользовалась своей красотой и обаянием. Когда она находилась рядом с Алексеем, он отчетливо замечал, как мужчины с завистью смотрят в его сторону. Порой казалось, что в обществе Греты он забывал о Лизе и о той ране, что она ему нанесла. Ему хотелось бы вовсе забыться… Но Малышев всем своим видом напоминал Глебову, почему и для чего они прибыли в Париж.
Алексей вздохнул, оторвавшись от своих размышлений. Взглянув на массивные часы в углу, он вновь посмотрел на улицу. Как всегда в это время – из дома напротив вышел крупный мужчина. Это и был Евно Азеф.
Плотный, широкоскулый, с круглым лицом и торчащими ушами, с плоским носом и толстыми губами Азеф своим внешним видом мало располагал к себе. С его крупным телом нелепо соединялся писклявый тонкий голос. И все же, несмотря на свой непривлекательный вид, Азеф умел с удивительным тактом и мастерством располагать к себе собеседников. Натура его была двойственной: с одной стороны образцовый супруг, нетерпимый моралист – окружающие считали, что он не прикасается ни к табаку, ни к спиртным напиткам, ни к женщинам, – с другой стороны гуляка и развратник. Он был завсегдатаем мюзик-холлов, кафе-шантанов, кабаре и вертепов, где его можно было встретить в обществе экстравагантных роскошных дам, на которых он тратил деньги. Не обошлось и без наличия любовницы – танцовщицы кабаре, которую он содержал и одаривал дорогими подарками…
Глебов расплатился за кофе и, когда Азеф зашагал по тротуару, вышел из кафе и последовал за ним. Как тень, к нему присоединился Малышев. Раздражение вновь нахлынуло на Алексея – Малышев мешал ему работать.
Спустя какое-то время Азеф свернул к ювелирному магазину и исчез за его дверьми. Выждав немного, Алексей вошел внутрь.
Стоя у витрины, Евно Азеф основательно, придирчиво выбирал предлагаемые ювелиром украшения. Помощник ювелира, завидев Глебова, переключил все свое внимание на него, и, подобострастно улыбаясь, поинтересовался, что месье желает.
Алексей взглянул на выложенные в стеклянной витрине драгоценности. Вспомнил о Маргарет. Вчерашний вечер он провел у нее. Грета была потрясающей в постели, выполняла любые прихоти. Пластичная, гибкая, податливая… При этом уязвимая и потерянная. Алексею инстинктивно хотелось ее защитить. А это был сигнал не затягивать отношений. Он всегда умел вовремя и красиво распрощаться с любовницами. Расставание предстоит и с Гретой. Довольно скоро. Нужно сделать так, чтобы это не было для нее мучительным и горьким…
Алексей попросил показать ему золотой с драгоценными камнями браслет. Грете он понравится…
Тем временем Евно Азеф приобрел великолепное (а в этом-то Глебов хорошо разбирался) жемчужное ожерелье.
– Прекрасный выбор, месье, – одобрил заискивающе ювелир. – Дама вашего сердца будет в восторге.
Азеф смешался, кашлянул:
– Это для моей жены…
– Да, конечно, месье. – Ювелир и глазом не моргнул.
Глебов в душе готов был посмеяться – объяснение Азефа позабавило его. Он видел его жену. Она была непритязательная, простенько одетая женщина. Дорогое жемчужное ожерелье явно предназначалось не для ее шеи.
Уголок рта Алексея неодобрительно дернулся – Азеф ему не нравился. Подлость его натуры проявлялась уже в том, что семья Азефа жила очень скромно в маленькой квартирке на Монруже с серой мещанской обстановкой – все это, конечно, не позволяло предполагать, что Азеф располагает огромными суммами, – зато на любовницу Азеф тратился основательно. Она имела прекрасную квартиру с видом на Елисейские поля, восхитительные наряды и украшения.
Пока покупку Азефа упаковывали, Алексей тоже сделал выбор. Браслет для Маргарет. Забрав покупку, он последовал за Азефом.
Вскоре тот свернул к кабаре, в котором выступала его любовница. У барной стойки заведения Азеф поинтересовался о Мадлен. Бармен ответил, что она занята – готовится к выступлению, Азеф недовольно поморщился, попросил бумагу. Бармен положил перед ним письменные принадлежности и занялся своим делом.
Азеф начеркал две записки. Одну передал бармену – для Мадлен, дополнил купюрой, другую вручил мальчику-рассыльному. Получив монету, мальчишка пулей вылетел на улицу, унося записку. Азеф взглянул на часы, сполз с высокого стула и нехотя вышел на улицу.
Глебов занял его место, одновременно незаметно стянув оставшийся лист бумаги под барную стойку. И вовремя – бармен повернулся к нему.
Алексей сделал заказ, бармен убрал письменные принадлежности, ловко наполнил бокал вином и поставил перед клиентом. Тем временем Глебов свернул листок и спрятал в карман. Взяв бокал, он перебрался за один из дальних угловых столиков и некоторое время не спеша пил вино, наблюдая за выступлением иллюзиониста. Затем подозвал жестом официантку. Когда девушка подошла к нему, он, улыбнувшись ей, взял протянутое меню.
– У меня к вам просьба, мадмуазель, – произнес с улыбкой он, подкрепляя свою просьбу довольно крупной купюрой, которую вложил в меню.
Девушка, заметив деньги, услужливо улыбнулась в ответ:
– Я слушаю вас, месье.
– За столик у входа сел мужчина. Когда он направится ко мне, отвлеките его, – Алексей протянул девушке меню. Она кивнула, улыбнулась и удалилась.
Глебов повернулся к Малышеву спиной, неторопливо закурил, положил лист на стол, расправил, стряхнул на него пепел, затем еще раз, легонько растер. Отпечаток текста напоминал шараду из букв и слов. Алексей хлебнул вина, изучая головоломку. Наконец ему удалось разобрать написанное. В одной записке Азеф приглашал Мадлен на ужин в ресторан, в другой сообщал, что будет ждать известий от Павла Ивановича в тот самом ресторане, куда он собирался пойти с любовницей.
Краем глаза Алексей заметил, как официантка с подносом в руках направилась в сторону Малышева. Она неловко повернулась, когда тот проходил мимо, задела его, чуть не опрокинув на него поднос. Всего лишь на мгновение Малышев отвлекся, но когда взглянул туда, где должен был сидеть Глебов, того уже и след простыл.
* * *
Воспользовавшись моментом, Алексей выскользнул из кабаре, поймал экипаж и укатил прочь. Выскочивший на улицу Малышев огляделся по сторонам. Он упустил Глебова. Но и его человека, который незаметно приглядывал за Глебовым, тоже не было.
Малышев неторопливо натянул перчатки, махнул рукой извозчику. Забрался в остановившуюся перед ним коляску, откинулся на спинку сиденья и назвал адрес…
Грета, несомненно, ждала прихода Алексея. Игриво улыбаясь, она отступила в сторону и впустила его в номер. Глебов не поцеловал ее, как она ожидала, а сразу же прошел в гостиную.
– Хочу пригласить вас в ресторан, – произнес он и сел в кресло. – Составите мне компанию?
– Конечно. – Сложив руки на груди, Маргарет мило улыбалась, однако в ее глазах была насмешка. – Тяжелый день? Вы выглядите уставшим.
Она его провоцировала, несомненно.
– Это не совсем то, что я сейчас чувствую, – ответил Глебов пространно.
Маргарет плавной походкой приблизилась к нему. Положив ладонь Алексею на плечо, она склонилась к его уху:
– Да. Вы напряжены.
Глебов не ответил, а Маргарет, не спеша, встав за его спиной, опустила обе ладони на его плечи и стала неторопливо массировать. Глебов удовлетворенно вздохнул:
– Где вы научились этому?
– В буддистском храме на Дальнем Востоке.
Алексей рассмеялся.
– Почему вы смеетесь?
– Солнце, я восхищен! Вы умело переплетаете вымысел с реальностью.
– Вы мне не верите? – улыбаясь, Грета заглянула ему в глаза. – Если бы не английская армия, освободившая меня, я по сей день жила бы в буддистском храме, где меня воспитывали. Там я научилась не только искусному массажу, но и божественно танцевать…
Алексей поцеловал ее руку:
– Несомненно.
Понимая, что Глебов ей не верит, Маргарет воскликнула:
– О, я докажу вам! Ждите.
Она упорхнула в спальню. Поборов желание последовать за ней, Алексей стал терпеливо ждать.
Спустя некоторое время Грета предстала перед ним в восточном одеянии. На ней был хлопковый бюстгальтер с орнаментом, вызывающим ассоциации с Индией. Блестящие ленты, опоясывающие ее талию, придерживали саронг, который скрывал ее бедра и колени. На голове – индийская диадема, охватывающая густые черные волосы, а руки украшали изящные браслеты. Все остальное было открытым, обнаженным. Этот наряд будил воображение и возбуждал…
Маргарет завела граммофон, заиграла восточная мелодия, и Грета начала танцевать. Наблюдая за ее танцем, Алексей невольно сравнил ее с Дункан. Айседора олицетворяла античную Грецию, Маргарет – таинственный Восток. Айседора во время танца демонстрировала лишь свои обнаженные ноги и руки, а Маргарет была почти обнажена…
Алексей сомневался, что это и есть восточные танцы. Но сомнения меркли перед ее движениями: стройная госпожа Маклеод двигалась в наряде баядерки с несравнимой грацией и пластичностью. Невероятная гибкость и магический шарм, и достойное восхищения тело. Он ощутил себя богом, нет, павшим воином в раю, пред которым предстала Апсара54, сестра нимф, наяд и валькирий, со всем своим клокочущим экстазом в танце сбрасывающая с себя вуали. И какими феерическими движениями! Она создана заманивать мужчин к греховной гибели.
Глебов поймал ее за край полупрозрачного саронга и потянул к себе. Она упала в его объятия, и его руки стали изучать изгибы ее тела.
– Твое тело достойно восхищения, – пробормотал Алексей, касаясь губами ее разгоряченной кожи. Он резко поднялся, подхватил ее на руки и понес в спальню.
_14
* * *
Маргарет раскурила сигарету и протянула ее лежащему рядом Глебову. Он затянулся и носом выпустил струйку дыма. Маргарет игриво провела пальчиком по его плечу, но Алексей, погруженный в свои мысли, не обратил на нее внимания.
– Когда мы занимались любовью, ты назвал меня «Лиза», – растягивая слова, сказала Грета. – Кто она?
Алексей на мгновение замер, затем вновь затянулся сигаретой, сел, спустив ноги с кровати, докурил и затушил окурок в резной пепельнице на столике. Повернулся к Маргарет. Она с легкой улыбкой на губах смотрела на него.
– Она – твоя возлюбленная?
– Она – моя жена.
Маргарет откинулась на подушки:
– Значит, ты ее любишь.
Алексей некоторое время молчал, злясь на себя. Лиза! Опять Лиза! Она стала его наваждением, его проклятием. Как могло случиться, что он стал зависеть от нее? Нет, он избавится от этой зависимости…