Окаянная
1946 г
Вера смотрела на закат и вздыхала – солнце садится, комары уже одолевают и зябко становится, но как же не хочется идти домой. Ноги не несут. Как же она устала от своей свекрови Нины Павловны! Всю кровь она у нее выпила. Но она обещала Вите, что позаботится о его матери, она слово дала. Да и нет у сварливой бабы больше никого. Дочь Таня, но та… О ней даже говорить не хочется. Сбежала в город еще три года назад, каким-то чудом в местный театр пристроилась и пляшет там, оголяя ноги. Тьфу, стыд да срам.
Подумав об этом, Вера усмехнулась. Хотя ей ли ее осуждать? Сама то она что делает? Спит с председателем ради куска хлеба. А иначе то и не скажешь. Жить как-то надо, выживать, ради деток своих на горло совести наступила. Тяжко вздохнув, Вера поднялась и пошла в сторону дома.
– Где ты ходишь, окаянная? – Нина Павловна грозно сдвинула брови. – Аня и Ваня уже давно проголодались, у самой маковой росинки во рту не было, а ты все ходишь где-то, ходишь…
– Так в чем же дело, мама? Щи в печке, разлили бы по тарелкам…
– Вместо того, чтобы пререкаться, приходила бы домой вовремя и кормила свою семью. У меня ноги болят, дышать тяжело, от каждого шага задыхаюсь, а ты понять не можешь.
"От злобы ты задыхаешься", подумала Вера и, взяв тарелки с полки, поставила их на стол, вытащила чугунок из печи с помощью ухвата и положила его на дощечку на столе.
Выйдя во двор, она позвала детей к столу. Несмотря на то, что Вера была голодна, ей кусок в горло не лез под пристальным и осуждающим взглядом свекрови.
– Опять с Михалычем миловалась?
– Нет. На работе была.
– Врешь, окаянная! Знаю я тебя. Был бы жив мой сын, вот уж научил бы тебя уму-разуму. Стыд и позор какой.
– Мама, давайте не при детях, сто раз просила уже об этом!
– А пущай знают, – взвилась свекровь, – что мамка то у них гулящая!
Вера рассердилась. Глупая и сварливая баба. Ведь все знает прекрасно, но язык что помело. В этот раз она не сдержалась.
– Аня, Ваня, вы поели? Идите покормите козочку, я вас позову в дом.
Дети, переглянувшись, вышли из-за стола. Они не раз слышали как мама и бабушка ругаются и не хотели присутствовать при этом.
– Послушайте меня, Нина Павловна. Не вам меня осуждать, в то время когда ваша дочь Татьяна ноги задирает в танцах на подмостках театра.
– Это искусство, а то, чем занимаешься ты – распутство.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
