SPAсибо партии. Отдых, путешествия и советская мечта
Мировая война и революционные события нанесли стране громадный ущерб, и средств на реконструкцию свеженационализированных курортов было немного. Местные органы власти часто брали дело в свои руки, реквизируя частные больницы и курорты для использования в общественных целях. Наркомздрав управлял большинством учреждений здравоохранения, но не мог обеспечить им достаточного финансирования. В конце концов возникла иерархическая система, продержавшаяся до распада СССР. Лучшие курорты получили статус «общегосударственных»: предполагалось, что их деятельность в основном будет финансироваться за счет поступлений от пациентов или страховых взносов, но они также получали от государства субсидии на научную работу и новое строительство. Курорты регионального и местного значения должны были содержаться за счет местных бюджетов [Гольдфайль, Яхнин 1928:11]. Кроме того, Центральный совет профсоюзов, коммунистическая партия, Красная армия, государственные ведомства и предприятия содержали и финансировали собственные курорты, число которых постоянно росло. Эти здравницы не подпадали под общегосударственные правила финансирования и приема пациентов и к началу 1930-х годов считались привилегированными. Зарплата сотрудников в них была выше, чем в других местах, и им доставались лучшие пляжи[14].
Таблица 1.1. Число коек и пациентов в советских санаториях, 1920-1927
Источник: [Гольдфайль, Яхнин 1928: 14]
Рис. 1.1. Дом отдыха Центрального исполнительного комитета СССР, 1935, Сухум. РГАКФД г. Красногорска, № 2102339. Публикуется с разрешения архива
Эта особенность также сохранилась: внутри централизованной командной экономики существовало множество учреждений, самостоятельно управлявших своими здравницами.
Настоящий расцвет курортов, как основанных в имперскую эпоху, так и новосозданных, наступил лишь в середине 1930-х годов, конкретнее – с началом второй пятилетки (1933). В 1920-е годы Наркомздрав стремился преимущественно восстанавливать курортную инфраструктуру и готовить санатории к приему необходимого количества пациентов. Число коек в санаториях оставалось в то время неизменным, тогда как число пациентов во второй половине десятилетия начало расти (см. табл. 1.1): это означало, что имевшиеся места использовались все интенсивнее. Становилось все больше так называемых «амбулаторных пациентов» – в 1927 году они составляли половину от общего числа пациентов, что отражало рост популярности курортов как мест отдыха. Такие приходящие пациенты не жили в санаториях и не получали там питания: сняв койку в гостинице, пансионате или частном доме, они приходили за медицинскими процедурами (включая солнечные ванны и сеансы плавания) в санатории или поликлиники. В первой пятилетке (1928–1932) рост числа санаторных коек был достаточно скромным: в 1932 году их насчитывалось 66 400. Однако на протяжении второй пятилетки (1933–1937) количество их выросло почти вдвое, достигнув 113 000 санаторных коек в 1937 году [Рудаков 1937][15].
К концу 1930-х годов массированные инвестиции позволили выстроить роскошные здания, ставшие витриной советского здравоохранения. Хотя система курортного отдыха была демократической в своей основе, источником вдохновения для нее служили дореволюционные образцы, созданные аристократией. Советские курорты должны были иметь признаки «большого стиля» и требовали значительного штата обслуги (такого же, какой некогда полагался аристократии); кроме того, предполагалось, что пациенты или отдыхающие будут проникаться высокой культурой и утонченностью. Везде, и в дворцах пионеров, и в местах, предназначенных для летнего отдыха, мир досуга, сотворенный для советского пролетариата, оказывался роскошно аристократичным, предлагая отдых, врачебный уход и развлечения. В то же время – это освещалось не так широко – по всему Советскому Союзу на новых местах возводились более скромные курорты для рабочих и служащих [16].
Помимо системы курортов, создавалась и другая – сеть домов отдыха, расположенных вблизи больших городов: в них можно было провести отпуск и одновременно поправить здоровье. Как правило, они подчинялись Наркомздраву, отличаясь при этом большим разнообразием. Первые дома отдыха появились в Петрограде весной 1920 года по инициативе Городского отдела труда. Спустя четыре месяца этому примеру последовала Москва – здесь дома отдыха открывал и содержал Мосздравотдел. Первоначально многие из них устраивались в национализированных дворянских особняках и дачах представителей среднего класса, среди девственных лесов или пригородных садовых массивов. Были и такие, которые помещались в новопостроенных деревянных домах, причем столовая могла располагаться в отдельной постройке. Рабочие получали там питание и медицинский уход, предавались умеренно активному культурному времяпровождению и приобретали прочную привычку к ведению здорового образа жизни. Домами отдыха заведовали врачи, окруженные помощниками по культурной и спортивной части. В начале 1920-х годов многие профсоюзы, советы профсоюзов и даже отдельные предприятия «лихорадочно» открывали свои дома отдыха, ставшие символами достижений революции [Рыкова 1923: 11–15].
Эта деятельность порождала проблемы, связанные с контролем и подчинением: чем являлся дом отдыха – продолжением предприятия (предоставлявшего основную часть средств) или частью общегосударственной системы здравоохранения? Медики опасались, что без бдительного контроля со стороны комиссариатов здравоохранения дома отдыха постепенно перестанут быть оздоровительными центрами. По этой причине Мосздравотдел издал сборник подробных инструкций по организации домов отдыха, учитывавших лучшие медицинские практики. В них указывалось, как необходимо проводить уборку, заполнять регистрационные карточки, давались образцы списка ежедневных мероприятий и меню для четырех приемов пищи [Рыкова 1923: 18–19; Дома отдыха 1924–1925]. В следующем десятилетии руководство домами отдыха перешло от отделов здравоохранения к профсоюзам, но медицинский компонент по-прежнему играл главную роль.
К 1927 году в СССР насчитывалось около 300 домов отдыха с 46 000 мест – примерно вдвое меньше, чем имелось в санаториях. Из них 50 (на которые приходилось 33 % всех мест) располагались в Москве и Ленинграде. Согласно закону, дома отдыха должны были напоминать небольшие санатории: спальни, столовая, комнаты для тихого отдыха (чтение, шахматы), спортплощадки, плавательный бассейн или речной пляж, ванны, душевые. Как предполагалось, отдыхающие проводили время, бродя по лесам, загорая у реки, играя в шахматы или шашки; по вечерам устраивались кинопоказы или самодеятельные представления, дававшиеся местными фольклорными коллективами [Гольдфайль, Яхнин 1928: 405–448].
Рис. 1.2. Спальня в Мальбинском доме отдыха иркутской окружной страхкассы, 1924. РГАКФД г. Красногорска, № 421898. Публикуется с разрешения архива
Описание дома отдыха профсоюза печатников (1928), однако, дает иную картину. Чтобы добраться до места назначения, отдыхающим приходилось проделывать четырехкилометровый путь от станции с багажом в руках. В библиотеке не хватало книг и газет, еда была скверной, многие предавались стародавним, привычным занятиям – ухаживанию за женщинами и пьянству. Неудивительно, писал рабочий корреспондент, что они покидали дом отдыха раньше срока. Замужние работницы редко отправлялись в дома отдыха, когда подходило время ежегодного отпуска, – им не с кем было оставить детей[17].
К началу 1930-х годов чиновники от здравоохранения начали беспокоиться – система не оправдывала себя. Дома отдыха заполнялись лишь на 85 %. Национализированные здания, в которых они помещались, срочно требовали капитального ремонта, а продовольственный кризис в стране не давал возможности обеспечить здоровое питание. Рабочие отправлялись в дома отдыха с такой неохотой, что кое-кто предлагал демонтировать систему целиком. Другие, однако, возражали: для «здоровых, но уставших» рабочих дома отдыха имели преимущества по сравнению с курортами; следовало умножать, а не сокращать их число и делать отдых более разнообразным. Многие специалисты полагали, что дома отдыха, связанные с конкретной отраслью или даже с отдельным предприятием, обладали большей привлекательностью, чем неспециализированные: отдыхающих с одинаковыми привычками и культурными запросами было легче обслуживать, а режим отдыха мог быть приспособлен к нуждам того или иного производства[18]. По этой причине некоторые государственные дома отдыха передали предприятиям – например, московскому Электрозаводу: это было поощрением со стороны Мосздравотдела, за то, что завод выполнил пятилетку в два с половиной года. Существовали специальные дома отдыха для молодежи, хотя некоторые люди постарше порой ворчали, что молодые нуждаются в более активном времяпровождении. После введения так называемой непрерывной рабочей недели – четыре дня для работы, один для отдыха – появились «дома отдыха пятого дня», где работники могли в свой выходной отдохнуть, получить улучшенное питание и поучаствовать в культурных мероприятиях. Поскольку выходные у всех приходились на разные дни, такие дома отдыха могли быть загружены постоянно. Однако непрерывная рабочая неделя так и не прижилась, и «дома отдыха пятого дня» полноценно использовались только по выходным[19].
Некоторые специалисты считали, что во второй пятилетке необходимо вливать средства не в традиционные дома отдыха, срок пребывания в которых составлял две недели, а в однодневные дома отдыха, детские колонии и парки культуры и отдыха. Тем не менее традиционный дом отдыха являлся в 1930-е годы обычным местом проведения отпуска. Большой московский завод «Серп и Молот» открыл в 1934 году собственный дом отдыха на берегах Москва-реки, в бывшем княжеском дворце. Отдыхающие размещались с комфортом (у каждой кровати стоял ночной столик), к их услугам были клуб, электрическое освещение, библиотека, спортплощадки. Новые хозяева дома отдыха не отказывались от аристократического наследия. Пятидесятилетний рабочий-ударник Королев писал в заводской газете: «Я сейчас живу не хуже бывших князей, которые обитали в этом имении. <…> Они проводили свое свободное время в угаре пьянки и в безделье. Но я живу иначе. Я отдыхаю культурно. Цель моя – лучше отдохнуть, чтобы после этого дать больше продукции для страны социализма». Электрозавод в 1931–1933 годах приобрел три дома отдыха, два последние предназначались для однодневного или двухдневного (в выходные) пребывания. В 1933 году 4700 рабочих завода получили двухнедельные путевки в дома отдыха (а на курорты – только 860 человек), еще 2600 побывали в однодневном доме отдыха. Питание в подобных учреждениях нередко было отвратительным, но в «электрозаводском» доме отдыха, рассчитанном на двухнедельное пребывание, его качество к 1934 году улучшилось настолько, что рабочие буквально сражались за путевки туда. Московская Трехгорная мануфактура – текстильное предприятие – открыло свой дом отдыха (1936) в реконструированной даче на реке Клязьма, но строительство к моменту открытия еще не было завершено, так что первые отдыхающие приняли участие в отделке собственных спален и прокладке водопровода. Спать приходилось в палатках рядом с двухэтажным главным зданием – деревянной постройкой. Пищу принимали тоже на воздухе, за столиками в окружении великолепной природы. По вечерам отдыхающие смотрели кино, пели, танцевали и «веселились»[20].
Удовольствие и содержательность еще теснее сочетались в домах отдыха нового типа, возникших с ростом популярности оздоровительного отдыха в 1930-е годы. То были плавучие заведения, устраивавшиеся на речных судах и баржах: они предлагали такой же полезный для здоровья режим, как и стационарные дома отдыха, но к нему прибавлялся терапевтический эффект от смены обстановки. Речные путешествия успокаивают нервную систему, повышают аппетит и способствуют здоровому сну, указывал один специалист в области здравоохранения. Плывя по реке, отдыхающие обслуживались по полной программе: обильное питание, книги, игры, солнечные ванны, вечерние развлечения – все как на суше. Но кроме того, они получали возможность знакомиться с жизнью страны и достижениями социалистического строительства. В 1938 году насчитывалось 15 плавучих домов отдыха. Рейсы совершались по Волге и Каме – из Горького в Пермь, Саратов, Астрахань и обратно; за сезон суда могли принять 13 500 пассажиров. Такие круизы – одна из первых в СССР попыток объединить туристическую поездку с отдыхом – пользовались большим спросом. В 1937 году ежедневная газета «Вечерняя Москва» писала, что речные прогулки стали одной из самых популярных форм отдыха. Отходившие от Горького пароходы заполнялись до отказа[21].
Направления
Безграничность Советского Союза, его огромные пространства занимали особое место в нарождавшейся идеологии недавно образованной страны [Widdis 2003]. Большая территория позволяла создать необходимые условия для здорового отдыха на природе. Было все: леса, озера, реки, минеральные источники, чистый воздух. Специалисты по планированию ратовали за сооружение курортов и домов отдыха по всей стране, поблизости от каждого центра индустриального и жилищного строительства. Однако большая часть средств вкладывалась в три региона, где советские граждане предпочитали проводить летний отпуск: Крым, Кавказские Минеральные Воды – оба имели богатое курортное прошлое – и, наконец, Черноморское побережье Кавказа, где здравницы начали возникать недавно. В 1936 году на них приходилось 60 000 коек – две трети от общего числа в масштабах страны[22].
Кавказские Минеральные Воды – старейший курортный регион России, еще в 1803 году его значение было подтверждено императорским рескриптом. Однако в начале XX века самым желанным направлением уже считался Крым, прозванный в СССР «всесоюзной здравницей». Еще в XVIII веке Екатерина II решила сделать из него цветущий сад, который отражал бы все растительное разнообразие империи, недавно увеличившейся в размерах. В 1930-е годы энтузиасты отдыха в Крыму расхваливали изобилие его флоры и фауны, местные пейзажи, богатую историю и этническое разнообразие. До революции доступ в крымский Эдем был открыт лишь богатым, влиятельным и родовитым людям. Теперь же, благодаря революции – это подчеркивалось в советских путеводителях, – Крым стал доступен всем советским гражданам: тем, кто страдает серьезными заболеваниями и нуждается в длительном лечении, отдыхающим, желающим восстановить силы, туристам, планирующим пешие путешествия от одной крымской достопримечательности к другой. «Пребывание, хотя бы и короткое время в Крыму, создает особый подъем жизнедеятельности, возрождает силы и укрепляет и психическую и физическую упругость организма», – говорилось в одной книге 1924 года [Schonle 2001; Курорты Крыма 1924:8-15; Крым. Путеводитель: 7-31].
Крым, часто сравниваемый с французской и итальянской Ривьерами, мог принимать пациентов и отдыхающих круглый год, но лучшим временем для поездки туда была золотая осень. Полуостров считался климатическим курортом; основу лечения составляло физическое пребывание в краю, славящемся чистым воздухом, солнечным светом и свежей водой. Для климатотерапии в особенности подходил живописный южный берег Крыма, протянувшийся от Ялты на западе до Алушты на востоке: эффектные выступы, вдающиеся в воду, прекрасные виды на Черное море, дикая природа, задник в виде гор… Здесь имелись дворцы, парки, заповедники и рядом санатории, дома отдыха, гостиницы, частные дачи, где за плату принимали отдыхающих. Помимо природной климатотерапии, пациенты могли подвергаться бальнеологическим процедурам (ванны, питье минеральной воды). Только в Крыму они могли получить ампелотерапию – лечение виноградом. Сезон сбора винограда продолжался от середины августа до начала ноября; по назначению врача пациенты могли потреблять примерно от трех до трех с половиной килограммов винограда в день. Как полагали медики на курортах, по эффективности лечения многих заболеваний виноград был сравним с минеральной водой [Курорты СССР 1923: 15–17; Курорты Крыма 1924: 61–63]. На западе полуострова располагалась Евпатория, не такая притягательная, как курорты южного берега, но зато предлагавшая широкие песчаные пляжи, которых не было на скалистом юге.
В 1921 году Наркомздрав постановил, что Крым должен стать первым по значению курортом страны, и определил перспективную цель: довести число коек в местных здравницах до 25 000. Но это оказалось невозможным из-за финансовых трудностей, к тому же в сентябре 1927 года на полуострове произошло сильное землетрясение – с южного берега пришлось эвакуировать всех пациентов, – а подземные толчки продолжались еще в ноябре. Правительство выделило миллион рублей на реконструкцию курортной инфраструктуры южного берега, и к 1928 году, согласно одному источнику, число коек в крымских санаториях достигло прежнего значения – 7359. В это время «всесоюзная здравница» еще служила витриной успехов нэпа, в рамках которого сосуществовали государственные и частные предприятия. Государственные тресты управляли курортами южного и западного побережья; некоторые гостиницы и санатории принадлежали государственным учреждениям и предприятиям, а некоторые находились в руках частников – например, гостиница «Драгониго» в Севастополе и 55 пансионатов в Ялте. Основные достопримечательности были сосредоточены в Севастополе и Ялте, сделавшихся центрами экскурсионного обслуживания. Из этих городов можно было попасть на места сражений Крымской войны (такие, как Балаклава) или в Бахчисарай с его ханским дворцом. Во время первой пятилетки (1928–1932) все частные заведения были национализированы и присоединены к существующим санаториям или превращены в государственные пансионаты и дома отдыха. К 1936 году ставший полностью социалистическим Крым располагал 30 000 коек в 168 здравницах [Гольдфайль, Яхнин 1928: 197, 202, 210, 221; Курорты. Энциклопедический словарь 1983: 196][23].
Кавказские Минеральные Воды включали четыре курортных города, притаившихся в окруженных горами долинах, на северных склонах Кавказского хребта. В их окрестностях насчитывалось более 60 минеральных источников. Как и на европейских курортах этой разновидности, жизнь каждого города вращалась вокруг минеральной воды: там имелись изысканные ванные заведения, питьевые бюветы, ухоженные парки. Пациентам были обеспечены уход и спокойствие, необходимые во время лечения. Советские чиновники от медицины гордо сравнивали этот регион с лучшими европейскими спа-курортами, находившимися в горной местности, – Давосом и Монтрё. Административным центром его являлся живописный Пятигорск, расположенный в 500 метрах над уровнем моря. Здесь в 1841 году состоялась роковая дуэль М. Ю. Лермонтова, и к памятнику на месте его гибели тянулся непрерывный поток туристов. Как и полагается, вероятно, курорту, изначально предназначенному для военных, Пятигорск был популярным местом для лечения сифилиса, но предлагал и обычную бальнеологическую терапию всех видов [Курорты СССР 1936][24]. Ессентуки и Железноводск (высота над уровнем моря – 600 метров) стали развиваться как курорты позднее Пятигорска, но к середине XIX века также обрели притягательность для состоятельных клиентов. Кисловодск (850 метров над уровнем моря), расположенный в 37 километрах от Пятигорска, в раннесоветский период сделался крупнейшим курортом региона. Как и в других городах, центром общественной жизни служил хорошо ухоженный парк, где стоял впечатляющий «Гранд-отель», построенный еще до революции. Аллеи, обсаженные деревьями, вели к питьевым бюветам. На протяжении курортного сезона в парке дважды в день играл оркестр. Центр города в 1929 году закрыли для автомобилей и грузовых телег – ввиду его небольших размеров, – теперь пациенты могли неторопливо прогуливаться, направляясь по своим делам. Разнообразные экскурсии – к близлежащим водопадам, гротам и обзорным площадкам с видом на Эльбрус – придавали лечебному отдыху туристический оттенок.
Социалистическое преображение Кисловодска началось в середине 1920-х годов: частные виллы и отели постепенно превращались в санатории и дома отдыха различных ведомств. Первый пятилетний план включал в себя и строительство новых сооружений, которые были спроектированы ведущими архитекторами страны в стиле конструктивизма. В 1928–1936 годах число мест в здравницах четырех городов более чем удвоилось. К 1936 году в них имелось 93 санатория и дома отдыха (в том числе 43 в Кисловодске) с 15 000 коек [Курорты СССР 1936:100–103; Гольдфайль, Яхнин 1928].
Такой курорт, как Сочи, прочно связан с именем И. В. Сталина, избравшего его своей летней резиденцией: во многом по его инициативе город решили превратить в курорт всесоюзного значения (президенты В. В. Путин и Д. А. Медведев также отправлялись на отдых в Сочи, летом и зимой; первый сыграл ведущую роль в том, что Сочи стал кандидатом на проведение зимних Олимпийских игр 2014 года – и, как известно, победил)[25]. До революции на этой узкой полосе земли, зажатой между морем и Кавказским хребтом, существовало несколько небольших городков, и Сочи был одним из них, ничем не выделяясь. Добирались туда преимущественно по морю – железную дорогу провели лишь в 1925 году. Считалось, что Сочи – «захолустный, пыльный и грязный городишко», но в близлежащих поселках активно строились дачи, владельцами которых были царские чиновники, титулованные аристократы, генералы, известные ученые и деятели искусства [История Сочи 2006]. К началу XX века, благодаря частным застройщикам, здесь появились отели, пансионы, ухоженные парки, в которых произрастали экзотические растения со всего мира. Субтропический климат предоставлял большие возможности для экспериментов с посадками, но он же и благоприятствовал размножению комаров – распространителей малярии. Хотя минеральные источники встречались здесь не в таком изобилии, как на Северном Кавказе, край все же обзавелся в 1910 году собственным бальнеологическим курортом в виде Мацесты, расположенной в некотором отдалении от побережья – и от комаров (20 метров над уровнем моря).
Климат и ландшафт способствовали росту популярности этих мест в начале XX века. Ветер с Черного моря, смягчавший погодные условия, делал пребывание на побережье приятным девять месяцев в году, а близлежащая климатическая станция Красная Поляна отличалась разнообразными пейзажами и интенсивным движением воздушных масс, будучи легкодоступной для отдыхающих из Сочи. Субтропическая растительность и экзотические местные народности создавали ощущение сказочного мира, и сюда все чаще приезжали представители среднего класса – как в отель «Кавказская Ривьера» с его прекрасным парком, так и в небольшие пансионы вроде «Светланы» (названного в честь героини баллады В. А. Жуковского). С установлением на черноморском побережье советской власти частные гостиницы и дачи оказались в распоряжении новых властей и были превращены в санатории и дома отдыха. В 1920-е году курорт Мацеста расширился за счет новых ванных корпусов и санатория [Гольдфайль, Яхнин 1928:121–123][26].
В 1933 году ЦИК и СНК СССР приняли План реконструкции курорта Сочи-Мацеста: последний должен был стать новой витриной советской досуговой культуры. Планы предусматривали расширение существующих санаториев и строительство новых. Что еще важнее, в инфраструктуру Сочи влили значительные средства: появились новые канализационные коллекторы, электростанции, котельные. Административные и торговые кварталы были отодвинуты от береговой линии. Вместо узкой, извилистой дороги, тянувшейся вдоль морского побережья, проложили широкий, прямой, обсаженный деревьями бульвар – проспект Сталина. Через мелкие речушки, текущие с гор и впадающие в море, перебросили гранитные мосты, украшенные статуями. Над узкими галечными пляжами теперь нависала живописная террасированная набережная с кипарисами, пальмами, магнолиями и другими цветущими деревьями. Лучшие архитекторы страны приложили свою руку к новым санаториям и общественным зданиям, включая Зимний театр на 900 мест. Сочинский военный санаторий Рабоче-крестьянской Красной Армии имени Ворошилова – частый объект фотографий – с его конструктивистским обликом и фуникулером, соединяющим санаторный пляж с основной территорией, стал символом современного советского курорта. «Не жизнь, а рай», – с восхищением писала о нем в письме домой одна из работниц [Курорты СССР 1936:145,158][27]. В 1936 году в районе Сочи насчитывалось 15 000 коек для отдыхающих и пациентов.
За пределами этих трех крупных центров для советских граждан были доступны около 30 000 санаториев и домов отдыха, многие из которых получали недостаточно средств и посещались в основном местными жителями. Под Ленинградом, всего в 22 километрах от города, располагался Сестрорецк, климатический курорт с пляжем, парком, поликлиникой и концертным залом. В Казахстане на 1938 год насчитывалось семь курортов, плохо финансируемых – типичная картина для того времени [Гольдфайль, Яхнин 1928: 308–310; Курорты СССР 1936: 238–241][28]. Средства доставались здравницам в хорошо известных курортных регионах, которые пользовались популярностью – на Черноморском побережье и Кавказе.