Игра на выбывание

«Джо? Так это староста! – наконец узнал гостя Гленус. – Какой-то странный у него голос. Переволновался, наверное…»

– А ты сам выйди и полюбуйся на свой забор, – уронил Джорус.

На короткое время повисла тишина – должно быть, Паврус выглядывал в окно.

– Не нравится мне всё это, – пробормотал он затем.

– А кому нравится? Вся деревня сейчас на ушах стоит! Эх, права была Галагея, неладное что-то с вашей семьёй…

– Ты бы следил за своими словами, Джо, – холодно сказал Паврус.

– А я слежу за ними, Паврус. И за вами тоже, причём давно… Знаешь ли, я не так глуп, чтобы не обращать внимание на то, что вещала нам мудрая ведунья.

– И что ж ты там выследил у нас?

Гленус почувствовал напряжение в голосе отца, да он и сам насторожился при последних словах старосты.

– К вашему счастью, пока ничего плохого, – нехотя ответил Долговязый Джорус. – Но и ничего хорошего нет в том, что всякая нечисть лезет к вам по ночам! Заметь – лезет только к вам и больше ни к кому. Это и странно, и весьма подозрительно. Люди в деревне всякое уже говорят, а некоторые вдобавок вспомнили, что нечто подобное было и при рождении твоего сына. Да ещё разговоры о неизвестных лицах, которых видели здесь около двух месяцев назад. Подозреваю, что это была тоже какая-нибудь нежить. К тому же все эти покойнички если и не совались прямиком к твоему дому, то ошивались неизменно поблизости, что в данном случае почти одно и то же.

– Слушай, Джо, я вообще-то не любитель гнилого мяса! – резко бросил Паврус. – И могу то же самое сказать и о моих родных.

– Тогда почему мёртвые каждый раз приходят к вашему двору? – упорствовал староста. – Напомню, что до рождения твоего сына таких происшествий у нас и в помине не было.

– Что ты хочешь этим сказать?! – повысил голос Паврус.

– Я не знаток всей этой мистики, но если ты не забыл, покойная Галагея после того первого случая говорила что-то о печати Тьмы на младенце, родившемся в полнолуние да ещё в момент затмения Ураноса… Боюсь, вся эта ерунда как-то связана с твоим сыном…

– Думай, что говоришь, Джорус! – яростно взревел Паврус. – Может, ты ещё хочешь сказать, что этих мертвецов Гленус вызывает нарочно?! А почему он это стал делать только сейчас, спустя шестнадцать лет? Да и как, будучи младенцем, смог, в конце-то концов, поднять мёртвых! У него и мозгов-то тогда было меньше, чем у самой тупой твоей курицы…

– Не кипятись! – в свою очередь рявкнул Долговязый Джорус. – Я, конечно, мог бы возразить, что не живу с вами и понятия не имею, чем вы здесь у себя занимаетесь, но… – тут его голос смягчился. – Паврус, мы родились с тобой в одной деревне и долгие годы живём рядом. И отцы наши здесь жили. И деды. Ни за кем из вашего рода, насколько я знаю, никогда не водилось дурной славы. Я не верю, что кто-то из вас занимается Тёмным Ремеслом. Но и слова Галагеи не собираюсь забывать. Сердцем чую, что есть в них доля правды. Я не могу сказать наверняка, отмечен Тьмой Гленус или нет, об этом можно лишь гадать. Но я по-прежнему считаю, что превращение обычных покойников в зомби каким-то образом тесно связано с ним. Только какой-нибудь опытный чародей мог бы доказать или опровергнуть эти соображения. Ты уж прости…

– Ну так пригласи «какого-нибудь опытного чародея», – передразнил его Паврус. Однако сказал он это уже более спокойным тоном, похоже, найдя в словах старосты некое рациональное зерно. – Пусть он, наконец, разберётся в этой проблеме.

– Хм, а это мысль! – задумчиво протянул Джорус. – Надо будет обмозговать. Ладно, пойду я.

Гленус услышал, как скрипнул стул, а затем – входная дверь.

– Эй, Джо! – окликнул гостя Паврус. – А коровы-то ушли?..

– Как пришли, так и ушли, – ухмыльнулся староста. – И ещё сами зарылись туда, где их захоронили.

– Сами?! И это что, тоже Лютис видел?

– Он самый. Говорит, за ними ходил и всё своими глазами видел. Смельчак хренов! Сейчас сидит дома и трясётся как банный лист – дошло, наверное, что играл со смертью…

– Может, эти зомби не опасные? Вроде не пострадал никто.

– Пока никто, – веско заметил Джорус. – Чутьё мне подсказывает, что это только начало…

Хлопнула дверь, и послышались удаляющиеся шаги на улице. Некоторое время в доме стояла тишина, затем дверь в комнату Гленуса открылась, и вошёл хмурый отец.

– Всё слышал? – спросил он, увидев, что сын уже не спит.

Тот уныло кивнул.

– Паврус, что тут происходит? – из родительской спальни вышла бледная, словно смерть, Крильфира. – Ты можешь объяснить?..

Голос её дрожал, а в глазах плескался испуг. Было видно, что она тоже слышала разговор своего мужа со старостой.

Переглянувшись с Гленусом, глава семьи вздохнул и вымолвил:

– Раз уж мы все встали, давайте сперва позавтракаем, а потом поговорим.

Никто не возражал.

Само собой разумеется, Паврус не стал рассказывать жене всё, что знал, а только пересказал свежий случай с коровами-зомби в изложении Долговязого Джоруса, изобразив на лице великую заботу и недоумение. Выслушав всё внимательно, Крильфира обеспокоенно посмотрела на Гленуса и сделала ограждающий знак. Затем она прочла короткую молитву Божественной Матери Кинченали и, закончив, тихо обронила:

– Надеюсь, Джорус ошибся, и больше эти ужасы не повторятся…

Её слова заставили отца и сына снова переглянуться, ибо, зная истинные причины происходивших в деревне «ужасов», они отныне ничего не могли гарантировать.

На этом их разговор завершился, и Паврус вышел во двор, намереваясь заняться ремонтом забора, попорченного ожившими коровами, а Крильфира стала привычно хлопотать по хозяйству. Гленус же отправился, по тайному заданию отца, пообщаться с приятелями, дабы разнюхать, что говорят в деревне о последнем случае с оживлением мёртвых.

Но выполнить поручение ему не удалось. И главной причиной этого стало то, что Гленуса сторонились, причём даже те, кого он считал своими друзьями. Даже верная любовница Ютана избегала его. Как показал день в дальнейшем, люди сторонились также и его родителей, но самого Гленуса всё же больше. Все смотрели на него настороженно, с опаской, а кто-то и с откровенной неприязнью. Проходя по улочкам деревни, он постоянно слышал осуждающие шёпотки за спиной.

Это удивило парня, ведь прямых доказательств его причастности к оживлению мертвецов не было, да и вреда это никому не принесло. Наоборот, самому Гленусу дважды удалось обезопасить соседей от возможных неприятностей, когда он прогнал покойников, хотя селяне об этом и не догадывались. Такое отношение земляков он находил очень обидным и несправедливым. Мысль, что он и его родители стали изгоями в родной деревне, жгла Гленуса пуще раскалённого железа. Она заставляла испытывать растущее раздражение на себя, как на носителя проклятого дара, на недалёких односельчан, и, в особенности, на старосту, который, по всей видимости, и раздул у всех искру подозрения в пожар неприкрытого отторжения. Сознательно он это сделал или нет, Гленуса мало волновало. Главное, он теперь был уверен, что изменение отношения к ним деревенских жителей являлось делом рук Джоруса, слова и нападки которого только подтверждали это.

Размышляя таким образом, юноша вдруг вспомнил, что староста на протяжении многих лет постоянно, хоть и ненавязчиво, совал свой нос в дела его семьи. Раньше Гленус полагал, что он это делал из особой дружеской заботы и деревенской солидарности к ним, но сейчас внезапно понял, как сильно заблуждался на этот счёт. По его мнению, таким манером Долговязый Джорус просто следил за ними, в особенности за Гленусом – он постоянно интересовался его здоровьем, увлечениями, нуждами, вечно крутился возле их дома…

«Вот сволочь! – со злостью подумал юный некромант, возвращаясь домой. – Ну, погоди, Джорус! В следующий раз я специально заставлю мертвецов плясать и петь у твоей усадьбы! Причём каждую ночь!.. И тогда ты уже не станешь говорить, что они идут лишь к нашему дому! Теперь они будут посещать ещё и тебя…»

Гленус нехорошо усмехнулся и даже коротко хохотнул, так понравилась ему эта мысль.

«А пока будем всем мило улыбаться, будто ничего не изменилось. Придёт время, и я ещё отыграюсь за всё».

И он действительно улыбался всем встречным и старался вести себя беззаботно и невозмутимо.

В эту ночь Гленус не мог долго заснуть от всего пережитого за день, а когда эмоциональная усталость всё-таки сморила его, то забылся беспокойным, но, как оказалось, коротким сном. Через пару часов кто-то сильно потряс его за плечо. Гленус хотел отмахнуться от помехи, что мешала спать, но от этого тряска только усилилась. Он с трудом разлепил веки и увидел рядом с собой отца, державшего в руках огарок тлеющей свечи.

– Просыпайся! Скорее! – велел тот возбуждённым тоном и бросил сыну одежду с лавки. – Одевайся и выходи во двор!

Паврус поставил свечу на столик у кровати и выскочил из комнаты.

– Что случилось? Разве уже утро? – ещё туго соображая спросонья, крикнул ему вдогонку Гленус.

– Давай быстрее! – донеслось из сеней.

Гленус кинул взгляд в окно – на улице царила ночь. Недоумённо пожав плечами, он, однако, не стал тянуть с одеванием и вскоре уже выходил из дома, неся в ладони зажжённую свечу.

Отец встретил его на крыльце. Здесь же стояла Крильфира.

– Погаси свет! – велел Паврус.

Всё ещё ничего не понимая, Гленус послушно задул свечу. И только оказавшись во тьме, смог разглядеть, что во всех соседских домах горит свет, а деревню наполняют крики множества людей и какие-то жуткие нечеловеческие рыки и рёв.

– Что происходит? – спросил Гленус и уже громче потребовал от родителей. – Объясните мне, наконец!

– Мертвецы напали на деревню! – бросил Паврус.

Гленус застыл.

– Как… напали?! – выдавил он. – Я никого не вижу…

Он не успел договорить, как мимо их дома с воплями пробежали двое человек, преследуемые несколькими ломанными и необычайно шустрыми белокостными фигурами.

– Это началось недавно, – снова заговорил отец. – Я залазил на крышу и оттуда всё видел. Похоже, сюда явился весь погост! Мертвецы ломятся в дома и гоняются за всеми, кого увидят. Особенно много их у дома Долговязого Джо – пытаются штурмом прорваться внутрь. К Лютису они тоже поначалу сунулись, но потом убежали к старосте. А вот к нам почему-то пока никто не заглянул… – Паврус внимательно посмотрел на сына. – Странно как-то это всё, ты не находишь?

– Да… Раньше они вели себя мирно, – рассеянно обронил Гленус.

– Я не об этом, – отрезал Паврус. – Зомби уже с полчаса бушуют здесь, но все как один обходят стороной наш дом, тогда как раньше только и лезли к нему! Вот в этом и есть странность!

Гленус изумлённо посмотрел на отца. Затем перевёл взгляд на молчавшую всё это время мать и только сейчас заметил, что глаза её безумно блуждали, полуоткрытые губы нервно вздрагивали, а сама она буквально тряслась от охватившего её ужаса.

– Мам! – подскочил он к ней и тронул её за плечо. – Тебе плохо?

Крильфира сильно дёрнулась, будто хотела вырваться, но узнав сына, прошептала:

– Надо… надо бежать! Пока они не добрались до нас! Там… среди этих… этих тварей наверняка и наши родные… Я не хочу, чтобы они сожрали нас!..

У неё явно начиналась истерика. Но в этот момент Гленус вдруг вспомнил сон, который ему сегодня снился. Вспомнил и тут же понял, почему взбесилось целое кладбище.

– Не бойтесь, – со смешком сказал он, беря обоих родителей за руки. – Мертвецы нас не тронут. Пошумят и уйдут.

– Так… это твоя работа? – догадался Паврус.

Крильфира уставилась на сына остекленевшим взглядом.

Гленус неопределённо пожал плечами и смущённо улыбнулся.

– Я вспомнил сон, который мне сейчас приснился, – молвил он. – Будто я был на нашем кладбище, где из могил поднялись все мертвецы, кроме наших родных, – парень многозначительно посмотрел на мать. – Во сне получалось, будто они встали по моему приказу. В общем, я велел идти им в деревню и напугать всех тех, кто вчера отвернулся от нас. Особенно я велел им заняться нашим дорогим и «заботливым» старостой… Но это был всего лишь сон!

– Что не помешало покойничкам явиться сюда в полном составе, – пробормотал Паврус. – Похоже, приятель, ты становишься настоящим некромантом, раз даже во сне можешь так лихо управляться с мертвецами…

– Некромантом!!! – очнулась тут Крильфира. – Наш сын стал некромантом?! Так это всё ты устроил, Гленус?..

Юноша открыл рот, чтобы ответить, но отец опередил его.

– Идёмте в дом – там и поговорим, – молвил он таким тоном, что никто и не подумал ему перечить.

Оказавшись внутри, они крепко заперли двери и окна, после чего устроились в гостиной вокруг тускло горевшей на столе лампы. Здесь Паврус и Гленус уже без утайки поведали Крильфире обо всех происшествиях с ожившими мертвецами, приключившихся за последние месяцы. Бедная женщина была так шокирована, что некоторое время просто не могла поверить в услышанное. Если б не события текущей ночи, наверное, она решила бы, что её просто разыгрывают.

– Вся проблема в том, что я пока не могу контролировать проявления моего Дара! – с глубоким чувством досады сказал в заключение Гленус.

– Это боги покарали нас! – тихо обронила Крильфира. – Только не пойму, за что…

– Боги или не боги, но я не вижу ничего другого, Гленус, как научиться тебе управлять своей магической силой, – мрачно проговорил Паврус. – Но, разумеется, всем следует держать язык за зубами.

– Ты позволишь мне экспериментировать с мёртвыми?! – не поверил Гленус.

– Боги!.. – выдохнула Крильфира, положив руку на сердце.

– Придётся, если мы не хотим, чтобы нас сожгли однажды ночью в нашем собственном доме, – веско заметил Паврус. – Твой Дар, сын, набирает силу, раз мертвецы встают теперь не только в полнолуние. И я боюсь предполагать, какой номер отколет он в следующий раз… А пока призови парочку-другую зомби к нашей ограде – пусть споют нам «колыбельную»…

Крильфира с ужасом посмотрела на мужа. Гленус тоже удивился.

– Зачем?! – спросили они в один голос.

– Чтобы никто нас не заподозрил. Только пусть шумят потише, чтобы мы смогли поспать. Да ещё кое-кого направь к Лютису, а то что-то у него слишком спокойно…

Весело ухмыльнувшись, Гленус устремился к выходу.

– Стой! – задержал его Паврус. – Прикажи им отсюда.

– Но… – начал Гленус.

– Попробуй, – настаивал отец, – ведь ранее ты поднимал их из могил, не выходя из дома.

– А если они все к нам явятся? Я ведь никого не вижу и не знаю, к кому конкретно обращаться.

– Тогда подойди к окну. И попробуй руководить ими молча…

Сопровождаемый родителями, Гленус прошёл в свою комнату и замер у окна, напряжённо вглядываясь через него во тьму ближайшего переулка. Через некоторое время ему удалось рассмотреть новые бегущие силуэты селян, за которыми ковыляло несколько скелетов.

«Эй! – мысленно окликнул их Гленус. – Четверо первых, живо к нашему забору, а двое следующих ступайте к Лютису – стойте возле его ограды и легонько пробуйте её на крепость…»

Из толпы бегущих мертвяков послушно отделилось шесть фигур, четыре из которых принялись тупо ломиться прямо в забор дома Гленуса, а две других двинулись в обход. Одновременно Паврус прошёл в гостиную, приоткрыл там окно и вскоре сообщил, что пара мертвецов начала крушить ограду их соседа напротив.

Гленус удовлетворённо улыбнулся. Незнакомое ранее ощущение власти распирало его грудь. Окрылённый успехом, он немного подумал и новым мысленным приказом разделил возившихся у его забора скелетов на две равные группы. Одну он оставил на месте исполнять прежнее его задание, а другую отправил с той же целью к фасаду своего дома. Очень довольный собой, парень хотел приказать скелетам сделать ещё что-нибудь, однако благоразумие подсказало ему на этом остановиться.

– Ну, вот и всё, – молвил он, вернувшись с матерью в гостиную. – Веселье будет продолжаться до утра, так что можем поспать – мертвецы нас не побеспокоят.

– Молодец, сынок! – похвалил Паврус.

– Добром это не кончится… – проронила, покачав головой, Крильфира.

Она явно не одобряла всё творившееся сейчас в деревне и в особенности ту игру, что затеяли её муж и сын, но от начинавшейся истерики у неё не осталось и следа, что утешало.

– Не тревожься, – попытался успокоить её Гленус. – Я послал всем мертвецам общий приказ утром вернуться в свои могилы и больше не покидать их никогда. Теперь самостоятельно ожить смогут только свежие покойнички.

– Вот это ты хорошо придумал! – Павруса данная новость заметно приободрила, зато лицо Крильфиры по-прежнему выглядело озабоченным – она явно думала сейчас о «свежих покойничках».

Рассудив, что настоящее испытание их ждёт завтра, когда деревня будет приходить в себя и обсуждать случившееся, все улеглись спать, дабы всякие неожиданности и неприятности встретить на ясную голову.

Однако следующий день, вопреки ожиданиям, не принёс семье Павруса неприятных сюрпризов, хотя без неожиданностей не обошлось. Утром, когда мертвецы огромной массой дружно утопали обратно на кладбище, Гленус вместе с отцом, как и многие их односельчане, вышли смотреть, какой ущерб нанесла нежить их ограде. Поздоровавшись с чинящим забор Лютисом, который проводил их хмурым и задумчивым взглядом, они могли только порадоваться: начинающий некромант поработал со скелетами на славу, и, в отличие от их соседей, править ограждение им сильно не пришлось. Больше всех в селении досталось бывшим приятелям Гленуса и старосте – разгром у них был если и не полный, то близкий к этому. Покойники не только проломили им ограждения в нескольких местах, но и основательно потоптали посадки на огородах.

А после обеда Долговязый Джорус неожиданно собрал общедеревенский сход на ближайшем лугу, куда позвали также и Павруса с семейством.

– Надеюсь, нас не пришибут прямо там … – уронил Гленус, когда они вышли из дома.

На поле, ещё пахнувшем недавно скошенной травой, собрались почти все жители деревни; отсутствовали совсем немногие, и то, наверное, по уважительным причинам. Были здесь не только взрослые мужики и бабы, но также молодёжь, дети, старики и даже новоявленные мамаши с младенцами на руках. Некоторые сидели на принесённых скамьях, но большинство либо стояли, либо расположились прямо на земле.

Павруса с семьёй, видимо, как предполагаемых виновников этого собрания, Джорус пригласил встать поближе к себе перед толпой – так их могли видеть все. Вопреки ожиданиям Гленуса, их никто не тронул, во всяком случае, пока. Зато многочисленные взгляды, обращенные на них, сказали ему о многом. Часть людей выглядела растерянной и смущённой. Некоторые тщательно прятали таящийся во взоре страх. В глазах других скрывались настороженность и недоверие, переходящие в откровенную подозрительность. Третьи смотрели с явным неодобрением и неприятием. Не у многих в глазах Гленус разглядел сочувствие к ним. Но более всего его поразила реакция большинства парней, в числе которых находились и его бывшие друзья, – их глаза пылали неприкрытой злобой и ненавистью. А если они случайно встречались взглядом с Гленусом, то тут же презрительно сплёвывали или же демонстративно отворачивались.

Вдруг Гленус уловил чьё-то пристальное внимание, рефлекторно повернул голову и поймал взгляд Ютаны. В глазах девушки тут же промелькнул страх, и она поспешно потупила взор. Гленус горько усмехнулся, хотя в горле у него вдруг запершило и нестерпимо захотелось плакать. Боль от предательства подруги и друзей была невыносима. Понимая, что это только начало конфронтации с односельчанами, юноша начал мысленно казнить себя за такой реалистичный сон минувшей ночью. Однако что он мог поделать – вызов мертвецов к жизни пока проходил вопреки его воле.

Наконец на луг подтянулись последние опоздавшие, и Долговязый Джорус, стоявший вместе с детьми и женой, решил начинать собрание. Он тяжело взобрался на принесённую с собой лавку и поднял вверх руки, призывая разговаривающих между собой людей к молчанию.

– Внимание! Внима-ни-е! – возгласил он. – Попрошу тишины!

Когда толпа умолкла, он опустил руки и сказал:

– Я собрал вас всех, чтобы обсудить некоторые… э-э… проблемы, обрушившиеся на нас в последние дни. Точнее, одну проблему, и это – ожившие мертвецы…

Джорус откашлялся, оглядел напряжённо внимавших ему селян и продолжил:

– Всех нас волнует вопрос: что это за напасть, что или кто виновен в этом и как прекратить это безобразие.

– Да что тут думать? – крикнул чей-то молодой голос из толпы. – У нас завёлся свой собственный деревенский некромант, вон, рядом с тобой, Джорус, стоит…

Люди разом загалдели, стараясь перекричать друг друга, и старосте пришлось опять поднимать руки вверх.

– Тише! Тише! Насчёт некроманта из своих я бы поостерёгся делать заявление, – сказал он. – Слишком уж громкое это обвинение, требующее весомых доказательств. У меня их нет, а у вас?

Сощурившись, Джорус окинул внимательным взором притихшую толпу.

– Прямых доказательств, может, и нет, – проговорил чей-то скрипучий голос, – но есть косвенные, которых уже собралось столько, что их вполне можно посчитать за прямые.

Гленус посмотрел в сторону, откуда раздался голос, и увидел Клетиса, крупнейшего скотовода деревни, у которого недавно ожили издохшие коровы.

– И какие же? Что за доказательства? Говори, не томи! – закричали из толпы.

– Ну, сперва, я думаю, нужно назвать предполагаемого виновника, – заметил Клетис. – Это Гленус, сын Павруса…

– Ой! – Крильфира в ужасе схватилась руками за лицо.

Паврус же, побагровев, лишь стиснул зубы. А Гленус вдруг почувствовал себя очень неуютно под сотнями устремлённых на него взглядов, словно он стоял абсолютно голый.

– Многим из вас известно, – продолжал тем временем скотовод, – что шестнадцать лет назад, в ночь его рождения к их дому явились первые несколько покойников из числа недавно погибших охотников. В ту ночь было полнолуние Селены и затмение Ураноса, что, по словам ныне усопшей ведуньи Галагеи, наделяло любого родившегося в такой момент младенца печатью Тьмы…

Людская масса дружно вздохнула.

– Да. Никто из нас не знал, что это за печать, как она выглядит и проявляет себя. Галагея тогда заявила, что дурных знаков на теле Гленуса не нашла, и это нас успокоило. Как оказалось, зря. Печать Тьмы показала себя в ту же ночь, оживив мёртвых и приведя их к дому Гленуса. Не знаю почему, но после того Тёмный Дар этого парня не проявлял себя целых шестнадцать лет. Однако пару месяцев назад Гленус отметил свой День рождения, и именно в те дни у нас в деревне видели ночью неопознанных чужаков – возможно, мертвецов. Далее. Недавно у меня неожиданно издохли сразу несколько коров, а спустя неделю вдруг снова ожили и явились… верно, снова ко двору Гленуса! Не исключено, что и пали они не случайно, а от той же колдовской силы, что их и оживила… Ну а сегодняшнее ночное нашествие вообще переходит все границы!..

– Так, выходит, что скоро вслед за коровами можем пасть и мы?! – воскликнул Лютис.

Народ опять зашумел. Люди возбуждённо размахивали руками и вообще вели себя очень эмоционально, то и дело обжигая Гленуса и его родителей злыми взглядами.

– Верно сказано! Не место некроманту среди нас! Пусть Гленус уходит из деревни! – кричали одни селяне.

– Почему только он? Пусть убираются всей семьёй – может, они там все заодно! – вторили им другие.

– Не порите чушь! Не пойман – не вор! – возражали им третьи, наименее многочисленные. – Никто не может сказать, что видел, как Гленус колдовал. Он такой же обычный мальчишка, как и все остальные в деревне! Нашли крайнего! Может, это вообще кто-то другой, только хорошо замаскировался!

– Да? И кто же, например?

– Нужно искать среди тех, кто недолюбливает Павруса. Да тот же Клетис, который давно домогается Крильфиры. А Лютис и вовсе завидует Паврусу с самого детства, хотя и непонятно из-за чего…

Лица Клетиса и Лютиса вытянулись, когда их назвали. А вот Паврус остался почти бесстрастным, лишь яростный взгляд, которым он смерил Клетиса, обещал тому вскоре массу неприятностей. Лютиса же он вообще проигнорировал.

Эта перепалка между селянами продолжалась довольно долго и грозила перерасти в ссору или даже в драку, но зычный бас Долговязого Джоруса разом прекратил весь гвалт.

– А ну тихо! – проревел он и, когда все умолкли, более спокойно продолжил: – Ну, все высказались? Может, теперь нам стоит выслушать самого обвиняемого? – и повернулся к Гленусу. – Итак, парень, что ты нам можешь сообщить в своё оправдание?

Испытывая немалое волнение от всего происходящего, Гленус в поисках поддержки переглянулся с родителями, получил от отца ободряющий многозначительный кивок и лишь затем перевёл взгляд на замершую в ожидании толпу. И сразу же ощутил острое желание немедленно сбежать куда-нибудь. С большим трудом ему удалось пересилить себя и с некоторой заминкой ответить:

– Я… Я… эм-м… Я хочу сказать, что не меньше других обеспокоен нашествием нежити и хочу, чтобы это поскорее закончилось. Совсем закончилось.