Один из рода
– Кажется, я бегу, – смущенно ответил он, заставив себя остановиться.
– Все понятно, – не удивилась Лида, – У тебя есть валерьянка? Или хотя бы валидол?
– У меня нет никаких лекарств! Может, вызвать скорую?
– Не нужно! – запретила сестра.
– Но Лидка, у меня болит сердце! И сейчас вот горло сдавило. Кажется, я задыхаюсь!
– Хорошо, – с тяжелым вздохом сдалась Лида, – Видимо, поспать сегодня не получится. Жди, выезжаю! Главное, не натвори глупостей! Я тебя уверяю, инфаркт исключен! Веришь мне?
В ответ Анатолий лишь промычал что-то невразумительное.
– Скорую не вызывай! С такими симптомами завезут в институт нервных болезней, а тебе это не нужно! – предупредила сестра.
– Лида, ты думаешь, я псих? – еще больше занервничал Анатолий.
– Нет! Но если журналюги проведают, то с удовольствием сделают из тебя психа. Так что держись, уже выезжаю. Будет хуже – звони только мне!
Лида приехала так быстро, как только могла. Она влила в рот брата столовую ложку корвалола, присела рядом на край на его огромной кровати, и тогда только позволила себе отдышаться.
– Почему же ты меня не послушался? – она сложила губы, точно так, как делала в детстве, когда обижалась, – Повторяю, ты остро нуждаешься в отдыхе!
Анатолий не стал отвечать, лишь благодарно улыбнулся сестре. Странно, но, когда рядом эта маленькая хрупкая женщина, ему ничего не страшно.
Горшков лежал, молча уставившись в потолок. Он испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие от того, что сердце больше не болит. Гадал, что же все— таки исцелило его: простые дешевые капли или маленькая теплая ручка сестры, покоящаяся в его руке? Но только стал привыкать к блаженному состоянию, как оно покинуло его. Отхлынуло, как волна от берега, и Анатолий ощутил неведомый ранее холод. Пальцы рефлекторно сжались, зубы стали отбивать дикий такт, конечности покрылись испариной. Через мгновение его тело целиком охватил озноб.
Сестра тщательно укрыла больного и попыталась успокоить.
– Это яркое проявление озноба после панической атаки! -заметила Лида. – Я захватила травки. Сейчас согрею чайку. Попьешь, отдохнешь и будешь как новенький!
Лида отправилась в комнату, служившую столовой. Оттуда раздался стук выдвигаемых ящиков. Найти посуду в холостяцкой квартире Горшкова, который ел только в ресторанах, оказалось непросто. Вряд ли он сам знал, есть ли у него чашка.
«Она сказала, «паническая атака»? Значит, я все-таки псих»! – размышлял Анатолий, оставленный в одиночестве. Участь сумасшедшего казалась еще более жуткой, чем перспектива смерти от сердечного приступа. Неужели он сходит с ума? Всю жизнь именно ум был для Анатолия главной составляющей его личности. Удивительно, что он ни разу не задумывался о том, что ум – вещь не безусловная. Ему не приходило в голову, что болезнь может отнять способность соображать. Анатолий даже любил представлять себе все возможные несчастья. Что попадет в аварию и останется без ног и рук или полностью парализованным. Это не пугало его. Горшков был уверен, что справиться с любым жизненным испытанием. «Железный король» еще не такое преодолевал! Ему все по зубам! Конкуренты не раз ломали себе зубы о его железную волю. Но что случится, если разум перестанет подчиняться хозяину? В кого превратится тогда Анатолий Горшков? В слабоумного младенца? В трясущегося старика? А, может, в кровожадного маньяка?
Анатолий ясно представил себе, как подходит к сейфу, набирает код. Его руки ощутили прохладную сталь новенького пистолета. Он достает из коробки патроны, слышит щелчок. Все готово! А что дальше? Вдруг он, в припадке безумия, убьет свою сестру?
– Лида, Лида! – закричал Анатолий в отчаянии.
– Что опять, дорогой?
Сестра появилась в дверях спальни, аккуратно придерживая большой поднос с чайными принадлежностями.
– Мне страшно! – признался Анатолий, – Наверное, нужно плюнуть на общественное мнение и лечь в клинику неврозов.
–Толечка, – заговорила она таким тоном, каким общаются взрослые с детьми, когда те не понимают простых вещей. – Конечно, ты можешь это сделать! Но я имела сомнительное удовольствие наблюдать, как лечат у нас подобные состояния. Тебя накачают транквилизаторами, посадят на антидепрессанты. Все это может вызвать необратимые изменения в психике.
– Но там я хоть буду безопасен для окружающих!
– Толя, – в голосе Лиды появилась тревога, – Я не понимаю, что с тобой произошло! Такое состояние не может быть от легкого переутомления. Признавайся! Ты испытал сильный стресс?
– Лида, я клянусь тебе – ничего подобного!
– Но ты сам на себя не похож! Как будто подменили! Знаешь, хоть я и врач, но видела много необъяснимых вещей, поэтому не могу строго придерживаться науки. Послушай, может тебя сглазили? Или там порчу навели?
Лида густо покраснела. Понимала, как не к лицу врачу суеверия. Но, к ее удивлению, брат с энтузиазмом подхватил эту идею.
– Точно! – воскликнул он. – Как я раньше не догадался! Это конкуренты! Они пронюхали, что я скоро буду на коне, и хотят уничтожить меня. Это же так просто!
– Ну, если ты допускаешь такое, то клиника неврозов все равно не поможет. Нужны какие-то магические меры!
В глазах сестры Анатолий заметил огонек любопытства. Он вспомнил, как в детстве, в деревне, они вместе подглядывали за гадающими девушками. Будто наяву перед его глазами возник темный чулан. Анатолий услышал треск свечей, сдержанный смех гадающих, почуял теплое дыхание маленькой Лиды на своей щеке. Брат с сестрой боялись пошевелиться и выдать свое присутствие. Иначе бы досталось на орехи, и от девушек, и от бабушки, если бы она узнала. Он, ясно, с тонкой болью в сердце вспомнил свой детский страх перед неизвестным и лихорадочно счастливый блеск любопытства в глазах сестры. Как давно это было, но так свежо в памяти. Тогда они с Лидой были лучшими друзьями! Никто не понимал их так, как они понимали друг друга. А теперь он одинок! У Лиды муж и двое детей. Как она всегда мечтала: мальчик и девочка. Она любит их больше всех на свете. А с ним лишь тратит, зря свое драгоценное время. Анатолий понимал, что надо поступить благородно и отпустить сестру к семье, но сделать это не хватало сил. Внутренне проклиная себя за эгоизм, он все же решил сыграть на интересе сестры к потустороннему, чтобы подольше удержать ее рядом с собой.
– Надо найти бабку! – предложил он. – Я знаю одну такую. Живет на Рублевке, и все местные к ней бегают. Женщины присушивать, отсушивать, а мужчины больше по бизнесу.
– Вот и поедем завтра! – согласилась Лида. – Может, это она и навела на тебя порчу.
«Бабка» оказалась женщиной лет пятидесяти, которая никак не желала примириться с этим фактом. Над ее лицом нещадно поработал пластический хирург, что, впрочем, не спасло ситуацию. Отсутствие морщин на туго натянутой коже лица не придали ему молодой свежести. Ее пышные бедра обтягивали серебристые лосины. Из туники, украшенной огромным вырезом, буквально выпрыгивали поддельные прелести. Бабка, которая славилась на всю Москву своим деликатным отношением к клиентам, ввергла Горшкова в шок, как только он переступил ее порог.
– Убирайся немедленно! – злобно зашипела она.
– Что вы сказали? – переспросил Горшков, не веря своим ушам.
– Ладно, придется объяснить! – едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться длинными когтями в лицо гостю, заговорила «бабка». – Я колдунья опытная, но такие, как ты, меня еще не навещали. Одно присутствие твое жжет. И я требую, чтобы ты немедленно покинул мой дом, иначе вызову охрану!
– Все, ухожу! – стал пятиться к двери пораженный нелюбезной встречей Горшков. – Но я ничего не понимаю! Что значит «жжет»? На мне что такая сильная порча? Может, мне к более сильной колдунье обратиться?
– Сильней меня во всей округе нет! – обиделась «бабка». – А на тебе нет порчи! На тебе какая-то сильная защита, видимо родовая. Никто и не посмеет «портить» тебя.
– Ну, как же моя болезнь? Откуда? – не отставал Анатолий.
– Уходи! – крикнула женщина, морщась от боли. – Кто—то мучит меня, вынуждая говорить то, чего я не желаю!
– Что с вами? – спросил Горшков, с ужасом заметив, как лицо гадалки покраснело и сразу за тем приобрело синеватый оттенок. – Вам помочь? Я позову сестру, она врач. В машине сидит!
Вместо ответа «бабка» повалилась на пол и стала корчиться в судорогах.
– Твоя болезнь от Бога, вот к нему и иди! – истошно вопила она. – Иди в Оптину, там тебя ждут!
В ужасе Горшков выбежал из дома гадалки, и кинулся к припаркованной рядом машине сестры.
– Лида, сходи, посмотри! Кажется, у женщины приступ!
Не задавая лишних вопросов, Лидия направилась к дому, но дверь, через которую вышел только что брат, оказалась заперта на замок. Сестра нажала кнопку связи.
– Убирайтесь, а то собак на вас спущу! – послышался из переговорного устройства визгливый голос.
– Кажется, «бабка» в порядке! – сделала вывод Лида. – А что там произошло?
– Расскажу по дороге, – ответил Анатолий, запрыгивая в машину. – Мне хочется поскорей оказаться подальше от этой странной дамы.
Глава 4. Побег в монастырь
– Я бы умерла там от страха, – сказала Лида, выслушав рассказ Анатолия о поведении «бабки». Но, думаю, у нее было видение насчет тебя.
– И что из этого? – пожал плечами Горшков. – Я так и не понял, что мне делать.
– В Оптину ехать, конечно! – возразила Лида. – Хоть знаешь, что это?
– Ну, разумеется! Я ведь не только шахты и рудники вижу в этом мире! Оптина – это монастырь! Только он где-то далеко, кажется. На юге?
– Под Калугой! – подсказала Лидия.
– Не далеко. Но сейчас все равно не могу поехать! Мне нельзя отлучаться из Москвы.
– Но Толик…
– Это очень серьезно Лида, – отрезал он.
Но с каждым днем, проведенным в ожидании «встречи века», решительность Анатолия таяла. Припадки случались все чаще, и приобретали все новые формы. Особенно пугала раздвоенность сознания, которая могла настичь внезапно, в любом месте. Тогда все вокруг теряло краски, движения будто замедлялись. В эти страшные минуты Анатолий не мог понять существует ли он в мире, или его сознание – лишь иллюзия, а его тело лишь воспоминание. В такие моменты, он старался усилием воли направить тело в сторону кровати, но оно не всегда повиновалось. Иногда отказывалось шевелиться, а иногда действовало вне сознания, выполняя бессмысленные движения. Горшков пытался внушить себе, что все это можно пережить и перетерпеть, или запить валерьянкой, а то и чем покрепче. Но с каждым днем, он все яснее понимал, что теряет контроль, и состояние лишь ухудшается. Прятать голову в песок просто опасно. Необходимо принять меры. Но какие? Поверить в мистическую причину болезни и отправиться в Оптину, или все-таки сдаться, объявить себя психом, и лечь в клинику неврозов? Лида уговаривала попробовать съездить в Оптину, мол, в клинику он всегда успеет загреметь, а вот выбраться оттуда прежним едва ли сможет. Горшков решил послушать сестру. Он чувствовал потребность довериться кому-ни будь, а доверять мог только Лиде. Кроме того, Анатолию снова стала сниться ОНА.
Еще мальчишкой он ждал Ее появления в своих снах. Ждал с таким нетерпением, как юноша первого свидания с любимой. После этих снов сердце мальчика наполнялось покоем и счастьем. Он не знал еще, что именно видит. Но позже понял, что ему является икона Божьей Матери в старинной серебряной ризе. Взгляд Богородицы был одновременно нежным и строгим. Анатолий с восторгом ждал встречи с Ней, но по мере его взросления эти встречи становились все реже, пока совсем не прекратились. И вдруг, год назад, Она снова приснилась ему. Но в этот раз взор Ее пылал гневом. Проснувшись, Горшков вместо былых покоя и счастья, ощутил тревогу и уныние. Она стала сниться все чаще, и чем чаще снилась, тем тяжелее становилось на душе. И эта болезнь… Анатолию казалось, что она напрямую связана с его снами. Но как? И отчего гневается Она?
Все детали головоломки, как пазлы сошлись в его сознании в том момент, когда Анатолий вздумал заглянуть на сайт Оптиной пустыни. Немного полистав странички, он вошел в раздел «Чудотворные иконы» и замер от неожиданности. Среди прочих, почитаемых в Оптине старинных образов, он увидел ЕЕ. Теперь Анатолий не мог не принять очевидности. Ясно понял, о чем кричала «бабка» и Кто именно ждет его в Оптинском монастыре. А если ждет ОНА, то он больше не станет задерживаться ни минуты.
Горшков мастерски устроил свой «побег». Он предупредил секретаря, что хочет побыть в своей квартире в полной тишине и покое. Звонить ему дозволялось только в самых крайних случаях. Анатолий закрыл экраны на окнах так, что невозможно было разобрать, что происходит в квартире. В ресторане он заказал несколько ящиков пива и забил холодильник закуской на неделю, чтобы его отсутствие не вызывало вопросов. На ручку двери повесил табличку «не беспокоить». Затем, дождавшись рассвета, он тайком спустился в подземный паркинг, где ждала сестра. Для полной маскировки он прилег на заднее сиденье, накрывшись пледом с головой. Только очутившись за пределами МКАДа, Горшков смог вздохнуть с облегчением. Побег удался!
– Эх, Лидка! – воскликнул он, разглядывая взъерошенный затылок сестры.
– Что, Толя? – рассеянно отозвалась она, вглядываясь в указатели на незнакомой дороге.
– Правда, здорово? – спросил он, с наслаждением разваливаясь на широком заднем сиденье нисана.
– Что именно? – поинтересовалась Лида.
– Мы с тобой убежали, как в детстве от бабушки!
– А, – вспомнила она. – Тебе хорошо, ты малый был. А мне досталось за то, что угнала копейку Иваныча.
Горшковы рассмеялись задорно, как дети. Они стали наперебой вспоминать свои проказы и беззаботную жизнь в деревне у бабушки.
– Пропал бы я без тебя, Лидка! – признался Анатолий.
– Ну, да! Если бы тогда я рассказала правду бабушке…
– Я не о том, – перебил ее брат. – Хорошо, что ты есть в моей жизни!
– Врешь! – не стала церемониться Лида. – Ты со своим бизнесом забыл о моем существовании. Годами к нам не появлялся.
– И ничего-то ты не понимаешь! – вздохнул Анатолий. – Не понимаешь, как среди суеты и занятости важно знать, что где-то есть человек, которому не нужен Железный король, а нужен Толя Горшков. Мне хотелось думать, что ты и есть тот человек, и это поддерживало меня в трудные минуты. А сейчас я счастлив оттого, что не ошибся.
– Ну, вот! -заговорила сестра своим «докторским» тоном. – С таким хорошим настроем ты скоро пойдешь на поправку! И в Оптиной поживешь! Я слышала, что чудное это место. Там такие старцы!
– Какие?
– Ну, такие… чудеса творят!
– Я больше надеюсь на икону, – признался Анатолий.
– Какую икону? -заинтересовалась Лида.
– Она сниться мне всю жизнь! Я не рассказывал тебе, потому что думал, что ерунда все это, а оказалось, что нет. Эта икона существует, и она, если верить сайту, сейчас в Оптиной.
– Ух, ты! Интересно как! Чудотворная икона?
– Еще какая чудотворная!
К монастырским воротам Горшковы подъехали вовремя: только окончилась ранняя литургия и настоятель обители отец Александр был готов их принять незамедлительно. Входя в небольшую архиерейскую приемную, Горшков ощутил необычное для себя волнение. Боясь выглядеть нелепо, он пустил в ход обычные «барские замашки» богатого человека.
– Здравствуйте! – вальяжно подошел он, протягивая руку для рукопожатия. – Вы уж меня простите, батюшка! Не знаю, как у вас положено здороваться. По монастырям ходить не привык. Но уверен, мы с вами быстро подружимся.
– Вы к нам прибыли с целью подружиться со мной? – широко улыбнулся настоятель. – Очень приятно, конечно! Но, знаете, дел столько, что «дружить» мне просто некогда.
–тогда я бы мог помочь вам в ваших делах, – сразу нашелся Горшков.
– Вот это славная идея! – обрадовался отец Александр. – Вы молодой мужчина. Нам как раз нужны сильные руки – самый сенокос!
– Э, простите, – смутился Горшков, – простите, что не представился. Я Горшков Анатолий Сергеевич. Знаете, такого?
– Конечно, знаю! Я вас сразу узнал! Газеты иногда приходится читать, – шире прежнего улыбнулся настоятель.
– Ну, тогда вы понимаете, что от меня вам будет гораздо больше пользы, чем пара рук? – подмигнул Анатолий.
– Вашей пары рук нам как раз и недостает, – спокойно повторил отец Александр. – А больше ничего не нужно!
От этих слов Горшков совсем растерялся. Кажется, странного монаха не впечатлила личность посетителя и его капитал. Как же тогда найти к нему подход?
– Вам что, не нужны деньги? – переспросил Анатолий.
– На данный момент, не нужны! – деловито стал объяснять настоятель. – Мы как раз завершили строительство, хозяйство налажено, работаем.
– Но ведь лишними деньги не бывают! – не унимался Горшков.
– Бывают! Даже становятся помехой. Иногда, прямо камнем на шее висят. Ведь все надо применить во Славу Божию, а забот и без того хватает.
– Ну, вы же сами сказали, что нужны люди! Я дам денег, а вы наймете хоть тысячу человек.
– Нет, спасибо! От толпы чужих людей вся тишина разорится. А у нас тут не колхоз, а монастырь. Да, и людей достаточно. Но больше паломницы. Есть пару мужичков, но те пожилые. Вот только вас и не хватало. Потрудитесь? И жену вашу в монастырскую гостиницу пристроим. Она у вас худенькая, на покос нельзя, пойдет в трапезную помогать.
– Это сестра моя родная, – поспешил ответить Анатолий, поглядывая в сторону перепуганной Лиды. – Не может она здесь задержаться, семья ждет и работа. Да и мне некогда.
– Правда? Жаль! – пожал плечами настоятель. – Так за чем пожаловали? Чем я могу быть полезен вам?
– Понимаете, – покраснел Горшков, – я приехал к вам за исцелением.
– За исцелением? Ко мне? – удивился отец Александр.
Под его насмешливым взглядом Горшков покраснел. Вся эта история с монастырем уже начинала казаться ему смешной и нелепой.
– Может, у вас старцы есть? – пришла на выручку брату Лида. – Раньше к ним все за исцелением шли.
– Старцы? – почесал бороду настоятель. – Да, есть старцы! Они и теперь исцеляют. Только это не ко мне надо было идти, а сразу в храм. Зайдете сейчас в ворота, спросите, где здесь старцы Оптинские. Вам любой покажет. А я пойду, дела, знаете ли. Вы ко мне не за исцелением приходите, а потрудничать. Когда будет у вас время, приезжайте, устрою вас. Пора сейчас горячая. А пока прощайте!
– Подождите, пожалуйста! У меня еще один вопрос.
Горшков быстро достал из кармана планшет, и вывел на экран ту самую икону.
– Эта икона в каком храме находится?
Отец Александр посмотрел на фото, прищурился, будто пытаясь вспомнить, и решительно покачал головой.
– Нет ее в монастыре.
– Но у вас на сайте выложена!
– Да, эта икона принадлежит Оптиной, но в данный момент находится вне монастыря.
– А где же она? – расстроился Горшков.
– Пока не могу сказать точно. На сайт она случайно попала, так как была пожалована частным лицом, однако до монастыря еще не добралась. Надо будет пока сказать, чтобы удалили. Прощайте! Бог вам в помощь!
Видимо, настоятелю и так было жаль потерянного времени, поэтому он спешно ретировался, оставив гостей посреди комнаты.
– Наверное, я ошибся с этой Оптиной, – тяжело вздохнул Горшков.
– Не думаю, – ответила Лида, – ведь бабка сказала…
– Да, врут все эти бабки! Я не из-за нее поехал, а из-за иконы. А выходит, нет ее.
– Эх, Толька! Тебе ли вешать голову?
Лида встала на цыпочки, чтобы взлохматить буйную шевелюру брата. Ты со своими деньгами ее из-под земли достанешь! Найдешь! Ведь главное, что она существует!
– И то верно! – улыбнулся Горшков. – Что-то с этой болезнью, я совсем плохо соображать стал! Что теперь? Домой едем?
– Зачем домой? А старцы? Идем старцев искать! Может, они тебя вылечат?
– Ну, пойдем! Не зря же ехали.
Взявшись за руки, брат и сестра спустились по ступеням, и вышли из домика, где их принимал настоятель. Молодой человек в черной рясе подсказал, как пройти на площадь, где расположены основные храмы. Для этого нужно было снова вернуться на парковку, где они оставили автомобиль, и пройти в боковые ворота. Этот путь они преодолели с легкостью, но оказавшись на площади, растерялись. Их оглушил шум и многолюдство. Взад-вперед сновали похожие друг на друга как сестры женщины в длинных юбках и в широких блузах. По проторенному экскурсоводами маршруту передвигались стайки туристов в джинсах. Громко жаловались на горькую судьбу нищие. Лида и Анатолий, поспешили укрыться в ближайшей церкви. К их облегчению, в храме оказалось тихо и пустынно.
– Ну, и что дальше? – спросил Горшков, понизив голос.
«– Нужно спросить про старцев», – шепотом ответила Лида, – Идем к женщине, которая продает свечи. Такие, как она, все знают.
Лида подошла к свечнице, за ней неуверенным шагом следовал Анатолий.
– Здравствуйте!
Лида несмело улыбнулась женщине в темно—сером платье до пят и услышала в ответ.
– Здравствуйте, сестра!
– Могу я у вас спросить, – продолжала Лида, – мы впервые приехали с братом в Оптину. Он не здоров. Мы слышали, что есть в Оптиной старцы, которые исцеляют. Где нам их найти?
– Это смотря кто вам нужен, – доброжелательно ответила женщина, продолжая расставлять в стеклянной витрине разнообразные иконки. – Сейчас вы стоите в соборе в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы. Это главный собор в монастыре. В нём находятся мощи преподобных Амвросия и Нектария. Пройдите и приложитесь. Остальные старцы покоятся в других храмах. Походите, не поленитесь, все вместе они помогут вам. Найдете самый большой храм – это Казанский. Там мощи преподобных старцев Моисея, Антония и Исаакия I. Во Владимирском храме мощи Льва, Макария, Иллариона, Анатолия, Иосифа, Варсонофия и Анатолия. Сходите везде! Господь да поможет вам! Масличко наберите, водички. Идите, милые! А если заблудитесь, вам каждый подскажет. Да не забудьте сходить к могилкам наших новомученников. Знаете, о таких?
– Извините, вы не поняли, – застенчиво возразила Лида. – Вы о мощах говорите. То есть о старцах, что уже умерли. А я спрашиваю о тех, кто жив. Нам бы к живому старцу сходить за исцелением.
– К живому? – удивилась женщина. – Нет уже таких старцев в Оптиной. Это до революции их целый цветник был, один за другим являлись миру. Но беда та все оборвала. Нет давно тех старцев.
– Как же так? – расстроилась Лида. – А мне так много рассказывали на работе о старцах!
– Видимо вы неправильно поняли тех людей. Но это ничего. Ведь живы наши старцы! Они живы у Бога. И помогают всем, как живые. Сходите к ним!
– Понятно, – повесила голову Лида. Вы правы, я что-то напутала. Ну, значит, простите, мы пойдем.
– Вы не расстраивайтесь! – уговаривала свечница. – Возьмите книжечку про батюшек. Прочитаете, и поймете, что они все живы и рады вам будут. Почитайте, не поленитесь.
– Хорошо, – сухо ответила Лида и потянула брата за рукав из храма.
– Прости меня, Толечка! – виновато прятала он глаза. – Все напутала, зря только дернула тебя из Москвы. Поехали уж, назад отвезу.
– Ничего, Лидка! – вздохнул Анатолий. – Это было, по крайней мере, нескучное приключение.
– Детки, детки, стойте! – услышали они надтреснутый старушечий голос прямо у себя за спиной.
Обернувшись, Горшковы обнаружили позади себя беленькую старушку в теплой, несмотря на жару, кофте и ситцевом платке.
– Я слышала, что вы старцев ищете? – беззубо улыбнулась старушка.
– Искали, – недоверчиво глянула на нее Лида. – Но нам в храме объяснили, что старцев здесь нет. Соврали что ли?
– Нет, что вы говорите! – захлебнулась от возмущения старушка. – Валентина Петровна не врет никогда! Она почти святая, как можно! Замечательный человек!
– Ну, значит, она нам все и рассказала. Не трудитесь! – нетерпеливо дернула плечом Лида, желая поскорей избавиться от назойливой собеседницы.
– Старцев нет, но есть старица! – с важностью заговорила бабушка. – Настоящая святая—юродивая! Ее батюшка настоятель пригласил пожить. Еле уговорил! Знает, что пока здесь такой человек, то процветать обитель будет. Сманил у Шамординских сестер. Те, до сих пор локти кусают, что не к ним Ася пошла. А сама Ася живет в избушке, в лесу за скитом, повелела выстроить себе и место указала. Сказала, что давным-давно, еще при игумене Авраамии, жил там старец отец Матфей. Ася успокоила сестер, что не навсегда в Оптиной, а только «по делу». Ждет, дескать, особого посетителя. А как придет он к ней, так «замкнется круг времени», и тогда она освободится от обязанности на нее возложенной. Тогда пойдет умирать в Шамордино, и там свои мощики оставит, сестрам в утешение.
Рассказ старушки сильно заинтересовал Лиду. Она подошла поближе, потянув за собою брата.
– Что, настоящая живая старица? – спросила сестра. – Как Пелагея Ивановна из Дивеева? Но почему я ничего не слышала о ней?
– Особая эта старица! – отвечала бабушка. – Простым паломникам, и тем более туристам, она неведома. Не всем велит о себе говорить. А вот меня, грешную она полюбила. Говорит, за страдания мои. Но что я о себе да о себе? Ася-то еще вчера после вечерни позвала меня и велела утром ступать в Введенский храм, а после службы не уходить. Ждать высокого и кудрявого мужчину. Как увидишь его, гони ко мне хоть батогами, говорит! И еще сказала, что если не поверит и уедет, то будет всю жизнь как заяц тени своей бояться.