Сердца и медведь

Сергей Котов

Сердца и медведь

Роман

Глава 1. Удар

Хам на «Мерине» подрезал меня жёстко. И даже посигналил, показав средний палец. Московские номера, машина – спортивное купе. Я не сильно в «Меринах» разбираюсь, но вроде модель свежая.

Я рефлекторно отвернул к обочине и задел зеркалом ограждение. Его с хрустом выдернуло из крепления. Это было почти физически больно: я представил себе поездки на разборки, сидение на «Авито», разговоры с барыгами, торги… так обидно стало, что не передать.

Перед глазами словно пелена встала, я не понимал, что делаю. Нога сама вдавила педаль газа. А это гад нет бы влупить ускорение на полную да скрыться – нет же, ему поиграться со мной захотелось. Он маячил перед моим носом, закрывая путь на соседнюю полосу. Это было совсем не сложно, если у тебя резерв по мощности раз в десять, несмотря на все мои колхозные тюнинги…

И тут он подставился. Наверняка рассчитывал, что я буду тормозить. А я – не стал. Говорю же, пелена перед глазами.

Это было мгновение кайфа, когда передок моей «Калины» вмял в кузов огромную дверцу «Мерина» – купе.

Его отбросило на обочину. Меня развернуло посреди дороги.

«По газам – и вали! – Кричал мой внутренний голос, – у него регистратора нет, номера не запомнит в шоке!»

Но я не уехал. Глупо, словами не передать – а как сбежать в такой ситуации? Не по-пацански. А что, если он поранился и кровью истекает? Что, если ещё можно успеть скорую вызвать?.. Смогу я жить дальше, если узнаю потом, что в машине остался труп, которого могло не быть?

Кровь у него действительно была. Из носа. Сработала подушка безопасности, а он без ремня ехал, вот и закономерный результат. Сам худощавый и бледный какой-то. Физиономия перекошена, в руке – огромный «Айфон».

– Ну ты попал!.. – заявил он, когда я подошёл ближе. – Тебе кабздец. Ты осознаешь, а?

Я молча развернулся и пошёл к своей машине, лихорадочно думая, как теперь лучше поступить. Умирать этот козёл явно не собирался. Запомнил он номер или нет? Рискнуть?.. Это гарантированное лишение прав, если запомнил. Да и ОСАГО по идее покрыть ущерб должно…

– Эй! –окликнул меня мажор. – Куда собрался?

Я остановился, всё ещё обдумывая свои дальнейшие действия. Что матери скажу, когда она передок машины увидит? Ох, проблема… и почему мы про родных всегда вспоминаем после того, как уже успели наделать глупостей?..

– За документами, – бросил я, не оборачиваясь.

– Стой! – не унимался мажор; что-то в его тоне мне не понравилось. Я обернулся.

У него в руке был пистолет. На вид вроде настоящий. «Может, травмат?» – с надеждой подумал я. Хотя что это меняло?

– С ума сошёл, что ли? – спросил я. Удивительно, но у меня получилось произнести это спокойным, будничным тоном, хотя внутри всё замерло до хрустального звона.

Странно, но это подействовало. Мажор опустил ствол.

– Идиот, – пробормотал он, и полез в салон, где подушки безопасности уже успели немного сдуться и больше не блокировали доступ к бардачку.

Я неслышно выдохнул и пошёл к своей колымаге.

Надо бы ментов вызвать… а то мало ли что этот псих опять удумает? Интересно, кстати, не под наркотой ли он? Надо бы намекнуть на освидетельствование… или не стоит? Ладно, будь что будет.

Я достал смартфон и собрался было набрать экстренные службы, но тут услышал, что мажор уже дозвонился. «Да, Егорьевское шоссе. Поворот на Ильинский погост, там метров двести… хорошо, жду».

Что ж. Звонить самому уже, очевидно, нет смысла.

Вздохнув, я начал осматривать повреждения. На первый взгляд, вроде ничего такого: капот помят, решётка радиатора… а потом я увидел, что под машиной уже скапливается небольшая лужица. Я присел и поглядел вниз. Потрогал жидкость пальцем. Тосол. Фигово: в лучшем случае уплотнители сдвинулись. В худшем – попадалово на радиатор… а денег не особо. Блин!

Хотя, чего я кипишую? Может, ещё обойдётся. Как бы правильно схему нарисовать, чтобы мажор виноватым оказался, а? То, что у него регистратора нет – может, оно и неплохо?.. только подходить к нему сейчас не надо – вот менты приедут, тогда покажу свою версию… сказать им про травмат? И что он угрожал?.. Да ну нафиг: доказать невозможно, а если у него разрешение есть выйдет пшик. Только против себя их настрою…

– Согласно пункту одиннадцать три – это ваша вина. Тут всё понятно и очевидно на схеме, – капитан на группе разбора нахмурился, топорща усы, и строго посмотрел на меня.

– Ясно, – кивнул я. А что ещё оставалось делать? В суд идти? Так хуже будет: страховая вмешается или ещё чего.

Мажор (его звали Егором, но про себя я продолжал его мажором звать) довольно ощерился.

– Документы на выдаче, подавайте в страховую, – сказал капитан и направился к выходу из помещения, давая понять, что аудиенция окончена.

– Ну вот и нафига выёживаться надо было? – как-то спокойно и даже по-доброму спросил меня мажор.

Я сжал скулы, но промолчал. Довольно улыбаясь, он прошёл мимо и вышел из кабинета.

Кроме всего прочего, мне назначили штраф. Пятьсот рублей – но всё равно неприятно. Очень. Хорошо хоть «Мерин» у мажора оказался не последней модели и вроде бы ОСАГО должно было всё покрыть.

Я вышел из МРЭО и медленно побрёл по Советской улице наверх, к церкви. Стояла жара, майка неприятно липла к телу. До шестого микрорайона, где я жил, идти было прилично, но меня передёрнуло от одной только мысли сесть в автобус. Уж лучше по жаре. Мороженого взять с водой. Благо копеечное удовольствие.

Возле моего подъезда на лавочке сидел Пашка и глотал энергетик. Увидев меня, он поднялся и, улыбаясь, помахал рукой.

– Ну как? Разобрались? Выплата будет? – Спросил он, протягивая руку.

– Привет, – ответил я, отвечая на пожатие. – Не-а. Не будет. Я виноват, все дела.

– Бли-и-ин, – протянул он, сморщив нос, покрытый рыжими веснушками, – может, как-то оспорить можно, а?

– Можно, – согласился я, – в суд пойти. Оно мне надо? Так ещё страховая подключится, выплаты под вопросом будут… я слышал о таких случаях. А я ремонт этому мажор не потяну, сам видел.

– Видел, – согласился Пашка. – Блин, Сань… а с тачкой-то твоей что?

– Что-что, – ответил я, вздохнув, – радиатор под замену. Капот желательно. Бампер поправить можно, декоративная решётка фиг бы с ней… короче, тысяч двадцать по минимуму. А ещё зеркало…

Пашка присвистнул. Я красноречиво промолчал в ответ.

– Блин… – сказал он, – на фест, значит, фиг поедем, да?

Фестиваль, куда мы собирались, организовывали ребята из Рязани. Там, на берегу Оки, организовывали палаточный лагерь и два дня выступали разные андеграундные группы. Новая совсем тема, Пашке его старший брат о ней рассказал, он в теме музыкальной тусовки.

– Значит фиг, – согласился я.

Помолчали. Пашка он такой, отлично чувствует настроение. Сейчас мне его простое присутствие было важнее каких-то ненужных и пустых слов поддержки.

Я хотел предложить поехать на Любляну, загорать и купаться – погоды стояли отличные и было обидно терять такой летний денёк из-за локальных неприятностей. Да, добираться бы пришлось своим ходом, на автобусе, ну да ничего страшного.

– Такое дело, – неожиданно опередил меня Пашка, – помнишь я рассказывал, что мой брательник связался с компанией, которая цветметом занималась?

– Помню, – кивнул я, насторожившись.

– В общем, как выяснилось, они не только по цветмету, – продолжал друг, – это вчерашний день. В окрестностях годных объектов не осталось. Но, оказывается, можно вполне прилично поднимать на разных старинных вещах. А их по заброшенным деревням – полно.

Я посмотрел на Пашку, пытаясь понять его настрой: просто поддержать меня хочет или реальная тема? Тот выглядел необычно серьёзным.

– И не только это, – продолжал он, – есть разные военные объекты, до сих пор не разграбленные. Там самое ценное – это шкафы с электроникой. Ты не поверишь, сколько раньше на это дело золота изводили!

– Что предлагаешь-то? – спросил я.

– В общем, Колян только за весну пару сотен штук поднял, – продолжал Пашка, проигнорировав мой вопрос, – и только на старых деревнях, где вообще палева мало. Добираться только трудно. Поэтому он на «Ниве» ездит.

– У нас сейчас вообще колёс нет, – заметил я.

– Зато есть ноги! – ответил Пашка. – Короче, Сань, – он придвинулся ко мне вплотную, глядя в глаза, – тема есть одна. Слышал про станцию «Торфяная»?

– Ну-у-у, – скептически протянул я, – там вроде серьёзные ребята работают… вагоны пилят потихоньку, чермет вывозят. Всё остальное забрали уже давно!

– Да, но узкоколейку, которая по торфяникам идёт, не разобрали и не обследовали толком. Говорят, пытались местные власти экспедицию организовать, чтобы состояние оценить. Так это в десятом году было, пропали все… с тех пор никто туда дальше пары километров от станции не лазит.

– Допустим, – кивнул я, – а нам-то что с того?

– А то, что я лазил дальше, – Пашка подмигнул, – гораздо дальше.

– Говори уж.

– Километрах в десяти от станции есть что-то вроде заброшенного базового района. Там среди болот небольшая возвышенность, на ней построили несколько бетонных ангаров, сверху замаскированных под окружающую местность. Так понимаю, часть узкоколейки использовалась для снабжения этого объекта. И там, на подъездном пути, до сих пор стоят опечатанные вагоны, – тихо сказал Пашка.

Я задумался на несколько секунд. Что ж, деньги нужны по-любому. Машина мне от бати досталась. Мама не простит, если я её не приведу в надлежащее состояние. Да и мне самому без тачки не очень: привык к комфорту, что и говорить. А выбор не такой большой: или идти курьером в Москву подрабатывать, мотаться на электричке каждый день, и так почти всё лето, или… никакого другого «или» я придумать не мог: везде, где можно было сунуться, я уже совался. Даже грузчиком в магазин, но там условия такие, что уж лучше курьером…

– Десять километров, говоришь… – сказал я.

– Угу, – кивнул Пашка.

– Подготовиться надо будет как следует. Припасов набрать. В тех условиях это серьёзная экспедиция, получается.

– Согласен. Можно даже палатку взять. Но, кстати, всю неделю обещают ясную и сухую погоду. Удачно!

– И надо придумать, как вытаскивать то, что найдём. Метал десять километров на себе переть-то, ну… такое… – я почесал подбородок.

– У меня тележка ручная дома есть, – сказал Пашка, – колёса – как у внедорожника. Но они складываются так, что можно в автобусе везти.

– Пойдёт, – кивнул я.

– Ну что? – улыбнулся друг, – когда стартуем?

Глава 2. Аппаратура

На подготовку ушло два дня: собрать снаряжение, закупить припасы, скачать карты, наметить маршрут и так далее. Мы подошли к делу серьёзно, как полагается. Конечно, с машиной оно было бы куда сподручнее и правильнее – но её чинить надо. А для такого дела и своим ходом погулять можно.

В шесть утра мы стояли на остановке у пятого микрорайона. По расписанию до автобуса было ещё пятнадцать минут, но мы пришли заранее: в такое время автобус мог промчаться на пару минут раньше. Ожидаемо, на остановке кроме нас никого не было – среда, будний день, те дачники, кто не работает, уже сидят по участкам, а работающие дожидаются выходных.

Автобус действительно пришёл на две минуты раньше. Водила недовольно нахмурился, глядя на нас – наверно, останавливаться было лениво.

Когда мы забрались внутрь, он излишне резко тронулся, не дожидаясь, пока мы разместимся. Я из-за этого чуть не упал на спинку сиденья. Пашка подстраховал: схватил меня за рюкзак.

– Вот козёл! – Сказал я, не особо стараясь, чтобы голос звучал тихо.

– Да забей, – ответил друг, помогая снять рюкзак, – мало ли что у него в жизни случилось?

Я хотел добавить что-то язвительное, но, глядя на широкую и искреннюю Пашкину улыбку передумал. Фиг с ним, с водилой этим. Совсем не нужно, чтобы наше приключение начиналось с негатива.

Возле Любляны к нам подсела пара бабулек с колёсными тележками, нагруженными всякой садовой утварью. Они тут же принялись оживлённо обсуждать все последние новости: от того, какие сорняки на каком участке растут и как с ними правильно бороться до того, кто из знакомых умер на прошлой неделе и как надо собираться на похороны. При этом тон обсуждения не менялся совершенно.

Часа за полтора мы доехали до Рязановки. Тут надо было выходить: автобус дальше поворачивал направо, в сторону Радовиц, а нам надо было налево.

Помня о нраве водителя, я крепко держался за поручни. Но в этот раз он затормозил возле остановки как-то подчёркнуто плавно. Успокоился, что ли, пока ехал? Я посмотрел в сторону кабины. За рулём сидел полноватый, лысеющий мужик лет около пятидесяти. Он глядел на нас с Пашкой в зеркало с такой смесью тоски и как-то скрытой надежды, что мне стало не по себе. Я отвёл взгляд.

– Ну, чего ты? – нетерпеливо спросил Пашка, который уже успел выпрыгнуть из автобуса.

– Да ничего, – ответил я, ступая в придорожную пыль.

Двери за нашими спинами закрылись и автобус, взрыкнув двигателем, поехал дальше по маршруту.

– Карту скачал? – спросил Пашка, доставая смартфон.

– Угу, – кивнул я, – естественно.

– Хорошо.

Я огляделся. Деревня как деревня: на остановке асфальт недавно поменяли да павильон покрасили. В начале улицы пара обшарпанных деревянных домов. Дальше – ухоженное жильё, в сайдинге новом и за свежеокрашенным забором. За ним – вывеска продовольственного магазинчика.

Сверившись с картой, Пашка разложил колёса тележки, взялся за ручку и выразительно посмотрел на меня: мол, пора ехать. Я кивнул и последовал за ним.

Деревню прошли насквозь минут за десять. По дороге я зашёл в магазин, купил полтора литра прохладной воды и пару стаканчиков мороженого. Пока ели лакомство, вышли на границу бывшей станции.

Первый сюрприз: местные распильщики выгородили территорию и поставили шлагбаум со знаком «проезд запрещён». Наверно, официально объект выкупили у администрации. Впрочем, на саму станцию нам было не надо. Чермет вдвоём в товарном количестве на одной тележке мы бы точно не потянули. Поэтому, обогнув по лесной просеке огороженную территорию, мы вышли к самой узкоколейке.

Ржавые, неровные рельсы тянулись по невысокой насыпи вглубь леса, где скрывались за правым поворотом. Я огляделся. Со стороны станции – никого. Солнце жарит, медленно поднимаясь к зениту. Воздух будто застыл, наполненный стрекотанием насекомых, но птиц почему-от не слышно.

Я вдруг отчётливо представил, как по этой дороге тянется состав, увлекаемый маленьким зелёным тепловозом, останки которого виднелись на станции. В кабине – люди в старой, ещё советской военной форме и пара автоматчиков на узкой площадке последнего грузового вагона… что такого важного могло быть внутри? И почему груз так и остался нераспечатанным?

Почему-то мне стало не по себе.

Пашка, заметив, что я мешкаю, недовольно оглянулся и бросил:

– Чего застрял?

– Да иду уже, – ответил я, ступив на насыпь.

Она была достаточно широкой, чтобы по ней можно было катить тележку, не спотыкаясь о шпалы. К тому же, грунт выглядел плотно утрамбованным; лишь изредка в зазорах между вросшими в землю шпалами пробивалась чахлого вида травка. И это было странно. Чтобы за столько лет и природа не взяла своё? Может, грунт тут какой-то химией пропитывали? В любом случае, надо быть осторожнее.

– Тихо как-то, – заметил я, догнав друга, – даже птицы не поют.

– Так жарко, – Пашка пожал плечами, – забились по гнёздам.

– И на насыпь погляди, – продолжал я, – тут воды много, а трава почти не растёт… странно это…

– Я слышал тут экспериментальную технологию использовали, – ответил он, – специальная пропитка грунта, чтобы можно было по торфяникам прокладывать. Её вроде ещё на Северах испытывали, когда тамошнюю сталинскую дорогу строили.

– Химия? – спросил я.

Пашка пожал плечами.

– Да фиг его знает! Какая разница?

– А такая, что как бы ноги тут не оставить, – буркнул я, перешагивая довольно крупную трещину.

– Я уже был тут, – напомнил Пашка.

До места добрались без всяких приключений. За очередным поворотом Пашка указал на развилку и боковое ответвление, за которым, всего в пятистах метрах, мы увидели первый замаскированный ангар, а перед ним, на подъездных путях, несколько позеленевших от времени грузовых вагонов.

Солнце уже клонилось к закату, и мы ускорили шаг. Место надо было успеть обследовать при дневном свете. Ночью это делать не только неудобно, но и опасно: мало ли кто шляется по окрестным лесам? А лучи фонариков в здешней глуши будет видно ого-го как далеко!

Вагоны действительно были опечатаны: сквозь петли замка на сдвижных дверях была продета почерневшая проволока, скреплённая свинцовой шайбой с советским гербом.

– Обалдеть… – вырвалось у меня.

– Я ж говорил! – довольно ощерился Пашка.

– Странно это… вроде не так далеко место. Почему до сих пор никто не обнаружил и не растащил? –задумчиво проговорил я. – Сколько лет прошло? Тридцать? Сорок?

– Помнишь пожары десятого года? – сказал Пашка.

– Ну?

– После этого уровень грунтовых вод на местных торфяниках упал. Я смотрел на глаз – похоже, боковая ветка лежит ниже основной колеи. Там спуск небольшой. Наверно, в советские времена тут была хорошая дренажная система. Когда часть вывели, она пришла в негодность и ветку затопило. А после пожаров вода несколько лет уходила, пока колею видно не стало. Но местные все считали, что отсюда уже давно всё выгребли, что можно, и никто не горел желанием лазать за десять километров просто так… так что, похоже, я действительно был первым!

Пашка снова широко улыбнулся, и добавил, указывая на колёса вагона:

– Гляди, вот тут полосу видно. Наверно, уровень, на котором вода стояла.

Я пригляделся. Действительно, нижняя часть колёс была заметно светлее, чем верхняя, и между частями была довольно чёткая граница.

– Получается, пути в воде были, – сказал я, – и шпалы не прогнили, да и рельсы не сильно ржавые.

– Так вода болотная, – Пашка пожал плечами, – кислорода мало. Она, наоборот, консервирует.

Я подошёл к вагонной двери и осторожно потрогал печать. Она была покрыта какими-то чёрными отложениями; советский герб расплылся, но был вполне узнаваем. Я слегка потёр её пальцами. Ниже герба обнаружились цифры: 9966 – и всё. Больше никаких надписей.

– Странно всё-таки… – проговорил я, – так бросили просто, на путях… а в ангары ты не заглядывал?

– Не-а, – ответил Пашка, – пока необходимости нет. Зачем рисковать лишний раз?

– И то верно… – кивнул я, – а что, если в вагонах что-то опасное? Радиоактивные отходы, там, или химическое оружие?

Друг кивнул и, наклонившись, покопался в своей сумке, вытащив серый пластиковый прибор с чёрно-белым ЖК-экраном.

– Может, – кивнул он, – поэтому я эту штуковину взял. Счётчик Гейгера.

– Ого! – удивился я. – Где нашёл?

– На «Авито», пара штук стоил, – улыбнулся Пашка, – решил раскошелиться, раз уж мы этим делом занялись плотно. А то наслушался историй.

– Слушай, мою долю, если что… – начал было я, но друг перебил.

– Да расслабься! – сказал он. – Мы на твоей тачиле сколько катались, а? – он подмигнул мне.

Я пожал плечами и улыбнулся в ответ.

– А он точно работает? – спросил я.

– Точно, – кивнул Пашка, – в Москве тестировал, в Сабурово.

– Специально мотался?

– Так забрать надо было.

Прибор пискнул. На экране появились цифры. Пашка сделал серьёзное лицо и подошёл к двери. Поводил прибором над печатью и возле зазора между створками, за которыми виднелись посеревшие деревянные ящики.

– Видишь? Фон в норме! – сказал он. – Давай вскрывать.

Я достал из рюкзака специально приготовленные кусачки и, приноровившись, перекусил проволоку, чуть выше замка, после чего взялся за печать и вытянул её из паза. Оставалось только отодвинуть засов.

– Кстати, странно, что настоящего замка не повесили, – заметил я, – а то печать есть, а из запоров только это, – я кивнул на засов.

– Наверняка тут ещё охрана была, – Пашка пожал плечами, – так что ничего странного. Просто следование протоколам, или что там у них было.

Возможно.

Я взялся за ржавую рукоятку и что было сил толкну её вверх и в сторону. Металл заскрипел, но не поддался.

– Подсоби! – попросил я друга.

Мы вдвоём навалились на засов. Раз-два и со скрежетом он всё-таки вышел из паза, обсыпав нас хлопьями ржавчины. Ролики, на которых висела дверь, конечно, давно закислились. Поэтому их приходилось пропихивать по пазу волоком, рывками. Наконец, зазор оказался достаточно большим, чтобы в него можно было протиснуться.

Я достал фонарик, включил его и посветил внутрь. Там были ряды одинаковых деревянных ящиков, которые давно посерели и рассохлись, образовав огромные щели, в которых что-то поблёскивало.

Пашка достал из сумки небольшую монтировку, и мы залезли внутрь.

Наше появление подняло довольно много пыли, и я чихнул.

– Будь! – сказал Пашка.

– Спасибо, – ответил я.

Друг снова достал из-за пазухи счётчик Гейгера и подошёл к ящикам. Фон был в норме.

Я же обратил внимание на выцветшие значки и цифры, которые вблизи можно было разглядеть на ящиках. Некоторые я вроде опознал: «не кантовать», «хрупкий груз», «не хранить на открытых площадках», другие были мне совершенно незнакомы: человек, расставивший руки, стоит в круге и пятиконечная звезда с двумя молоточками снизу.

– Вроде никаких знаков опасности, – сказал Пашка, разглядывая маркировку.

– Ага, – согласился я, – если там даже есть химическое оружие или что-то в этом роде – наверняка оно надёжно запечатано. Если увидим какие-то пробирки или колбы – оставим всё как есть.

– Согласен, – кивнул Пашка.

Он подошёл к ближайшему ящику, приноровился и вставил плоский конец монтировки в крупный зазор между досками. Лёгкий треск, облачко были – и перед нами предстали внутренности первого ящика.

Пашка присвистнул.

– Это мы удачно зашли!

Внутри находились какие-то древнего вида печатные платы. Изначально они были установлены в поддон из картона, который давно покоробился, и теперь электронные компоненты беспорядочно лежали один на другом.

Пашка достал одну из плат, посветил на неё фонариком и принялся разглядывать.

– Слушай, я, конечно, не спец, – сказал он, – но выглядит довольно перспективно.

– Берём и уходим? – предложил я.

Друг поглядел в открытый проём. Там, возле дороги, закат уже горел кровавыми отсветами на стволах деревьев.

– Переночуем здесь, – сказал он, – а утром вскроем ещё пару вагонов. Посмотрим, может, там что-то более ценное.

– Может, дальше отойдём? – предложил я, – по насыпи? Тут мне как-то не по себе…

– Да брось, – Пашка беспечно махнул рукой, – тут безопаснее. Площадку под палатку легче найти. Или вообще можно в вагоне заночевать!

– Ну уж нет! – возразил я.

– Ну как хочешь, – Пашка не стал запираться, – тогда поставим палатку на насыпи.

Костёр разводить мы не стали – по той же причине, по которой фонариками снаружи не пользовались. Палатку едва успели поставить, уже в сумерках. Обработали её и одежду репеллентом – а то комарьё налетело тучами, несмотря на то что вода была не так уж близко.

Предусмотрительный Пашка где-то раздобыл армейские спецназовские сухпайки на химических грелках, поэтому поужинали мы вполне вкусно и с комфортом. После чего отправились спать.

Я проснулся оттого, что мне показалось, будто у палатки кто-то ходит. Какое-то время я лежал неподвижно, прислушиваясь. Дул лёгкий ночной ветерок. Скрипела ветка где-то в лесу. Вроде ничего подозрительного. Я медленно успокаивался и собрался было снова уснуть, но решил, что, раз уж всё равно проснулся, то схожу в туалет.

Аккуратно, стараясь не разбудить Пашку, я выбрался из палатки. Огляделся. Над лесом всходила ущербная луна. Небо было ясным, полным звёзд, каким его давно невозможно увидеть в городе, даже таком небольшом, как наш Егорьевск.

Сделав несколько шагов по насыпи по направлению к лесу, я занялся своими делами. Почему-то только теперь мне в голову пришла мысль, что правильнее было бы разделить ночь на вахты и спать по очереди. Да, наша Мещёра – это не Сибирь и даже не Урал, но всё равно места дикие, мало ли кто тут может встретиться?

Я решил, что останусь снаружи дежурить, на пару часов. А потом Пашку разбужу, для смены.

В лесу и на болотах кипела ночная жизнь, наполняя воздух таинственными вздохами, всплесками и шорохами. Однако никакой опасности я не чувствовал. Глядя на звёзды, я представлял себе, что оказался в далёком прошлом, когда в окрестных лесах водились настоящие лешие, а речки и протоки населяли русалки. В такие ночи особенно легко верится в сказки.