Курсанты – 3
– Диан, у тебя тут швабра есть? Нашу опять сперли.
– Да задолбали они! Давайте замок на дверь повесим!
– Вот и я говорил Андрею…
Мы оба замолчали. Я даже смутилась. Обсуждать что-то с Олегом на эту тему было странно. Я попятилась и открыла первую кабинку. Чтобы от всей души выругаться:
– Да что б вас диарея в этом самом сортире накрыла!
Передо мной стоял самый крайний туалет с огромными железными подставками под ноги по бокам. А в нем… В нем сплошняком лежали мелко порванные бумажки. Очень мелко порванные бумажки! Моему возмущению не было предела.
– Что там, Диан…
Олег был таким высоким, что просто посмотрел мне за плечо и смачно нецензурно выругался. Он стоял так близко, что я раскраснелась и засмущалась. Хорошо, что это можно было спрятать за злостью на неизвестную работницу бухгалтерии.
Откуда я это знала? И почему грешила на мой самый нелюбимый отдел? Да все просто! Дело было в линиях на бумажках. Классический счет-фактура! Чтоб меня…
– Знаешь, я даже не могу решить, что лучше. Вот это или наши классические подарки.
Это он имел в виду кучки фекалий, которые не всегда попадают по назначению в то самое место, а иногда сваливаются мимо. Регулярно сваливаются. Едва не плача, сказала:
– Ну, у мужиков прицел сбит, а у наших бабок что? Правильно. Совести нет.
– Да я вообще многое узнал о людях за этот год.
Хмыкнула. Что уж тут скажешь. Я тоже многое поняла, отмывая стены от всевозможных загрязнений всех цветов радуги, а впереди так-то предстоял еще один год минимум.
– Давай я вытащу, Диан?
Покосилась на Олега. Это мне он так помочь решил? Приятно, конечно, но перчатки профессиональные у меня. Я отца попросила достать. Такие ни за что не порвутся.
Никогда не забуду тот день, когда было мое первое ПХД и Куропаткина заставила меня кислотой оттирать ободки изнутри. Губкой. А потом руку по локоть засовывать. Прямо в жерло сортира. Я дома так не делаю!
Хотя ладно. Парадокс был в том, что дома я вообще не убиралась, а тут мыла за целым институтом. Ну, в общем, я в тот роковой день провела по локоть в туалетах.
Когда домыла последний, взяла две перчатки, достала руку, а она была мокрой. Мокрой! И только я заметила ЭТО. Дыру. Дыру, мать ее, в перчатках. Обеих. Как меня тогда не стошнило, не знаю.
На следующий день отец после моей истерики купил мне профессиональные три пары супертолстых перчаток. Собственно, в них я сейчас и была. В них же и предстояло выгребать это безобразие.
Потому что я понимала, если туалет забьется, а он делает это от каждого чиха, то будет плохо всем. На всех четырех этажах корпуса. Мы это проходили. Развела руками:
– Да ладно, Олег, я и сама справлюсь. У меня тут тяжелая артиллерия, – указала я на перчатки.
Даже улыбнулась. Он замялся. Смущенный Макаров – это что-то новенькое. Я оценила. Он, судя по всему, тоже. На том и порешили.
Парень подмел и вымыл взлетку, а я пока обезвредила бомбу замедленного действия, что подкинул нам финансовый отдел. Ручками выгребла все намокшие бумажки, не забыв сделать фото. На память.
У меня в телефоне уже была папочка таких веселых изображений. Чтобы потом я лет через пятнадцать не забывала, как оно было.
Когда закончила, вышла поболтать с Олегом, но меня встретил лишь Николяша. Тот уже был в курсе и также знатно поносил бабулек-экономистов! Мне даже обидно стало. Получается, что Макаров от меня сбежал…
И почему меня должно это волновать?
Глава 8. Маша Копылова
– Все выучила, моя отличница?
Макс поцеловал меня и уставился с прищуром. Вот наглец! Знает же, что полночи просидела за домашкой. Я начинаю тихонько ненавидеть учебный отдел. Еще за журналом сейчас бежать.
– Издеваешься, да?
Тот широко улыбнулся. Мне иногда казалось, что он из института и не уходил. Как бы то ни было, служба на земле моему Литвину не шла. Ну не смотрелся он совершенно среди жуликов! Не было в нем… ушлости.
Мы с ним как-то обсуждали это. Тогда Максим сказал, что самый лучший опер и следак тот, кто сам в душе прошаренный жулик. Думает и изворачивается как он. Я согласилась.
Мой же любимый – история вообще не из этой оперы. Он высокий, статный, представительный. Такому сотруднику надо на мероприятиях выступать и быть лицом МВД.
Нет, нареканий к работе у начальства вроде бы не было. Там история в другом… Что просто глаза у него не горели и руки все больше опускались. Сложно было смотреть на такой расклад.
– Ладно, я поехал. А ты помни, что с Коповым лучше не спорить. Благо он у вас нечасто будет.
– Все-то ты знаешь!
Усмехнувшись, закрыла дверь. Поспешила на КПП, так как времени оставалось мало. Да, Литвин и тут прав. Копов на семинары редко лично приходил. Покошмарил нас своим присутствием с пару месяцев, а потом благополучно спихнул на адъюнктов и других преподавателей.
Знаний от этого меньше не становилось, ведь там вся кафедра по струнке ходила и объем домашки иногда повергал нас всех в шок. А тут еще и подлянки со стороны учебного отдела.
– Маша, скажи, что у тебя еще тетрадь по уголовке никто не брал, и ты сделала пленум этот бесячий. У меня пальцы отваливаются. Я вчера в ночи села за него и уснула!
Диана поравнялась со мной аккурат на КПП. Сонная, взъерошенная и такая прямо вся милая. Она, когда не включала стерву или командиршу, была более чем нормальной девчонкой.
– Ты первая будешь!
– А я вторым!
Неожиданно из-за не спины вышел довольный, весьма свежий, да и вообще, такой весь из себя Сема. Мы с Дианой переглянулись и прыснули. Если Сема доволен, то тогда…
– Хрен тебе, Семеныч, за то, что я вчера до двенадцати у парней торчал, ты должен мне эту тетрадь!
Ожидаемо из-за спины баяниста показался Василек. Злой и недовольный. Они прямо на контрасте смотрелись. Уже который раз такая история.
Сема мог отказаться от учебы только перед лицом плотских удовольствий. Никогда бы не подумала, что в таком, как это сказать… ну, худеньком теле скрывается такая любовь к сексу.
– Тебе там никто не мешал переписать постановление!
– Так тебе тоже!
Ехидно Василек упер руки в боки, а потом гневно уставился на своего соседа. Хорошо, что наш Семеныч не пользовался бешеным успехом у барышень. Просто регулярным. Иначе бы Антон с ним жить не смог. Ну, или хотя бы двушку снял.
– Что, цветочек наш луговой, опять барабанный друг устраивал у вас Содом и Гоморру? Я к вам в гости боюсь приходить уже, мало ли что подцепить можно!
Андрей Изворотов догнал нас уже у турникета. Так мы, смеясь и толкаясь, ввалились в институт. Былого кипиша на входе, как при Михалыче, давно не было.
Баранов не утруждал себя тем, чтобы кошмарить курсантов. Он предпочитал там свои какие-то ходы, и доставалось в основном наряду. Но там другой уровень ответственности.
Покосилась на Андрея. Он оживал. Все чаще улыбался и смотрел не таким тяжелым взглядом, как еще пару месяцев назад. Груз ответственности частично спал, и в его жизнь снова возвращались обычные будни. Я рада.
Построение было на большом плацу. Разводы, к сожалению, никто не отменял. Ника с Макаром уже стояли и о чем-то тихо спорили. Фальцева отказывалась переходить на обычную одежду, хотя мне показалось, что уже весь институт знает про ее положении.
Не знаю, что у них постоянно происходило, но иногда мне думалось, что они попросту не умеют жить дружно. Хотя что уж сложного… Да, понимаю, ситуация непростая, но уверена, что они справятся.
– Давайте взорвем учебный отдел?
Из строя доносились стоны. Мы стояли по группам, и ситуация у всех была примерно одна и та же. Вчера днем было четыре лекции. Четыре! Да еще какие! Все по сложным предметам, на которых не поспишь.
А сегодня по ним же семинары. По всем четырем. Это как вообще называется? Даже Груша возмущался, а желающих сходить в наряд стало в разы больше.
Но учебный отдел смотрел на нас как на восьмое чудо света. Мол, совсем уже сдурели? Что значит, ошибка в расписании?! Они святые люди, и работники столетия не ошибаются!
Финалочкой было искрометное:
– Да и вот же все с вами понятно. Вы же та самая группа, что заслуженного преподавателя выжила.
Моему возмущению не было предела. Хотелось буквально стонать, но на суть дела это никак не влияло. Пошли готовиться к первому семинару. Процесс уголовный.
Вел не Копов, и как-то все прошло напряженно, но тем не менее относительно спокойно. Блистала, как всегда, Фпльцева. Мне казалось, что именно этот предмет стал по-настоящему ее звездным часом.
С ней дискутировали, с ней считались, ее мнением искренне интересовались. Ну и плюс ко всему, она иногда такие скользкие моменты знала, что даже мы охреневали.
Перед первым семинаром по гражданскому процессу мы сидели на перемене, пытаясь поймать дзен.
– Вероника, в можно мы тебя просто клонируем? А? Ну, чтобы ты за всех нас отвечала.
Бледная Вероника грызла яблоко. Все уже знали, что периодически ее треплет токсикоз. Она же призналась, что именно учеба ее спасает от этой заразы.
– Я не против. Глядишь, тошнило бы меньше.
Девчонки засмеялись. Аленка глядела на нее во все глаза. Мне кажется, Иванова узрела свой самый большой страх в ситуации Ники. Вот и сейчас она со странным благоговением спросила:
– Блин, как ты в таком состоянии еще и учишься.
– Главное, чтобы, когда родит, училась. Наслышана я про местные обычаи относительно молодых матерей-курсанток.
Настя Маркевченко, как всегда, со знанием дела высказывала свое мнение. Не девчонка, а просто кладезь информации обо всем. Справочное бюро наше.
– Посмотрим. Меня больше интересует, как сессию сдавать.
Народ улыбался. Кто о чем, а Фальцева о парах. Ну вот надо же так было ей попасть. Я могла бы подумать на кого угодно, но только не на нее. Вероника же у нас такая… Предусмотрительная!
– Ну что, девчонки, готовы к новому испытанию? Говорят, этот препод вообще жжет!
Василек повеселел. Еще бы! Четверку отхватил на уголовном процессе и теперь может на пару пар расслабиться. Наполняемость оценок – это крайне редко сбоящий принцип.
– Ой, да ладно, что мы так не видели?!
Диана закатила глаза. А потом покосилась на Олега. Тот сидел и старательно что-то переписывал. Глядя на его парту, тяжело вздохнула. Моя тетрадь по уголовке. Понятно.
Пошла по рукам опять! В прошлый раз мою тетрадку по ТСП нашли аж в третьей группе. Убить готова в такие моменты. Строго посмотрена на Василька, но настроение тому испортить было сложно.
Ладно, Олег потом сразу мне отдаст. Он никогда не передает без спроса. Как некоторые! Прозвенел звонок, и мы пошли по своим местам. Впереди первая пара по загадочному гражданскому процессу.
Глава 9. Олег Макаров
Гражданский процесс. Я раньше думал, что это такой маленький никому не нужный предмет, но все оказалось не так просто. Вот попадаются же преподы не по профильным предметам, которые считают, что именно их направление кровь из носа самое важное.
Хотя ладно. Мне отец сразу сказал, чтобы я учил гражданку, потому что в жизни пригодится она, а не сколько дают за хранение наркоты. Типа сравни объем уголовного и гражданского кодексов.
Это как слон и моська. Потому что больше гражданского в отечественном праве нет вообще ничего. И хотя я на учебу никогда не жаловался, именно объем гражданского права вызывал у меня серьезные проблемы.
Благо препод попался адекватный. Гонял, но в целом ничего смертельного. На фоне простеньких непрофильных предметов второго курса вполне себе нормально.
Но третий год обучения преподносил сюрприз за сюрпризом. Многие ребята говорили, что это будет тяжко, но кто им верит, пока не испытаешь на собственной шкуре.
Ну вот и настал тот момент, когда мы стоим, а невысокий, но до странного статный препод смотрит на нас с веселым прищуром. Если бы вчера его лекция четвертой не стояла, могло бы быть даже весело.
Но после обеда да после трех предыдущих пар веселиться оказалось попросту некому. Он похохмил на этот счет. Сделал парочку замечаний отключившимся на последних партах ребятам, а потом весело добавил, что на семинаре встретимся.
Взяв журнал и прикрепленное расписание на неделю, он сначала отложил, но потом вернулся. Его брови поползли вверх, а потом он весело заявил:
– Вы чем насолили учебному отделу-то?
Почувствовав такое редкое человеческое сочувствие в его голосе, послышалось жалобное:
– Сами не знаем…
Конечно, вопросы первого семинара были разобраны. Тем более пары по гражданскому процессу сдвинулись на месяц, препод в отпуске был. А тут такое… Мы искренне надеялись, что он не будет выпендриваться и внемлет старой доброй традиции спрашивать по желанию.
– Ну что ж, как говорится. Ребята, беда не приходит одна! Я понимаю, что после Копова мне вряд ли удастся вас впечатлить, но скучно, обещаю, не будет.
С задних парт послышались робкие стоны. В смысле?! Можно нам очень скучно, очень обычно и без приключений? На что я спокойно ко всему относился, но вчерашний марафон по подготовке к семинарам выбил из колеи.
Да что уж. Мне кажется, весь курс вздрогнул. Неприятная история… А препод тем временем огласил готовность к ответу на вопросы семинара номер один.
Конечно же, Маша Копылова подняла руку. У нее традиция уже была первой отвечать на первый вопрос. Да только у одного изверга были другие планы.
Он мстительным предвкушающим взглядом оглядел присутствующих и полез глазами в журнал. Понятно! Народ синхронно зашуршал. Всем срочно понадобилось выучить первый вопрос. Хотя бы название.
– О! Знакомые лица. Я до сих пор помню, как меня в наряде по столовой Белозеров гонял лет десять назад. Ох и веселые же были времена! Так что… Белозерова, прошу к нашему шалашу.
Стопроцентное попадание. Диана только перед парой сетовала, что вот к чему подготовиться вообще не успела, так это к гражданке. Уголовный процесс она в принципе не рискнула бы динамить, право тоже, потому что оценок давно не было, а вот надежда на лояльность на первой паре тут дала маху…
Обернулся на нее. Она открывала рот, а потом закрывала. Залюбовался. Растерянная, милая и ранимая Диана – это нечто. И пусть сейчас у нее будет серьезное испытание, но я с удовольствием отметил ее выход к доске.
Она отличница у нас, что неудивительно. Все-таки неглупая, вполне себе смышленая. Ленивая и импульсивная местами. Но оценки ниже пятерки получать не любила.
Тут это невыгодно. И все потому, что она уже привыкла уходить домой с самоподготовки пораньше, как отличница. Девушка осторожно и медленно вышла.
– Смелее, Белозерова. Я не кусаюсь. Вы же у нас отличница, верно?
– Верно, – осторожно ответила Диана.
Как по минному полю, ей-богу. Пара переставала быть томной. А еще уголовка же. Час от часу не легче. Препод с улыбкой сказал:
– Будем исправлять. Жду от вас ответа на первый вопрос. Прошу…
Настрой высокого уровня. Диана побледнела. Но в чем была главная фишка всех настоящих отличников? Правильно. Из такой задницы, как эта, они могли выбраться не то чтобы в легкую, но прям достойно.
Вот и Диана, хмурясь и напрягаясь, сделала почти невозможное. С горем пополам рассказала, что там знает про предмет и метод гражданского процесса. Но не тут-то было. Посыпались дополнительные вопросы. Между прочим, Дианка неплохо справлялась.
Ее ответ напоминал сражение не на жизнь, а на смерть. Но уже вскоре стало очевидно, что не за тем ее к доске вызывали, чтобы получить прекрасный ответ без сучка без задоринки.
Препод улыбался, потирал ручки и в конце ответа с каким-то маниакальным восторгом объявил:
– Три, Белозерова!
Ну как бы… Не мне судить, но достаточно справедливо. Особенно учитывая, что она явно не готовилась. Правда, Белозерова разошлась и была явно не согласна с таким результатом. Она возмутилась, обиженно спросила:
– Но я же хорошо ответила!
– Удовлетворительно, Белозерова, не более. Никаких поблажек делать не имею привычки.
– Но это же первая пара…
– Поэтому вы присаживайтесь, а я хотел бы послушать вашего несравненного, популярнейшего, самого-самого…
Послышались смешки, а Василек толкнул вбок залепленного на повторении или, если быть точным, изучении второго вопроса Семена. Тот даже не отреагировал, пока не услышал:
– …Баяниста!
Я усмехнулся. Диана же злая, как после того нашего поцелуя, пошла к себе за парту. Сегодня она с Викой сидела. Та ухмылялась, даже на дергачах. Раз Сема вышел, пара минут на перекур у нее есть, прежде чем она начнет учить третий вопрос. А их сегодня аж шесть. Волшебный день.
– Семеныч! Давай уже.
Макар припечатал того по спине с такой силой, что шлепком разнесся по классу. Народ оживился и ловил настроение странного препода.
Все, кроме как минимум Дианы и Семы, что зло посмотрел вперед. Препод заржал. Надо выучить его имя отчество, пока не до этого было. Стало забавно.
Баяниста постигла та же участь, что и Диану. Его мучили долго, с толком, с расстановкой. Как-то даже неинтересно стало в конце. Трояк прозвучал хлестко, с сарказмом. Семеныч разозлился, как и Дианка.
Мне даже показалось, что препод их специально завалил чутка. Чтобы было веселее и застращать всю группу. Так сказать, добавить веса, на первый взгляд, не самому профильному предмету.
Третьей к доске пошла Копылова. Задор у преподавателя никак не иссякал. Он решил, что раз девушка хотела, то девушке надо дать право высказаться. Следом на Машей и ее четверкой (Копылова очень быстро учила прямо на парах), пошел Василек.
Выбор пал на него за то, что цитирую: «Нечего было ржать над товарищем в трудную минуту». Судя по всему, процесс гражданский нам запомнится не менее уголовного. По крайней мере, задел шикарный.
Последним был вызван и полностью измучен наш Егорка Коптев. Тот плавал в вопросе, как в море корабли, и нещадно тупил. Преподаватель издевался над ним всласть. Закончили на том, что он спросил:
– Коптев, вы в танчики играете?
Тот хлопнул ресницами несколько раз. Кивнул. Да, он играл. Сейчас эта история только набирала популярность. И как он понял только?
– Тогда, товарищ курсант, если хотите допуск к зачету, то с вас Т-150.
Вся группа в недоумении хлопала глазами. Даже обиженный Сема перестал дуться. А я смотрю, третий курс становится все интереснее и интереснее…
Глава 10. Вероника Фальцева
– Макар тебя точно заберет? Машина у него какая-то не очень. Старая.
Смотрела на маму и в очередной раз диву давалась. Сначала радости моей не было предела, что она не стала злиться и психовать. Напротив, была искренне рада новости о том, что скоро станет бабушкой.
Тут же нашла мне врачей, наехала на руководство вуза, стала обращаться как с хрустальной вазой. Я как никогда чувствовала себя защищенной и любимой.
Страхи по поводу ее реакции развеялись, даже токсикоз стал намного легче! А потом… Потом мне пришлось столкнуться с реальностью, в которой я не только мамина дочка, но и будущая мать и даже… возможно, жена.
Потому что я думала, что ослышалась тогда. Шутка ли, мне стало плохо и внизу все словно окаменело. Тогда я так испугалась, едва ли не впервые так по-настоящему.
А тут из-за тонкой двери, куда не пустили Макара, его: «Я бы хотел жениться на вашей дочери…». Врач тогда ухмыльнулся, а потом даже произнес:
– Ну вот, наше государство своими не особо качественными материалами весь сюрприз вам испортило.
Я тогда кивала и хлопала глазами, ощущая себя странно. Я курсантка третьего курса. Беременная. Да, в моей жизни все непросто, но денег хватает, уверена, проблем не будет.
Про замуж же даже думать страшно. Вот и мама ничем не дала знать, что слышала подобное от Макара. А потом и вовсе все чаще стала повторять:
– Нужен он тебе, Ник? Понимаю, бывает такое. Но ты подумай.
Я не дура. Что мать потихоньку выживает Сохина из моей жизни, стало заметно практически сразу. Она не любила, когда я звала его в гости. Наш с мамой дом для него был скорее странным суррогатом.
Она его критиковала. Спрашивала вроде бы безо всяких наездов, что он собирается делать дальше. Чем кормить семью? И как бы обычный вопрос, но что она ожидала услышать? Что он что? Бросит учебу, уволится из МВД и пойдет работать?
И машина у него не та, и жилья отдельного нет, а то, что мы сами живем на служебной квартире, ее не смущало. Странно, но со временем я хоть и делала вид, что все нормально, но выпады матери стали напрягать.
Тем более на фоне поведения самого Сохина. Потому что Макар просто идеально вел себя. Он ни разу не сказал ни слова против моей матери, хотя я точно видела, как он бесится.
Он постоянно был со мной, и я после той пары на физо, где мне плохо стало, посмотрела на него иначе. Я могу на него положиться. Могу. В одно мгновение все страхи про НАС и отсутствие безопасности рядом с мужчиной развеялись.
Потому что он действовал слаженно, как мужчина. А я могу не сама, оказывается. Оказывается, проблемы решать может кто-то, кроме меня и мамы, и как он стал с ней разговаривать. Ради меня… Чтобы не расстроить МЕНЯ!
Иногда на лекциях я садилась назад, где можно было открыть окошко. Мать наругалась, и теперь нашему курсу ставили лекции только в аудиториях с окнами. Помню, когда это стало очевидно, Диана объявила нашего ребенка сыном полка и клятвенно обещала потом отблагодарить.
Да, это мама выбила, да, Сохин бы не смог так. Но разве это говорит о том, что он какой-то не такой? Нет, конечно. Я изменилась. И менялась каждый день.
Пару дней назад Маша сказала мне:
– Ты стала мягче. И взгляды свои на Сохина больше не прячешь.
Я тогда еще спросила, какие такие взгляды. Но Маша просто ответила:
– Влюбленные…
Ох! Это все было так странно и ново. Животик начинал расти, и я с нетерпением ждала шевелений малыша. Слава богу, с ним все было нормально. Но вот это вот пренебрежение матери…
Отправилась в институт. Сохин как штык ждал меня у подъезда. Я знала, что ему многого не хватало в наших отношениях. Должно быть, меня. Общения.
Чаще мы ехали до школы милиции молча, но тут я решила завести разговор:
– У меня идея появилась по поводу стенгазеты ко Дню милиции.
Он улыбнулся. Да, для нас это самое рисование оказалось тем, что и объединило. Все же началось именно с него. С ватманов и моей неуемной фантазии.
Он бежал от себя в краски и кисти, а бежала от рутины и проблем серых будней. А в итоге вот как мы встретились и нашли друг друга.
– Груша в обморок не грохнется от твоей идеи? Давай сразу говори, сколько ватманов?
Я улыбалась. Тоже. Гладила руками живот, который потихоньку рос, и уже скоро придется отказаться от строгой формы одежды. Ответила:
– Груша-то ладно. А вот Симон будет бдеть. Думаю, четырех хватит.
– После пьяного медведя-то!
Я фыркнула. Да, было дело на Восьмое марта. Я придумала очень спокойную стенгазету в виде известного серого мишки, нарисовав ему счастливые глаза.
Почему-то тогда еще начальник нашего курса Симон, увидев наше творение, строго приказал переделать. Мол, где вы видели серых медведей, да и вообще, глаза у него пьяные!
Где он видел медведей с пьяными глазами, я не знала, но долго спорила и психовала. Стоять на своем меня научили, это верно. И за три года это был единственный раз, когда я его не смогла переубедить.
– Я ему ту стенгазету презентую в миниатюре. В новый кабинет.
– Если он когда-нибудь будет!
Мы переглянулись. Макар умудрился, несмотря на механическую коробку передач, положить свою руку на мою. Тепло. Тепло и как-то правильно. Ну почему мама его не принимает?
– Ник, помоги с процессом? Сегодняшняя тема вообще не зашла, хотя вроде все понятно.
Странно как. Двое людей, что скоро станут родителями, обсуждают учебу. Она по-прежнему давалась мне легко. Я не корпела над учебниками и не сидела сутки с конспектами.
Составляла их кратко и емко, и у меня редко кто брал переписывать. Все же у меня имелась своя своеобразная модель повествования. Это вон у Маши с Настей вечно очередь стояла. Они и ручками цветными пользовались и текстовыделителями.
– Давай говори, что тебе непонятно?
Оставшуюся часть пути мы проболтали. А у меня язык жгло спросить про свадьбу. Точнее, правда ли он хотел на мне жениться. Что-то неуловимо поменялось.
Неужели я правда свои мозги в гормонах утопила, как Алена выразилась про свою знакомую беременную? Надо думать об учебе, о ребенке, много о ком и о чем еще…
Кстати, ребята в целом очень удивили своим отношением и реакцией. Потому что я никак не ожидала такого спокойствия. Никто не попрекал, не удивлялся. Ни единого слова против или в насмешку.
В других группах проскальзывало, но не в нашей. Мне Настя Маркевченко рассказала, что как-то в курилке Волобуева, тезка моя которая, очень некрасиво прошлась по нашей с Сохиным ситуации.