– Класс!.. – Снежана игриво щелкнула пальцами. – Тоже люблю этот фильм. Да и вообще обожаю историко-приключенческое кино. Ты смотрел «Месть Асархаддона»?.. Потрясная вещь!..
– Смотрел, – сказал я. – Мне понравилось…
Мы глянули друг на друга, как заговорщики – и тихонько рассмеялись.
«Месть Асархаддона» – это была неизвестная широким зрительским массам историческая дилогия о завоевании ассирийцами Египта. В фильме были не только картины баталий – но и сильные характеры, и сложные чувства. Подняты непростые моральные вопросы. Если я что-то и смотрел – то что-нибудь в таком роде.
Мы не заметили, как увлеклись беседой. С исторических лент переключились на фильмы вообще. С фильмов – на книги. Снежана поразила меня. Она интересовалась эпосом разных народов, зачитывалась японскими сказаниями о лисах-оборотнях, прекрасно разбиралась в греческой мифологии. Признаться: не ждешь такого от девятнадцатилетней барышни с синими накладными ногтями, которая красит губы в вишневый цвет и балуется фруктовыми сигаретками.
Я думал уже поделиться со Снежаной, что я страстный любитель персидско-таджикской и тюркской средневековой поэзии – но сдержался. Вместо этого поддержал разговор об Эсхиле и Софокле. Два студента-«юрика» (юриста), обсуждающие античную трагедию!.. Ситуация, достойная пера романиста.
«Снежана – тепленький пирожок. Надо брать», – стукнуло у меня в голове. До конца переменки оставалась пара минут.
– Снежана… – начал я, пряча дрожащие руки в карманы. Сердце так и долбило в грудную клетку. – В театре на Тополиной улице ставят «Антигону»… Может… может сходим?..
Как кстати я вспомнил рекламный щит, на котором пестрело извещение о премьере!..
Выдавив свое «может сходим?» – я язык прикусил от собственной дерзости. Сердце застучало еще сильнее. Казалось: оно расколется. Если б мне надо было сейчас поднять с асфальта монетку – я не смог бы этого сделать. Настолько тряслись у меня пальцы.
Я великолепно изучил пери-тюрчанку из стихов Низами и Джами. Но живую девушку звал на свидание впервые. Я боялся, что Снежана посмеется мне в глаза: «Ты хочешь замутить со мной – да?.. Ты?.. Такой рохля?..».
Но Снежана улыбнулась и легко согласилась:
– А давай. Сходим.
Я аж ушам своим не поверил. Так просто я одержал на пути к завоеванию сердца Снежаны первую победу.
Через интернет я приобрел билеты. (Пригодились деньги, которыми по праздникам так щедро одаривала меня бабушка). И в воскресенье мы со Снежаной отправились в театр. Слов нет передать, до чего я смущался и волновался. Я чувствовал, что краснею до корней волос. Ну еще бы!.. Впервые я вел куда-то девушку.
Настоящую девушку!.. Да – совсем не похожую на сказочную тюрчанку из газелей Хафиза. Но, жизнь, видимо – не поэзия и даже не романтическая проза. Известно: лучше синица в руке…
Снежана – по крайней мере – приятная и симпатичная барышня. Не то что б парни увивались за Снежаной табунами. Но и остаться без молодого человека ей не грозило. А она обратила внимание на меня… Череп мне изнутри буравил вопрос: на каком по счету свидании мы впервые поцелуемся?..
Должны же мы дойти до поцелуя?.. Правильно?.. А потом… потом и до чего-то большего?.. Такой уж я был нетерпеливый парень: мысленно гнал коня событий.
Занятый своими переживаниями – я не очень внимательно следил за происходящим на сцене. Иногда пыхтел и фыркал. Хорошо, что зрительские ряды были погружены в темноту. Иначе Снежана увидела бы: я – то бледнею, то заливаюсь свекольной краской.
Снежана – в отличие от меня – не отрывала взгляда от перемещающихся в ярких лучах прожектора актеров и вслушивалась в торжественный белый стих.
После спектакля – когда мы вышли на улицу под серые курчавые облака – я, робея, как прыщавый мальчишка, предложил:
– Снежана… Хочешь – зайдем в ка… в кафе?.. Посидим…
– Хорошо, – приподняв бровь, согласилась Снежана.
(А чертик, сидящий у меня на левом плече издевательски пропищал мне в ухо: «Хозяин. А, хозяин. Как думаешь: эта твоя дамочка догадывается, что и театр, и кафе – лишь этапы, которые надо пройти, чтобы ее раздеть?.. Интересно – правда?..).
Я заказал нам морс в больших стаканах, салат «цезарь», круассаны и пончики. Кафешка была на два ранга повыше, чем те бистро, куда я обычно заглядывал заморить червячка. Из расписных вазонов торчали метелочки пальм, под потолком серебрились какие-то здоровенные декоративные шары. Лилась расслабляющая музыка.
Зажав между двумя пальцами тоненькую сигарету – Снежана задумчиво глядела в большое окно, по внешней стороне которого сползали головастиками капли несильного дождя.
– Ну как… – запинаясь, спросил я. – …Тебе понравилась постановка?..
Снежана пожала плечами:
– Актер, исполнявший роль царя Креонта, хорошо играл. А вот актриса, изображавшая Антигону – не совсем справилась…
Повисло неловкое молчание. Чтобы как-то поддержать разговор – я поинтересовался насчет семинара у доцента Летунова и насчет лекций по семейному праву. Снежана отвечала лениво – как бы нехотя. Снова возникали паузы – которые я не знал, чем заполнить.
Морс был выпит, салат и круассаны съедены. Покинув кафешку – мы двинулись в сторону метро. Капал мелкий дождик. Я раскрыл над Снежаной зонт – который так удачно захватил с собой.
В метро нам надо было ехать в разные стороны. Посадив Снежану в электропоезд – я несколько минут торчал соляным столбом на платформе. В голове гудел пчелиный улей.
Вот и закончилось первое в моей жизни свидание. (Да – я настолько растяпа и лузер, что в старших классах у меня не было подружки). Как-то все прошло… не знаю… не так. Конечно – не следовало ожидать, что мы будем взасос целоваться в заднем зрительском ряду. Есть негласное правило, которому следуют порядочные дамы: не отдаваться кавалеру раньше, чем на двенадцатом свидании. Поцелуи не возбраняются – по-видимому – с шестого или седьмого свидания.
Все так. Но между мной и Снежаной не вспыхнула та самая искорка. И сейчас – стоя на платформе – я чувствовал облегчение (как все-таки вкативший камень на гору Сизиф) оттого, что Снежана уехала.
«А с Маликой было бы не так», – посмеялся надо мной внутренний голос.
Да. С Маликой было бы – наверное – по-другому. Она была для меня гурией – за родинку которой, по выражению Хафиза, не жалко отдать Бухару и Самарканд. Пригласи я в кафе Малику – я трепетал бы, как мотылек. Ловил бы каждый взмах ее ресниц. Счастливый уже от самого присутствия красавицы – любовался и любовался бы своим нежным цветком. А со Снежаной я только ерзал на стуле и боялся показаться дураком.
Быть может: сладко грезить о волшебной розе, на три четверти созданной моим пылким воображением – было для меня проще, чем общаться с реальной девушкой.
Со дня похода в театр на «Антигону» – у нас со Снежаной установились странные отношения. Как ни неопытен я был в «делах сердечных» – а понимал: это не отношения парня и девушки.
Каждый раз, когда я встречал покуривающую на замусоренном дворике университетского корпуса Снежану – та улыбалась мне. Вроде бы – по-особенному тепло. Мы – как аристократы – обменивались вежливыми репликами:
– Как спалось?..
– Да как-то не хватает сна. Ненавижу, когда лекции начинаются в восемь тридцать…
– Я тоже… терпеть не могу… Я в интернете на кинематограф.ком читал, что скоро на экраны выходит драма про вторжение Александра Македонского в Индию. Сходим в кинотеатр посмотреть?..
– Было бы здорово… Нам пора: лекция через две минуты.
Иногда нам случалось поговорить об античной или о мировой литературе. Снежана изумляла меня. Она – как свои пять пальцев – знала греческих героев: Персея, Тесея, Геракла… Так что я чуть дрожал от страха опозориться – перепутать Клио с Медузой Горгоной. Еще Снежана прекрасно разбиралась в творчестве западноевропейских писателей – от Мопассана до Голдинга. Тут я был полным профаном. И только слушал – открыв рот и хлопая глазами.
Я мог бы тоже блеснуть – заговорив о писателях тюркских и иранских. Но я удерживался от этого. Повторю: в нашем отравленном ксенофобией обществе не привечали все восточное. Даже в киосках быстрого питания продавали исконно славянские кулебяки – а не беляши, как когда-то. Вдобавок, мое увлечение стихами Навои, Физули и других – казалось мне чем-то интимным. Это был прекрасный мирок – оазис нежности и любви среди пустыни жестокости и делового расчета. Мирок, куда я не хотел пускать посторонних…
Да – не настолько меня тянуло к Снежане, чтобы я приоткрыл перед ней душу.
Мы сходили еще на четыре свидания. Я сводил Снежану в кино – на тот фильм о войне Александра с индийским раджей Пором. Побывали в театре: на «Медее» Еврипида и на водевиле современного раскрученного драматурга. Разок просто посидели в кафешке.
Я думал: пока мы полулежим на мягких диванчиках за квадратным столиком, пьем душистый зеленый чай и налегаем на крабовый салат и хрустящие булочки – мы разговоримся. Получше узнаем друг друга. Между нами установится тесная связь.
Но на деле все получилось совсем не так. Слова приходилось тянуть, как тонкие – то и дело рвущиеся – нити.
– Какой твой любимый цвет?.. Зеленый?.. А у меня – голубой. Тебе в детстве нравилось какое-нибудь животное?.. Бурундук?.. Оригинально!.. А мне тигр и – ты будешь смеяться – баран. Как тебе «Медея»?.. Да, по-моему, тоже ничего…
