В ответ не как бывало: «Я тебе не мать», а культурно:
– Вот он.
Офигенная парилка! Выходит он в холл, а там (парлекуа пер-де!) непонятно кто, харя укутана. На улице метель и удар в калган. Шапка на каркасе, а то бы кранты. Кромкин! Легковая, за рулём майор с отчеством Евграфович. Впихивают между двух ментов (не лимузин, бля!) У батяни Ферреры «Победа». Но суд, и конфискуют. Не победа – беда.
В травмпункте говорят: лёгкое сотрясение. Карьера его как агента накрылась. И впереди допр с допросами. Тонька укладывает рюкзак.
Пишет о том, когда, кто дал на хранение «ТТ». День памятный. Тридцатое января. Надеялся, из дела выпрыгнул. Когда-то из тамбура электрички; идёт полями, лугами, ударенный, но свободный… А тут ни хрена не выпрыгнул!
Кто тот «стройный тополёк», как говорит Антонина? «Артур дома?» «Тополёк», одетый в мраковатое, но говорит культурным макером. Друган Крыловых, кликуха Князь? Может этот «тополёк» замочить[32 - Убить;] в каком-нибудь омуте дошлого жигана[33 - Жиган – преступник (арго преступников).] Сына Ферреры? Да, не фига!
Мельде
Ведут. Не туда ли, где убивают нетерпеливых индивидов? А приводят в другую камеру. Оттого и велено с матрасом (тощим), с одеялом (лёгким), подушка никакая.
О Стоеросове добрая думка. Молоденьким на стрёме, да хранение двух пугачей для двух кентов-умельцев. Но берёт он дело в свои руки и отбывает минимум. Да и Генриху надо взять «дело» в умелые руки. Умеет нажимать пальцами клапаны трубы, крутить гайки не до срыва резьбы, перегородку в доме, дверь на петли. Он трудовой парень. И в делах этого дела проявит умение.
Камера не маленькая и не тёплая. Телогрейку Андрея накинет на одеяло. В окне нет воли – сугроб. Эх, лопатку бы! Не будет говорить с этой толпой гамадрилов, хотя им не до него: в карты режутся. Но пара любопытных взглядов (его водят в наручниках!)
Нет трубы! Другая. Об неё долбят горькие телеграммы. Генрих не умеет. Один тут, как радист, на пачке «Беломора» метит. Труба умолкла.
– «Навредил Артур». У кого кент Артур?
Ответить не может, как бы онемев.
В обед глотает, не нюхая. Какие обеды на фабрике! Биточки с макаронами! Об еде, которую готовит Эльза, жутко думать. Косточка с мозгом в борще. А икра, мёд, бутер унд брод его фрюштуков! Как в раю! Неверная игра в банде-беде, где он играет не главную партию. Петька с Мишкой (не охота их Пьером и Мишелем) могли бы дать наводку: скоро не будет ни единого биточка с макаронами (большой кусок масла в центре тарелки)! И тогда бы он фиг с маком втянулся в эту кодлу, хоть и с громким именем «Наследники»!
Глупая оперетта: снег со льдом в лица, нормальные гомо са-пиенсы в домах, а они, боевые ребята, бегут прятать боевое оружие. В конце «операции», как говорит Пётр, Артуру велят на крышу. «Вроде, не падает, ха-ха-ха!» – «Тихо ты…» – не доволен братом Пётр. Братья с поддельными корками пожарных крадутся огромным чердаком до другого люка, прыгают в коридор на верхнем этаже, а на первом мимо милиции выходят в парадную дверь! У Генриха театральный вариант. Утром ему на фабрику был звонок: «Какую-нибудь декорацию прихвати». Пётр имеет в виду накладные бороды, парики, натыренные его братом на нелёгком актёрском пути. Боевой Генрих почтовой бумагой обёртывает утеплённую немецкую кепку. На лохматый парик напяливает много ношенный головной убор, который давно не надевает. Но и в далёком будущем он рвань не наденет и – никаких лохм! Будет кок, как у Элвиса. Но, видать, глупо рядился он неаккуратным дедом. Их боевая группа и в этот хмурый день на проглядке у ментов. Пётр вроде бы гений наружки, но менты гениальней.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
