Бьянка. Пять дней сентября

– Ваня, это правда? Ты скажи Марио, если итальянцы будут толпами покупать у меня, то я отдам ему десять процентов.

Ким потрясла грудью. Она дала обет, подумал я. Уж такая весёлая соседка…

– Не тряси перед ним грудью, Ким. Разорвёт на части.

– Пусть разорвёт, если бизнес пойдёт.

– Прима, Ким. Данкевел за то, что вчера вызвала мне такси. На нём я доехал до Наймегена.

Мы рассмеялись. Ким закурила новую сигарету и снова выставила пятки на подоконник.

IV.

Я набрал Серёгу. Он тоже ждал меня и сейчас заорал, словно бы я был в космосе.

– Иван, дружище! Куда же ты провалился? Две недели жду твоего звонка. Без тебя мне конец. Выручай.

– Серёга, что с тобой? Надо срочно вернуть пять тысяч?

– Нет, Иван! Совсем нет! Наоборот, я хочу дать тебе денег!..

– Ты с ума сошёл. Серёга, ты подожди неделю. Ведь я скоро вернусь.

– Иван, не валяй ваньку, а послушай. Мне надо срочно дать тебе деньги, пока ты в Амстердаме. Чтобы ты успел что-нибудь купить.

– Понял. Хоть ничего не понял. Серёга, какие деньги? Что купить?

– У меня застряли сто тысяч. Банковский кредит. Или я срочно что-то покупаю, и кредитный договор действует полгода, или послезавтра возвращаю деньги назад.

– Серёга, я не пойму твою арифметику. Объясни мне, сто тысяч чего? Тугриков?

– Долларов, Иван! Баксов! Гринов! Хрустящих зелёных бумажек!..

– Ясно. А что я буду делать с ними? Любоваться? Или должен обклеить ими свою комнатку?

– Что-нибудь купи на них, Иван. И оформи транспортировку сюда. С такими деньжищами для тебя это будет раз плюнуть. Ты же голова!

– Голова это да. Мне всё ясно, как божий день, Серёга. Нужно найти сахар, «Мальборо» и прочее. А как я получу деньги? Ты об этом подумал?

– Ваня, а вот это не твоё дело. Тебе нужно срочно, то есть сегодня, прислать мне факс с предложением своего товара. Стоимость товара и логистика должны быть равны ста тысячам. Включая твои расходы и агентский гонорар. Написать такую бумажку для тебя – раз плюнуть.

– Серёга, ты сидишь в Ленинграде на бешенных бабках и тупеешь от этой кучи. Понимаешь, что говоришь, или не совсем? Я ведь в Амстердаме, а не у Гостиного на Невском. Ведь это сто тысяч зелёненьких. Наверное, целый чемодан.

– Я знаю, что говорю, Иван. Я знаю, что у тебя есть мозги. Натренированные чтением мозги. Ты же настоящий Спиноза! Продиктуй реквизиты счёта и займись делом.

– Слушай, Серёга, а итальянские тачки подойдут?

– Итальянские? «Фиаты»? Сколько?

– Не только «Фиаты». «Альфа» и «Ланчия» тоже. На сто можно десять или больше. Надо побегать.

– Ваня, «Ланчию» у нас не знают, а «Фиаты» никому не нужны. Можно одну-две «Альфы». Твинспарки. Всё же модная марка, для пижонов.

– Что такое «твинспарки»?

– Со сдвоенными свечками. Нужны только красные. Так и спрашивай – нужен цвет «маранелло». На остальные бабки бери только «бэхи», и ничего другого.

– Зачем тебе «бэхи»? Их берут только бандюганы, которые денег тебе не заплатят. Кинут тебя, как дитя. Я буду смотреть «Альфы».

– Слушай меня, друг Ваня, и включись. Сейчас мне нужен оборот, а не прибыль. Прибыль оставим на потом, на следующий раз. Бери, что говорю. Друг Ванька, ты усёк?

– Нет, не усёк. Здесь мозг работает по-иному.

– Так включи его по-нашему. Ну и балда ты, Ваня… Сейчас мне важно взять товар и быстро его скинуть. Потому бери «бэхи». И можно пару «Альф» в довесок.

– Серёга, балда так балда, но всё это как обухом по голове. Дай время подумать. Картинка международного бизнеса красивая, но мне чуть страшновато.

– Иван, ты интеллигент. Ты очкарик в шляпе! Ты совсем не игрок. Именно такие загубили страну. Вы всё развалили. Ваня, нечего думать. У нас времени неделя.

– А если деньги не придут до моего отъезда? Ведь у меня только неделя, пять рабочих дней. Ты об этом думал? И как я оформлю сто тысяч? Что я скажу голландцам? Сейчас у меня на счете тысяча гульденов и пять тысяч долларов. И вдруг – бац – падает стольник.

– Они будут рады, Иван. Они расцелуют тебя в обе щёки. Все любят деньги. Доллар везде царь и бог. Даже папа римский держит доллары под матрасом. Скажи своим голландцам, что через месяц будет ещё сотня. А не понравится, так пусть отошлют назад.

– Папа римский не голландец. Поляк он. Нет, Серёга, мне нужно подумать. Вечером позвоню.

Я положил трубку. Мир вмиг изменился. Он словно встал на дыбы, и чтобы удержаться на ногах, следовало пройтись на свежем воздухе.

– Ваня, ты выглядишь покойником! – закричала Ким, увидев меня. – Может быть, вчера ты сильно ударился головой? Я вызову скорую.

– Ким, не нужно скорую. Со мною порядок. Ты лучше скажи, что сделала бы, если у твоего друга была сотня тысяч долларов?

– Я бы его выгнала. Вышвырнула бы из дома. Спустила бы с трапа. Или в окно.

– Тебе не нужны деньги?

– Деньги всегда нужны, но человек с денежным мешком – нет. Богачи это неприятные типы, у них иные ценности. Не вздумай сказать, что у тебя есть сто тысяч.

– В том-то дело, что нет. Я пройдусь, Ким. Вчера устал.

Ким помахала рукой и занялась прихорашиванием к рабочему дню.

Я набрал гараж.

– Марио, это снова русский Иван. Мне нужен патрон. Он на месте?

– Будет через полчаса.

– Отлично, Марио. Буду к этому времени.

Я снова приоделся, повязал на шею «Диор» и скрыл глаза тёмными очками. Затем сунул пачку писчей бумаги в чёрный тонкий кожаный портфель и вышел.

Я отправился на Дам, но через сто метров меня окликнули:

– Джанни! Джанни, амичо руссо!..

Это был Энцо, сидевший у распахнутого настежь окна кафе «Де Поол». Лицо его светилось радостью, узел галстука был распущен. Помахав в ответ, я зашёл в кафе.

– Вива Беллини! Как прошла премьера, Энцо? Не сорвал свой чудесный голос на радость Ким?

Энцо вскочил и запел высоким голосом, размахивая бокалом с вином:

«Что ж, моей пожертвуй кровью, всю до капли, что есть в жилах,

Всю отдам я – но любовью я пожертвовать не в силах…

Выпить вместе обещала, сердце Ким мне отдала…

Ах, теперь каким страданьям, жизнь мою ты обрекла…»

– Браво, браво, амичо Энцо!.. Но ты извратил текст. Слишком вольная трактовка. Ты много выпил на радостях?

– О, Джанни! Это лишь для тебя, амичо. Почему ты не пришёл на «Норму», ведь я оставил для тебя билет? Это было наслаждение!.. О, только ты оценил бы мою арию! Ты, с твоим изысканным вкусом… И ты много потерял!

– Спасибо за добрые слова, Энцо. Верю, что ты пел прекрасно, но я был в Наймегене. Поздравляю тебя, амичо.

– Ты выпьешь со мною? Сегодня я угощаю всех! Эй, бармен! Есть водка?.. Мой лучший друг русский! Мы выпьем за божественного Беллини!..

– Спасибо, Энцо, но я иду в банк. Давай обмоем премьеру позже?

– Позже так позже, Джанни. Ты серьёзный человек, и бьюсь об заклад – в банке держишь сто тысяч долларов.

– Ну что ты, Энцо. Какие сто тысяч у советского человека?

– Да-да, ты прав, Джанни. Откуда деньги у камарадо руссо? Чао!..

Мы похлопали друг друга по плечу, и я продолжил путь на Дам. Вслед мне несся отчаянный звенящий голос соседа:

«Уходи… Забудь, презренный, клятвы все и уверенья.

Знай: в любви той нечестивой ты найдёшь одни мученья.

Волны моря, ветр прибрежный к вам снесут мой пыл мятежный,

День и ночь мои проклятья мир ваш станут нарушать…»

В две минуты я достиг Дама, где справа от королевского дворца был мой банк. Вывеску банка дополнял броский девиз: «Создавая больше возможностей».

Я показал свою банковскую карту, и меня попросили в отдельную комнату. Через минуту-другую ко мне вышел управляющий моим счётом Херт, мой ровесник.

– Приятно снова видеть вас в Амстердаме, – приветствовал он меня.

– Я здесь давно, Херт, и скоро уезжаю. Мне нужны совет и помощь.

– Будьте уверены, я сделаю всё, что будет в моих силах. Мой дядя, старый лоцман, любит старый анекдот: «Любая мелочь поможет сохранить груз», сказал шкипер и выбросил свою жену за борт…» Вам чашечку кофе или чая?

– Чудесный солёный юмор, Херт, но не стоит выбрасывать людей за борт. Особенно женщин. Я заглянул ненадолго. Мой счёт открыт в прошлом году и до сих пор на нём болтаются случайные, карманные деньги. На днях я жду поступление значительной суммы.

– Вам известна дата поступления?

– Дата не зависит от меня. Вы же знаете, что сроки перевода денежных средств из моей страны непредсказуемы. Мне хотелось бы поставить вас в известность, а также попросить оказать всю возможную помощь в распоряжении этими средствами.

– Сумма, превышающая десять тысяч долларов, должна быть задекларирована.

– Я это знаю. Потому в первый раз мне нужна ваша помощь.

– Я к вашим услугам. Позвольте узнать, о какой сумме речь?

– О ста тысячах долларов США.

– Иван, нашему банку приятно иметь дело с вами. Мы горды, что вы выбрали наш банк.

– Данкевел, Херт. Мне тоже приятно, и я горд доверием вашего банка.

– Это ваши личные средства?

– Нет. Я получаю их для совершения легальной экспортной сделки. Как агент. Мне нужен совет, как оформить поступление средств на счёт, а также рекомендации по их расходу, проводкам и налоговой отчётности.

– Наш банк крупнейший в Нидерландах по работе с денежными средствами населения. Но основная деятельность банка коммерция. Для бесперебойного движения средств по вашему счёту деньги и товар должны иметь легальное происхождение. Обратите внимание на юрисдикцию контракта. Я сделаю для вас сводку. При поступлении средств я немедленно уведомлю вас. Вы живёте там же, как указали при открытии счёта?

– Нет, Херт. Я живу у Ватерлооплейн со стороны Заюдеркерк. Вот мой адрес и телефон. Я бываю по утрам до двенадцати… До десяти я точно дома.

Херт проводил меня до выхода.

– Херт, скажите, сто тысяч войдёт в этот портфель? – спросил я напоследок.

– Нет, Иван. Вам нужен в два раза больший кейс. Вы собираетесь обналичить всю сумму? Наш банк готов предоставить кейс подходящего размера.

– Беданкт, но я только спросил. Хочу знать вместимость портфеля.

– Тогда тот зинс! Всего хорошего! Мы ждём ваших дальнейших распоряжений!..

За королевским дворцом я отцепил свой велосипед и через пару минут был у Уландсграхт. Велосипед я привязал на мосту и к гаражу подошёл с самым беспечным респектабельным видом. Там меня встретил Марио.

– Патрон в кафе. Из-за вас он велел завезти молоко. Нам тоже досталось…

Марио вытащил из-за пазухи бутылку карнемелка и сделал большой звучный глоток, а я пересёк бульвар.

Дирк всё так же сидел у распахнутого окна «Каса бьянки» и махал мне рукой.

– Ян, тащи пистолет и карнемелк! – закричал он, лишь только я переступил порог. – Иван, ваша идея с молочным ассортиментом хороша. Я распорядился всегда держать йогурт, карнемелк и молоко.

– Беданкт, Дирк. Теперь сюда придут не только алкоголики, но и трезвенники.

Дирк осмотрел полупустой зал.

– Пока все те же старые клиенты. Но на уличном щите уже написано: «Свежий заанский карнемелк. При заказе порции блинов – карнемелк бесплатно». Вы будете блины?

– Данкевел. Пистолета достаточно. Почему он так называется?

– Я не знаю. «Пистолет» есть пистолет. Нашпигованный багет. Я столько их съел, когда гонял по горам и полям…

Дирк задумался. Я прервал его мысли.

– Дирк, вы сказали, что можете подобрать машины.

– Вы решили отказаться от наймегенского «БМВ»? Мой гараж к вашим услугам.

– Нет, Дирк. Я решил присмотреть ещё несколько.

– Несколько? Сколько, Иван? Два, три авто?..

– Это зависит от вашей цены.

– Ян, неси телефон!

Кок примчался с телефоном на длинном тонком шнуре, поставил его на стол и мгновенно исчез.

– Марио, тащи прайс-лист продажи! – прокричал Дирк. – Побыстрее!

Не успел он положить трубку, как Марио уже бежал через бульвар с папкой в руках. Вручив её, он вернулся в гараж.

– Вот всё, что есть у меня. Эти в гараже. А эти в отстойнике. В промзоне недалеко за Вестерпарком, можно съездить и посмотреть. А можете прийти завтра, мы пригоним сюда те, что вас заинтересуют.

– Дирк, здесь только «итальянки». Мне нужны «БМВ».

– Зачем? И почему? Мы договаривались об итальянских марках.

– Нет, Дирк. Вы предложили мне «итальянки». Я это уяснил. Но сейчас мне нужны только «БМВ». Я беру не в свой личный гараж. Я должен скомплектовать полученный заказ. Если у вас нет «немок», я найду в другом месте.

– Марио, найди «БМВ»! – закричал в телефон Дирк. – Нужен выбор!

Выслушав ответ Марио, Дирк переспросил меня:

– Сколько искать немецкой рухляди, Иван? Одну-две машины?

– Я же сказал, что это зависит от вашей цены.

– Сколько вы заплатили в Наймегене и сколько можете заплатить мне?

– Дирк, вам лучше узнать сумму, которой я располагаю. Тогда будем решать, одну или две.

– Сколько у вас денег?

Я покосился на зал. Дирк полез в карман куртки и вытащил блокнот с ручкой.

Я написал: «100 USD». Дирк помолчал, затем вполголоса спросил:

– Тысяч?

– Да. Дело надо провернуть за неделю. Я уезжаю в воскресенье. Вам интересно поучаствовать?

– Марио, – закричал Дирк в трубку, – переверни Амстердам и округу! Пригони все «пятёрки»!.. Пробег до ста!.. Что? Пригони все, выставленные на продажу! Сегодня! Брось работу и займись!

Дирк швырнул трубку, затем встал.

– Оставьте пистолет и пойдёмте в контору. Там нам накроют хороший стол.

Мы пересекли бульвар и через красивую парадную дверь вошли в обычный с виду дом слева от гаража. Поднявшись по широкой каменной лестнице, редкой в узких старых голландских домах, мы оказались в большой затемнённой комнате. Высокие тонированные стёкла приглушали свет яркого солнечного дня. Одна из стен была разрисована в броском итальянском плакатном стиле. Тёмно-синее море билось брызгами волн, возмущённых переливами музыки. Тонкая девушка причудливо и страстно стебельком изогнулась с микрофоном в руке. Её длинные волосы разлетелись в стороны, и в их сетях бились белые чайки. Справа в стилизованном под китайский инь-янь круге сияла надпись «SANREMO’69». Ниже был меньший круг с надписью «Festival Della Canzone Italiana».

На противоположной стене над длинным диваном висели афиши, плакаты и большие фотоснимки красивой итальянской певицы. В её фигуре и изгибах тела безошибочно узнавалась девушка с панно напротив. Везде она буквально утопала в цветах. Убранство комнаты дополняли дорогой офисный стол, шкаф с документами, большой удобный кожаный диван, два таких же кресла и длинный журнальный столик. Под кружком с «канцоне итальяна» стояла стойка с проигрывателем и грампластинками. На каждой мельчайшей детали обстановки лежала печать безупречного итальянского стиля.

– Ваша контора?

– Да, это офис «Хеллемы», – ответил Дирк. – Вам здесь нравится? Устраивайтесь.

Я упал на мягкий диван, а Дирк плеснул в фужеры коньяк и сел в кресло напротив.

– Бьянка, сигары! – закричал он и нажал на красную кнопку на журнальном столике.

Дверь медленно раскрылась. Сердце моё дрогнуло и застыло, а в висках застучал молоточек. Держа в вытянутых руках большой футляр с сигарами, в контору вошла совсем юная девушка с длинными, намного ниже пояса золотыми волосами.

Если Эллен была королевой красоты и казалась земной, искренней и скромной голландской девушкой, перед прелестью которой невозможно устоять, чьи бездонные васильковые глаза и милые ямочки на щеках вызывали мгновенную симпатию и любовь, то юная Бьянка была из иного, не нашего мира.

Совершенно всё в ней было прекрасно. Её волосы словно лились бесконечной золотой волной. И эти струящиеся волосы, и огромные изумрудные глаза, и тоненькая фигурка при высоком росте, всё в Бьянке вызывало удивление. Но одна черта её лица, невиданная и необычная для людского рода, особенно приковывала к ней взгляд – идеальный античный профиль. Эта девушка словно сошла из-под резца Фидия или Праксителя… Будто лучшее их творение обрело жизнь и явилось мне. Время и всё вокруг куда-то отступили. Я смотрел на человеческое совершенство, и сердце моё не билось.

Бьянка же, не взглянув на меня и не проронив ни звука, поставила сигары на столик и вышла. Кто она?.. Откуда взялась?.. Что здесь делает?.. Почему Дирк не удостоил её ни капелькой внимания?.. В мою душу вкралось недоумение.

– Иван, выбирайте сигару…

Голос Дирка спустил меня с небес. В футляре, большом лакированном коробе, были два ящика поменьше.

– Здесь кубинские сигары. А это голландские. Выбирайте. Знаете, все смеются над голландцами, курящими яванский табак, но мы привыкли к нему с детства. Мой отец был простым рабочим, плотником. Судовым плотником, как царь Петер. Отец курил морскую глиняную трубку с вонючим яванским табаком. Он говорил, что ждёт дня, когда увидит меня не с трубкой, а с яванской сигарой в зубах. Слова отца я запомнил на всю жизнь.

– Я возьму яванскую, Дирк. Ни разу не пробовал… Боже, какой мерзкий запах. Это из обезьяньего помёта?

– Вроде того. Будьте осторожны, Иван. С непривычки может стошнить. Макните кончик в коньяк.

Мы закурили и откинулись на спинки, положив ноги на столик. Дирк смотрел поверх меня, переводя взгляд с одной афиши на другую. Перед моими глазами во всю стену раскинулось панно. В медленных сизых клубах едкого вонючего дыма море словно ожило, размеренно колышась в ритме извивавшейся певицы.

Дирк встал.

– Вы любите итальянскую музыку?

– Да, Дирк, очень. Обожаю Беллини за изысканную мелодичность. Он моя услада.

– Беллини? Никогда не слышал, – отозвался Дирк. – Извините, новичками совсем не интересуюсь.

– Беллини написал «Норму».

– Нет, не слышал такую канцону. Наверное, что-то совсем новое. Я поставлю своё любимое.

Дирк достал диск и вставил его в проигрыватель. Из колонок баюкающе запела итальянка.

– Нравится? Настоящая канцона. Словно поёт само сердце, распахнутое миру. Это старомодная песня… Настоящая классика…

– Я совсем не знаю эту музыку, Дирк. Надо послушать, чтобы понять её прелесть.

– Я вам дам пластинки.

– У меня нет здесь проигрывателя.

– Тогда дам кассеты… Вы не засыпаете под канцону? Может, сейчас перекусим и займёмся делом?

– Пожалуй, да.

– Бьянка! – закричал Дирк.

Бьянка вошла со скатертью в руках, молча расстелила её на столике и также молча вышла. Через мгновение она появилась с тарелками и столовыми приборами, затем начала вносить и расставлять еду. Когда Бьянка наклонялась, в разрезе платья виднелась молодая немятая грудь. Наконец, она принесла салфетки. Я протянул руку, чтобы взять себе, но Бьянка развернула салфетку и накрыла ею мои колени, после чего молча вышла.

– Какая интересная и загадочная девушка, Дирк. Кто она? Она немая?

– Не обращайте на неё внимания, Иван. Вас ждут итальянские яства.

Сказав это, Дирк поднял крышку самого большого чугунка, обдавшего нас облаком пахучего пара.

– Спагетти по-милански… Здесь тёртые сыры. Пармезан, маасдам и так далее. Попробуйте всё… Это приправы. Это знаменитая «карбонара». Вот оливковое масло… Оригинальный сицилийский разлив… А здесь подливка со специями. Это кастрюля с устрицами. Вы любите устрицы?

– Я не знаю. У нас их нет. И лягушек не едим. От них меня вывернет.

– Попробуйте, не бойтесь. Никаких лягушек. Или вот чугунок с мясной поджаркой. Острой. Можете расправиться с нею… Вам налить вина?

– Можно воды?

– Бьянка! Воды без газа! Ты забыла воду!..

Бьянка появилась с бутылкой «Пеллегрини». Никак не отреагировав на резкость тона Дирка, она откупорила бутылку, наполнила мой бокал и вышла.

– Вы молитесь перед едой? – внезапно спросил Дирк.

– Нет, Дирк. Только по большим событиям.

– Молитва – полпути к богу…

Дирк сложил руки на груди и закрыл глаза. Я подождал его.

– Благодарим тебя, господь, за твои милости к нам, – сказал Дирк.

– Аминь.

Мы принялись за еду. Всё было вкусным.

– Что в портфеле, Иван? – нарушил молчание Дирк. – Для ста тысяч он мал. Для золотых слитков хлипкий.

– Я шёл в банк и взял портфель для солидности. В нём пачка чистой писчей бумаги. Но она понадобится сейчас. Я хочу посмотреть ваши закрытые контракты. Мне нужен образец для оформления формального письма в банк для перевода средств.

– Наши контракты на голландском и итальянском. Вы не разберётесь, Иван.

– Это не важно. Мне нужна лишь форма. Я разберусь. И, если у вас есть, нужна пишущая машина.

– Бьянка! Достань синюю и зелёные папки и положи на стол, – распорядился Дирк вошедшей на его зов красавице. – И расчехли тайпрайтер.

Бьянка нашла в шкафу нужные папки и серую пишмашинку и вышла.

– Дирк, если можно, то после обеда я часок посижу здесь с бумагами. Потом отправлюсь в библиотеку университета и найду там деловую литературу. На это мне нужен будет также час. Затем вернусь сюда и оформлю письмо партнёру.

– Как у вас всё просто делается, Иван. Мы так быстро не можем.

– Это не просто, Дирк. Я должен сделать так, чтобы дела пошли у меня и моих партнёров, у вас и ваших партнёров, и, наконец, у голландского и советского банков.

– Странно это слышать, Иван. Говорится, что покупатель должен иметь сто глаз, продавец один. У вас наоборот, но ваша позиция мне нравится. Я выпью за ваше здоровье.

– Торгуй правдою, больше барыша будет…

Через полчаса Дирк спустился в гараж, а я сел за рабочий стол изучать бумаги голландского гаража. Сделав выписки, я вышел из конторы в холл, где с книгой в руках перед включённым телевизором сидела Бьянка. Я был столь сильно ослеплён её необычной красотой, что всё вокруг казалось радужным, сказочным.

– Бьянка, данкевел за гостеприимство и за вкусный обед, – впервые обратился я к девушке. – Чуть не проглотил язык.

Девушка вскочила на ноги и на неуловимый миг подняла на меня глаза. Лишь на миг. Склонив голову, она стояла передо мною – выше меня на полголовы, тонкая, стройная, длинноногая.

– Где Дирк?

Бьянка указала на входную дверь. Я попрощался и сбежал по лестнице вниз.

– Бедная немая девочка, – думал я. – Ужасно жить, будучи неспособной выразить себя и оттого чувствуя себя неполноценной… И ведь так она прекрасна!..

При виде Бьянки перехватывало дыхание. Должно быть, у всех. Наверное, бедняжка не выходит из дома, чтобы не привлекать внимание и не попасть в беду. И почему безразличен к ней Дирк. Словно бы Бьянки не существовало… Почему он слеп?..

В гараже царило оживление. Сверкающая хромом молочно-белая «пятёрка» стояла над ямой. Ещё две, ярко-красная и синяя, висели подвешенными над головою. У ворот фырчала мотором чёрная. В ней сидел Марио.

– Патрона нет, – завидев меня, закричал он. – Будет через полчаса!

– Марио, я в университет. Передайте Дирку, что вернусь через час.

Амстердамский университет был совсем рядом. Каникулы кончились, и библиотечный зал был переполненным. Первокурсники усердно зубрили свои первые задания. Я нашёл нужные полки и углубился в тонкости европейского документооборота. Работы было на час, и вскоре я вернулся в «Хеллему» и напечатал письмо.

Дирка я нашёл в яме, где наравне с другими крутил гайки и был перемазан маслом. Вытерев руки, Дирк провёл меня контору и поставил печать на бумагах. Я набрал Серёгу.

– Слава богу, – радостно прокричал он. – Я весь истомился. Всегда так, Иван: денег нет – плохо, деньги есть – проблемы.

– Серёга, пока нормально, как договорились. Я ношусь по Амстердаму словно рысак на бегах. Шлю факсом три страницы, две из них с печатями. Как пройдут – перезвоню, чтобы узнать, всё ли в порядке.

Мы с Дирком наблюдали, как факс с писком пожирает бумагу.

– Он сказал, когда придут деньги? – спросил Дирк.

– Деньги у вас будут не когда упадут на мой счёт, а когда вы соберёте товар. Сначала их следует вовремя получить. Когда придут, то сообщу. Тогда мы осмотрим каждую машину с бумагой в руках, запишем все недостатки, и вы исправите их. Затем обсудим цену и способ отправки в Ленинград.

Факс пискнул и замигал зелёным. Я набрал Серёгу.

– Ваня, это лучше, чем я мог представить! – прокричал он. – Я сейчас же в банк.

– Серёга, здесь шесть часов, а у вас банк давно уже закрыт.

– Нет, у меня есть час. Успею. Я помчался. С меня, Иван, магарыч! Как вернёшься, то попляшем с девочками! Погарцуем по Невскому…

Серёга радостно расхохотался и бросил трубку.

– Что сказал ваш партнёр, Иван? – спросил Дирк.

– Всё отлично, Дирк. Партнёр сказал, что идёт с бумагами в банк. Спасибо вам. Вы помогли всё сделать быстро и правильно.

– Не за что. Вы останетесь поужинать? Вы наработали за троих. Мы можем съездить в хороший ресторан.

– Беданкт, Дирк, но нет. Я устал. Еду спать.

– Возьмите кассету с канцонами.

– Мне понравилась песня, что звучала в машине. Она легла на сердце. Что-то о Касабланке.