Милоа – спасители Эбери. Книга 3. Милоа-возлюбленная

В этом году у нас было первое крупное пополнение: родилось три чистокровных шикути и еще три полукровки. Шикути были жеребятами от моего верного коня, и я теперь часто называла его папашей.

Наконец, я тщательно следила за главной житницей своего каганарта – рудниками и кузницами. С наступлением холодов возмущения в Западном постепенно улеглись, производство оружия стабилизировалось, но порой мне казалось, что когда-нибудь оно будет использовано против меня самой. И в этом была еще одна причина встретиться с каганеттом – лучше было бы продавать оружие на восток через него.

Я так закрутилась в делах, что ответное письмо каганетта застало меня врасплох. И еще больше обескуражило его содержание: «Нахожусь на границе ваших земель, заеду через два дня». И подпись. Похоже даже на записку, а не на письмо.

– Не думала, что он решит приехать сюда, где получил от ворот поворот, – поделилась я с Лишей своими мыслями, пока она читала короткое послание.

– Он необычный человек, как и ты. Он наверняка понял, почему ты ему отказала, и решил дать тебе время. А теперь все выглядит так, будто проезжал мимо и решил заехать, – прокомментировала Лиша, еще больше меня расстроив. – И как ты хочешь встретить его? – поинтересовалась она.

– Так же необычно, как он ведет себя, – улыбнулась я. Это я тоже уже давно продумала.

Следующие двое суток прошли в нервотрепке. Я пыталась ничем не выказывать своего волнения, но ночами засыпала с трудом. Понятное дело – впервые за последние четыре года я открыто выходила на диалог с человеком, равным себе по положению, да еще и по весьма щепетильному вопросу. Судьба каганарта, впрочем, как и моя, может измениться в ближайшие несколько дней.

Но Амирош прибыл только на третьи сутки, и то после обеда.

Я отправилась в одну отдаленную деревеньку, жители которой занимались в основном скотоводством. Здесь содержалось одно из самых крупных стад рогатого скота, и я старалась регулярно навещать пастухов, с которыми у меня завязались добрые отношения. Конечно, они считали меня помощницей каганетты Самуэлой Ли, но я давно привыкла играть одновременно две роли.

Именно в поле, где убирали последние тюки сена, меня и застал гонец от Гритика. Я приказала пропустить каганетта в город и расположить со всеми удобствами в айзеланском особняке. Признаться, внутри у меня от этой новости что-то сжалось.

Я вернулась в столицу уже ближе к вечеру. Освеженная прогулкой и обедом под открытым небом (пастухи знали, что я люблю отведать похлебки из котелка на костре), я бодро направила Нияру к крыльцу.

– Как себя чувствует наш гость? – спросила я у Идина, вышедшего встретить меня.

– Мы предложили отдохнуть Его Превосходительству в гостиной на втором этаже. От обеда он отказался.

– Он приехал один?

– Нет, с двумя сопровождающими. Шуинов разместили внизу.

– Хорошо, – кивнула я.

– Госпожа… все готово, как вы и приказывали, – добавил Идин.

Я улыбнулась.

Амирош сидел на диване, слегка развалившись и поигрывая в руке каким-то странным предметом. При виде меня он поспешно встал и грациозно склонился.

Я постаралась посмотреть на него как на простого человека, отбросив его громкий титул и происхождение. И сильно смутилась.

– Что это у вас там? – без приветствия начала я, указав на предмет в ладони каганетта.

– Ах, это… недавнее изобретение, привезли из Турмалона. Для тренировки рук, – Амирош показал мне шар, по размеру не больше теннисного мяча. В шаре было отверстие, и я увидела, что внутри спрятан еще один шар.

– Крутишь запястьем, держа его в ладони, и шар внутри шара начинает вращаться. Создается бесконечное движение, но, чтобы его поддерживать, необходимо постоянно работать мышцами. Полезная штука, – похвалился каганетт, крутя интересное устройство.

Я же обратила внимание на его руки – мускулистые, немного огрубелые, и все же очень утонченные. Что-то очень личное, даже интимное было в том, как советник императора крутит в ладони странную игрушку. Я вздохнула поглубже.

– Да, и вправду интересное… интересная вещь, – произнесла я. – Чего только ни придумают… вы были в Турмалоне?

– Да, заезжал. Давно не видел такой суматохи в городе. Улей разъяренных пчел, – усмехнулся Амирош.

– С вашей стороны это был небезопасный шаг, – заметила я.

– А с каких пор вас стала заботить моя безопасность?

Попал в самую точку. Но я безразлично пожала плечами.

– Вы обещали мне помощь. Вернее, защиту и содействие. Но и я не хочу оставаться в долгу. Тем более, пока существует угроза для императора, думаю, нам лучше держаться поближе друг к другу и подальше от… главных недругов.

– В прошлый раз вы были настроены менее дипломатично, – произнес каганетт, откинувшись на спинку дивана.

Мне хотелось что-то возразить, но я лишь грустно улыбнулась.

– Пойдемте, для серьезных разговоров у меня есть место получше.

Я молча спустилась во двор и снова села в седло. Конь Амироша был также оседлан. Каганетт удивился, но молча последовал моему примеру.

Мы выехали из Айзелана по мосту, перекинутому через реку близ моего особняка.

– Поделитесь новостями, пожалуйста – как обстоят дела в вашем каганарте и в Турмалоне? Виделись ли вы с дядей? – для поддержания разговора спросила я.

– Хоть дядя и пытается контролировать мои земли, на самом деле каганартом управляет моя мать. Дурного она не замышляет, поэтому дэкор Орлан сосредоточился на Совете. Работы, как вы понимаете, у него достаточно. Да и годы уже не те – последние события явно подорвали его здоровье, хоть он и пытается это скрыть.

– Он, наверное, осуждает решение императора…

Амирош фыркнул.

– Решение императора никто не может осудить, по крайней мере, открыто. Он вынужден скрывать свое возмущение. Даже передо мной он сдерживался.

Каганетт замолчал, а я задумалась.

– Интересно, – снова нарушила молчание я. – Почему именно Изанат? Чем так хорош город, чтобы делать из него столицу?

– Тому много вполне объективных причин, – пожал плечами Амирош. – Во-первых, географическое расположение. Центр империи, стоит на реке, через него проходят важнейшие торговые пути, связывающие восток и запад. Во-вторых, это отличная крепость – ее построили в стародавние времена, когда Эбериан еще не был империей. Изанатскую крепость осаждали три года – она прославилась как самая неприступная и наиболее стратегически ценная. Наконец, там можно встретить людей со всех уголков страны – так уж получилось, что Изанат стал центром торговли, а еще – центром ювелирного дела и врачевания. Про этот город говорят – вас ослепит сияние драгоценных каменьев, но вам тут же вернут зрение местные знахари, – Амирош улыбнулся. Он явно был воодушевлен и симпатизировал новой столице.

– Ну и, конечно же, армия, – продолжил Бивир Кур. – Атамурлан часто останавливался там, и в итоге в городе осело много офицеров и простых солдат вместе с семьями. На близлежащих холмах выросли военные городки, стрельбища, стадионы… И климат, подходящий для укрепления духа – суровые зимы, жаркие лета. Все условия для тренировки солдат.

– Да, пожалуй, император не прогадал, – отметила я.

– Это решение было принято не сразу, – серьезно произнес Амирош.

Мы преодолели рощу, копыта лошадей мяли жухлую опавшую листву. Вечер стоял тихий, но было уже прохладно. Я уверенно вела Нияру через голые поля, с которых давно убрали урожай, в глухую чащу. Там, за оголенными стволами и колючими кустарниками нас ждала холодная водная гладь.

– Я слышал, вы построили особняк на острове посреди озера, – услышала я слова каганетта за своей спиной.

– И от кого же вы это слышали? От Бакипа, должно быть? – с небольшой иронией спросила я.

– Кстати о Бакипе, каганетта. Он не доносил на вас, а лишь следил, чтобы вы были в безопасности.

– Он был принят мной как верный слуга. А у слуги должен быть только один господин. Уверена, на моем месте вы бы поступили с ним куда суровее.

– Вы считаете меня жестоким? – в голосе Амироша проскользнула нотка раздражения. – Если бы вы с самого начала были хоть немного подоверчивее, мне не пришлось бы идти на такие уловки.

– Подоверчивее? Уж не вы ли вытащили меня из хижины у подножия Триниана, связали и бросили в темницу? Не вы ли привели меня ко двору, где Атамурлан сделал меня каганеттой, втянув тем самым в самую гущу нешуточных интриг? О каком доверии может идти речь?

Всплеск неожиданной злости был настолько силен, что я сжала поводья, вонзив ногти себе в ладони. Но я злилась не столько на каганетта, сколько на себя – ведь моей целью было сблизиться с Амирошем, а не обвинять его во всех своих бедах. Все шло не так, как я планировала…

Но Амирош, к моему удивлению, неожиданно рассмеялся.

– Да уж, вот, что значит каганетта…

– Что вы имеете в виду? – удивленно спросила я.

– Я уже и забыл, когда в последний раз на меня так открыто ругалась женщина. Все только пытаются угодить…

– Ну, у вас хотя бы есть мать, сестры… да и с императором вы были всегда на короткой ноге. На вас есть кому накричать, – не без иронии отметила я. – А вот я уже много лет живу среди простого люда, который сперва даже не смел на меня глаз поднять. К этому привыкаешь со временем, но тем сложнее потом принимать равных тебе…

– Моя мать никогда не опускалась до крика. Она очень чуткая и в то же время твердая женщина, – с легкой грустью в голосе произнес Амирош. – Сестры во мне души не чают, и это вполне взаимно, мы же так редко видимся. А император… Знаете, каганетта, он вообще никогда не кричит. Самые зловещие приказы он отдает нарочито тихим голосом.

Я оглянулась на каганетта, невольно встретившись взглядом с его зелеными глазами. И увидела в нем много человеческого. Это меня успокоило и опечалило одновременно.

Мы протиснулись между тонких стволов, вплотную обступивших узкую тропинку. Та вела к берегу. Как и ожидалось, на маленькой пристани никого не было. Плоскодонка мерно покачивалась на воде.

– Вы хотите отвезти меня на остров? – спросил Амирош, и в его голосе я расслышала некоторое напряжение.

– Если доверяете мне больше, чем я вам, – оглянувшись на каганетта, сказала я. – Нам придется оставить лошадей здесь.

Я соскочила с седла и отвела Нияру в стоящую на берегу конюшню.

– О них позаботятся, я полагаю, – негромко произнес Бивир Кур, следуя моему примеру.

– Об этом можете не беспокоиться.

Безлюдность и сгущающиеся сумерки нагнетали невольную тоску. Но большую часть времени мне вполне импонировала царящая здесь атмосфера.

На озере я приказала построить три пристани. Одну основную, со стороны Айзелана. Другую, северо-западную – с другого края озера, и еще одну, лично для себя, к которой и привела каганетта.

Мы взобрались на плоскодонку, и я уверенно схватилась за шест – система была отлажена, но все равно требовалось немало сил, чтобы сдвинуть паром с места. Амирош тут же кинулся мне помогать: даже не удивился отсутствию слуг и моей самонадеянности.

Это было наше первое совместное дело – мы вывели плоскодонку на глубину и налегли на весла. За всю дорогу Амирош не промолвил ни слова: я только ощущала, как он напрягает мускулы, подстраиваясь под мой темп.

Вокруг стояла необычная тишина. Когда мы добрались до острова, уже стемнело. Голые ветви деревьев вырисовывались причудливыми зигзагами на фоне темно-синего неба. Кое-где бугрились облака, в ночи казавшиеся грязно-серыми.

Амирош намочил сапог, соскочив на берег, и подал мне руку. Конечно, меня частенько поддерживали во время вылазок то Лунарт, то Гритик, то Идин, а Лиша всегда охотно массировала плечи после напряженного дня. Но прикосновение Амироша произвело на меня какое-то особенное впечатление. Нет, меня не пронзило острой стрелой желания, и тело не повергло в трепет, как пишут обычно в любовных романах. Но я ощутила надежную силу, исходящую от него, от того, как он держал меня – уверенно и при этом бережно. Сердце сжалось, на глаза чуть не навернулись слезы. Но я сдержала себя и, закутавшись в плащ, вышла вперед.

– Добро пожаловать в мою святая святых, – нарочито бодрым голосом сказала я и направилась к дороге. – Надеюсь, вы не против небольшой пешей прогулки?

– Нисколько. Любопытное место, – оглядываясь, произнес каганетт. – Вы часто путешествуете без сопровождения?

– Никогда, – ответила я. – Даже сейчас у меня есть спутник.

Амирош усмехнулся моей маленькой шутке.

– Я тоже подумывал о строительстве замка где-нибудь на острове или окраине гор. Да руки никак не доходили. К тому же в моем каганарте, признаюсь, совсем нет гор, да и больших озер маловато.

– Ну, вы, в отличие от меня, не страдаете паранойей, – пожала я плечами.

– Паранойей? – переспросил каганетт.

– Манией преследования, – пояснила я.

– Не могу сказать, что вы страдаете манией, иначе везде понастроили бы сторожевых башен и никогда не ходили бы без сопровождения.

– На самом деле я чем-то подобным и занимаюсь, правда, не в таких ужасающих масштабах, – хмыкнула я.

Мы шли бок о бок по лесной дороге. Вокруг не было ни души: сверчки в это время уже не пели, впрочем, как и птицы. С нами был только легкий ветер, иногда пробегавший по вершинам крон.

– Зачем вы ведете меня в особняк, каганетта, еще и в полном одиночестве? Вы меня проверяете? Или демонстрируете свое доверие? – обратился ко мне Амирош. В его голосе не было страха, скорее, напряженное любопытство.

– Может, и то, и то, – уклончиво ответила я. – У нас все время выходят такие личные разговоры, каганетт. А для них лучше уйти в место поукромнее.

Бивир Кур усмехнулся, но ничего не сказал.

Минуты через три мы вышли к особняку. Он был подобен призраку, погруженному в вечную тьму: камень в окружении черного леса. Здесь тоже никого не было.

Ворота стояли приоткрытыми, как будто сам дом приглашал нас внутрь. Я зашла, коснувшись пальцами холодной решетки.

– Кажется, теперь я уловил смысл выражения «как в фильме ужасов», – произнес за моей спиной каганетт. – Атамурлан частенько так говаривал и злился, что я не совсем его понимаю.

Я рассмеялась.

– И он разъяснил вам, что такое фильм?

– Постарался, по крайней мере. У нас в голове у каждого постоянно крутится какой-то фильм, не так ли?

– А вы чутко улавливаете значение непонятных слов.

Я прошла по главной дороге, создавая оглушительный для своих ушей скрип камешков под ногами. Поднялась по крыльцу, отворила дверь.

– Надеюсь, мы останемся тут на ночь? Не хотелось бы совершать путь обратно по такой темноте, – произнес за моей спиной каганетт, но, зайдя в холл, осекся.

Здесь повсюду горели факелы.

– Впечатляет. И вправду впечатляет, – прошептал он, осматриваясь, в то время как я уже поднималась по лестнице.

– Какие еще сюрпризы вы мне приготовили? – спросил Амирош, когда мы зашли в кабинет, где на столе дымился еще не остывший чай.

– Вы никогда не пробовали вышколить своих слуг до такой степени, что они становились невидимыми? – спросила я, опускаясь в кресло у журнального столика. – Прошу вас, располагайтесь. И да, мы заночуем здесь. Если бы вы приехали раньше, возможно, мы бы и успели вернуться в Айзелан. Но, увы…

– Почему же «увы»… – покачал головой Амирош, усаживаясь во второе кресло. – Я давно не попадал в столь загадочное и одновременно прекрасное место. Уверен, днем особняк выглядит совершенно иначе. Так что я даже рад, что попал сюда в такое позднее время.

В камине уютно потрескивал огонь. Мы сидели за столом и пили горячий чай.

– Может, хотите отужинать? – предложила я.

– Призраки могут приготовить даже мясо? – усмехнулся Амирош.

– Только призрачное. А мои слуги привыкли кормить до отвала всех гостей.

Я трижды позвонила в звонок.

– Через полчаса спустимся в столовую. А пока я хотела бы спросить, о чем вы думали, когда предлагали заключить нам брак? – я решила сразу резать правду-матку. В конце концов, ради чего еще я позвала сюда каганетта?

Амирош улыбнулся, взглянув на меня как-то по-особенному.

– Я знал, что это вас растревожит. Но, раз уж вы создали такую необычную атмосферу, располагающую к интимным разговорам, я буду предельно откровенен. Как вы знаете, идея пришла в голову Атамурлану. Но когда он поделился со мной, это уже звучало как приказ. И я сразу был против. Отчасти по той же причине, что и вы – мне тоже совершенно не понравилось, что кто-то так бесцеремонно распоряжается моей личной жизнью. И я бы продолжал настаивать, что ничего не выйдет, но потом подумал, что, возможно, все не так уж и плохо. В том смысле, что где нам еще найти равных себе? Да и, каганетта, вы же не совсем та, за кого себя выдаете. И, как мне кажется, я пойму вас лучше, чем кто-либо другой в этом мире. Ведь я хотя бы наслышан о месте, откуда вы родом.

– Вы заботитесь о моем комфорте? – спросила я.

Каганетт откинулся на спинку кресла.

– А вы разве не замечали, что я всегда заботился о вашем комфорте?

– Да, особенно когда велели привезти меня в Таруташ в закрытой повозке.

– Каганетта! Я ведь тогда понятия не имел, с кем имею дело. Я только предполагал, что вы можете оказаться землянкой. И моя задача была как можно незаметнее и в то же время безопаснее доставить вас в город. Все, что было потом – скорее, стечение обстоятельств, чем какой-то план. То, что вы столкнулись с императором во дворце и тем более то, что вы оказались с ним знакомы – просто невероятно.

– И вы пытались потом загладить свою вину?

– Я всегда искренне сочувствовал вам! – воскликнул Амирош. – Я видел, как тяжело пришлось Атамурлану, когда он попал на Эбери. И его ведь готовили, он еще на Земле знал обо всем. И тем не менее он не раз был на грани срыва. А вам пришлось выживать одной, сперва в обществе дикарей, потом – налаживать скромную жизнь в Угоре и в итоге попасть в центр внимания при дворе. Признаться, я поражался, как вы вообще сохраняете спокойствие. Я невольно сравнивал вас с императором и не мог понять, что же заставило вас держаться все это время.

«Тайная миссия сокрушить имперскую власть во имя цивилизации Триниана», – с внутренней усмешкой подумала я.

– Возможно, все дело в том, что меня не тяготило ярмо власти, которое было накинуто на Атамурлана.

– Может быть… говорят, сам переход из мира в мир – уже тяжелое испытание, прежде всего, для тела. Атамурлана мутило две недели, и от этого он был очень зол. Такое ощущение, что тогда ему давала силы разве что какая-то скрытая ненависть…

– Да уж, и он с успехом пронес ее с собой через годы… – скривилась я.

– Нет. Я бы сказал, что он проявил верх мужества и одновременно – удивительную для его возраста остроту ума. Иначе бы он не удержал власть в своих руках.

– Мужество? Ум? Нет ненависти, говорите? – меня саму потрясла волна гнева, заполонившая сознание после слов каганетта.

Вот он сидит – уверенный в себе, наделенный безграничной властью, с безупречным происхождением. Сидит и сочувствует мне, сопереживает императору. Мужчина, на шею которому вешаются горе-невесты, с которым считается и Атамурлан, и турмалонская знать. Что он может знать обо мне? Что ему известно о страхе, об одиночестве, об ужасе насилия? Высокородный самец, серый кардинал, дергающий за ниточки судеб тысяч ни о чем не подозревающих людей… Как я вообще могла думать о браке с подобным ему? Все они похожи друг на друга: самоуверенные, заносчивые, бессердечные уроды, озабоченные лишь своей властью и непомерными амбициями. Что такой, как он, может дать мне? Даже через показную любовь все равно будет проступать животная похоть и страсть до наживы…

Меня затрясло. Сжав челюсти, я выхватила кинжал и бросилась к каганетту. Он не успел даже шевельнуться, а острие уже упиралось ему в горло.

– Знаете, что он сделал? – прошипела я, давя гневом слезы. – Знаете? Если знаете, и все равно приехали с таким предложением – вы не достойны даже поднимать на меня глаз, а ваше тело я побрезгую отдать своим собакам. А если не знаете – то как бы ваше столь ранимое сердце не разорвалось от сочувствия ко мне, когда я расскажу.

Ваш прославленный император, мальчишка, которому вы помогали вставать на ноги в тайном городе Милоа, а потом взойти на трон – этот на деле жалкий, потерявший стыд и совесть подонок, не замечающий в блеске своего величия, каким дерьмом от него несет… Которого все так славят, и которому так нравится играть в повелителя народов, на деле всегда был и останется заносчивым, безнравственным моральным уродом, скрывающим свой страх и боящимся собственной тени.

Знаете, что случилось тем вечером, когда Ваше Каганеттское Превосходительство изволило проводить меня в мои покои после праздника? Он испугался. Испугался, что я знаю его тайны, что я видела его таким, какой он есть на самом деле, что я считаю его ничем не лучше и не выше остальных. Он пришел ко мне пьяный вдрызг и изнасиловал, как одну из тех тупых сук, которые каждый вечер танцевали для вас, а потом раздвигали перед вами ноги. Он хотел тем самым доказать, что имеет власть надо мной, что мне лучше подчиниться ему. Не смог смириться с одним человеком во всей империи, который не ослеплен его императорским великолепием. Какая гордыня, какая постыдная, примитивная самоуверенность! И он знал, что я буду зависима от него в любом случае. Знал, что я буду ненавидеть его, но подчинюсь, потому что у меня нет другого выхода. Возможно, он думал, что ненависть рождает страх, которого он добивался. Или думал, что я предам его и переметнусь к Милоа, а он это как-то использует.

Вы не в курсе, каганетт? А, может, это тоже был ваш общий план? Да если бы он знал хоть толику того, что я думаю о нем, я бы давно была мертва. Я видела, как он это делает – посылает наемных убийц, проверяет на верность слуг, стравливая родственников. Меня тошнит от одной мысли, что он до сих пор сидит на своем троне и утирает всем нос.

Но еще больше, чем его, я ненавижу турмалонскую знать. Только это и спасает обожаемого вами Атамурлана. И хотя эта ненависть распространяется на весьма близких вам людей, вы вряд ли можете хотя бы представить ее причины. После того низкого поступка Атамурлана я любила только раз. И это помогло мне справиться с черной пропастью в моей душе. Это спасло вашего горе-императора от моей жажды мести. Ведь женщина в гневе – существо опасное и бьет всегда в самое слабое место. В этом уж мы мастера, поверьте. Только вот благодаря интригам вашего дядюшки меня лишили и этой любви. Вырвали из сердца, будто просто прихлопнули муху. Я даже не увидела труп любимого, да и не вынесла бы этого, наверное. Если бы в тот момент у меня была атомная бомба – я бы скинула ее на этот проклятый Турмалон. Полагаю, о земном оружии Дмитрий вам тоже поведал…

Я стояла сбоку от Амироша, все сильнее прижимая лезвие к его горлу.

– Я вас всех ненавижу. Как женщина, как каганетта, как землянка. Ненавижу за то, как вы разбрасываетесь жизнями людей, какого высокого о себе мнения, в то время как на деле остаетесь не более чем похотливыми, жалкими животными.

По моим щекам текли горячие слезы. Вся обида, боль и гнев, много лет копившиеся в душе, разом вырвались на волю, оставив после себя лишь зияющую пустоту. Я судорожно вдохнула, стремясь унять бьющую меня дрожь.

– Я не знал обо всем этом, каганетта, – тихо произнес Амирош, стараясь не шевелиться. – Понятия не имел. Пожалуйста, успокойтесь. У меня ведь тоже есть семья. Если бы кто-то такое сотворил с моими сестрами, я бы с него кожу заживо содрал…

Эти слова заставили меня осознать нелепость своих действий. Амирош вовсе не крайний, он не виноват, что в моей жизни произошли все эти события.

Я бросила кинжал и отступила. Налила себе воды, выпила, подошла к окну.

Амирош какое-то время сидел, потирая рукой горло. Он был бледен, но, надо признать, держался со всем мужеством.

Я тяжело дышала, шмыгая носом и царапая ногтями подоконник.

– Я не знал… – раздался за спиной его голос.

Он тоже налил себе воды.

– Простите меня, каганетта. Если бы я ведал, что у вас на сердце, что с вами произошло за все это время – я бы ни за что не стал врываться в вашу жизнь и делать какие-либо предложения.

– А что так? Испугались бы? – мой голос звучал глухо и хрипло, горло мучали спазмы.

– Я бы отправил Атамурлана обратно на Землю, если бы узнал обо всем сразу.

Меня поразили его слова, я даже обернулась.

– Да что вы!? Всесильного императора да на Землю? Сдали бы его Милоа? Из-за какой-то женщины? Не глупите!

Каганетт казался растерянным, стоя посреди моего кабинета со стаканом воды в руке.

– Вы думаете, я просто так был с ним рядом все это время? Да, я зову его императором, но еще смею звать его своим другом. Кроме того, он еще и юноша, просто человек. Иногда мне казалось, что он совсем не подходит для своей роли… Что ему бы жить, как все, гулять с равными себе, развлекаться, а потом – завести семью. Вы упрекнули меня в сочувствии ему, но я действительно искренне переживал за него. Мне было стыдно за свой мир, который нагромоздил на Атамурлана все эти обязательства.