Чувство снега. Скандинавский нуар в русском стиле
Планерка была посвящена предстоящему приезду губернатора округа, Натальи Владимировны Комаровой, для решения стратегически важного для Сургута вопроса – присвоения ему статуса столицы округа.
– Это означает, что окружной бюджет будет идти к нам, а не в Ханты-Мансийск, – радовался мэр.
Потом отчитывались замы и начальники ведомств об уровне подготовки, вскоре была очередь полиции.
Олег сидел в расстроенных чувствах. Прошло три дня, а убийца не только не найден, но и продолжает преступления. Вдруг телефон завибрировал: смс. Написал Александр из «Теле-Плюс»: «Приказ о демонтаже камер с участка Энергетиков подписан главным архитектором М. Ю. Криводановым».
Офис архитектора располагался также в здании администрации, о чем Олег узнал, просто зайдя на ее сайт. Самое время с ним поговорить.
Извинившись, он по стеночке покинул конференц-зал, игнорируя сердитый шепот Эльдара.
Девушка на ресепшен подсказала, куда идти: третий этаж, кабинет 319. Архитектор был на месте.
Кабинет Криводанова не отличался оригинальностью. Портрет Путина на стене, коричневая стандартная мебель, карта города на другой стене. Олег не сразу заметил несколько позолоченных икон на верхней полке шкафа с документами. Архитектор положил телефон на стол, и на тыльной стороне его ладони промелькнула небольшая татуировка: православный крест.
– Михаил Юрьевич, – начал Олег, представившись, – у меня есть к вам вопрос: почему вы распорядились убрать камеры с участка Энергетиков?
Криводанов усмехнулся.
– Если камеры убрали, значит, на то была веская причина. Мы готовим город к приезду губернатора, улучшаем его.
– Да, но почему именно там? – настаивал Олег.
В этот момент в кабинет вошел мужчина лет 50, с усами и бородой.
– Вы еще здесь, Михаил Юрьевич, ехать надо.
– Так, молодой человек, – обратился архитектор к Олегу, – нам еще объект смотреть, некогда с вами разговаривать. Приходите в понедельник.
Он быстро направился к выходу, Олегу пришлось тоже уйти.
– Что это за подстава! – набросился в коридоре на него Эльдар. – Нам пришлось самим отдуваться! Куда свалил посреди планерки?
– Мне кажется, я нашел нить. Что ты знаешь о главном архитекторе? – Олег быстро рассказал о своих подозрениях.
– Ладно, – так как других идей не было, Эльдар решил поддержать Олега. – Фархад, узнай все о главном архитекторе.
Через пару часов Фархад отчитался: сын Криводанова погиб в Чеченской войне, он может мстить мусульманам.
Да, но почему именно сейчас? Олег не мог представить, что могло послужить триггером для убийцы.
– Мы не можем его привлечь! – кипятился Эльдар, – у нас ни улик, ничего! Одни домыслы.
– Я поеду, – сказал решительно Олег, – поговорю с ним. Не может снятие камер быть просто совпадением.
* * *Уже темнело. Олег заметил, что на Севере уже в три часа дня темно как ночью. Было ощущение, что день так и не начинался. Мороз слегка сбавил силу, —30, но все равно был неприятен. Вместо того, чтоб вызвать такси, он позвонил Любе.
Она приехала на желтом «Солярисе» Яндекса.
– Это машина того раненого узбека, – пояснила Люба. – Я решила выйти на полную ставку, взяла ее в аренду.
Олег принялся оглядывать авто изнутри.
– Бесполезно, сделали химчистку салона, все отмыли. Я вот нашла побрякушку в бардачке, повесила на зеркало, симпатичный.
Кулон в виде полумесяца и звезды на зеленом фоне покачивался в такт движению.
Дача Криводанова располагалась в поселке Дорожном, в окружении таких же богатых построек. Окруженная дорогим забором из кирпича и горизонтальных досок лиственницы, она олицетворяла поговорку «Мой дом – моя крепость» в сургутском стиле. Окна двухэтажного дома были темными – там никого не было.
Олег попросил Любу подождать в соседнем переулке, вышел и попытался заглянуть через забор во двор. Он заметил расчищенное место для парковки внутри двора, как вдруг его осветил свет фар.
Черная «Тойота Прадо» светила прямо в лицо, из машины вышел человек и открыл багажник. С громким лаем оттуда выскочили две большие хаски и бросились к Олегу. Их морды щерились яростью, зубы блестели, а глаза казались красными. Время словно замерло, в ушах зашумело, а ноги стали ватными.
Раздался резкий свист. Собаки остановились, будто на середине прыжка, и повернулись к хозяину.
– Кто у нас тут? – рявкнул Криводанов, подходя ближе. – А, следователь. Что вынюхиваешь?
– Хочу все-таки задать вам пару вопросов.
– Ладно, заходи, нечего на улице мерзнуть.
На удивление, в дачном доме было тепло.
– Приехал прибраться да собак выгулять, – архитектор махнул рукой во двор, где носились две довольные собаки. – На следующей неделе Крещение, мы обычно баньку топим и греемся после купели.
– Хорошее дело, – согласился Олег и приступил к расспросам. – Мне не дает покоя это совпадение. Ведь камеры убрали за день до попытки убийства в этом месте.
– Действительно подозрительно, – Криводанов был спокоен. – Я подписал приказ, потому что мы планируем поставить туда камеры получше, уже нашли, где закупить. Сам знаешь, как долго обычно все согласовывается.
– Кто мог знать тогда, что камеры убраны?
– Да кто угодно, начиная с моего зама, заканчивая техниками. Мы не делаем из своей работы тайну.
Олег почувствовал, что снова попадает в тупик.
Михаил Юрьевич тем временем достал из шкафчика набор шампуров, поднос.
– Будем шашлык после баньки жарить, – пояснил он. – Надо подготовить все.
Он вдруг нагнулся, поднял тканый половик, под которым обнаружился люк в подвал.
– Голубчик, слазь в подвал, подними картошку и банки с огурцами. Тебе проще, ты молодой.
Олег немного удивился его просьбе, но полез в подвал.
– Там слева на стене выключатель есть, включи свет.
В какой-то момент ему пришла мысль, что архитектор может спокойно запереть его в подвале и ни одна душа не найдет. А телефон он оставил в кармане куртки.
Он передал наверх ведро картошки, полез за банкой огурцов. На полке также лежал набор шампуров.
– Михаил Юрьевич, еще шампуры нужны? Тут лежат еще штук шесть.
– Давай их сюда, пригодятся.
Удобные гладкие ручки, тяжелый металл, острый кончик, он сразу заметил все это, стоило взять шампур в руки.
«Тянет на орудие убийства», – пришла неожиданная мысль.
– Где вы взяли такие шикарные шампуры? – спросил он хозяина, вылезая из подвала.
– Эти зам мой подарил, Иван Федорович. Он любитель всяких таких вещиц. Так, – продолжил без перехода Криводанов, суетливо открывая холодильник, – давай, молодежь, составь мне компанию.
Он достал бутылку водки, шмат сала, открыл банку с огурцами.
– Неделя была тяжелая – пора и расслабиться, – заключил хозяин, наливая им по рюмочке.
– Как фамилия вашего зама? – спросил Олег, вбивая его данные в поисковик, также написал сообщение Эльдару, чтоб пробили того по базе.
– Добронравов он, а что? – архитектор накатил рюмочку и сразу налил еще по одной. – Подозреваешь его? Он так-то мужик безобидный, хозяйственный.
На запрос Яндекс выдал несколько страниц совпадений. Выбрав Одноклассники, как наиболее подходящую соцсеть для человека возраста Добронравова, Олег стал просматривать фото пользователей с таким именем, не забывая при этом слушать вполуха хозяина и время от времени поддакивать.
На пятом совпадении нашелся искомый.
В этот момент пришло сообщение от Эльдара «Он чист, в базе ничего».
По фото в соцсети он тоже казался обычным человеком с чисто мужскими хобби: охота, рыбалка, шашлыки. Олег открыл список его друзей, стал просматривать их и вдруг обомлел. Он быстро показал телефон Криводанову.
– Это ваш зам?
– Да.
– Где он сейчас?
– Не знаю, собирался на охоту.
– На охоту в такую холодрыгу?
– Сказал, вроде не добил одного шакала. Я не охотник, не интересуюсь.
Олег подскочил, невнятно извиняясь, побежал к выходу, черт, неужели это убийца!
– Ты куда, служивый? – выпивший хозяин дома пошел за ним. – Что случилось-то?
– Преступление! Может быть! – только мог сказать Олег. Выпитые две рюмки водки натощак подействовали на его реакции, он все не мог попасть ногой в унт.
– Я отвезу, – Михаил Юрьевич начал одеваться.
– Вы ж пили, там у меня Люба, – начал было Олег, а потом вспомнил, что сам отпустил ее, когда архитектор позвал его в гости. Люба на машине раненого узбека, «недобитый шакал».
– Поехали! – сказал решительно он, хозяин пикнул сигнализацией, заводя свой внедорожник, и они помчались в ночь.
Телефон Любы не отвечал. Олег набрал Эльдару, и тот сообщил, что едет на аварию с такси. Район Старого Сургута.
«То самое место, – подумал Олег, – хоть бы не Люба».
За ночь мороз спал, уже —27. Машин немного, почти все желтые такси, сновали туда-сюда, подвозя припозднившихся сургутян.
Вот уже знакомый проспект Ленина, потом небольшое кольцо, и они повернули на улицу Дзержинского.
– Немного осталось, – пробурчал архитектор. Он раскраснелся, но заметно протрезвел.
Под светом желтых фонарей скопление машин на Энергетиков было видно издалека. Михаил Юрьевич припарковался у остановки, и Олег побежал через улицу к пострадавшей машине. Она стояла у столба, капот смят в гармошку, фары продолжали мигать аварийкой. Олег присмотрелся к номерному знаку: Люба!
Спасатели пытались вскрыть заевшую водительскую дверь. Сквозь запотевшее окно было плохо видно, но он узнал свою подругу. Она морщилась от боли, но была жива. В этот момент дверь, наконец, открылась.
– Люба! Как ты? – закричал Олег.
Ее лицо было разбито, из носа текла струйка крови.
– …уево! – Люба была в своем репертуаре, – но жить буду. Лови его, он повернул на Мелик-Карамова. 123, черная «Прадо».
Олег побежал к машине архитектора и запрыгнул на водительское кресло. Некогда ждать хозяина, надо найти преступника. Он надавил на педаль газа и быстро помчался в ночь.
* * *Повернув на Мелик-Карамова, Олег догадался, куда направился убийца. Справа виднелся крест Преображенского храма – старейшей церкви Сургута. И точно, на полупустой парковке чернел автомобиль с госномером «123».
Олег быстро осмотрел машину преступника: на бампере характерные повреждения от столкновения, содрана краска. На переднем сиденье валялся открытый пустой тубус.
«Вот в чем ты носил свое оружие».
Олег огляделся. Куда он мог пойти? В собор? Тот закрыт. За парковкой между деревьями устроен сквер. Олег побежал туда.
Тропинка вывела его на берег заснеженного пруда. Впереди виднелась временная постройка, от нее к пруду вели деревянные настилы, заканчивающиеся у уже готовой для омовения купели.
Вокруг ни души, ни звука. Олег решил обойти строение, слежавшийся снег захрустел под ногами. Вдруг он почувствовал чей-то взгляд в затылок. Олег быстро обернулся.
Металл блеснул в сумраке ночи, что-то острое почти уперлось ему в грудь. Олег пригнулся и попытался рукой отвести от себя шампур, но убийца был ловчее. Раз-раз, он ткнул Олега в бок, но тот увернулся, еще удар, и шампур легко вошел ему в плечо. Ох, как больно! Олег отпрыгнул, но споткнулся, упал на спину. Убийца с шампуром уже над ним, занес руку для решающего удара. Олег резко пнул его в живот и откатился, преступник, ругаясь, упал. Олег узнал его голос.
Надо встать, но снег проваливался под руками и ногами, Олег никак не мог найти опору. Он чувствовал, что водка еще действует в организме, и злился на свою неуклюжесть. Услышал приближающиеся шаги. Иван Федорович подошел с видом палача, держа в руке злосчастный шампур.
– Ну что, – пнул он Олега в бок, – покрестим тебя тут, сучонок?
Олег снова откатился и понял, что лежит рядом с купелью. Она покрыта тонким льдом и тела не выдержит.
– Меня мама покрестила! – крикнул он Ивану Федоровичу. – Сдавайся.
Тот кинулся с шампуром на Олега, но он быстро перекатился и поставил ему подножку.
С громким треском лопнул лед, когда Добронравов упал с размаху в купель. Он ухватился руками за ограждение и не окунулся полностью, но остался по грудь в ледяной воде.
– Давай руку, я вытащу, – Олег потянулся к преступнику, но тот отмахнулся.
– Кто ты такой, откуда взялся тут?
– Я следователь из Екатеринбурга. Дай, я тебя вытащу, – Олег схватил преступника за воротник, но тот был слишком тяжел. – Признайся во всем, и тебе смягчат наказание.
– Я сам подписал себе приговор и несу свой крест. – Добронравов отпустил руки. – Прощай.
* * *Спустя два дня Олег прилетел в родной город. Екатеринбург встретил его оттепелью, Олег вдыхал запахи родного города и радовался теплой погоде.
Руки почти не болели, он регулярно мазал обмороженную кожу жирной мазью. Он почти час держал Добронравова за мокрый воротник, чтоб тот не ушел под лед.
Преступник не выжил, но перед смертью раскаялся. Замерзая в купели, он молился, глядя на возвышающийся крест, и плакал. Он жалел, что разругался с дочерью и женой. Он жалел, что не захотел увидеть внука. Он жалел, что проклял своего зятя за то, что тот был мусульманином.
– Как ты все-таки понял, что у него был мотив? – спросил на прощание Эльдар.
– У его жены в аккаунте были фото их дочери.
– И что?
– Она была в хиджабе.
* * *Не успел он зайти домой, как пришло сообщение от шефа: «Поздравляю с повышением. Теперь ты начальник полиции в Сургуте. Готовься к переезду».
Янина Береснева.
Снежная русалка
– Многие народы приносили человеческие жертвы. Славяне – не исключение, как ни стараются многие убедить себя в обратном. Несколько столетий назад это делали через замораживание.
Паренек завороженно слушал мужчину, которому внимал небольшой зал независимого театра.
– В Масленицу жертва сжигалась, до весны стоя в виде… Не догадываетесь? Фигуры с женскими выпуклостями, стоящие зимой тут и там? Ну? Снежные бабы…
Мужчина засмеялся, откинув назад голову, и торжественно добавил:
– Мы же подарим Карачуну снежных русалок в обмен на бессмертие…
* * *– Иногда они возвращаются, – испуганно проговорила пожилая женщина. – Она приходила и сказала: они вернулись!
– Кто они, боли? – не поняла Таня.
Женщина поспешно кивнула и отвернулась к окну. На улице уже давно царила зима: свет день ото дня становился слабее, зато тени набирали силу. Меньше таились в закоулках, вели себя наглее и ближе подползали к окнам. Опутывали ветви берез, что росли перед больницей, и скреблись ими в стекло под завывания ветра.
– Нина Петровна, врач говорит…
Таня осеклась. Поняла: сегодня болтать ее подопечная не желает. Несмотря на то, что зарплата позволяла молодой художнице больше не подрабатывать сиделкой, она снова пришла.
Нину Петровну стала навещать недавно: носила вкусненькое, болтала о погоде или читала ей. Сегодня та попросила принести лекарство. Одинокая женщина коротала время то в больницах, то в своей крохотной квартирке. Таня погладила ее по руке и вышла.
В лабиринте коридора уютно светились палаты, окутанные утренней темнотой. Зима через обледеневшие окна выглядела застывшей декорацией.
На улице острый морозчик сразу поцеловал в обе щеки. Таня шла и слушала, как ломается под ней тонкая ледяная материя зимы.
Их город, раскинувшийся на берегу Свияги, славился красивой набережной. Больница располагалась за парком у реки, и Таня решила поглазеть на центральную елку, раз уж шла мимо. Утром там обычно никого.
Еще издалека она заметила на скамейке силуэт. Вроде женщина, но была в ее фигуре какая-то неправильность. Балахон… Непроизвольно начав притормаживать, Таня прислушалась: в тишине что-то позвякивало.
В этот момент пазл из мыслей сошелся и реальность ударила под дых. Она часто-часто поморгала, но снежный ангел с лицом ее подруги никуда не исчез.
Голова с белоснежными сосульками волос была повернута набок. То, что Таня приняла за белый балахон, оказалось простыней, намотанной на голую девушку. Одеяние свисало хвостом.
Несмотря на подступившую дурноту, Таня отметила: это было невероятно красиво. И ужасно.
Она приблизилась и коснулась руки подруги, словно верила: это розыгрыш взбалмошной Эльки. Рука на ощупь была как глазированная сосулька, припорошенная снегом. Таня запрокинула голову, чтобы захватить ртом воздух.
Резко хрустнул лед – она закричала и повернулась. За спиной стоял мужчина с удочкой, на которой позвякивал тревожный колокольчик.
* * *Зазвонил колокол. Рыбак перекрестился на купола церкви, видневшиеся за деревьями:
– Спаси и сохрани…
К этому времени они вызвали полицию и сердобольный дядька даже налил трясущейся Тане кофе из термоса.
Прибывшие службы быстро оттеснили их и еще парочку любопытствующих, но Таня все пыталась вытянуть шею и что-то увидеть.
В деловитом круговороте действий чудилось равнодушие. Никто ничего не объяснял, пока к ним не подошел один из парней в форме. Попросил закурить у рыбака и присел рядом:
– Снежная русалка, блин. Как морозы – начинается…
– Сынок, а чего она голая-то?
Между двумя сигаретами «сынок» предположил, что кто-то пытался ее спасти, растереть, но когда увидели – дело дрянь, бросили от греха подальше.
Таню опросили первой, но она совсем забыла сказать, что накануне звонила Элле. А та не взяла трубку и прислала загадочный смайлик – влюбленного колобка. Таня ничего не знала о парне Эльки, та последнее время отдалилась и будто бы его скрывала.
Девушка набрала номер начальника, что знала наизусть:
– Кай, я опоздаю.
И разрыдалась.
* * *В то утро Таня так и не доехала до работы: Кай разрешил взять отгул. Оказавшись дома, в который раз пожалела, что родные далеко.
Таня выросла в обычной семье: мама – повар, папа – водитель. По выходным папа иногда водил их со старшей сестрой в цирк или в кино. Мама – вечно уставшая, с мозолистыми руками. Основной ее заботой было, чтобы дети были накормлены и «не шлялись». Таня с пяти лет умела завязывать шнурки и плела себе косички.
Летом ездили на дачу на поезде, потом купили старую машину. Одним из главных воспоминаний тех лет стало убийство местного священника, отца Александра. Таня помнила, что он был очень добрый и всегда угощал детей конфетами. Доставал их из своего смешного рыжего портфеля, долго возился с железной пряжкой. Тело нашли неподалеку от его дома. Дело было зимой, и он лежал на льду замерзшего пруда, глядя в небо.
Шептались, он умер от потери крови после удара по голове. Взрослые постоянно повторяли: «Кто мог поднять руку на священника?» У него отняли портфель, поэтому решили, что орудовали залетные воры. Дело было громкое, долгие месяцы опрашивали местных, но ничего не нашли. Потом папа стал болеть, и родители продали дачу.
Отец слег с инсультом, когда Таня заканчивала школу, и она ухаживала за ним до самой смерти. Мама взяла еще полставки и теперь возвращалась ближе к ночи. Таня простилась с мечтой поступить на художника в столице, хотя талант был налицо.
Сестра с мужем уехали в Челябинск. Таня поступила в местный колледж искусств, а потом закончила курсы визажа.
Невесты – сезонная подработка, а услуги сиделки были востребованы чаще. На развлечения времени не было. Мать вышла на пенсию и окончательно переехала к сестре помогать с детьми.
Единственная подруга – одноклассница Элька Зосимова. Вот кому повезло в жизни: папа – депутат, мама в администрации. Элька за компанию с Таней мечтала поехать в столицу. Поступила на платный в финансовый, но быстро перешла на заочное. Вернулась в свой город, потому как талантами не блистала. Зато папа пошел на повышение, и ей устроили теплое местечко в администрации.
А Таня осталась одна в старой двушке со своим «загубленным» талантом. Так любила повторять Элька, девка независтливая и все про себя понимающая.
Элька и позвала Таню полгода назад подработать на городской выставке боди-арта. Расписать модель в цветах герба города, сделав упор на символизм. Символизм тогда Тане был по барабану, но квартплата сама себя не платила.
Пока девушка смешивала краски, возле стенда остановился высокий мужчина. Таня отметила, что он похож на Киану Ривза. Впечатление портил только шрам на губе, но все компенсировали глаза – живые и внимательные. При детальном рассмотрении красавцу можно было дать чуть за тридцать. Возраст выдавала уверенность в своем предназначении заставлять подчиняться. Он долго разглядывал ее работы, потом табличку, чему-то ухмыляясь. И, наконец, разродился:
– Глаза тебе особенно удаются. Как живые. Татьяна Тройко? Я буду звать тебя Тройка. Мой любимый размер.
– Банально.
– Справедливо. Кстати, у тебя красивые волосы.
– Обычные, – смутилась Таня, делая вид, что занята.
– Оттенок горького шоколада, – усмехнулся мужчина и подкинул вверх монетку. – Решка. Я принял правильное решение.
– Любите поговорить сами с собой? – включилась в игру Таня.
– А? Нет, что ты. Зашел попялиться на телок, обещали сиськи, а тут сплошная пропаганда. На самом деле, я надеялся подыскать художника в нашу команду.
– Что за команда? – насторожилась девушка.
– Театрально-художественная школа «Маска», заместитель директора, – шутливо склонился он в реверансе. – Приходи по расчету, оставайся по любви.
– Шутите? – только и смогла выдавить Таня и разом забыла про обнаженную модель.
Конечно, она согласилась: частная школа, солидная зарплата. Как оказалось потом, Элька замолвила за нее словечко.
В Кае был какой-то особый магнетизм, и в первый же месяц они стали любовниками. Жаль, романтичного в этом было мало.
– Секс без обязательств, зато с перспективой карьерного роста, – шутил он, на бегу показывая Тане ее кабинет. Там красили стены.
Кай ничего не делал медленно, словно был подчинен другой скорости. Кажется, на нем держалась вся школа. А для Тани – вообще весь мир.
Формально директором был часто отсутствующий и мало что делающий мужчина средних лет – Павел Сергеевич Беляков. Но задавать вопросы Таня боялась: сама на птичьих правах.
Коллектив показался странным: все дружелюбно улыбались, но глаза были холодные. Каждая свободная минута была занята творчеством, так что работники не успевали сплетничать и гонять чаи. Но Таня не роптала: зарплата покрывала все ее нехитрые нужды.
Единственный, с кем Таня смогла немного «подружиться», был Даня. Он вел у младших историю искусства и сам заочно учился на факультете культуры. Тощий, лохматый и какой-то неприкаянный. Но очень увлеченный своим предметом. Пока в кабинете шел ремонт, Таня делила с ним класс.
Он как-то упоминал, что давно сирота, и девушка из жалости пришила ему пуговицу. С тех пор Даня стал ее верным рыцарем. С этого посмеивался даже Кай, а Элька, как-то заехав к ней на работу, скривилась:
– Найди себе нормального мужика.
Про Кая Таня ей пока не рассказывала, хотя очень хотелось. Кажется, по взгляду Тани, устремленному на начальника, Элька и так все понимала.
Однажды осенью случилось дурацкое: возвращаясь из магазина вечером, Таня уронила ключи в шахту лифта. Хорошо, что запасные хранила в рабочем столе. Пришлось вызывать такси.
В здании обычно дежурил сторож, но сейчас его место пустовало. Таня быстро проскользнула в кабинет. Взяв ключи, уже собралась на выход, как вдруг дверь директора открылась. Она отпрянула.
В какой-то момент в свете, падающем из кабинета, Таня узнала в стройной блондинке Эллу. Почему-то подруга пошла к запасному выходу. Спустя минут десять Таня выбралась на улицу через окно, опасаясь столкнуться с директором в коридоре.
«Элька с Беляковым крутят любовь? Он женат и они скрываются? Но зачем Эльке, такой красивой и молодой, этот престарелый ловелас?»
Тогда она хотела поговорить с подругой, но решила подождать, пока та сама поделится.
И сейчас Таня сразу же вспомнила этот вечер.
У Кая, кажется, были связи везде. Полиция – не исключение. И он был единственным, кого можно было попросить об услуге. Таня набрала его номер:
– Пожалуйста, узнай, что случилось с Эллой.
Он перезвонил буквально через час.
– В крови нашли алкоголь и наркотик, а в легких – воду. На набережной скользко. Ее одежду нашли у воды, кто-то пытался ей помочь…
– У случайного прохожего оказалась с собой простыня? Бред.
– Да, но ты же знаешь, кто ее родители, – перебил Кай. – Официальная версия – кровоизлияние связок голеностопа. Упала и не смогла выбраться сама.
– Они не будут настаивать на возбуждении дела?
– Может и будут, но без посторонней огласки. Насколько я понял, они ищут того, кто ее выловил.
* * *Первым, кого Таня увидела в школе в понедельник, был Даня. Казалось, он чем-то взволнован. Кофта шевелилась на нем, будто стянутая с человека размера на три больше. Таня мельком подумала: высокий, темноволосый, как Кай. Но на его фоне Даня выглядел блеклой копией.