Русалки Обводного канала

– А как же его галлюцинации? – влез в разговор младший сержант Ильин.

– Извините, молодой человек, а о каких галлюцинациях вы говорите? – ответил Иван Данилович, сердито взглянув на болтливую Любочку. Девушка потупила голову, уткнувшись в чью-то медкарту.

Не желая подставлять медсестру, Александр с вызовом ответил:

– Пока мы добирались сюда, Игнатий Степанович рассказывал какие-то глупости!

– Например, какие? – спустил очки на кончик носа доктор.

– Например, про зеленый туман над водой! Здоровые люди могут его видеть? – Этот вопрос очень волновал самого младшего сержанта, а вдруг он тоже «уже того»? А вдруг это «того» заразно?

– Нет, конечно, психически здоровые люди галлюцинации не видят! – серьезно ответил психиатр. – Но можно принять во внимание стрессовое состояние товарища Семибогатова, в темноте в стрессовом состоянии, на секунду разминувшись со смертью, еще не такое привидится! Молодой человек, может быть, вы сами что-то видели в водах Обводного? – подозрительно прищурился врач.

– Я? Да нет! Вы что?! Нет, конечно! Я советский милиционер, некогда мне тут глупостями заниматься, мне вообще в отдел нужно, и так столько времени тут потерял, – неодобрительно взглянул он на Любочку, все еще копавшуюся в медкартах.

– Да-да, вы можете идти. Только понимаете, молодой человек, человеческий мозг – очень уникальный и странный орган. Он содержит восемьдесят пять миллиардов нервных клеток, между которыми установлены бесчисленные связи. Мозг контролирует все, что происходит в нашем теле, от движений до переваривания пищи. И если мозг сдает или начинает заболевать, то в дальнейшем большие проблемы ждут весь организм человека.

– Под словом «заболевать» вы имеете в виду галлюцинации с зеленым туманом? – испуганно спросил Александр Ильин.

– Под словом «заболевать» я имею в виду болезни мозга, которые – не пугайтесь – нужно и можно лечить, – лукаво улыбнулся доктор.

– А галлюцинации можно вылечить?

– Можно вылечить то, что вызвало эти галлюцинации, хотя, скажу вам по секрету, за всю свою практику я ни разу не встречал галлюцинации, которые были заразны, которые бы переходили от одного пациента к другому.

– Но… – опешил Ильин, но доктор его перебил:

– Но зато я опросил много свидетелей и понял, что на дне Обводного канала что-то происходит такое, что не подвластно ни милиции, ни психиатрам!

– Ну что, Глашенька, обо всем этом деле думаешь? – Аристарх Венедиктович нетерпеливо нарезал круги возле большого обеденного стола. – И давай, не томи, накрывай скорее, – кивнул он на пустые тарелки.

– А как же ваш рацион здоровья? – ухмыльнулась Глаша. Она уже поняла, что на диете лучшего сыщика Санкт-Петербурга долго не удержишь.

– Ах, дорогая моя, ты же видишь – у меня новое расследование, мне нужно теперь хорошо питаться, чтобы нехватка витаминов не сказалась на моем аналитическом складе ума, – завязывая на объемной шее льняную салфетку, заявил сыщик Свистунов.

– Ну да, ну да, конечно. Манная кашка очень вредна для расследования, – захихикала служанка. – Но я сегодня постаралась, совместила и витамины, и здоровое питание. – Вот, угощайтесь, – поставила она тарелку на стол.

– Что это? – Свистунов со вздохом взялся за вилку, ковыряясь в непонятной субстанции светло-зеленого цвета.

– Как что? Это пюре из цветной капусты, сейчас морковные котлетки добавлю. Кушайте, все очень вкусно, нежно и тает во рту, – суетилась на кухне горничная.

– Спасибо, котлеток не надо, – скривился Свистунов. – А колбаски кровяной от завтрака не осталось? – с мольбой протянул он, даже не притронувшись к капусте.

– Нет, Аристарх Венедиктович, ни колбаски, ни ветчины, ни буженины нет, – развела руками горничная.

Заметив вытянувшееся лицо детектива, решила сменить гнев на милость.

– Ну, если хотите, могу котлетки сметанкой полить, но не жирной, – подняла она палец вверх.

Аристарх Венедиктович быстро закивал.

– Тащи сметанку и расскажи наконец, что ты думаешь обо всей этой истории, – с аппетитом вонзил он зубы в горбушку хлеба, который Глафира не успела спрятать от хозяина.

– Вы имеете в виду дело о расчлененном трупе, о загубленной женской душе и ужасах Обводного канала? – Глафира присела на соседний стул, принялась вытирать салфеткой влажные вилки.

– Ой, скажешь тоже, Глашка, тебе бы романы писать… женские… – вполголоса хмыкнул Свистунов, за обе щеки уплетая морковные котлетки. Они действительно оказались выше всяких похвал. – Каким слогом научилась изъясняться, однако. Небось это мое благотворное влияние, – принялся расхваливать себя хозяин.

– Да-да, конечно же ваше, – неопределенно мотнула головой Глафира. – Так вот, мне действительно кажется, что Анфиса Семеновна не могла учинить такое гнусное дело – убийство и расчленение собственного супруга.

– Во-первых, Глашенька, ты знаешь, что надо делать, когда кажется. Во-вторых, твоя стряпня, в частности котлетки, намного лучше твоих детективных способностей, – нахально заметил Аристарх Венедиктович, поливая еще одной порцией сметанки сочные котлеты.

– Вы, как всегда, правы, Аристарх Венедиктович, сегодня котлетки удались, ну, а насчет моих детективных способностей… – начала было горничная, но сыщик грубо ее перебил громким смехом.

– Ой, о чем ты говоришь! Какие твои способности – никогда бабе не быть детективом, тем более в Российской империи! – смеясь, заметил он.

– Но ведь именно я помогла вам во многих ваших расследованиях[1], – опешила Глафира.

– Это простые совпадения, твоя помощь была ничтожна, и без моего выдающегося детективного таланта ты бы никогда не справилась, – надулся Аристарх Венедиктович, он совсем не любил вспоминать роль горничной Глафиры в своих расследованиях. – Ты, Глашка, не обижайся, ты главное запомни, твоя задача – котлетки стряпать и на стол накрывать, до мужей с незаурядными умственными способностями тебе не дотянуться. Ишь чего надумала – расследования проводить! Горничная-детектив! Фигушки! Это моя работа! – доедая котлетку, ворчал Свистунов. – Итак, что ты думаешь об Анфисе и ее мертвом муже? Глафира, ау! Я тебя спрашиваю!

– Я ничего не думаю! Я иду борщи варить! – Глафира подскочила с места. – Не буду мешать вам в вашем расследовании! – И выскочила из столовой.

Младший сержант Александр Ильин с тоской смотрел в окно, точнее на оконную раму, потрескавшуюся, с облупившейся старой серой – некогда белой – краской, но мысли его были далеко от рамы, от мухи, сонно жужжавшей между двумя рамами, – он постоянно прокручивал в голове разговор с психиатром Ефимовым.

Неужели он, младший сержант милиции, тоже страдает галлюцинациями? Неужели ему придется лечиться в психиатрическом отделении? Неужели его мозг начал давать сбои и теперь уж точно с мечтами о светлом будущем придется попрощаться? И надо ли ему все честно и правильно рассказать своим коллегам-милиционерам, товарищам, что работают рядом с ним, бок о бок? По-хорошему бы стоило все сообщить в рапорте майору Хвостову, а вдруг эта его болезнь мозга начнет прогрессировать, состояние ухудшаться, а потом галлюцинации будут проявляться в самых неподходящих ситуациях. А что, все может быть: вот бежит он за преступником, несется по пустынным улицам, перепрыгивает через заборы, а потом перед ним появляется красавица-русалка с зелеными волосами и мертвенно-бледными губами (к удивлению самого Александра, лицо чудо-русалки с Обводного очень уж сильно напоминало медсестричку Любочку)! Русалка манила его зеленым пальцем с длинными ногтями из воды и громко по-русалочьи смеялась!

– Ильин, это что это тут делается?! – громким басом прервал его мысли капитан Спицын. – Ты что, сержант, дрыхнешь, что ли? На службе? – гаркнул он.

Сашка очнулся от своих невеселых дум, он действительно практически заснул за столом, придумывая способ, как сообщить начальству о своих галлюцинациях.

– Никак нет, Георгий Палыч, я не сплю… Я задумался! Сильно задумался! – подскочил он с места, отдавая честь старшему по званию.

– Смотри у меня, Сашка, выгонят тебя в три шеи, я защищать не буду! Задумался он! Догадываюсь, о чем ты тут думаешь! – ухмыльнулся в пышные усы капитан.

Ильин удивленно воззрился на Георгия Палыча.

– Знаю-знаю, сам молодой был, – улыбался капитан. – Там, внизу, на проходной, тебя твоя зазноба ждет, спрашивала тебя. Красавица… ух!

– Какая еще зазноба?! Я не… – снова подскочил с места Ильин.

– Беги-беги, такая долго ждать не станет! Но, на будущее, пусть сюда часто не бегает! Не дело это!

Александр неопределенно кивнул, сам понесся на проходную, размышляя, какая же зазноба ожидает там его. Ни невесты, ни жены у него не было, близких подруг-красавиц, что могли бы прийти к нему на службу, тоже не наблюдалось, потому он так опешил от удивления, когда заметил на проходной мающуюся от безделья и переступавшую с ноги на ногу медсестру Любочку, которая, завидев сержанта, поманила его пальцем. Про себя Ильин перекрестился, что палец был обычный – не зеленый, как из его сновидений.

Глафира как раз домывала посуду, оставшуюся после обеда, когда на кухню заглянул Аристарх Венедиктович. Лицо его было мрачное и немного сконфуженное. Если бы Глаша не знала хорошо своего хозяина, то даже подумала бы, что ему стыдно за утреннюю сцену.

– Глашенька, душенька, а ты чем занимаешься? – мило промолвил сыщик.

– Как вы видите, Аристарх Венедиктович, посуду мою, – подлила теплой воды в корыто горничная и принялась энергично намыливать тарелку.

– А потом что делать будешь? – промурлыкал, как сытый кот, Свистунов.

– Потом планирую тесто для кулебяки подготовить! – недовольно ответила девушка.

– Ура! На ужин будет кулебяка, ты просто прелесть, милочка! – расцвел от счастья Аристарх Венедиктович. – А я думал, ты меня все морковными котлетами кормить будешь!

– А начинка у кулебяки овощная будет! – не смогла сдержать злорадства Глаша, заметив, как вытянулась физиономия у сыщика.

– Ну, это несерьезно… – протянул он.

Немного помолчал, пожевал губами, наблюдая, как старательно Глаша намыливает посуду, а потом споласкивает ее в глубоком корыте.

– Хорошо, решено – бросай эти глупости с овощными кулебяками, немедленно собирайся, поедешь со мной! – грозно бросил он.

– Куда это? – встряхнула мокрой челкой девушка.

– Туда это, на Обводный, на Канаву. Нужно ознакомиться с местом преступления, или ты забыла, милочка, что у меня новые клиенты нарисовались!

– Так это у вас клиенты. Я тут при чем? – не поднимая головы от корыта, промолвила Глаша. – И дел у меня много, и бабам не место в расследованиях, пусть ученые мужи этим занимаются! – сердито ответила она.

– Ты что, обиделась? Нашла тоже время! Обижаться! Бабская придурь, ей-богу! – проворчал Свистунов. – Вообще-то я твой хозяин, и если я приказываю, то ты должна меня слушаться!

– Вы мой хозяин, я вас слушаюсь, но я ваша горничная, а не помощник в детективных делах! – с вызовом ответила она, глаза ее при этом яростно блестели, так что от такого напора Свистунов даже опешил.

– Ах так, бунтуешь! Революции захотела, это же… это же… как там его… Невероятно! Нонсенс какой! – Свистунов принялся ходить по кухне кругами, ругаясь на прислугу, которая, казалось бы, совсем не замечает его.

– Это невероятно! – ехидно ответила горничная. – Это невероятно: горничная-детектив, да еще в Российской империи! – передразнила она хозяина. – Извините, мне некогда, мне еще полы надо мыть и ваш сюртук зашить, таковы мои обязанности. – С громким шумом она вылила ковшик в корыто с посудой.

– Значит, обижаешься, ну-ну! – сердито воскликнул Свистунов. – И что ты от меня хочешь? Вместо меня все дела расследовать?

– Хм… – громко рассмеялась Глаша. – А раньше кто же всем этим занимался?[2]

– Так это невероятно, подумаешь, немного помогла, так что же, всю жизнь гордиться будешь и нос задирать? Давай не дури, иди собирайся, поедем на Обводный.

– Хорошо, я поеду, но и слова вам не скажу о расследовании. Считайте, что берете с собой безмолвный стол, стул или саквояж, – высоко задрав голову, Глафира удалилась с кухни. Этот раунд она выиграла.

– Любочка, ты что тут делаешь? – недовольно подскочил Саша к девушке, скучавшей на проходной.

Дежурный Шелехов уже красноречиво усмехался в свои пышные усы, загадочно поглядывая на девушку.

– Александр, добрый день. Я к вам по делу, это очень важно, – затараторила медсестричка, вцепившись в локоток симпатичного милиционера.

– По какому еще делу? У меня нет с вами дел! – уже громче зашептал на ухо Ильин.

Шелехов вовсю потешался, решив, что присутствует при ссоре двух влюбленных.

– Люди гибнут, мы должны их спасти! Без вас я никак не справлюсь! – зачастила Любочка, практически прижавшись губами к уху младшего сержанта.

Ильин громко фыркнул, оторвал от себя девушку и потащил ее на выход, чтобы поговорить подальше от хихикающего Шелехова.

– Гражданка Крылова Любовь Николаевна, что вы себе позволяете? Что за бред вы несете? Какие люди? Где гибнут? Вы в своей психушке, что ли, подобного понабрались?

Люба сердито взглянула на парня:

– Да вы что? Я к вам за помощью, в милицию, а вы меня оскорбляете! – надулась она.

Ильин почесал подбородок, понял, что немного перегнул палку, очень уж ему не понравилось зубоскальство Шелехова, главного сплетника отдела.

– Хорошо, извините еще раз. Любовь Николаевна, что у вас случилось? Объясните.

– Мы же на «ты», можно просто Любочка! – ласково улыбнулась девушка.

– Хорошо, Любочка, – стиснул зубы от недовольства Ильин, – что у тебя, Любочка, случилось, кто и где гибнет?

– Люди гибнут, на Обводном гибнут, сегодня к нам в больницу двух деток привезли, пяти и семи лет, мать на их глазах с Боровского моста сиганула, – начала рассказывать девушка.

– Ну, мало ли самоубийц в Петрограде, сейчас время такое неспокойное. Может, мать не выдержала бедности, может, проблемы какие в семье. В чем дело-то? – попытался подключить аналитические способности милиционер.

– Нет, как раз таки нет. Семья благополучная, отец у них хорошую должность имеет, жена молодая, красивая, в детках души оба не чаяли. Не стала бы такая с моста прыгать, особенно когда от доктора зубного домой шли. Сначала зуб вылечила, а потом убиться захотела? Нет, не подходит.

– Да, сейчас такие зубные, лучше перед визитом убиваться, – кивнул милиционер. – А что ты от меня хочешь? Дети же не сироты, отец у них остался, это не по нашей части дело.

– Я что хочу, детки зеленый туман над водой видали, когда мать убилась, а старший вообще слышал голос странный, что вел его к воде этой. Страсть-то какая! – прижала руки к пылающим щекам девушка.

– Это тебе доктор Ефимов рассказал?

– Нет, мне сами детишки сообщили, когда я их чаем отпаивала в приемном покое, пока они отца ждали, я их успокаивала, – покачала черноволосой головой Люба.

– Да, дела, опять зеленый туман, – про себя отметил Александр.

– Да, опять туман, и я уверена, что только ты мне поверишь, ведь ты сам что-то странное видел в тот день, когда Семибогатова с моста снимал!

– Да нет, с чего ты взяла?! Я ничего не видел! Такого… – попытался оправдаться Саша, но по его бегающему взгляду было понятно, что он чего-то недоговаривает.

– Мне можешь не врать, я же знаю, – покачала головой Любочка.

– Ну а что ты предлагаешь делать? Я советский милиционер, я не могу русалок и водяных ловить! На мосту стоят дежурные, пытаются предупредить самоубийства некоторых, – уточнил Саша.

– Вот именно, что некоторых, но не всех! Всех не могут спасти! – упрямилась Крылова.

– А как их всех-то спасешь? В воде сидеть – чертей искать?! – кипятился младший сержант, упрямство медсестрички его раздражало.

– Нет, в воде тоже не выйдет, нужно разобраться, с чем мы имеем дело и что это такое людей в воду затягивает. А тут мне как раз ты понадобишься, милицейские погоны открывают многие двери, – улыбнулась девушка.

– А почему ты Ивана Даниловича своего не попросишь? Он в эту чертовщину точно верит!

– Он верит в свою докторскую, он для нее собирает свидетельства очевидцев. Доктор Ефимов нам тоже поможет, но позже. А сейчас поехали на место, я тебе кое-что покажу! – ласково улыбалась Люба.

– Куда поедем?

– На Обводный, конечно!

Пролетка подвезла их до Ямского переулка, а дальше заросший черной косматой бородой кучер отказался ехать, даже за золотой, который щедро посулил ему Аристарх Венедиктович.

– Извиняйте, барин. Не поеду дале. Тут места такие, что и меня, и повозку, и лошадь – все заберут, окаянные. И за ваш золотой точно прирежут, – тряс он бородой.

– Но как же мы дальше пойдем? Пешком, что ли, прикажете? Шутить изволите? – гневался Свистунов.

– Барин, хоть режьте меня, не поеду. И вам не советую, тем паче с барышней! – стоял на своем кучер.

Барышня, до этого времени молча взиравшая на эту словесную перепалку, подала голос:

– Так в Ямских переулках ваша извозичья братия и обитает? Вы неужели своих же опасаетесь? – спросила девушка.

– Так точно, барышня, я очень хорошо эти переулки знаю, потому не хочу дальше ехать, – сердито ответил кучер.

Ругаясь вполголоса, Аристарх Венедиктович все-таки вылез из пролетки, с трудом вытаскивая внушительные телеса из тесной кибитки, Глафира легко и грациозно, как птичка, выпорхнула следом.

Кучер уехал, а они оказались одни посреди серой и грязной дороги, вокруг стояли такие же серые и невзрачные дома-бараки, сам вид которых навевал неприятные мысли.

– Ничего себе, никогда бы не подумала, что в Санкт-Петербурге существуют и такие вот жилища, – рассматривая грязную, облупившуюся краску на стене, заявила Глаша.

– Эх, Глашенька, ты совсем наш город не знаешь, – проворчал про себя сыщик Свистунов, стараясь переступить через зловонную лужу на дороге.

– Здесь я точно никогда не была, да и не собираюсь, – ответила Глафира, подобрав длинную юбку, перешагивая через нечистоты прямо посреди тротуара. – Да уж. Красота какая! – скорчила она носик.

Аристарх Венедиктович неопределенно кивнул и поспешил дальше, девушке пришлось догонять его.

– Аристарх Венедиктович, а вы откуда так хорошо дорогу знаете, вы бывали здесь раньше, вы знаете, как можно дойти до Обводного? – через пару минут поразилась Глаша, наблюдая, как уверенно сыщик Свистунов движется в хитросплетениях Ямского переулка.

– А ты еще не догадалась, мисс детектив? – иронично ответил Свистунов.

Глаша отрицательно замотала головой.

– А ты подключи свои чувства, закрой глаза и главное – почувствуй! – ухмыльнулся сыщик.

Глафира так и сделала, прямо посреди дороги она остановилась и закрыла глаза.

– Ну и что ты чувствуешь? – въедливый голос хозяина проник прямо в мозг.

– Ничего я не чувствую, – огрызнулась горничная. Видно, в этом случае хозяин действительно обошел ее.

– Да неужели? Совсем ничего?

– Я чувствую только зловонный запах и ничего более, – недовольно ответила Глаша, закрывая нос. Воняло тут знатно!

– Вот именно, правильно! Раз чувствуешь зловонный запах – мы на правильном пути. Когда вонь станет совсем уж нестерпимая, мы как раз и дойдем до Канавы! – развеселился Аристарх Венедиктович.

– Что? – удивленно открыла глаза Глафира.

– Ну да, конечно. Неужели ты не знакома с такой петербургской достопримечательностью, как Обводная Канава! И запах тут соответствующий, и люди тоже под стать ему! – уже потише сообщил сыщик Свистунов, разглядывая двух молодчиков, которые неспешной походкой направлялись в их сторону.

– Смотри, Якорь, какие тут господа прогуливаются! – беззубым ртом прошамкал рослый детина с глупыми белесыми глазами.

– Точно, Лешай, какая удача! – ухмылялся рыжий и веснушчатый напарник. – Эй, мюсье, вы тут адресочком ошиблись! А тут и барышня, гля, какая краля!

Свистунов с напряжением разглядывал шпану.

– А что же вы не здороваетесь, ваше благородь? – не вынимая папиросы, спросил Лешай.

– Молодые люди, мы идем по своим делам, прошу нас не задерживать! – важно обратился к ним Аристарх Венедиктович.

– А тебя, толстый, и не спрашивали. Мы, может, хотим с барышней познакомиться! – развязной походкой приблизился к ним Якорь.

Глафира остановилась, разглядывая хулиганов.

– А барышня не будет с вами знакомиться, пойдем, Глафира! – потянул девушку за руку Свистунов.

– Толстый, не влезай, а то получишь! – хмуро пригрозил сыщику Лешай.

– Мне кажется, барышня очень мечтает с нами подружиться! Да, краля?! – приблизился к лукаво улыбающейся Глафире Якорь.

Та стояла на месте, мило улыбаясь хулиганам.

– Уважаемые, нам действительно пора! Прощевайте, дружки! – При этих словах Глаша молниеносным движением достала из прически длинную острую шпильку и со всей силы воткнула ее в кисть руки Якоря, который как раз пытался приобнять барышню.

Хулиган завопил от боли, прижимая к себе окровавленную конечность и матерясь на весь свет.

Его подельник Лешай, подслеповато щурясь в приближающихся сумерках, сначала и не понял, что произошло с его дружком.

– Якорь, ты чаво это? – подбежал он к подельнику.

– Хозяин, бежим быстро. – Глафира по дороге сделала грациозную подножку рыжему хулигану, и тот кулем свалился в вонючую лужу на дороге. – Бегом! – снова скомандовала Глаша.

Примечания