Полгода назад, в марте, Саша сбежала от мужа с тем, что было на карте, и парой сумок одежды. Она не предъявила претензий на раздел имущества, поскольку видеть и даже косвенно общаться с бывшим не было ни малейшего желания, а услуги юриста стоили денег, которых попросту не было.
Слишком долго стеснять своим пребыванием подругу детства, которая её не гнала и во всём помогла, стало неудобно. Снимать отдельное жильё банально не хватало средств, и она вернулась к родителям. Надеялась тихо восстановиться душевно и получить наконец диплом. Бросать из-за внутренней апатии последний семестр не стоило. Достаточно, что уже была потеряна пара лет: год после школы и ещё один перед четвёртым курсом, когда она брала академический отпуск после первой неудачной попытки выносить малыша. Семья её тогда не поняла, посчитав такой перерыв затянувшейся блажью. Мол, с кем на бабьем веку не бывает и нечего раздувать трагедию для оправдания собственной жалости и нытья. Хотя Саша никогда не жаловалась и не ныла.
По возвращении в родительский дом мать приняла её как блудную дочь, опозорившую семью разводом с «таким хорошим супругом». Получалось, что она могла бы перетерпеть непонимание, плюнуть на ветеринарное образование и посвятить всё время дому и семье, не прыгать по чужим домам с кошечками и щенками, а заняться собой, витамины попить и родить дитё.
Саша молча выслушивала защитные речи своему теперь уже не мужу, который поджав хвост, быстренько подмахнул документы о разводе и больше не показывался на глаза. Мыслей возражать или оправдываться перед мамой не возникало. Саша раньше ничего ей не рассказывала, так нечего и начинать.
Она набирала клиентуру, бегая по городу, чтобы поставить уколы, промыть глаза, определить не лишай ли завёлся на любимом питомце, заканчивала институт и потихоньку откладывала деньги за частные вызовы. Напоминала себе, что скоро она станет дипломированным фельдшером – огромное достижение с её-то перерывами и обучением урывками. В будущем она обязательно доучится на ветеринарного врача. Эта цель согревала изнутри и придавала смысла двигаться дальше.
О покупке собственного жилья Саша пока даже не мечтала. Но перспектива снять комнату на три месяца, пусть и жить вместе с хозяйкой или делить квартиру с посторонним человеком, вырисовывалась всё определённее. А дальше она заработает на помесячную оплату.
Саша сама себе установила испытательный срок до конца сентября, хотя в начале июля её приняли практически сразу на постоянное место в небольшую ветеринарную клинику. К тому же, она продолжала оказывать помощь в уходе и лечении домашних животных в индивидуальном порядке. Однако сначала ей хотелось прочувствовать относительную финансовую стабильность, чтобы с октября внести оплату до Нового года за комнату в доме недалеко от работы.
Старший брат получил в апреле долгожданное предложение о повышении, но с условием переезда в другой город. Сноха помчалась за ним. Зато сына, заканчивающего десятый класс, они оставили на попечение бабушки с дедом и тётушки, которой таким образом выпал шанс перестать «маяться от дури и безделья» и образумиться, оказывая помощь семье. О постоянной работе речи на тот момент не шло, хотя Саша продолжала просматривать вакансии. Следить за квартирой и мальчиком-переростком негласно стало её главной обязанностью. Готовить, стирать, прибираться и получать попрёки в качестве оплаты, если вдруг потёк кран или племянник прогулял уроки.
Александра переложила тяжёлые пакеты с продуктами, поменяв их местами в руках. Один из них оказался неудобным и ручками передавливал пальцы. Дурацкая привычка набрать больше, чем в состоянии унести за один раз, давно въелась под кожу. Девушка постояла немного, подставив лицо осеннему, но такому ещё тёплому сентябрьскому солнцу.
– Саша! – её окликнули от соседнего подъезда. – Постой-ка!
Шустрая маленькая бабуля засуетилась около лавки, где проводила очередную лекцию для своих подруг о копке картошки и двухстах способах законсервировать кабачки.
– Здравствуйте, баба Света, – Александра развернулась и улыбнулась приветливой женщине. – Что случилось?
– Ничего-ничего. – Баба Света подошла ближе, близоруко прищуриваясь. – Мамка твоя фиалки белые у меня просила. Может, зайдёшь и заберёшь сразу?
Саша обречённо вздохнула и приподняла нагруженные руки.
– Баб Свет, куда мне ещё фиалки? Это бы донести.
– Так они в баночках из-под этих, как их?.. Ёгортов! – Женщина уже спешила в дом. – Пойдём давай. Приткнём их между хлебом и молоком. А то я забуду, мать обидится, да и тебе по пути.
Саша снова натянуто улыбнулась и проследовала за бабой Светой. Благо, подниматься не высоко, всего второй этаж.
В квартире родителей было тихо. Отец и мать на работе. Племянник явно где-то гулял. Саша разгрузила пакеты и расставила покупки по своим местам. Она любила бытовой порядок, и он её никогда не напрягал. Вымыла руки и переоделась в домашнюю одежду.
Замерла, разглядывая себя в зеркале. Пора было решать оставлять чёлку или всё-таки отращивать. Густые прямые светлые волосы отросли ниже плеч и за лето неравномерно выгорели на солнце так, что казалось, будто она сделала мелирование. Голубые глаза нездорово блестели сначала от постоянных просиживаний за учебниками и дипломом по ночам, а позже просто за чтением специальной литературы, которая иногда разбавлялась художественной.
Ночью её никто не дёргал, и Саша не чувствовала себя ни обязанной, ни лишней, как обычно бывало днём. Рассеянный свет бра создавал уют, и она представляла себя в своей собственной квартире, где можно было бы не таясь шлёпать босыми ногами по полу, пить чай по ночам без оглядки на то, что девушке не пристало есть по ночам, да и шум закипающего чайника мог разбудить других домочадцев, или выходила бы на балкон, ёжилась от ночной прохлады и протягивала к ночному небу руку, представляя, что пальцы касаются сияющих звёзд. Она неуловимо улыбалась своим мечтам, куталась в самовязаный плед, сворачивалась клубочком и спала три-четыре часа, обычно без сновидений.
Александра сильно похудела за прошедшие шесть месяцев и пять дней. Именно столько прошло с того вечера, когда она ушла из дома, который так и не стал для неё своим. Саша не вела счёт специально, но какой-то встроенный календарь у неё в голове самостоятельно вычёркивал даты и переворачивал помесячные страницы. Ключицы отчётливо проступали даже под тканью футболки. Шнурок на штанах приходилось максимально туго завязывать, иначе они съезжали до бедренных косточек. Грудь перестала дотягивать до полноценного третьего размера. Зато наконец исчезла неуместная детская припухлость щёк. Спала вместе со щеками. Сразу выделились скулы и полноватая нижняя губа. Сейчас с ней начала сравниваться и верхняя. Саша выпятила её и приблизила лицо к зеркалу на дверке шкафа. Недаром запотягивало. Простуда набухала с внутренней стороны. Что ж, на губы и так никогда не жаловалась, а тут и вовсе побудет в тренде надутышей.
Хлопнула входная дверь, и Саша вздрогнула. Одёрнула себя, оправила одежду и выглянула в коридор, где разувался Лёня.
– Привет! – Она прошла мимо него в кухню, привычно уточнив: – Голодный?
– Угу, – буркнул он и прошёл следом.
– Куда? – Саша выставила перед собой руку, сделала полный оборот указательным пальцем в воздухе и отправила племянника в ванную. – Руки сначала помой. С мылом!
Лёня развернулся и поплёлся в заданном направлении. Без возражений, что показалось странным.
Саша достала из холодильника большую кастрюлю солянки, наполнила две глубокие тарелки и отправила их разогреваться в микроволновку. Поставила на стол сметану, нарезала лимон тонкими ломтиками и порубила зелень. Когда Лёня уселся на стул, его порция супа уже ароматно дымилась на джутовой подставке.
– Лекса, я встрял, – прилетело в спину вставшей на цыпочки, чтобы дотянуться до хлебницы, Александры.
Она медленно оглянулась на притихшего племянника и всмотрелась в его хмурое лицо, отметила нервно постукивавшие по столешнице пальцы и присела рядом на табуретку.
– Что случилось? Проблемы в школе?
Он раздражённо передёрнул плечами, словно такие неприятности не могли считаться проблемами.
– Мне помощь твоя нужна. – Лёня поднял на неё бегающий взгляд, в котором мелькала растерянность и испуг.
– Говори, что я могу сделать. – Саша положила ладонь на плечо юноши и легонько сжала. – И объясни толком, что произошло.
– Ни к чему тебе все подробности. – Лёня потупил взгляд, ругая себя, что не продумал вескую причину или не сочинил какую-нибудь душещипательную легенду, а предпочёл действовать по обстоятельствам. – Если ты не вступишься, меня зароют. Там мужик один зажрался. Хочет не шлюху, а чтобы с ним обычная женщина побыла. Видать, совсем разучился, как к простым девкам подкатывать.
Парень замолчал, уставившись на суп. Александра сидела, широко распахнув глаза. Она слышала слова племянника, но не могла принять их значение. Лёня искоса взглянул на неё, и она выдохнула:
– Ты с ума сошёл!
– То есть тебе плевать, что меня убьют! – Леонид сразу переключился на повышенный тон, зло чеканя каждое слово. – Может, ему достаточно будет просто с тобой поболтать за жизнь?! А даже если и нет, от одного раза с тебя же не убудет. Ведь не девочка давно.
Саша в шоке смотрела на Лёню, отказываясь верить, что он говорил серьёзно. Он притормозил, осторожно взял её руки в свои ладони и слегка сжал.
– Лекс, пожалуйста.
Она замотала головой и часто заморгала.
– Ты напуган. Это понятно. Но должен быть другой выход. Надо…
Лёня дёрнул Сашу на себя, останавливая её словесный поток.
– Лекса, мне ко-нец.
– Нет! – убеждённо воскликнула она и уже сама пожала пальцы Лёни. – Что бы ты ни натворил и куда бы ни ввязался, мы придумаем что-нибудь. Нельзя же так…
– Только предкам моим не говори. – Лёня решил пока не продавливать дальше. – Старикам – тем более. И не вздумай звонить в полицию. Иначе и тебя прикопают.
– Конечно, – Саша обеспокоенно улыбнулась племяннику в попытке приободрить его, только вышло слишком натянуто и неестественно. – Мы сами с тобой со всем разберёмся.
Не представляя, что предпринять и как быть, Александра взялась за ложку да так и застыла над тарелкой. Она очень разволновалась и не заметила, с каким здоровым аппетитом Лёня принялся за суп, словно не он сидел минуту назад потерянным и расстроенным.
Глава 3
Впихнув в себя пару-тройку ложек остывшей жижки, Саша встала, взяла тарелку и ушла в туалет вылить испорченный ею суп. Лёня собирал хлебным мякишем остатки по тарелке, когда она вернулась в кухню. Молча налила им обоим по большой кружке запашистого чая, придвинула вазочку с конфетами и козинаками и обхватила обеими ладонями горячие бока чашки.
– Лёнь, – нарушила затянувшуюся тишину Александра.
