Племянник понурил голову и взглянул на неё исподлобья.
– Расскажи нормально, что случилось.
Парень уставился в кружку.
– Сказал же, ни к чему тебе знать подробности, – огрызнулся, но спохватился и снова посмотрел на Сашу, добавив более мирно: – Правда, Лекс, просто поверь мне. Паршиво всё, иначе я бы ни за что не стал тебя впутывать.
Она напряжённо всматривалась в лицо Леонида, забыв про чай.
– Ты несовершеннолетний. Что там за люди такие, чтобы требовать подобное от школьника?
– В каком мире ты живёшь, Лекса? – хохотнул Лёня. – Школьники чего только не творят.
Он резко поднялся, толкнув стол. Саша отдёрнула руки, едва не обжёгшись выплеснувшимся кипятком.
– Ладно, забудь, – бросил Леонид, выходя из кухни. – Сам разберусь. Спасибо за ужин!
Сильно хлопнула дверь в его комнату, отрезая любые попытки продолжить разговор. Саша несколько раз глубоко вдохнула, выдохнула и занялась уборкой.
Первый шок миновал. Вытирая разлитый чай и крошки со столешницы, она старалась приглушить эмоции и подумать.
«Лёнька ещё сопляк и вообще не того полёта птица, чтобы устроить нечто серьёзное и непоправимое, – говорила самой себе, составляя посуду в раковину. – Если перешёл дорогу по-настоящему серьёзному человеку, то тому нет смысла мараться о мелочь. Достаточно припугнуть, чтобы больше не повадно было. Нужно поговорить и выяснить, что произошло, и выслушать вторую сторону возникшего конфликта, а уже потом решать, что делать, чтобы исправить ситуацию».
Она вытерла руки и встряхнула влажное полотенце.
«Так ли хорошо я вообще знаю собственного племяша? – пробился отгоняемый ею вопрос. – Он нервничает и явно боится. Возможно, причина в какой-то реальной опасности, вызвавшей панику, раз без вступлений вывалил на неё такую дичь. Скорее всего связался с плохой компанией ровесников или чуть постарше, которые возомнили себя пупами земли. Они на самом деле могут покалечить, стремясь доказать свою крутизну и значимость. Да и на слабо взять в этом возрасте легко».
Пришли родители. Лёня никуда не собирался, закрывшись у себя. Саша отвлеклась, отложив размышления на ночь. Она заново накрывала на стол, односложно отвечала матери, жалующейся на нудную коллегу, переменчивую погоду и параллельно отпускающей замечания, который нож острее и сколько кусочков хлеба нарезать, чтобы не превратить лишние в сухари раньше времени. Александра воспринимала большинство материнских фраз белым фоном и занимала себя привычными действиями, всегда возвращающими ей чувство относительного равновесия. Невпопад, вдруг вспомнив, указала на подоконник и перебила маму на полуслове:
– Баба Света передала фиалки.
– Саша, – мама поймала руку дочери, подкладывающей уже третью салфетку рядом с тарелкой отца. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Нормально, мам, – ответила Саша, но тут же ухватилась за удобный предлог удалиться в свою комнату: – Просто устала.
Мать укоризненно на неё посмотрела и покачала головой.
– Я тебе давно говорю заканчивать со всей этой беготнёй по чужому зверью.
Саша предупреждающе пожала мамину ладонь, быстро пожелала приятного аппетита и выскользнула из кухни.
Неприятное предчувствие грызло изнутри. Внятного объяснения ему не находилось, но оно тянуло в боку, шумело в голове и давило в груди. Саша прошлась от двери к окну и обратно. Вернулась к подоконнику.
Вид на старый сквер, до которого никак не могли добраться городские власти, погружал в буйно разросшиеся деревья, сплошь лиственные, местами уже включившие сентябрьские жёлтые маяки в августовском тёмно-зелёном море густых крон. Под ними проходили выжившие остатки некогда ровных асфальтовых дорожек. По их раскрошившимся бокам притулились покосившиеся щербатые скамейки с облупившейся краской. Место детства и свидетельство неумолимости времени. Через месяц богатые шевелюры лип и тополей поредеют, просвечивая бурыми стволами и ветками в холодных оттенках осеннего солнца. К ноябрю они превратятся в лысый, обидно брошенный летом частокол, стыдливо устремляющий острые пики вверх к сероватому небу, прочь от грязного прелого почерневшего покрывала под ногами и с чаяниями о новой белоснежной перине, в которой смогут с облегчением уснуть до следующей весны.
Саша прижалась лбом к прохладному стеклу. Она должна достучаться до Лёни.
– Если с ним что-то случится, я себе не прощу, – прошептала, помечая мутными следами дыхания гладкую поверхность.
«Сюр какой-то, – качнула волосами, собранными в хвост, и распрямилась. – Все эти “хочу вон ту, подайте на золотом блюде” из области книжных и киношных фантазий. Состоятельные мужчины могут позволить себе любых девушек, готовых быть служанками и леди, стервами и послушными тихонями и исполнять любое заказанное желание. А уж по отношению ко мне подобная капризная блажь вообще не вяжется с миром по-настоящему уверенных, самодостаточных и, главное, умных людей».
Саша открыла форточку. Свежий, напоённый запахом зелени воздух ворвался в комнату, подхватил более короткие волоски и защекотал ими шею девушки.
«Хотя, возможно, Лёньку прижал как раз тупой дурачок, зарвавшийся во вседозволенности и жирующий на папкиных деньгах. Ведь тот, кто своей головой живёт, точно не станет опускаться до угроз с целью залезть девушке под юбку», – убеждала сама себя, но мерзкий тошнотворный привкус продолжал скапливаться во рту, противно подзуживая: «И скольких влиятельных мужчин при деньгах ты знаешь, чтобы судить?» – и тут же издевательски отвечая: «Ни одного, то есть ноль и меньше».
«Зачем кому-то головная боль в виде простушки, как я? – искренне удивлялась Саша. – Серьёзный мужчина ведёт серьёзные игры, а не играется в игрушки. Для чего ему? Потешить своё эго? Или либидо? Что-то кому-то доказать или самоутвердиться? Так тогда нужно обратиться к специалисту как минимум…»
Осознав, что спорит сама с собой, Александра поморщилась и с досадой помассировала виски. Запустила служивший ей со школы верой и правдой ноутбук и развернула окно со страницей календаря собачьих прививок, который пообещала сделать для одного из клиентов.
Проработав примерно с полчаса, допустив кучу описок и перепутав столбцы, Саша резко захлопнула крышку. Сосредоточиться не получалось. Она намеренно медленно отодвинулась вместе со стулом от стола, поднялась, выбрала смену белья и отправилась в душ. Вода всегда помогала очистить мысли и расслабить мышцы.
Никем не замеченной, Саша закрылась в ванной. Тёплые струи обволакивали всё тело, мягко сбегая закручивающейся воронкой в слив. Она досчитала до пятидесяти и увеличила температуру. Повторила счёт, ощущая, как вокруг оседает белёсый пар. Перекрыла горячий кран и, стиснув зубы, округлила спину под леденеющим потоком.
… сорок восемь…
сорок девять…
Пятьдесят!
Тепло вернулось, а с ним и судорожный выдох застрявшего внутри напряжения.
– Александра, ты в доме не одна, – за настойчивым стуком последовал окрик матери. – Если всех блох смыла, давай закругляйся.
Саша машинально потянулась к крану, но замерла на полпути, отдёрнула руку и прикрыла глаза. У неё ещё пять десятков тёплого блаженства. И она прочувствует кожей каждую их единицу.
Слегка распаренная, Саша вытерлась насухо, ополоснула за собой ванну и вышла, столкнувшись с мамой и одновременно услышав хлопок входной двери.
– Лопнуть можно, пока тебя дождёшься, – пробурчала мать, протискиваясь в ванную комнату.
– Кто-то ушёл? – не обращая внимания на её недовольство, спросила Саша.
– Лёнька прогуляться решил, – ответила мама, подталкивая внезапно застопорившуюся на проходе дочь в коридор. – Пообещал, что недолго.
Раздался щелчок замка, и девушка осталась стоять в створе дверей в санузел, кухню и комнату родителей. Прежние тревожные мысли навалились с удвоенным рвением: «Куда он отправился? Мало ему проблем! Где его искать в случае чего…»
Возобновились хождения по комнате. Саша высушила волосы, нанесла на лицо питательную маску и заставила себя посидеть неподвижно, втирая крем в руки, чтобы не сойти с ума от полного бездействия.
За окном быстро стемнело. Она вся извелась, не решаясь написать племяннику и гипнотизируя телефон.
Характерный звук проворачиваемого ключа – и Саша метнулась на порог спальни, одновременно стараясь успокоить моментально разогнавшийся пульс.
– Лёнь, ты? – В прихожую выглянула мама.
– Я, кто же ещё, – пробубнил парень, скидывая кроссовки и мазнув хмурым взглядом по бледной тётушке. – Ба, налей чаю, – добавил громче и чётче и вопросительно поднял бровь, глядя уже в упор на Александру.
– Всё в порядке? – произнесла она одними губами.
– Цел, как видишь, – тихо процедил Лёня. – И заметь, не твоими молитвами. – Отмахнулся от неё, как от назойливой мухи, и направился в кухню.
