«Он» всегда дома. История домового

Сомнений у «него» не оставалось. Суровые мужики ожидали либо того, кто был в гостях, либо его вместе с самим Андреем Осиповичем, которого тот должен был привести его для участия в тех страшных мероприятиях, что громко и живо обсуждались только что. Желание предотвратить непоправимое и спасти жизни родным «ему» детям, «он», в своей манере, молниеносно принял единственно правильное решение для защиты хранимых «им» людей. По другому «он» не мог. «Он» был создан для оберега и честно выполнял свою функцию.

Объектом «его» внимания стало старое, покосившееся над дорогой полусгнившее дерево, которое вот-вот должно было быть спилено и порублено на дрова трудолюбивым хозяином «его» дома. Оно стояло прямо на обочине и склонялось своим оголенным нутром так, что казалось, будто вот-вот рухнет перед путником, издав зловещий треск лопающихся сухих волокон и крошащихся от удара о землю ломких веток. Однако, ожидавшие возле него люди, пускавшие в воздух клубы махорочного дыма, как будто не подозревали этого. Они продолжали курить, иногда нервно поглядывая за угол старого забора, откуда должны были увидеть посланного на переговоры с непокорным Андреем Осиповичем своего товарища.

Наконец тот появился у них на виду, о чем они услышали из-за громкого хлопка входной двери, а потом увидели и его самого, широко ставившего при ходьбе ноги и размахивающего руками так, будто был излишне чем-то раздражен. При его появлении злобно, как на чужака, залаял хозяйский пес. Мужики оживились, явно не ожидая обо всем сказавшего им вида своего товарища. Со стороны все стало ясно. Результат разговора читался в движениях негодующего человека. Кто-то досадно сплюнул, кто-то смял шершавой рукой в раз потухшую козью ножку, кто-то выругался. Но никто не ожидал резкого и громкого звука у себя за спиной, когда старое, давно засохшее и полусгнившее дерево, с треском рухнуло возле них, едва не обдав крайних из стоявших мужиков своими ветками.

Едва подломившийся ствол коснулся земли, а воздух окропился множеством мелких сухих частиц и осколков коры, как из под него с громком криком выскочил облезлый бродячий кот. Сделав несколько стремительных прыжков, животное нырнуло под одну из телег, а потом скрылось в густых зарослях травы ближайшего поля. Все произошло столь быстро, пугающе и до того неожиданно, что некоторые их крестьян машинально отскочили в сторону. Многие дружно выругались, кое-кто начал креститься, а кто-то просто сплюнул, громко, во всеуслышание произнеся:

– Нечистая!

– Да тут всегда так было! – перебил всех взволнованный мужской голос, зазвучавший громче всех, как только закончилась череда молниеносно произошедших событий. – Словно заговоренное тут все! И баба скотину словами лечит! И хвори тут не берут никого! И будто бы охраняет их кто! Прямо слова поперек тут не скажи – то дерево на тебя чуть не свалится, то черт кошачий с ног не собьет!

– Пошли отсюда, – тихо сказал всем тот, который только что вышел из дома, где не получил ничего желаемого и не привлек на свою сторону главу семьи, на что очень рассчитывал. – Не пойдет он с нами.

– И что сказал? Почему не пойдет? – спросил его один из мужиков, только что едва не угодивший под крону упавшего старого дерева.

– Много чего сказал. Умный уж больно! – немного подождав, вытянул из себя озлобившийся посетитель дома Андрея Осиповича.

Оглянувшись в сторону места, которое он только что покинул, мужчина опустил глаза в землю, плотно сжал губы и сильно нахмурившись, произнес, адресуя слова самому себе и тем, кто волею судьбы находился возле него и мог его слышать:

– Боюсь, что он во всем прав!

Собравшиеся, поддавшись услышанным словам особо впечатлительных и суеверных товарищей, спешно покинули место своего сбора. Они так и не получили желаемого результата, и не стали прислушиваться к последним словам своего предводителя, делегированного на переговоры с важным и знающим, по их общему мнению, специалистом в военном деле.

– Дураки! Куда лезут?! Перебьют их всех, разгонят! Как пить дать, разгонят! А потом и нам за них достанется! Всем достанется, всех коснется! – негодовал, стоя возле окна взволнованный глава семейства, переживая за намерения отчаявшихся и потому вооружившихся крестьян его и соседних деревень. – С властью драться хотят! Где это видано, чтобы бунтовщики верх брали? Никогда такого не было! Всегда кровью бунты оплачивались!

– Вроде бы деньги обещали за собранное у крестьян, – тихо попыталась внести ясность хозяйка дома, выглядывая в окно из-за спины мужа, чтобы то же увидеть, как удаляются те, кто еще несколько минут назад ждал решения ее мужа.

– Гроши обещали, а не деньги, Анна! – обрезал ее Андрей Осипович. – Гроши! А на них сейчас ничего не купишь. Все равно, что даром все отдать.

По-деревенски, по-бабьи, его жена прикрыла рот ладонью и слегка наклонила вперед голову, собираясь вот-вот залиться слезами от беспомощности и незащищенности.

Слова авторитетного в военном деле для сельских мужиков односельчанина врезались в душу многим крестьянам. Часть из тех, кто собирался участвовать в нападении на продотрядовцев, отказалась от прежних намерений и разошлась по домам. Те, кто все же принял решение о шаге на дерзкую вылазку, стали ждать прихода своих обидчиков, чтобы потом выследить их на дороге в лесу и атаковать с целью возврата изъятых продуктов и демонстрации собственной решимости и силы.

Поняв, что приход представителей власти в его дом и дома односельчан будет неизбежным и однозначно придется отдать часть съестных припасов, Андрей Осипович, как и другие жители его деревни, начал продумывать варианты сокрытия продуктов. Часть зерна он спрятал в подполе, сделав там ложный пол. Другую часть закопал в саду, в том его районе, где стволы деревьев образовывали столь плотный заслон, что с любой стороны не было видно происходящего внутри. Там же в земле была скрыта туша специально убитой им овцы, дабы иметь некоторый запас мяса для семьи на случай отъема продотрядовцами домашнего скота.

Негласно и, конечно, не видимо «он» помогал хозяину своего дома, приглядывая за подходами к крестьянскому хозяйству и намереваясь, в случае чего, дать тому знак о приближении непрошеных гостей или нежеланных визитеров. С его легкой руки вездесущие вороны покинули ветви садовых деревьев, чтобы не приметить для себя места схрона зерна. Пришедшие на запах свежего мяса голодные соседские коты также получили злостные шлепки по своим мохнатым ушам, в знак указания им на нежелательное присутствие в данное время в данном месте. Оказавшийся среди них наиболее любознательный кот, никак не желавший сдаваться перед «его» силой, сделал отчаянную попытку выследить то укромное место в саду, где хозяин дома зароет в землю овечью тушу. Но едва облезлый представитель семейства кошачьих приблизился на расстояние, с которого мог увидеть работу крестьянина, как последовала моментальная кара. Маленькая мохнатая лапка или ручка со страшной силой сдавила ему промежность так, что несчастное животное издало самый мучительный визг в своей жизни и на некоторое время не то что полностью ретировалось из чужого яблоневого сада, но и вовсе забыло о том, где было и что там делало.

Дождавшись, когда семейство Андрея Осиповича на некоторое время покинет свой дом, «он» нагрянул в подпол, где проинспектировал выполнение работы по созданию двойного пола, под которым было предусмотрено скрытое хранилище. Проделанным «он» остался не особо доволен, посчитав, что свежий настил из тщательно обработанных досок слишком бросается в глаза своей новизной, а потому будет быстро обнаружен, особенно в том случае, если за дело примется опытный поисковик с хорошим освещением в руках.

Решение было принято незамедлительно. Натаскав со двора некоторое количество песка и сырой земли, «он» принялся старить новые доски, забивая щели между ними комьями грунта, размазывая и втискивая их в промежности. Песок же втирался им в поверхность, придавая дереву вид уже давно используемого в хозяйстве. Закончил «он» свои дела как раз к возвращению семейства домой. И с чувством старательно выполненного долга, переместился в сад, где с присущим себе усердием стал удалять следы земляных работ, растаскивая по всей территории крестьянского хозяйства крупинки выброшенной на траву свежей земли и глины. Он настолько увлеченно и качественно выполнил свою работу, что даже наведавшийся в сад Андрей Осипович, не сразу смог найти то место, где временно придал земле часть припасенного зерна и овечью тушу.

Визит продотрядовцев не заставил себя долго ждать. Ржание и тяжелое дыхание долго скачущих лошадей разбудило «его» еще до приближения нежелательных визитеров к дому. Почти что полностью одинаково одетые люди, отличавшиеся друг от друга только лишь количеством ремней, которыми они были опоясаны, да головными уборами, где можно было увидеть черные кожаные или зеленые матерчатые фуражки, а так же папахи, оккупировали двор и хозяйственные постройки. Чужие голоса да истошный лай собаки стал доноситься сквозь бревенчатые стены избы, поднимая с постели хозяев и пугая проснувшихся детей.

– Пожаловали, бестии! – в полголоса выругался Андрей Осипович, натягивая штаны на кальсоны.

– Смотри-ка, хозяйство, по всему, крепкое. Сделано все ладно. А топор только один! – донесся через бревенчатые стены избы вывод одного из непрошеных гостей.

– Да, гвоздей повсюду порядочно вбито для того, чтоб всякую утварь развесить, а нет почти ничего, – отвечал ему другой голос.

– И яйца из-под курей заранее достали, сразу видно! – послышался говор третьего человека. – Насесты теплые. Видать, нас ждали. Видишь, подготовились заранее.

– Значит, будет над чем поработать, – словно ударил о воздух низкий и громкий начальствующий бас кого-то, чьи тяжелые шаги, обутых в подкованные сапоги ног, ударили о дощатый настил крыльца хозяйского дома. – Открывайте! Хватит спать! Пора помочь голодающим сдачей излишков своего труда!

Слова пришедшего сменились гоготом тех, кто обсуждал наличие всего одного топора и отсутствие куриных яиц и, сменился долгими и громкими ударами тыльной стороны тяжелого кулака о дверь.

– Открывайте! Или запалю! – прогремел бас еще жестче и громче.

Натянув свою старую армейскую гимнастерку, Андрей Осипович, не спеша, со спокойным выражением лица впустил в дом обладателя сурового начальствующего голоса.

– Ага! Баба, детки, сам здесь. Очень хорошо! – Пробасил вошедший, напугав своим голосом и, тем самым, разбудив маленьких детей в доме.

Хозяйка дома кинулась в подвешенной к потолку люльке и взяла на руки лежавшую там недавно появившуюся на свет дочку. Потом она подскочила к кроватке, где спали младшие ее сыновья, и свободной рукой прижала их к себе, по-матерински защищая от потенциальной опасности.

– Ну-ну, детки, дядя вас не обидит! – Пробасил и надменно заулыбался вошедший, демонстрируя присутствующим поразительно редкие передние зубы, будто бы часть из них отсутствовала, а не от природы была размещена друг от друга на приличном расстоянии.

До того, как тот вошел в дом, «он» уже начал ругать себя за излишнюю расторопность в деле сохранения припрятанных продуктов. Услышанная речь об отсутствии на насесте свежеснесенных курицами яиц одернула «его». Маленькие корявые пальцы его не то лапок, не то ручек, впились с отчаянием в густую мохнатую шевелюру на голове. Ведь он сам, заранее обошел все в хлеву и, дойдя до курятника, вытянул из-под каждой птицы еще теплое яйцо. Потом собрал их все и сложил под насест, прикрыв свой тайник толстым слоем грязного, смешанного с пометом сена. Теперь «он» ругал себя за это и терзался за то, что усугубил непростую ситуацию для «своей» семьи.