Бездна.

Пока двое мужчин осматривали достопримечательности и обходили местные бары, одинокий отпускник весело проводил время «на горе» – там он даже сдружился с местными продавцами, покупая фрукты перед тем, как совершать ежедневный обход забегаловок и аттракционов. Несколько экскурсий по Крыму он уже совершил, поддавшись обаянию очаровательной продавщицы туров – гречанки Аиды. Она каждое утро приходила в затененный дворик при гостинице, располагалась под грушевым деревом на скамье, раскладывала буклеты и фотографии на раскладном столике перед собой и призывно улыбалась всем прохожим. Злые языки говорят, что гречанки, как и грузинки, или ослепительно красивы независимо от возраста, или сразу же после детско-подростковой милоты становятся похожими на ворон. Аида была уже немолода, но действительно красива, и ее открытость и доброжелательность привлекали. При первой же встрече она не упустила из виду нового постояльца: администраторша на ресепшене сразу дала знать, что новенький из пятнадцатого номера интересуется экскурсиями. У женщин давно были взаимовыгодные приятельские отношения. А как же иначе в курортном местечке, где в сезон все местные работают на последующие глухие шесть месяцев, когда нет ни приезжих, ни торговли, никого и ничего, только немногочисленные военные, да и то небогатые.

Аида в первый же день выждала правильную паузу и не стала останавливать приезжего, когда он выходил из холла гостиницы с пачкой рекламных проспектов в руке. Она с удовлетворением заметила, что вся эта бумага была выброшена в урну на перекрестке, но на следующее утро около десяти утра, как обычно, расположилась под грушей, решив про себя, что сегодня клиент не пройдет мимо.

Расчет оказался верен: буквально через несколько минут со ступенек холла сбежал постоялец. У него уже складывались местные привычки: утром пойти на почти пустынный пляж – удобная дорожка прямо с террасы из номера – искупаться, затем позавтракать в кафе через дорогу (там пекли замечательные булочки с кунжутом) и отправиться в какое-нибудь путешествие, к обеду оказаться в закрытом помещении с кондиционером (жарко), затем отдых, а к вечеру, как и большинство отдыхающих, продолжить развлекаться на море, на набережной, еще где-нибудь. Сейчас он направлялся в кафе напротив, но задержался, не в силах пройти мимо ослепительной улыбки Аиды.

Доброе утро!

Доброе утро! Это что у вас, наверное, экскурсии? – он остановился у ее столика.

Да, подальше и поближе, кому какие интересны. Вы не спешите? Если есть минутка, можете взглянуть.

Давайте, посмотрим.

Он стал перебирать пестрые буклеты и афишки. Аида мгновенно определяла, какая путевка у него в руках, и ненавязчиво рассказывала в двух словах, что за поездка, каким транспортом, сколько времени в пути, что интересное, а что не очень, и вскоре были выбраны несколько экскурсий по побережью на разные дни.

– Здесь надо брать с собой подходящую сумку, лучше легкий рюкзак, чтобы руки были свободны. Будут крутые подъемы и спуски, с непривычки люди устают. Обязательно удобную обувь, воду с собой не надо брать, только если маленькую бутылку. Если физическая подготовка позволяет, не упустите эту экскурсию, не пожалеете. А вот сюда – на любителя, или я бы сказала – на ценителя, – тонко сменила акцент Аида, вовремя заметив интерес клиента. – Я могу оформить путевку полностью, но, пожалуйста, возьмите с собой паспорт, там контроль жесткий.

Он немного напрягся при упоминании о паспорте, но в принципе все было предусмотрено. У него был паспорт на имя Сергея Владимировича Куликова, вернее, один из паспортов. Во всяком случае это имя было наиболее подходящим сегодня.

Давайте сейчас и оформим, – сказал Сергей и полез в карман за деньгами. Аида довольно кивнула и принялась оформлять экскурсионную карточку. – Нет, сейчас паспорт не нужен, вы только держите наготове его, когда на завод будут пропускать, все делается очень быстро, при вас, сразу же проходите в подвалы и там вас встречает старший группы. Они ввели новую систему охраны, сейчас везде рамки, проверяющие, такая жизнь.

А сколько времени там можно будет провести? И вообще, как с транспортом? Просто граждане ведь могут приезжать, неорганизованные?

Да, конечно, ведь там и поселок довольно крупный, и магазин фирменный, многие ездят за вином специально. И такси можно нанять, и до автобуса рейсового буквально пару минут идти, расписание есть, люди ездят.

Я лучше от вас поеду, с экскурсией. – Куликов забрал карточку, сдачу и засунул все в карман. – А потом, скажем, послезавтра, я еще что-нибудь у вас выберу, хорошо?

Аида достала пару открыток и протянула их Куликову: – Очень хорошо, конечно! А вот это вам просто так, на память, можете послать их кому-нибудь. Знаете, как раньше было принято посылать открытки с видами мест, и получать каждому приятно.

Он вежливо взял открытки, поблагодарил и отправился завтракать. В ближайшие несколько дней его жизнь здесь была расписана между поездками по полуострову и благостным отдыхом на виду у всех.

Он предчувствовал, что за ним будут следить, но пока не обнаруживал никаких признаков слежки. Эта гречанка из местных, ему про нее сказали два разных человека: администраторша отельчика и водитель фургончика, который подвозил продукты в кафе. Уже в соседнем кафе, когда он стал расспрашивать про путевки и экскурсии, ему стали рекомендовать других продавцов, и это его насторожило, но ненадолго: экскурсии продавали на каждом углу, конкурируя буквально через пару метров напротив. Чаще всего под зонтами или «своими» деревьями сидели пожилые дамы учительского вида либо девчонки-студентки.

Да тут все продают экскурсии! – махнув рукой в сторону соседского столика с такими же буклетами, сказала толстая уставшая женщина в неожиданно маленьких темных очках. – Вот у Натэллы посмотрите, у меня, у Асмик, а вот и Мариночка! – Она приветливо поздоровалась с юной девушкой, которая направлялась к столику-будочке поодаль, неся в руках бутыль с водой. – Здравствуй, Марина!

Привет, Жанна Михайловна! – откликнулась девушка.

Куликов осмотрелся. Везде продавалось, в принципе, одно и то же, и каждый продавец расхваливал именно свои экскурсии, транспорт, гидов, упоминались реальные и выдуманные заслуги, назывались знаменитости, которые «именно здесь брали путевки» и остались довольны. Путешествие вдоль побережья в разных вариациях – на такую-то гору, в такое-то место, на винзаводы (а их было множество), на спуски-подъемы вдоль горной речки… Водители… Это самое проблемное место. Никто про водителей не мог больше сказать кроме того, что «очень опытный». Приходилось рисковать. Среди местных жителей стопроцентно были и те, кто по роду деятельности был вовсе не торговцем, разносчиком, шофером, официанткой, а агентами «в свободном плавании». Эти люди ежедневно исполняют свои обязанности за прилавком или за баранкой, параллельно наблюдая за кем-нибудь из толпы.

Он отправился «на гору» тем же вечером. В толпе легче заметить новых людей, но здесь каждый день новые приезжие, такие же, как он сам. Он заметил, что женщины меньше стараются добиться его внимания по сравнению со вчерашним. Выругал себя и стал ухаживать за барменшей открытого кафе. Она посмотрела на него как на говорящее дерево – изумленно, не ожидая такого поворота дел. Еще вчера этот мужчина был настолько равнодушен ко всем местным девицам, что все подумали – ему нужен другой товар. Да и смотрит только на мужиков, причем на молодых, стройных… Наверное, просто не торопится сразу бабенку найти, решила она и про себя подумала, что вполне может сделать себе выходной.

А где вы вчера были? Я помню, от нас довольно рано ушли.

Я ходил на колесо обозрения. Оно мне отсюда показалось маленькое какое-то, игрушечное, – ответил он, – я хотел успеть до темноты, чтобы больше увидеть, но пока добрался, уже стемнело. И вы знаете, я не пожалел: огни, закат на море, и еще не ночь, но уже не день… Замечательно! Я думаю еще раз сходить.

Снова один? – многозначительно спросила она.

Пока не знаю. Вот вы бы могли мне составить компанию?

Она ненадолго задумалась. Женское чутье подсказывало ей, что у этого мужчины нет никакого интереса к ней как к женщине. Просто так зовет? Или он не хочет терять вечер? Странно, но заманчиво. Он при деньгах, свободен (по крайней мере, сейчас и здесь), привлекателен. Позвонить Тамаре и попросить подменить ее? Она поймет, выручит, как раньше я ее выручала. Авазу (хозяину) об этом знать необязательно, ему все равно, кто отработает, главное – чтобы торговля не останавливалась.

Здешние девушки совершенно не брали в расчет возможную опасность скоропалительного знакомства. Также считалось глупостью, если упущен выгодный вариант. Сезон пройдет, и ты будешь сама себе локти кусать и вспоминать, что могла бы получить, если бы не колебалась.

А вы собираетесь сегодня или завтра? Дело в том, что я работаю через день, и если нужна компания, то надо подмениться с подругой.

Нет, сегодня я, пожалуй, не пойду. Мне хочется побывать в вашем знаменитом аквапарке, я договорился с… В общем, давайте попробуем на завтра!

Он подумал, что слишком быстро взял старт. Пусть на завтра у него днем будет экскурсия и колесо обозрения, а сегодня надо еще посмотреть по сторонам. Барменша без признаков досады кивнула и протянула ему картонку: – Вот мой телефон, меня зовут Зинаида, давайте созвонимся. Завтра я с обеда свободна.

Куликов взял карточку и сразу же стал набирать номер: – Да, конечно, а вот вам мой телефон, ловите гудочек, записывайте – Сергей, мне очень приятно!

Мне тоже очень приятно, Сергей, отдыхайте, до завтра!

Офис был великолепен. Огромные окна во всю стену, конференц-зал и отдельная комната для переговоров, кабинет с отдельным выходом в другие помещения, превосходный набор оргтехники и удобная лаконичная мебель в стиле хай-тек, перегородчатый довольно просторный отсек для технических работников, где каждый имеет свое обособленное пространство, разумное количество натуральных живых растений в кашпо и кадках – все это занимало целый этаж стройной башни из стекла и бетона. За всеми этими кустами и висячими растениями ухаживала специально нанятая дама, которая также следила за повседневной чистотой в помещениях, убирала пыль, мелкий мусор, меняла воду на столах, но при этом держалась как настоящая хозяйка салона, так что во время совещаний никому и в голову не приходило относиться к ней как к простой уборщице, кем, собственно, она и являлась. Поскольку других офисов на этаже не было, пространство на площадке перед лифтом также воспринималось как «свое», и здесь оборудовали небольшой курительный салон. Если выйдя из лифта повернуть направо, проходишь через арку и оказываешься в помещении неправильной формы, с причудливо изогнутыми стенами и узким окном от пола до потолка, на стене напротив – большое зеркало поперек стены, перед ним несколько небольших кресел и по стеклянному столику при каждой паре кресел. Эти столики, всего числом три, были довольно интересны: верхняя поверхность прозрачная, внизу полочка слегка матовая, три массивные ножки из темно-синего стекла. На каждом столике сверху были пепельницы также синего стекла, простой круглой формы, но с золочеными желобками для сигарет, на полочках внизу – пачки сигарет нескольких видов, целые и начатые. Дама-уборщица, которую впору было назвать домоправительницей, курила здесь очень редко, только по утрам, но регулярно заглядывала и следила за порядком. По обеим сторонам зеркала стояли два фикуса в кадках, один с темно-зелеными листьями, у другого листья с белыми полосками. Деревца в отличном состоянии несмотря на то, что иногда почему-то в кадки стряхивали пепел. Домоправительница присыпала его землей из пакета, который хранился с остальными хозяйственными мелочами в просторном шкафу с раздвигающимися створками. Верх и низ у створок были зеркальными, середина – из матового непрозрачного стекла. Посередине ручки тоже из синего стекла в виде шайбочек. Над шкафом висел суперсовременный кондиционер, изгоняющий посторонние запахи. Шкаф отгораживал курилку от пятачка перед лифтом. На стенах пятачка висели плакаты, сообщающие каждому посетителю, вышедшему на этом этаже из лифта, что он попал в компанию ДАМИКС, которая занимается стройматериалами, буровым и крепежным оборудованием, облицовкой и тому подобным. Компания также принимала активное участие в научных разработках в сфере геофизики, финансируя через аффилированную академическую структуру целое направление в одном НИИ. Нельзя сказать, что кандидаты и доктора наук были полностью на содержании частной компании, однако их благополучие напрямую зависело от научных достижений, которые просто не могли вестись без постоянных денежных вливаний. Институт был закрытым, его секретность обусловлена прямым подчинением военно-промышленному комплексу, а заказы государства касались обороноспособности страны, и в частности, надежности сооружений как надземных, так и находившихся под землей, что только увеличивало секретность. Строительство таких объектов всегда было сопряжено с повышенными требованиями безопасности, и для партнерства выбирались наиболее надежные, проверенные временем фирмы.

Здесь было настолько уютно, что руководство не считало зазорным даже проводить мини-совещания, совмещая их с перекуром. В таких случаях по негласному правилу домоправительница перехватывала других желающих покурить еще на подступах к лифтовой площадке. Никто не обижался: понятно, что во время совещаний подчас обсуждаются вещи, не подлежащие разглашению.

Двое сидели в курилке уже более часа. Домоправительница дважды заходила забрать пепельницы и оставить пустые. Три раза прибегала секретарша Люба с испуганным лицом (она не курила, и каждое посещение курилки для нее было вроде глубокого ныряния) и приносила то трубку телефона, то бумагу с ручкой, то просто известие о том, что «жена звонит четвертый раз!!!». Кстати, после этого заявления Зиновий Владимирович, сжав в кулаке сотовый телефон, только что замолчавший после целой серии звонков, настолько свирепо посмотрел на нее, что Любочка молча исчезла и больше не появлялась. Курящие сотрудники, натолкнувшись на непробиваемую стену в лице домоправительницы, безропотно отправлялись на зарешеченный технический балкон с другой стороны лифта. Там было ветрено и неуютно, да и не поместится больше двух человек, причем стоя, но что поделаешь, если начальство оккупировало курительный салон!

Генеральный директор Зиновий Владимирович Площадкин был чернее тучи. Мало того, что такой дорогой во всех смыслах гость не доехал до пункта назначения каких-то полтора километра, получив пулю в лоб, так еще и ключевая фигура оказалась уязвимой. Не то чтобы он сильно огорчался по поводу смерти несостоявшегося делового партнера, но его гибель была значительной помехой в операции, если не сказать больше – могла поставить крест на планах. А это – результат долгой работы целой команды и крах надежд небольшой ее части. Охрана, секретность – все не вызывало сомнения, шло как по нотам, и вот на тебе!

Он тяжело посмотрел на собеседника – своего заместителя Георгия Павловича Зумова. Почти час назад Зумов доложил, что водитель чист. Он вышел из машины только после того, как пассажир ему велел это сделать. Регистратор подтверждает.

Ты говоришь, не определить, кто стрелял?

Невозможно, Зиновий Владимирович, – Зумов развел руками. – Вся картина такова: спереди толпа, сбоку толпа. Дальше Махотин сигналит, а Бегизулла ему кричит: разберись! Махотин отвечает – нельзя никаких контактов иметь, подождем. А тот снова: иди денег дай, чтобы поехали. Тут Махотин… того, выматерился насчет денег и пошел. Дверь была открыта девятнадцать секунд, дальше мы определили, что был выстрел. Это даже не хлопок, а движение воздуха. Еще через девять секунд Махотин садится, вот впереди рассасывается пробка, он поворачивает и останавливается у светофора. А Бегизулла уже покойник.

Площадкин взял очередную сигарету. Он недобро улыбнулся Зумову и спросил: – А тебе не кажется, что он в деле?

Бегизулла? Ну его не спросить уже…

…ть! Водитель!

Махотин-то? Да зачем ему надо? Да и смотрели мы сто раз – не выстрелить ему, он как раз в момент выстрела был в видимости камеры. Вокруг него мужики толпились, думаю, от них пуля прилетела. Вот как они подобрались к нему – странно.

Площадкин аккуратно загасил сигарету и откинулся на спинку кресла.

Ты не понимаешь? Ты вот так мне вслух говоришь, что не понимаешь? Его остановили и вынудили выйти, или он продемонстрировал под регистратор, что вынужден был выйти, понимаешь? Типа я тут ни при чем, и на инструкцию наплевать, что бы там ни говорил пассажир. Он что, не знал, для чего инструкции пишут? Это надо быть или круглым идиотом, чтобы в нужном месте выйти из-под брони, или в сговоре с теми, кто стрелял. Это мне кажется более вероятным, и это означает, что под боком у нас уже давно грелась змея. Раскрой его любым способом. Моя безопасность мне тоже важна.

Зумов вздрогнул, как будто только сейчас до него дошел смысл сказанного. Он прокрутил в памяти рассказ Махотина вместе с записью видеорегистратора. Он вдруг понял, что не может с уверенностью сказать, что водитель не мог стрелять. Поначалу его участие автоматически отсекалось – как же, ведь свой, проверенный… А теперь эта надежность под вопросом. Выбрал подходящую пробку… Пистолет с глушителем в наплечной кобуре, с левой руки можно стрелять и вполоборота. Правда, сомнительно, чтобы прямо в лоб попасть, но если…

Зиновий Владимирович, он ведь не левша, не он стрелял, – сказал Зумов. – Думаю, случайность.

А остановка для киллера – тоже случайность? Что там в округе – камеры есть? Конторы какие, банки? И мне тебя, зама по безопасности, учить надо? – Площадкин почувствовал, что кровь приливает к голове, понимал, что не справляется с всепоглощающим, оглушительным гневом, и яростно стиснул кулаки.

Зумова снова передернуло. Он взял себя в руки и стал докладывать:

Из камер охватывают перекресток только две. Одна – от клуба «Конкорд», вторая берет через дорогу напротив, далеко, но угол обзора больше. Из клуба вышла компания, но они метались то туда, то сюда, не определить, в какую сторону пошли. Из машин в переулке повылезали водилы, эти тоже могли оказаться рядом. А на выезде дорогу не поделили мажоры, один из них, видно, только что с гор спустился, крут, как яйцо. У этих могло быть оружие, но они не выходили из машин.

А почему они не выходили – тебе не приходило в голову? – тихим голосом спросил Площадкин. – Идиоты! Один придурок лезет под пули, нас…в на инструкции, тем самым подставляет пассажира. А другой мне рассказывает картину, из которой ясно, что каждый наш шаг известен другой стороне буквально по минутам! Есть утечка, а вот откуда потекло, ты должен найти. В общем, Махотина тряси как хочешь, а если не растрясешь, имей в виду, остаешься только ты. И ты меня знаешь, я это так не могу спустить, Бегизуллу убили, и взамен я должен к пятнице отдать чью-то голову, пусть даже пока с плечами, ушами, задницей и чего там еще прилагается.

Он поднялся и направился к себе. Зумов боязливо оглянулся по сторонам и двинулся следом. Однако у лифта он задержался и вместо того, чтобы пойти в свой кабинет, расположенный напротив кабинета генерального директора, нажал кнопку вызова. В лифте он проехал вниз пару этажей, заблокировал кабину и достал телефон.

Алло. Короче, у меня два дня. … Понял.

Затем нажал кнопку связи с лифтерами:

Алло, алло! Это техники? Что с лифтом? Что нажать? Сейчас попробую… – потыкал в кнопки на панели, лифт мягко тронулся вниз. – Поехал вниз, а мне надо вверх! Ага, понятно!

Он вновь нажал блокировку, затем кнопку своего этажа, затем разблокировал кабину. Через минуту он уже шагал в свой кабинет. Любочка пристально посмотрела на него, но ничего не сказала. Он оглянулся, закрывая за собой дверь, но Любочка лишь повернула к нему голову и слегка приподняла брови. Тем не менее, дождавшись, когда Зумов прикроет дверь, она взялась за телефонную трубку.

Вся улица обсуждала новых хозяев дома на отшибе, что недавно так удачно продала Генриетта Георгиевна Плахова. Ее любили, характер у старушки был легкий, общаться приятно, да и вообще столько лет жили бок о бок, что говорить! Соседки каждый раз, встречаясь в магазине или у колонки (в селе не у всех были свои колодцы, водопровода вообще ни у кого не было, и многие сельчане ходили с ведрами за водой на водоразборные колонки или к пруду – у кого был), после обязательных приветствий переходили к вопросам: как там у нее новые хозяева обустраиваются. Сам вроде ничего, только занятой очень, редко бывает. Бабку перевез, помог с транспортом, сам съездил и познакомился с дочерью, убедился, что не на улицу хозяйку выселяет, какой молодец! Другому лишь бы дом купить – а там наплевать, иди хоть под забор ночуй. Внуков еще терпел столько времени, пока они под окнами бегали да по двору. Генриетта-то столько варенья наварила напоследок, горы, горы! Ну она и постаралась, возила да возила свое добро, эдакую рухлядь – и все в город, вот дура старая. Кому это все нужно, а сам-то еще уговаривал дочь забрать все это. Ну понятно, ему лучше – чем больше увезет, тем меньше выкидывать барахла. А жена – ничего, деловая тоже женщина, нестарая, только больная, говорят, не работает, пенсию какую-то давно получает. Из-за нее и дом купил, чтобы на воздухе свежем жила. Она-то все время здесь, как въехали. А сколько всего привезли! Все современное, городское, видно, что люди небедные.

Из города пришла большая машина с фургоном, похожая на военную. Николай Дмитриевич, муж Александры Ивановны, что живут через два дома от новоселов, сказал, что это кунг. Из кунга выпрыгнули мужики и стали бодро таскать вещи в дом. Машину подогнали задом к воротам так, что соседи как ни старались, не могли рассмотреть всех подробностей. Какие-то коробки, мебель, большие баулы – все было добротно упаковано, с удобными держателями. Разгрузка продолжалась каких-то полчаса, был слышен только отзвук разговоров в доме: давай сюда, неси туда, ставим так, а не так. Мужики вместе с водителем зашли в дом, затем довольно быстро вышли, попрощались с хозяйкой у крыльца и уехали.

Две женщины, Маргарита Трофимовна и Полина Петровна, поспешили к новой соседке, пока та стояла у крыльца.

Здравствуйте!

Здравствуйте и вам!

Что, вещи привезли?

Спросить очевидное было, видимо, способом начать разговор. Она приняла это как должное и удержала на языке уже готовое сорваться ехидное «нет, наркотики».

Ну да, вот теперь разбирать до ночи буду.

А как быстро уехали! Что же не покормила грузчиков?

Да пока негде и нечем: вещи везде, кухня завалена, продукты упакованы. Рассчиталась и отправила. Это их работа.

Звали новую хозяйку Ольга Петровна. Она охотно отвечала на вопросы, если задавали любопытствующие соседки, но сама на разговоры не напрашивалась. Домик стоял в конце улицы, так что прохожих почти не было, разве что кому-нибудь взбредет отправиться на речку или в дальний лесок. Малохоженая тропинка продолжала улицу за деревню, но ходить там было некому. Напротив, несколько наискосок, стоял еще один деревенский дом, но одна половина его была нежилая, а та, в которой жила еще одна старая бабка, входом и обоими окнами горницы выходила в другую сторону. Дом Ольги Петровны стоял на некрутом склоне, от него вниз к лесу сбегала небольшая ложбинка с осинничком, в котором, говорят, никто никогда не находил грибы.

Это тебе, наверное, Генриетта напела, что там грибов тьма, врет, никогда там грибов не было! – сообщила одна из соседок, Маргарита, придя тем же вечером «просто так посмотреть» прямо в огород, как там обустраивается новая жилица. Она запросто перешла «на ты» с Ольгой Петровной, но через некоторое время убедилась, что та не из простых, а образованная, городская, и постепенно стала «выкать». Та не возражала.

Ольга Петровна убедила ее, что грибы ей неинтересны, что лучше посадить в огороде лишнюю грядку цветной капусты или кабачков, и для убедительности повела в небольшой садик перед домом показывать, где она собирается посадить сортовую смородину.

Маргариту она тогда без особого труда вытурила со двора, но вскоре выяснилось, что жители села считают своим долгом при посещении кого-либо заходить прямо за калитку или в дом. Стучать, звонить было не принято. Единственное, на что можно было рассчитывать – громкий возглас «есть тут кто-нибудь?», если вошедшего не встречали у порога. Это внесло некоторые коррективы в жизнь новой заимки, или дачки, как ее называли обитатели. Конечно, со стороны все выглядело следующим образом: семейная пара купила домик, муж работает, появляется время от времени, жена занимается хозяйством, люди они обеспеченные, и огородничество для хозяйки – всего лишь увлечение, полезное для здоровья.

В просторном, свободном от вещей доме места оказалось достаточно, чтобы разместиться и самой «хозяйке», и четверым молодым людям. Они прибыли незаметно для всего села, в контейнерах, которые очень аккуратно занесли дисциплинированные «грузчики». Многочисленные закутки и перегородки создавали путаницу в помещениях, но четверка приехала не отдыхать, а работать. Тем не менее компания состояла из двух давно сложившихся пар, и было бы неразумно селиться отдельно друг от друга. Брюнетка Галя Загер со своим другом блондином Михаилом Волошковым расположились на просторном чердаке с шикарным полукруглым окном почти во весь фронтон. Чердак был хорош тем, что имел прочные перекрытия: совершенно не было слышно скрипа внизу, если наверху ходили. Там же была столовая для четверки, она же – совещательная. Было решено не появляться вообще на «жилой» половине дома, куда запросто могут зайти соседи. А Руслан Даушев с блондинкой, которую звали Оксаной Парава, поселились в небольшой комнате, в которую вел проход за печью, а также был отдельный выход в пристройку. Оттуда же была лестница на чердак, так что все могли перемещаться по дому в разных направлениях независимо друг от друга. За дощатой перегородкой в большом сарае лежал ворох старого сена. Кроме того, были двое ворот – одни на двор, другие – на задние огороды, со съездом, довольно прогнившим. Этими воротами давно не пользовались, еще с тех времен, когда перестали держать скотину, лошадей, заготавливать и возить сено. Днем, когда в деревне довольно много разных звуков, Руслан тщательно смазал все двери и ворота в доме и дворе, а той же ночью каждая дверь была торжественно проверена: при открывании и закрывании – ни звука!