Джек Ричер. Гость

Особняк достался ему в наследство от Леона Гарбера, отца Джоди и командира Ричера. Та неделя в самом начале лета была полна неожиданностей, как хороших, так и плохих. Ричер снова встретился с Джоди после стольких лет, узнал, что она была замужем и развелась, узнал, что Леон умер, оставив ему этот дом. Ричер любил Джоди в течение пятнадцати лет, с тех пор как впервые увидел ее на военной базе на Филиппинах. Ей тогда исполнилось пятнадцать лет, она только начинала расцветать. Но она была дочерью его командира, и Ричер безжалостно сокрушил свои чувства, словно постыдную тайну, не дав им увидеть белый свет. Ричеру казалось, что этими чувствами он предаст и Джоди, и Леона, а на такое предательство он не пошел бы никогда, потому что Леон был для своих подчиненных царем и богом и Ричер любил его, как родного отца. Это заставляло его воспринимать Джоди как свою сестру, а к родной сестре таких чувств не испытывают.

По воле случая Ричер попал на похороны Леона. Там он снова встретил Джоди, и они смущенно препирались друг с другом пару дней, пока она не призналась в том, что испытывала те же самые чувства и скрывала их по тем же самым причинам. Это откровение стало громом среди ясного неба, ослепительным протуберанцем счастья, озарившим ту неделю неожиданностей.

Встреча с Джоди стала хорошей неожиданностью, а смерть Леона – плохой, тут не было никаких сомнений, но доставшийся в наследство особняк явился одновременно и хорошей, и плохой неожиданностью. Этот лакомый кусок первоклассной недвижимости стоимостью полмиллиона долларов горделиво высился на берегу Гудзона напротив академии Уэст-Пойнт. Особняк был очень уютный, но он стал для Ричера головной болью. Он приковал Ричера к месту, отчего ему стало очень неуютно. Всю свою жизнь он постоянно находился в движении, поэтому ему никак было не привыкнуть к необходимости оставаться долго на одном месте. К тому же Ричер никогда не жил в особняках. Казармы, служебные квартиры, мотели были ему более привычны. Это успело войти в его кровь.

И еще его беспокоила мысль о собственности. Всю свою жизнь Ричер не имел ничего больше того, что могло поместиться у него в карманах. В детстве у него была бейсбольная бита, и больше почти ничего. Став взрослым, он однажды прожил целых семь лет, не имея абсолютно ничего своего, кроме пары ботинок, которые он предпочитал казенным. Затем женщина подарила ему бумажник с затянутым пластиком окошком, в которое была вставлена ее фотография. Расставшись с женщиной, Ричер выбросил фотографию, но бумажник оставил. Так прошли следующие шесть лет службы: с ботинками и бумажником. После увольнения он добавил к ним зубную щетку, складывающуюся пополам, которую он хранил в кармане, как ручку. Еще у него были часы. Армейского образца, некогда бывшие казенной собственностью, но ставшие его личными, потому что Министерство обороны не потребовало их назад. И все. Ботинки на ногах, одежда на теле, мелочь в кармане брюк, крупные купюры в бумажнике, зубная щетка в кармане куртки и часы на руке.

И вдруг у него появился целый дом. А дом – это очень запутанная штука. Большой, сложный, живой организм. Все началось с подвала. Подвал оказался огромным мрачным пространством с бетонным полом и бетонными стенами и балками перекрытий, выступающими над головой, подобно костям скелета. В подвале находились трубы, провода и механизмы. Топка. Где-то во дворе была закопана цистерна с мазутом. На улице также находился колодец. Большие круглые трубы дренажной системы проходили сквозь стены. В целом это была сложная, взаимосвязанная машина, и Ричер понятия не имел, как она работает.

Вверху все выглядело уже более нормальным. Лабиринт обманчиво приветливых комнат, убогих и неухоженных. У каждой свои секреты. Где-то не работали выключатели. Одно окно рассохлось и не желало открываться. Электрическая плита на кухне оказалась такой мудреной, что ею невозможно было пользоваться. По ночам весь дом скрипел и стонал, напоминая Ричеру, что все это происходит наяву и о доме надо заботиться.

И ко всему прочему дом был не просто материальным объектом. Он вел еще и бюрократическое существование. По почте прислали что-то о «праве собственности». Потом надо было думать о страховке. Потом налоги. Городской налог, школьный налог, уплата за экспертизу, налог на имущество. Затем нужно было оплачивать счет на вывоз мусора. И не забывать о намеченном завозе пропана. Вся почта такого рода хранилась в ящике кухонного стола.

Единственной покупкой, сделанной для дома, стал позолоченный фильтр для старой кофеварки Леона. Ричер рассудил, что так будет проще, чем постоянно бегать в магазин за бумажными фильтрами. В то утро в четыре часа десять минут он насыпал в кофеварку кофе из банки, налил воду и включил древний агрегат. Заранее сполоснул в мойке кружку и поставил ее на стол. Сел на табурет, облокотился на стол и стал следить за тем, как в стеклянной колбе бурлит темная жидкость. Судя по всему, старая кофеварка внутри покрылась накипью, поэтому работала она очень медленно и неэффективно. Обычно на приготовление кружки кофе ей требовалось пять минут.

Где-то на четвертой из этих пяти минут Ричер услышал, как к дому подъезжает машина. Шелест шин по мокрому асфальту. Хруст щебня. «Джоди не смогла заставить себя остаться на работе», – подумал Ричер. Эта надежда продержалась около полутора секунд, до тех пор пока машина не обогнула дом и в окно кухни не упал отблеск от красной мигалки. Он пробежал слева направо и опять слева направо, пробиваясь сквозь туман, поднимающийся от реки, а затем канул в темноту. Двигатель заглох, и наступила тишина. Открылись дверцы, и на дорожку опустились ноги. Двое людей. Двери захлопнулись. Ричер встал и погасил свет на кухне. Выглянул в окно и увидел размытые силуэты двух человек, вглядывающихся в туман в поисках дорожки, ведущей к двери. Снова сев на табурет, Ричер дождался хруста шагов по щебню. Шаги затихли. Зазвонил звонок у входной двери.

В коридоре имелись два выключателя. Один из них зажигал свет над крыльцом. Ричер не помнил, какой именно. Он нажал наугад и попал с первого раза. Ричер открыл входную дверь. Лампа, заключенная в толстое желтоватое стекло, отбрасывала узкий луч света. Луч выхватил сначала Нельсона Блейка, затем ту часть Джулии Ламарр, которая не была закрыта его тенью. На лице Блейка не осталось ничего, кроме усталости. Лицо Ламарр по-прежнему было полно враждебности и презрения.

– Вы еще не легли, – сказал Блейк.

Не вопрос, а констатация факта.

Ричер кивнул:

– Заходите, раз уж пришли.

Ламарр покачала головой. Желтоватый свет сверкнул в ее волосах.

– Мы бы предпочли остаться на улице.

Блейк переступил с ноги на ногу.

– Мы можем куда-нибудь сходить? Позавтракать?

– В половине пятого утра? – удивился Ричер. – Только не в этих краях.

– Быть может, мы поговорим в машине? – предложила Ламарр.

– Нет.

Патовая ситуация. Ламарр отвела взгляд. Блейк снова переступил с ноги на ногу.

– Заходите, – снова пригласил Ричер. – Я только что сварил кофе.

Он вернулся на кухню. Заглянул в буфет и достал еще две кружки. Сполоснул их в мойке. Послышался скрип половиц: Блейк вошел в дом. Затем прозвучала более легкая поступь Ламарр, и входная дверь закрылась.

– Могу угостить только черным, – крикнул Ричер. – Боюсь, в этом доме нет ни молока, ни сахара.

– Черный – как раз то, что нужно, – откликнулся Блейк.

Он стоял в дверях кухни, не желая вторгаться на чужую территорию. Ламарр маячила у него за спиной, через его плечо оглядывая кухню с неприкрытым любопытством.

– Мне ничего не надо, – сказала она.

– Джулия, выпей кофе, – предложил ей Блейк. – Ночка выдалась длинная.

Его тон был чем-то средним между приказом и отеческой заботой. Удивленно посмотрев на него, Ричер налил три кружки. Взяв свою, он прислонился к кухонному столу и стал ждать.

– Нам нужно поговорить, – сказал Блейк.

– Кто эта третья женщина? – спросил Ричер.

– Лорейн Стэнли. Она была сержантом, служила в хозяйственной части.

– Где?

– Где-то в Юте. Ее обнаружили убитой в Калифорнии вчера утром.

– Обстоятельства убийства те же самые?

– Абсолютно идентичные, – кивнул Блейк.

– И прошлое такое же?

– Жалоба на сексуальные домогательства, выиграла дело, но затем все равно уволилась.

– Когда?

– История с домогательствами произошла два года назад, уволилась Стэнли в прошлом году. Таким образом, теперь убитых трое. Так что служба в армии – это не случайное совпадение, поверьте.

Ричер пригубил кофе. Напиток показался ему слабым и каким-то затхлым. Похоже, внутри кофеварка была покрыта толстым слоем минеральных отложений. Вероятно, существует специальная процедура очистки от накипи.

– Я никогда не слышал о Лорейн Стэнли, – наконец произнес Ричер. – Я никогда не служил в штате Юта.

Блейк кивнул:

– Мы можем где-нибудь поговорить?

– А разве мы здесь не разговариваем?

– Можно где-нибудь присесть?

Ричер оторвался от стола и направился в гостиную, жестом предложив следовать за ним. Он поставил кружку на журнальный столик и поднял шторы, открывая кромешную темноту на улице. Окна выходили на запад, на реку. Пройдет еще несколько часов, прежде чем солнце поднимется достаточно высоко и озарит небо в этой стороне.

Перед холодным камином, полным прошлогодней золы, стояли вдоль стен три диванчика. Последние радости жизни, которыми наслаждался отец Джоди. Блейк сел лицом к окну, Ричер устроился напротив него, а Ламарр, повозившись с короткой юбкой, заняла место прямо перед камином. Ее кожа была такого же цвета, как и зола.

– Мы по-прежнему считаем, что наш психологический портрет правильный, – сказала Ламарр.

– Вам виднее.

– Это сделал человек, в точности похожий на вас.

– Вы считаете, это вероятно? – спросил Блейк.

– Что вероятно? – ответил вопросом на вопрос Ричер.

– То, что за этим может стоять военный?

– Вы спрашиваете, может ли военный быть убийцей?

– Да, – подтвердил Блейк. – У вас есть мнение по этому вопросу?

– По моему мнению, это очень глупый вопрос. Все равно что спросить, умеет ли жокей ездить верхом.

Наступила тишина. Лишь приглушенный хлопок из подвала, означающий, что включилась система отопления, а затем быстро распространяющийся скрип труб, которые расширялись от температуры и терлись о балки.

– Вот вы и были вероятным подозреваемым в первых двух убийствах, – сказал Блейк.

Ричер ничего не ответил.

– Отсюда слежка, – продолжил Блейк.

– Это извинение? – спросил Ричер.

– Наверное, можно считать и так, – согласился Блейк.

– Тогда зачем вы меня заграбастали? Если уже знали наверняка, что я здесь ни при чем?

Блейк вроде бы смутился:

– Наверное, нам хотелось показать, что в деле наметился хоть какой-то прогресс.

– Вы собирались продемонстрировать прогресс, забрав невиновного? Не верю.

– Я уже принес извинения, – сказал Блейк.

Снова наступила тишина.

– Вы установили, кто был знаком со всеми тремя убитыми? – спросил Ричер.

– Пока что нет, – ответила Ламарр.

– Мы считаем, что, возможно, предыдущее личное знакомство не является обязательным фактором, – заметил Блейк.

– Кажется, пару часов назад вы считали обратное. Вы рассказывали мне, что я был хорошим знакомым этих женщин, звонил им в дом и они меня впускали.

– Не вы, – возразил Блейк. – Человек, похожий на вас, только и всего. А сейчас мы думаем, что, скорее всего, ошибались. Убийца выбирает своих жертв из определенной категории. Женщин, служивших в армии, жаловавшихся на сексуальные домогательства и впоследствии уволившихся. Так что, возможно, лично он с ними не знаком, а просто принадлежит к категории, знакомой с ними. Например, он из военной полиции.

Ричер улыбнулся:

– То есть вы снова начинаете подозревать меня.

Блейк покачал головой:

– Нет, вас не было в Калифорнии.

– Неправильный ответ, Блейк. Я не совершал эти убийства, потому что я не убийца.

– Вам никогда не приходилось никого убивать? – спросила Ламарр таким тоном, как будто наперед знала ответ.

– Только тех, кто этого заслуживал.

Ламарр улыбнулась ему в ответ:

– Как я уже говорила, мы по-прежнему считаем, что наш психологический портрет правильный. Это сделал какой-то уверенный в собственной правоте сукин сын вроде вас.

Ричер обратил внимание, что во взгляде Блейка, брошенном на нее, смешались поддержка и неодобрение. Свет из кухни, проникая через коридор, превращал волосы Ламарр в полупрозрачный нимб, придавая ей сходство с черепом. Блейк подался вперед, пытаясь привлечь к себе внимание Ричера.

– По нашему мнению, вполне возможно, что убийца служит или служил в военной полиции.

Оторвав взгляд от Ламарр, Ричер пожал плечами:

– Все возможно.

Блейк кивнул:

– И вполне понятно, что верность службе не позволяет вам согласиться с нашим предположением.

– На самом деле мне не позволяет это сделать здравый смысл.

– То есть?

– Вы почему-то решили, что дружба, доверие имеют какое-то отношение к делу. Но в армии никто не доверяет военной полиции. И насколько мне известно, не водит с ней дружбу.

– Вы сами рассказали нам, что Рита Симека должна была запомнить вас как друга.

– Я – совсем другое дело. Я прилагал для этого усилия. Но это можно сказать про очень немногих.

Снова молчание. Туман за окном заглушал звуки, одеялом окутывая дом. Зато громко шумела вода, протекавшая по батареям.

– Ладно, вернемся к нашему вопросу, – наконец заговорил Блейк. – Как уже заметила Джулия, мы работаем по своей методике, и она однозначно свидетельствует о том, что здесь замешана армия. Категория, к которой относятся жертвы, слишком узкая, чтобы можно было говорить о случайном совпадении.

– И?..

– Как правило, Бюро и армия не слишком ладят друг с другом.

– Ну, тут нет ничего удивительного. А с кем вы, ребята, ладите, черт возьми?

Блейк кивнул. На нем был дорогой костюм, еще ни разу не бывавший в чистке. Блейк чувствовал себя в нем неудобно, словно школьный тренер по футболу, пришедший на встречу с выпускниками.

– Никто не ладит ни с кем, – подтвердил Блейк. – Не мне вам объяснять, как соперничают между собой различные ведомства. Когда вы сами служили в военной полиции, вам приходилось сотрудничать с гражданскими службами?

Ричер промолчал.

– Так что вы сами все знаете, – продолжил Блейк. – Армия ненавидит Бюро, Бюро ненавидит ЦРУ, все ненавидят всех.

Наступило молчание.

– Поэтому нам нужен посредник, – сказал Блейк.

– Кто?

– Советник. Человек, который нам поможет.

Ричер пожал плечами:

– Я никого не знаю. Я уже давно выпал из обоймы.

Молчание. Допив кофе, Ричер поставил пустую кружку на стол.

– Это можете взять на себя вы, – сказал Блейк.

– Я?

– Да, вы. Вы ведь еще не забыли, что к чему, так?

– Об этом не может быть и речи.

– Почему?

Ричер покачал головой:

– Потому что не хочу.

– Но вы могли бы.

– Мог бы, но не хочу.

– Мы изучили ваш послужной список. Вы были чертовски хорошим следователем.

– Это осталось в прошлом.

– Возможно, у вас еще остались друзья, люди, которые вас помнят. Которые перед вами по-прежнему в долгу.

– Возможно, остались, а может быть, и нет.

– Вы могли бы помочь нам.

– Возможно, и мог бы, но не буду.

Откинувшись назад, Ричер разложил руки на подушках диванчика и вытянул ноги.

– Вы не испытываете никаких чувств? – спросил Блейк. – Вам не жаль женщин, которых убили? Это ведь не должно было случиться.

– В армии служит миллион человек, – сказал Ричер. – Я прослужил тринадцать лет. Сколько раз за это время сменился состав? Ну, один раз наверняка. Так что со мной в разное время служили два миллиона человек. Закон больших чисел гласит, что кого-то из них убьют. Это так же точно, как и то, что кто-то из них выиграет в лотерею. Я не могу переживать за всех.

– Вы были лично знакомы с Каллан и Кук. Они вам нравились.

– Мне нравилась Каллан.

– Так помогите нам поймать ее убийцу.

– Нет.

– Пожалуйста.

– Нет.

– Я прошу вас о помощи.

– Нет.

– Сукин сын! – пробормотала Ламарр.

Ричер посмотрел на Блейка:

– Вы действительно полагаете, что я захочу работать с ней? По-моему, она только и делает, что называет меня сукиным сыном.

– Джулия, сходи приготовь нам кофе, – сказал Блейк.

Ламарр покраснела и поджала губы, но тем не менее поднялась с дивана и вышла на кухню. Блейк подался вперед и заговорил, понизив голос:

– Она заведена. Вы должны отнестись к ней со снисхождением.

– Вот как? – спросил Ричер. – Это еще почему, черт побери? Она сидит у меня дома, пьет мой кофе и обзывается.

– Категория жертв весьма специфическая. И вероятно, она значительно ýже, чем вы думаете. Знаете, скольким женщинам, выступавшим в делах о сексуальных домогательствах, пришлось впоследствии покинуть службу? Вы сказали, их сотни, возможно, даже тысячи, но Министерство обороны утверждает, что этим параметрам удовлетворяет только девяносто одна женщина.

– И?..

– Мы полагаем, что убийца решил расправиться со всеми. Поэтому мы должны быть готовы к тому, что он будет продолжать до тех пор, пока его не остановят. Если его удастся остановить. А он уже успел совершить три преступления.

– И?..

– Одна из оставшихся восьмидесяти восьми – сестра Джулии.

Снова наступила тишина, нарушаемая лишь звуками из кухни.

– Поэтому, естественно, Джулия беспокоится, – продолжил Блейк. – Конечно, это еще не паника, потому что одна из восьмидесяти восьми – это не слишком плохие шансы, и все же Джулия принимает все близко к сердцу.

Ричер медленно наклонил голову:

– В таком случае она не должна заниматься этим делом. Она не может оставаться беспристрастной.

Блейк пожал плечами:

– Она настаивала. Принимать решение предоставили мне. Я, наоборот, рад этому обстоятельству. Давление может приносить плоды.

– Только не в случае Ламарр. Она несется, не признавая узды.

– Джулия – мой ведущий специалист по составлению психологических портретов преступников. Она очень плодотворно занимается этим делом. Поэтому она мне нужна, даже если она и не может оставаться беспристрастной. Вы нужны ей в качестве посредника, а мне нужны результаты, так что вам нужно отнестись к ней со снисхождением.

Откинувшись назад, Блейк пристально посмотрел на Ричера. Полный пожилой мужчина, неуютно чувствующий себя в этом костюме, потеющий, несмотря на ночную прохладу, с упрямым выражением на лице. «Мне нужны результаты». Ричер ничего не имел против людей, которым были нужны результаты. Но он ничего не сказал. Пауза затягивалась. Наконец в комнату вернулась Ламарр с кофеваркой. Ее лицо снова стало бледным. Она взяла себя в руки.

– Я продолжаю считать, что сделанный мной психологический портрет верен, – сказала она. – Убийца в точности похож на вас. Возможно, вы его знали. Возможно, работали с ним.

Ричер посмотрел на нее:

– Я сожалею по поводу вашей сестры.

– Мне не нужна ваша жалость. Я должна поймать убийцу.

– Что ж, удачи вам.

Наклонившись, она налила кофе Блейку, затем подошла к Ричеру.

– Благодарю, – сказал он.

– Так вы нам поможете? – спросила Ламарр.

Он покачал головой:

– Нет.

Наступила тишина.

– А как насчет того, чтобы выступить в роли советника? – спросил Блейк. – Только консультации? Ваш большой опыт?

Ричер снова покачал головой:

– Нет, меня это не интересует.

– Ну а что-нибудь совсем уж пассивное? – не унимался Блейк. – Просто «мозговая атака»? Нам кажется, вы очень похожи на убийцу. По крайней мере, вы люди одного типа.

– Нет, я пас, – сказал Ричер.

Снова наступила тишина.

– Вы дадите согласие на то, чтобы вас загипнотизировали? – спросил Блейк.

– Загипнотизировали? Зачем?

– Быть может, вы вспомните что-то такое, что похоронено в глубинах подсознания. Например, кто-то кому-то угрожал, делал какие-то злобные высказывания. А вы в свое время не обратили на это внимание. Возможно, сейчас вы это вспомните. Что-нибудь полезное.

– Вы все еще прибегаете к гипнозу?

– Иногда, – сказал Блейк. – Бывает, он помогает. Джулия – большой специалист по этой части. Она может этим заняться.

– В таком случае спасибо, но нет. Она заставит меня пройтись голышом по Пятой авеню.

Снова наступило молчание. Блейк отвел взгляд, затем снова повернулся к Ричеру:

– Ричер, обращаюсь к вам в последний раз. Бюро просит вас о помощи. Мы постоянно прибегаем к помощи советников. Вам хорошо заплатят. Да или нет?

– Именно с этой целью вы меня заграбастали?

– Порой это дает результат.

– Каким образом?

Подумав, Блейк решил ответить. Ричер видел, что он готов пойти на откровенность ради того, чтобы добиться своей цели.

– Это встряхивает людей, – сказал Блейк. – Понимаете, если убедить человека в том, что он главный подозреваемый, а затем сказать, что это не так, получается своеобразный эмоциональный переключатель, и этот человек проникнется к нам чем-то вроде благодарности. Он хочет нам помочь.

– Вам уже приходилось делать подобное?

– Да, и результат чаще бывает положительный, чем отрицательный.

Ричер пожал плечами:

– Я психологией никогда не увлекался.

– Образно говоря, психология – это наше ремесло, – заметил Блейк.

– Вам не кажется, что это довольно жестоко?

– Бюро выполняет свой долг.

– Несомненно.

– Итак, да или нет?

– Нет.

В комнате наступила тишина.

– Почему?

– Наверное, потому, что в моем случае ваш эмоциональный переключатель не сработал.

– А мы можем получить какую-нибудь формальную причину – для отчетности?

– Формальной причиной является мисс Ламарр. Она постоянно мне хамит.

Блейк беспомощно развел руками:

– Но она хамила вам только для того, чтобы переключатель сработал. Это просто тактический прием.

Ричер скорчил гримасу:

– У нее получилось чересчур убедительно. Отстраните ее от дела, и я, возможно, подумаю.

Ламарр сверкнула глазами, а Блейк покачал головой:

– Я на это не пойду. Здесь решаю я, и я не потерплю никакого диктата.

– В таком случае мой ответ – нет.

Молчание. Уголки губ Блейка опустились.

– Перед тем как приехать сюда, мы переговорили с Дирфилдом. Надеюсь, это вы понимаете? Так вот, Дирфилд уполномочил нас заверить вас, что Козо снимет все обвинения в рэкете, если вы окажетесь сговорчивым.

– Мне наплевать на обвинения в рэкете.

– А напрасно. От рэкета всегда дурно пахнет, вы не находите? Рэкет вредит бизнесу, калечит жизни. Если Козо умело представит дело, здешние присяжные из мелких торговцев проникнутся к вам лютой ненавистью.

– Мне на это наплевать, – повторил Ричер. – Я развалю все обвинения против себя за одну секунду. Вы забыли: я не начинал рэкет. Я, наоборот, остановил его. Для присяжных из здешних мелких торговцев я буду Робин Гудом.

Блейк опустил голову и провел пальцем по губам.

– Вся беда в том, что дело не ограничивается обвинением в рэкете. Один из тех громил в критическом состоянии. Нам только что позвонили из больницы. У него проломлен череп. Если он умрет, вам предъявят обвинение в умышленном убийстве.

Ричер усмехнулся:

– Неплохо придумано, Блейк. Но сегодня никто никому череп не проламывал. Поверьте, если я хочу проломить кому-нибудь череп, я знаю, как это делать. Но случайно это произойти не может. Так что давайте послушаем остальное.

– Что остальное?

– Ну, ваши страшные угрозы. Бюро ведь выполняет свой долг, верно? Вы хотите любой ценой добиться от меня согласия сотрудничать. Так что давайте вываливайте остальные страшные угрозы, которые вы приготовили, чтобы меня запугать.

– Нам просто очень нужна ваша помощь.

– Понимаю. И я хочу услышать, как далеко вы готовы зайти ради этого.

– Так далеко, как потребуется. Это ведь ФБР, Ричер. На нас давят обстоятельства. Мы не можем терять время. Его у нас нет.

Ричер отпил кофе. Теперь вкус у него был определенно лучше, чем в первый раз. Возможно, Ламарр насыпала больше зерен. Или меньше.

– Ну же, вываливайте плохие новости.

– Проверка налоговой инспекции.

– Вы полагаете, меня испугает проверка налоговой инспекции? Мне нечего скрывать. Если удастся найти какой-нибудь доход, о котором я забыл, я буду крайне признателен, только и всего. Лишние деньги мне не помешают.

– Проверят не только вас, но и вашу знакомую.

Ричер снова расхохотался:

– Ради бога, Джоди – юрист с Уолл-стрит. Работает в крупной фирме, почти партнер. Она одной левой завяжет налоговую инспекцию в узел.

– Ричер, мы настроены серьезно.

– Пока что я этого не заметил.

Блейк уставился в пол.