Фиаско Черного Волка
– Можно я сама осмотрю все еще раз?
– Да, конечно, – согласился Соул. – Только аккуратнее, пожалуйста, ничего там не помните.
Я подхватила юбку и направилась осматриваться по периметру дома. Ригли было засобирался за мной следом. Однако прокурор остановил его:
– Дитрих, не мешайте молодому дарованию. Ваш взгляд замылен не менее моего. И вы можете серьезно помешать девушке.
Ригли поморщился, проворчал:
– Да больно надо! – и остался стоять на месте.
Я обошла дом по периметру. Действительно ничего интересного. Все девственно чисто. Лишь лужа крови, запекшаяся на крыльце и обведенная мелом фигура убитого. Но тут и без меня все рассмотрели.
И тогда я решила обойти дом за периметром. Мало ли что там может быть? Скорее всего результат тоже будет нулевым. Однако попытка не пытка. Я, нагнувшись, вынырнула из-под ограждения в том месте, где была дверца для приемки продовольствия, и пошла по пыльной улочке.
У одной из калиток громко судачили две кумушки:
– Жаль мейра Ствена! – вздохнула одна. – Хороший был мужчина. Честный. За преступления мог привлечь кого угодно, не взирая на титулы и звания.
– Вот, скорее всего, такой подлец с ним и расправился! – согласилась вторая. – Честность в нашем мире не приветствуется.
Их слова подтверждали версию, что Карпейский прокурор погиб за свою профессиональную деятельность. Поэтому все так сложно. Простые люди прокурорам не мстят. Да и сами редко попадают в их поле зрения.
Улочка привела меня к крохотному сельскому магазину. Рядом с ним стояли два столба с тремя досками, набитыми поперек. Местные жители развешивали на них свои объявления. Магические стоили дорого, не у всех были деньги на них. А с другой стороны, зачем? И так все прекрасно видно. И если вы что-то хотите сообщить землякам, то можете сделать это совершенно безвозмездно. Я стала изучать, что пишут карпейцы.
«Продам щенков борзой. Родители чемпионы уезда».
«Потерялась кошечка серого окраса. Нашедших просим вернуть за вознаграждение. Дети очень переживают».
«Он получил по заслугам. Я отомщен!».
«Продам дом на бугре…».
Я не дочитала последнее объявления. В моей голове что-то щелкнуло, и я вернулась к предыдущему. Он получил. Я отомщен. Очень двоякие фразы. Могут обозначать, что кто-то получил в глаз, попытавшись увести чью-то жену. Но могут принадлежать и убийце. Я оглянулась по сторонам. Рядом никого не было. И я без зазрения совести сорвала листок в мелкую клеточку с доски объявлений.
Мне нужно было уединиться и хорошенько проанализировать почерк человека, написавшего столь странное послание. Графология получалась у меня особенно хорошо. Даже без малейшего применения магии. При необходимости я могла и ее добавить. Но пока не видела необходимости.
– Что-то важное нашли? – с насмешкой уточнил Ригли, заметив мою фигуру на подходе к ним с прокурором.
– Да, нашла, – ответила сухо. – Мейр прокурор, могу я где-то уединиться и проанализировать свою находку?
– И что там такое? Вам чулан сгодится или нужен целый полигон? – без тени насмешки уточнил Соул.
– Мне нужен стул, и чтобы никто не мешал и не отвлекал, – четко означила я необходимые мне границы. При этом выразительно посмотрела на Дитриха. В первую очередь мне не нужны были его насмешки и кривые взгляды.
– Миз, проводи девушку в дом! – тут же велел прокурор одному из оцепления. – И чтобы никто ей не мешал и не отвлекал. И вас, Ригли, это тоже касается.
Последняя фраза предназначалась моему начальнику, который вознамерился идти следом.
– Но вы же сам сказали, что я должен за ней приглядывать! – тут же возмутился он.
– Девочка с чтением бумажки и без вашей помощи, думаю, справиться!
Тогда он, сложив руки на груди, нарочито отвернулся в другую сторону, словно говор своим видом:
– Ну и пусть! Делайте, что хотите!
Комната была светлой, практически стерильной. В ней все просто дышало чистотой и порядком. Бедная мейра Парбург! Как она дальше будет без мужа? Затем я сама отогнала непрошенные мысли из головы. Нельзя сыщику жалеть пострадавших. Иначе никакой души и сердца не хватит. Эту простую истину нам все пять лет пытались втолковать преподаватели. И сегодня в первый раз я осознала это собственной кожей.
Около большого окна с легкими занавесями в цветочек, стоял длинный стол и стулья вокруг него.
– Похоже, гостиная! – решила я, устраиваясь на стуле. Достала объявление, разгладила его на столе и внимательно вгляделась в буквы.
Бумага была плотной, имела желтоватый оттенок. Я поднесла клочок к носу и понюхала. Писал явно мужчина. Записка пахла дорогим табаком. Я знала, что в полиции начинают курить даже женщины. Но вряд ли убийца полицейский. Поэтому женщин исключаем сразу.
Затем достала блокнот и записала в нем под цифрой один:
1)Убийца – мужчина.
Теперь предстояло проанализировать почерк писавшего. Он, скорее всего, пытался изменить написание букв, чтобы его банально не вычислили. Но у людей всегда были такие крохотные приметы, которые никто и никогда не менял. Но они-то и выдавали их с головой.
И так, что мы имеем?
Во-первых, очень необычные заглавные буквы. Казалось, что автор вырисовывал каждую отдельно, пытался ее разукрасить всевозможными завитушками и черточками.
Это говорило о том, что тот, кто писал, чрезмерно самолюбив. Он считает свою персону венцом творения. Жаль, что не составляют в полиции или прокуратуре списки вот таких вот «венцов». Это бы сильно упростило поиски.
Во-вторых, буквы были достаточно округлыми. Это, в принципе, ни о чем не говорило. Я сама тоже имела круглый почерк. Однако в преступных наклонностях замечена не была.
Но помимо круглых букв, человек, писавший это послание снабжал буквы резкими штрихами. Словно пытался предыдущей буквой зачеркнуть последующую. С таким мне даже встречаться не приходилось ни разу. Одно могу сказать, что это точно не нормально. Человек скорее всего имеет некие агрессивные наклонности.
И в-третьих, он писал, словно не замечая клеточки. Все строки прыгали в конце к верху. Говорят, что если наблюдается такое явление на нелинованной бумаге, то человек переоценивает себя. А если он не видит строк на линованной? Тогда его самооценка точно завышена чрезмерно. Он явно неадекватно относится к собственной персоне.
И тогда я решила попробовать считать его портрет. Преподаватели утверждали, что со временем я смогу в полной мере освоить эту сложную науку. А пока у меня получалось через раз. Однако о моем провале же никто не узнает, если ничего не получится? А вот если я не попробую, то точно пожалею.
Я пододвинула записку к краю стола. Положила на нее обе руки, прикрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Перове время ничего не происходило. Но я упорно не открывала глаза, не желая поверить в свой провал.
И вдруг секунд через пять или десять четко увидела глаза. Они ожидаемо принадлежали мужчине, с тяжелыми веками и выгоревшими ресницами. Больше всего меня поразил их лихорадочный блеск. Записка точно была написана в состоянии сильного аффекта. За фингал под глазом в такое состояние обычно не впадают. Остальное лицо магия мне не показала. Что ж, имеем, что имеем. С этим результатом я вернулась к мужчинам.
Как пояснили охранники, они сидели где-то внутри и ожидали приезда мейры Парбург. Ей уже по магпочте сообщили о произошедшем. Но одно дело читать записку, и совсем другое рассказывать о происшествии вживую.
– И что нам расскажет прекрасная мейра? – ехидно встретил меня Дитрих, одиноко стоящий у окна кабинета в доме прокурора. Он старался выглядеть спокойным. Но по подергиванию уголка рта я определила, что нервы начальника на пределе. Обычно такую печальную миссию доверяли кому-то и секретариата. Только не часто стреляли прокуроров. И объяснятся предстояло начальству. Это он решил успокоиться, доведя меня до белого каления?
– Сначала вы ответьте мне, мейр Ригли, за что вы вообще так не любите женщин? Что мы вам такого плохого сделали? – я вопросительно подняла брови, гладя на него с легкой улыбкой.
– Не слишком ли вы жадны, объединяя целую половину человечества с собственной персоной? – он с усмешкой развел руки в стороны, как бы описывая мое самомнение.
– Прежде чем тренировать свое остроумие на девушке, ты хотя б поинтересовался, что она там интересного разглядела? – королевский прокурор вошел в кабинет и вопросительно посмотрел на Дитриха.
– Нет, я хотел вас дождаться! – нахмурился он.
– Хорошо, – непонятно чему кивнул Соул. – Мари, расскажите. Мы ждем.
Я начала с того, что мне показалось подозрительным содержание записки. Потом я поведала об особенностях почерка писавшего. И закончила черными глазами.
– Хм, любопытно! – скривил в полуулыбке губы прокурор. А Ригли с некоторым интересом посмотрел на меня. Даже без ехидства. Неужели заслужила? – Жаль, в поисках это вряд ли поможет. Однако может оказаться вещественной уликой для доказательства вины, когда мы найдем преступника. Позвольте записку. Я прикажу подшить ее в дело.
– Что делаем дальше? – уточнил мой начальник.
– Через пять минут прибудет вдова. Идем ее встречать. А потом станем отрабатывать все связи погибшего. К сожалению, даже для прокуроров не изобрели чего-то особенного. Следствие ведем согласно протокола, – отдал распоряжение мейр Соул.
И тут раздались торопливые шаги и в комнату вбежала женщина, по щекам которой струились слезы.
– Кальм, скажите, что это все неправда! Молю вас! Это же розыгрыш, да? – женщина с мольбой в глазах посмотрела на прокурора.
– Марселина, крепитесь. Увы. Мы помочь уже ничем не можем! – после его слов она заревела навзрыд.
Ригли поморщился, но промолчал. А прокурор приобнял женщину и стал поглаживать по спине, успокаивая:
– Тише, Марси, тише. Мы вас не оставим!
Наконец поток слез прекратился. Женщина присела в кресло. Дитрих тут же поднес ей стакан воды. Она залпом осушила его и с тоской в голосе произнесла:
– Я готова. Спрашивайте, мейры, все, что посчитаете нужным.
– Мари, вы владеете стенографией? – негромко уточнил Дитрих. Я кивнула. Этому нас тоже учили в академии. – Тогда ведите протокол.
С этими совами он дал мне перо и лист бумаги. Но затем не преминул ехидно добавить шепотом:
– Хоть в чем-то от вас польза.
Я сделал вид, что не расслышала и приготовилась записывать.
– Марселина, давайте для начала вы расскажете все, что посчитаете нужным. А затем мы уже будем задавать вопросы? – предложил мейр Соул.
– Понимаете, у моего мужа практически не было врагов! – с этого неожиданного заявления начала женщина свой рассказ. – Да, он был кристально честным и справедливым человеком, не брал взяток и не поддавался на подкупы. Но каждому, кого он арестовывал, всегда доступно объяснял, в чем их обвиняют и в чем они преступили черту. И они не держали на него зла, понимая, что виноваты сами.
Артефакт мне в глаз, счастливая женщина! Она жила в каком-то фантастическом мире, где добро всегда побеждает зло! Правда, конец получился какой-то уж не радостный.
– Вы предполагаете, что убийство не связано с его профессиональной деятельностью? – уточнил Ригли.
– Я не могу этого утверждать, – она скомкала платок, который держала в руках. – Но мне кажется, что нет. Я вообще не понимаю, кому он мешал жить?
– А о чем он делился с вами перед тем, как вы уехали? Он же рассказывал о своих делах? – утонил прокурор.
– Да, – вздохнула женщина. – Он сильно ругался, что из Карпейского изолятора сбежали трое преступников. Но больше ничего рассказать не успел.
– А ездил ли он куда-нибудь в последнее время, где до этого не был?
– Мы ездили к его племяннику на свадьбу. Но на свадьбе все было хорошо! – больше она не выдержала и снова зарыдала.
– Марселина, спасибо и на этом! – прокурор похлопал ее по плечу. – Тебе, наверное, нужно готовиться к этому печальному мероприятию?
Женщина кивнула и вышла из кабинета.
– И что вы думаете по этому поводу? – поинтересовался Дитрих. -Уж какой-то идеальны портрет служителя закона нам нарисовали.
– Он таким и был! – покачал головой Соул. – Если это был бы кто-то другой, я бы здесь не сидел и вас сюда не притащил.
– А кто там сбежал? – подала я голос. – И почему нам об этом сразу не сообщили?
– Да, шерд, – согласился прокурор. – Идет следствие, а они утаивают такую важную информацию.
С этими словами он набрал цифровой код на переговорном кристалле. И когда на том конце ответили, поинтересовался:
– Это прокурор Соул. Доложите, как у вас там обстановка?
Ему что-то ответили. Он же буквально взорвался в приступе гнева:
– У вас там преступники сбегают, а вы говорите, что все в порядке?
Дежурный ему что-то длинно и монотонно объяснил.
– Хорошо, но, если что-то произойдет, ваш начальник ответит за это головой! – резюмировал прокурор. А затем перевел взгляд на нас, отключившись от связи. – Побег был свершен четыре дня назад. Сбежали два вора и один браконьер. В отделе с убийством это не связывают.
Глава 4
– Пап, смотри, мое колесо лучше едет!
– Нет моё! Ты его неправильно катишь!
Двое мальчиков, шумно препираясь и подпрыгивая от нетерпения, катили по тропинке инвалидную коляску. В коляске восседал их отец граф Николас Айвигос. И мужчину совсем не угнетало в данный момент, что он утратил способность передвигаться самостоятельно. Он весело хохотал вместе с сыновьями и казался абсолютно счастливым.
– Стоп, хватит ругаться! – попытался притормозить не в меру расшалившихся малышей отец. – Секрет в том, что коляска никогда не поедет на одном колесе. Она может перемещаться только благодаря вашей слаженной работе! Вот попробуйте катить ее по одиночке.
– Да? – лица мальчишек удивленно вытянулись и на них читалась усиленная работа мозга.
– Вардаш, ты первый! – приказал Мариот, который был старше брата на десять минут. Он всегда это помнил и пользовался всеми правами более взрослого.
Младший попытался толкать коляску в одиночку, но лишь закружил ее на месте.
– Дай теперь я! – Мариот оттолкнул брата и сам схватился за ручку. Эффект оказался таким же с разницей лишь в том, что сейчас коляска начала вращаться в другую сторону.
– Поняли? – отец вопросительно выгнул бровь, со смешинками в глазах разглядывая своих наследников.
– Поняли, – грустно вздохнул Вардаш.
– Только вместе мы сила! – резюмировал итоги маленького эксперимента Мариот.
И троица стала удаляться вглубь сада.
В это же самое время жена графа молча наблюдала за резвящейся компанией с балкона. Ее высокий лоб прорезала глубокая морщина. Графиня поморщилась и с трагическим выдохом приложила ладонь ко лбу, так и не решив, стоит ли уйти обратно в покои или продолжать сидеть на свежем воздухе.
Она откинулась на спинку плетеного кресла, на котором сидела, и просто предалась размышлениям. Прохладный утренний воздух и пробившиеся сквозь тучи первые лучи солнца способствовали ее меланхолии. Ингу Айвигос уже больше полугода волновал вопрос: когда и где она растеряла семейное счастье? Поежившись и плотнее укутавшись в легкую шаль, женщина начала анализировать свою жизнь.
Нет, от того, что муж-герой войны – стал инвалидом, она не стала его меньше любить. В свое время юная Инга Кравец вся была переполнена счастьем, что ей сделал предложение первый красавец и самый завидный жених королевства. И первые годы супружества лишь подтверждали это. Они любили друг друга беззаветно. Тайные пожатия и поглаживания, неожиданные поцелуи украдкой, когда, казалось, никто их не видит и не слышит, горячий шепоток на ушко… Это все сопровождало брак, даже тогда, когда она стала счастливой матерью двух сыновей.
Однако война еще никого не сделала счастливей. И когда в газетах появились передовицы, что герой граф Айвигос спас Его величество, Инга возгордилась собственным мужем. Быть женой героя – это, пожалуй, более почетно, чем быть женой простого графа.
А потом пришло сообщение из госпиталя с предложением забрать раненого героя домой. Николас был ранен в позвоночник. И из-за этого у него отказали ноги. Мужчина тяжело переживал увечье. И причиной собственных несчастий он почему-то избрал жену. Ему все время казалось, что она начала его презирать, перестала любить и мечтает о его скорейшей смерти.
Графиня в начале пыталась точно так же, как до войны, поддерживать с ним телесный контакт. Однако он лишь огрызался и болезненно морщился в ответ на ее прикосновения и поцелуи. И молодая женщина небезосновательно решила, что причиняет своими прикосновениями мужу боль. Поэтому перестала трогать без надобности тело Николаса, подпитав этим его паранойю.
Отношения между супругами ухудшались день ото дня. Он даже пытался поднимать на нее руку. Благо, на двоих ногах она могла быстро убежать от неповоротливой коляски. И если бы не сыновья, наверное, давно бы убежала и от самого графа.
И причина для этого была. Примерно месяц назад она встретила ЕГО. Они случайно познакомились на балу. Это был красивый крупный мужчина с кудрявыми черными волосами, собранными в хвост и такими же черными глазами. Плечи его синего форменного мундира украшали золотые эполеты начальника полицейской службы. На груди красовалась нашивка «Карпейский муниципалитет». А к полицейским, как известно, народ всегда испытывает уважение и доверие.
Во время танцев она сидела на диванчике, где обычно проводили время почтенные мейры, уже не танцевавшие, но усиленно наблюдавшие за своими подопечными, чтобы те, не дай боже, не нарушили правила современной морали и этикета. Мейр сейчас рядом не было, так как на столы выставили закуски. И они дружной толпой отправились перекусить на халяву. Николас где-то как обычно накачивался виски. А она всего лишь наслаждалась минутами тишины и покоя. Тем более что мальчики остались сегодня с воспитателем и не требовали ее пристального внимания.
– Я давно за вами наблюдаю, мейра. Позвольте узнать, почему такая очаровательна женщина избегает танцевать и отказывает всем потенциальным кавалерам? – приятный голос внезапно раздался у нее за спиной. Следом на спинку дивана легли крупные кисти рук. Она сначала увидела эти холеные, ухоженные пальцы, а затем развернулась и подняла голову, рассматривая незнакомца.
– Мейр, а что, позвольте узнать, подвигло вас так беспардонно вторгаться в личное пространство незнакомой женщины? У нас даже общих знакомых нет, следовательно, нет и повода для знакомства! – Инга всегда была поборницей морали и старалась подавать достойный пример для сыновей. Тем более что отец свой авторитет беспечно растрачивал.
– Ах, мейра! – он театрально приложил руку к левой стороне груди и закатил глаза. – Ваша красота поразила меня в самое сердце!
Она пожала плечами и недовольно фыркнула:
– И что из этого? Вы считаете, что я должна рухнуть в ваши объятия, сраженная неземной красотой стоящего передо мной образчика мужественности?
– Зачем сразу так жестоко, – мужчина покачал головой. – Скажите, а вы нашего августейшего правителя знаете?
– Какой глупый вопрос! – возмутилась она. – Лично не знакома, хоть и была представлена. Но кто его в нашем королевстве не знает?
Она хотела добавить, что не желает терять время на незнакомцев и вести с ними глупые разговоры. Но он не дал ей продолжить, приложив бесцеремонно свой палец к ее губам:
– Т-с-с-с! Тише! Я тоже его знаю. Вот и общий знакомый нашелся! Просить его представить нас друг другу, пожалуй, будет слишком нескромно. Поэтому позвольте представиться: Черный Волк, – он склонил голову в поклоне и прищелкнул по-военному каблуками.
– Странное имя, – поморщилась Инга. Но тем не менее разговор продолжила.
– А это не имя, это прозвище! – белозубо улыбнулся мужчина. И было в какой-то момент непонятно, то ли это улыбка, то ли настоящий звериный оскал. При этом он снова приложил руку к груди и изобразил поклон.
Инга не поняла, как окончательно оказалась втянута в беседу. Собеседник же перестал изображать из себя шута и заговорил серьезно:
– И все же, в чем причина вашего одиночества?
– О, банально просто: у нас с мужем расходятся взгляды на жизнь и предпочтения.
– И где у нас муж? – он вопросительно выгнул смоляную бровь.
– Где-то в районе карточных столов набирается в очередной раз виски! – женщина вздохнула и обречено махнула рукой.
Он посмотрел на нее долгим грустным взглядом и предложил:
– Тогда разрешите скрасить ваше одиночество? Тем более мы уже почти познакомились. Только вы забыли назвать свое имя!
Инга ответила мужчине таким же долгим взглядом. Он терпеливо ждал, понимая, что в ее мозгу сейчас идет большая и кропотливая работа. Она должна решить, где провести границу их общения и стоит ли вообще его продолжать. Но раз решительно и бесповоротно сразу не дала отпор, а задумалась, это дарило надежду на продолжение отношений.
Зачем ему, вечному холостяку нужна была эта красивая и утонченная аристократка? Он и сам не знал. Она безусловно была очень красива. И судя по горделивому повороту головы и безупречным манерам, принадлежала к высшим слоям общества. Сам он родился в семье мелкопоместного барона. Древним родом не отличался и великими богатствами папаша его не обеспечил. Зато внушил исключительность и превосходство над людьми, которые не владеют магией и деньгами.
Возможно, именно поэтому он пошел служить в полицию. С одной стороны, там очень хорошо платили, а с другой силовые структуры давали власть. И чем выше ты поднимался, тем сильнее росли заработки и превосходство над другими. Служил он отлично, находясь на хорошем счету у начальства. И эта самая дама могла стать бриллиантом в короне его гордыни.
А женщина, подумав, несколько раз взвесив все «за» и «против» улыбнулась ему и неожиданно представилась:
– Инга Айвигос к вашим услугам! – сказала и мило порозовела.
– Прямо сразу так к услугам? – решил неудачно сострить он. Что неудачно, понял по тучке, набежавшей на уточенное лицо. Поэтому тут же постарался исправить ситуацию:
– Инга, не обращайте внимание! Я простой солдат. Иногда могу неудачно пошутить, иногда нечаянно обронить грубое словцо.
Поняв, что женщина расслабилась, успокоился и продолжил беседу:
– Ваш муж ведь тоже служил? – ее фамилия показалась ему знакомой.
– Да, мой муж – герой войны. Знаменитый Николас Айвигос, спасший жизнь самому королю. И за это награжденным орденом Белой Подвязки, – собеседница с этими словами выпрямилась, сообщая информацию с гордостью в голосе.
Черный Волк на секунду задумался. Белой Подвязкой награждали лишь великих полководцев. Среди генералов мужа собеседницы не значилось. Однако на лгунью она не походила. Следовательно, Его величество так высоко оценил собственную жизнь. И да, что-то подобное он читал в газетах.
– Так вы позволите развлечь невинной беседой жену героя? – улыбка-оскал снова озарила его лицо.
У Инги в этот момент что-то переклинило. А почему бы и нет? Ник где-то напивался до полусмерти и совершенно не думал о чувствах супруги. Почему она должна думать о нем?
– Если только невинной! – она кокетливо улыбнулась и протянула мужчине руку для поцелуя. Он ей определенно начинал нравиться. И встреться на ее пути лет пятнадцать назад, неизвестно кого бы она тогда выбрала.
Он же покачал головой, считывая с лица ход её мыслей. На обнищавшего барона девушка вряд ли обратила бы внимание. Это сейчас ее муж, он вспомнил, что видел мужчину в коляске в соседнем зале, которого друзья звали Ником, стал инвалидом. А пару лет назад был здоровым и сильным мужчиной, и ни у кого не получилось бы увести влюбленную в него красавицу жену. Аккуратно взял в свои большие ладони ее прохладные пальчики и припал к ним в долгом, горячем поцелуе. Несколько секунд женщина покорно терпела его губы, но затем заерзала и забрала руку.
После той роковой встречи отношения с мужем испортились окончательно.
Нет, между ней и Черным Волком не приходило ничего предосудительного. Они просто встречались, подолгу беседовали, гуляли в парке, иногда заглядывали в кафе. И лишь, высаживая ее за квартал от дома, он позволял себе поцеловать графиню в щечку.
А Инга наконец-то снова стала получать от жизни положительные эмоции и с блаженной улыбкой засыпать по ночам, мечтая о следующей встрече с возлюбленным.
Свое прозвище Волк получил не зря. Он как самый настоящий хищник мог терпеливо сидеть в засаде и выжидать подходящего момента. Мужчина прекрасно понимал, что изменить вот просто так мужу мейра Айвигос не готова. Хотя ее душа уже дала трещину, и эта трещина с каждым разом все углублялась и расширялась. И он жаждал, что уже совсем скоро сможет сделать ее своей любовницей окончательно и бесповоротно.
Удачно для него, что Айвигос была замужем. Следовательно, ей не нужно было давать лживые клятвы, что он обязательно на ней женится. Она была богата и не нуждалась в деньгах. А муж-инвалид вряд ли бы справился с крупным и здоровым мужчиной. В худшем случае мог бы поплеваться ядом. Говорят, что у него даже магия пропала.