Ириада 2

– Какие такие игрушки? – Не понял Георгий.

– Да так, что-то я не то ляпнул, тварь добили, топаем дальше. И зеркало свое потише сделай, а то я своих мыслей не слышу.

– Погоди, здесь экстренный выпуск, может что интересное расскажут.

По нашей просьбе пикс переключил канал с того, где происходило избиение игроков из фракции хаоса, на новости и теперь после блока идиотской рекламы ведущий заголосил, что-то типа: – Всемирный кризис сферы банковских услуг! Две трети банкиров младшего и среднего звена уволились или взяли отпуска за свой счет! Параллельно этим событиям произошел взрывной рост многих отраслей производства!

Я глянул на зеркало, где жирный мужик в когда-то белой, а сейчас перепачканной сажей рубашке, быстро семеня подносил стоящему у наковальни кузнецу слиток раскаленного металла. Потом я отвлекся, швыряя в следующего крабокальмара вторую бутыль с замораживающей жидкостью и врубаясь в лес застывших щупалец, разбивая их на мелкие осколки. Зеркало же продолжало верещать, и я волей-неволей вслушивался в то, что нам вещали.

–… мистер Сандерс, как так получилось, что вы, банкир вот уже в седьмом поколении сменили свой рабочий стол на молот кузнеца?

– Молот? – донесся с экрана удавленный бас мастера, – да кто этому безрукому доверит молот? Он же его враз умудрится сломать. Заготовки подносить, вот верх его умений.

– Да, да, – раздался согласный лебезящий голос, – мастер Ван, несомненно, прав, мои умения в кузнечном мастерстве слишком малы…

– Кузнечные умения? – басовитый кузнец от души расхохотался, – кузнеч… кузнеч… умения, ха-ха!

– Так почему, тогда, вы здесь? – еще раз переспросила ведущая.

– Кризис, – горько поведал бывший банкир, – наши основные потребители – мастера и главы различных производств перестали брать кредиты… Совсем. Игроки принесли в наш мир столько донатного золота, что любой более-менее стоящий мастеровой, который может изготовить распространённые предметы редкого качества, за неделю с начала игры обогатился. Ведь продают они свои предметы игрокам в десять, двадцать раз дороже их реальной цены. Да что там говорить, даже мне, начинающему подмастерью он платит в два раза больше, чем я зарабатывал в банке.

Я остановился на его словах, что надетые на меня предметы стоят только пять процентов от того, что я за них заплатил, неверяще вслушиваясь в бормотание зеркала, за что тут же был наказан: клешня полуживого крабокальмара вцепилась, в такой дорогой моему сердцу и кошельку, сапог.

– Долго это, конечно, не продлится. Привнесенное из другого мира золото заканчивается, и скоро нас ждет обрушение цен на все предметы редкого ранга, но пока, нужно ковать железо пока горячо…

– Хорошо сказано, спасибо вам, а мы с вами переносимся…

Куда там они переносятся, я так и не услышал. Клешня сжалась сильнее, и я обернулся, уставившись в вопросительно смотрящие на меня огромные глаза твари, криво висящие на поломанных стебельках. Тварь сжала клешню еще сильнее. Зря это она. Настроение у меня и так было не очень: вместо тысячи-двух я потратил на обновки двадцатку, и какая-то лупоглазая тварь царапает ее сейчас своими грязными клешнями…

Успокоился я только, когда вбил его глаза и поднявшиеся на защиту клешни внутрь панциря, стряхнув с кувалды налипшие ошметки.

– Морозь воду, – бросил я Диману и стоило только воде вокруг торчащих из воды гигантских ребер покрыться тонкой корочкой льда нырнул темную глубину.

Вновь полурастворившиеся туши окружили нас. Трепещущий огонек выхватывает в мутной от растворившейся в ней крови воде монструозные силуэты. Мелкие крабы мечутся от одной туши к другой, поднимая со дна гнилостную муть, ошметки шкур полощутся в течении словно волосатые водоросли. Взмах руками, оттолкнуться ногой, пролезть меж проломленных ребер, еще гребок и снова передо мной пробитый насквозь череп с копошащимися в мозгах тварюшками. Еще один гребок и я начал протискиваться сквозь глазницы и проломленную костяную перегородку. Удар, мелькнувшая быстрая тень, и на моем горле смыкается капкан. Свисающий со шлема кольчужная бармица не помогла, шею пронзили десятки тонких игловидных зубов. Раздавленная гортань не дала мне выпустить весь воздух в крике боли, продляя агонию, зацепившаяся за обломок кости и застрявшая в глазнице правая рука только бесполезно дергалась в то время, как левой я бессильно пытался разжать сомкнувшиеся на горле челюсти. Сначала, из-за скорости атаки, я принял напавшего за давешнего Стража, но через миг я понял, что это была мурена. Как она здесь оказалась? Ведь в прошлый раз она была метров на двадцать дальше? Хотя в тот раз первой плыла Квакша, может она и увела эту тварь отсюда?

Мысли текли все медленнее, затухая одновременно с жизнью, и растворялись вместе с уходящей в воду кровью. Алые злые глазки вспыхнули в темноте в последний раз и нас окутало мягкое сияние.

Сияние погасло. Затем было не слишком длинное путешествие по водным горкам, полное ударов по неровным стенкам и злобного молчания, а потом течение слегка успокоилось, выбрасывая наши тела на небольшую каменистую отмель.

– Что опять!?? – пробулькал я вопрос, заодно избавляясь от излишков воды в своих легких.

Георгий в своем домике молчал, как и Диман, который не мудро открыл крышку и получил пустой бутылкой из-под вина прямо в глаз. Освещение в осточертевшем тоннеле усилилось, получившийся от удара фонарь исправно разгонял окружающую нас темноту. И только призванная в панике Квакша довольно рассекала воду в мелкой заводи.

Я еще раз огляделся. Так и есть, мы все там же, в самом начале пути, вон и заждавшийся нас, в который уже раз, Крабокальмар.

Раздались хлопки гигантских крыльев. В этот раз настроение у меня было хреноватым, и я не стал дожидаться удара в спину, резко развернувшись метнул кувалду в пикирующего на меня нетопыря. Раздался приятный хруст, и трепещущая туша упала к моим ногам. Удар окованным каблуком по черепу, превратил его хрупкую конструкцию в лепешку. Кровавая аура погасла, так и не начав своего разрушительного воздействия.