У волшебства запах корицы

– Доброе утро, госпожа, простите, подумала, что вы уже спустились вниз к завтраку. Господин Дирриетгинг часто спускается вниз в халате… – По слегка ворчливому тону женщины было понятно, что она лишь соблюдает границу между госпожой и прислугой, но почтения ко мне у нее нет и в помине.

Похоже, Фир был прав, говоря, что хозяйка я здесь только номинальная.

– То мой муж, а чтобы госпожа спустилась к завтраку, госпожа должна быть одета. – Я постаралась придать тону оттенок холодности. В душе боролись два противоречивых чувства: с одной стороны, вдолбленные с детства догмы о почтении к возрасту, с другой – нужно соответствовать образу аристократки. И еще. Я не представляла, как обращаться к этой женщине: на «вы» или на «ты»? Воспитание победило. – Назовите ваше имя.

По тому, как взметнулись брови женщины, поняла – не угадала, слугам в этом мире принято «тыкать».

– Нария, госпожа.

В голове мелькнула мысль: кажется, у светских барышень были камеристки. Что это за звери такие, я представляла весьма смутно, но, положившись на интуицию, добавила:

– А без камеристки одеться порою затруднительно…

Служанка, уловив вьюжные нотки в моем голосе, склонила голову, и, сделав еще один книксен, произнесла:

– По распоряжению господина Дирриетгинга обязанности вашей камеристки с сегодняшнего дня исполняю я.

«Вот тебе и веселая молоденькая гризетка, которая поможет затянуть шнуровку на спине», – прокомментировала я себе под нос.

Вопреки мрачным ожиданиям процесс облачения прошел без эксцессов. Нария открыла шкаф, показывая платья. Из висевших на вешалках нарядов мне предстояло что-то надеть. Хорошо хоть под каждым одеянием стояла пара обуви, избавив от обязанности подбирать «черевички» в тон.

Руководствуясь принципом «чем проще, тем лучше», ткнула пальцем в самое неприметное одеяние. Зеленое, прямого покроя, со шнуровкой сзади – оно показалось мне наиболее свободным. К платьям с куполообразной юбкой я, благодаря вчерашнему дню, испытывала стойкую неприязнь.

Нижняя батистовая рубашка, которую полагалось надевать под платье, приятно холодила тело, от корсета же я категорически отказалась. Служанка сначала на мое заявление удивилась, а потом, отвернувшись и направившись в сторону шкафа за туфлями, пробурчала себе под нос: «Без энтого корсету, может, оно и лучше, если от господина понесет – дитю легче будет…»

Подумалось: верно, эта Нария, хоть и ворчунья, но Арию по-своему предана. Учтем.

Нария проводила меня до столовой и пояснила, что еду сейчас подадут. Выдав эту ценную информацию, женщина скрылась, переваливаясь утиной походкой и шурша юбками. Но спокойно поесть мне не удалось. Двери распахнулись, явив взору мужчину в элегантном камзоле. Приглядевшись повнимательнее, я поняла, что если это – обычный мужчина, то я – хряк в балетной пачке. Передо мной был эльф, и, похоже, тот самый, шпиёнистый.

Заостренные, «леголасьи» уши, темные длинные волосы, на первый взгляд небрежно распущенные, но самое главное – кожа, мраморно белая, словно светящаяся изнутри. Прямой нос, каким могла бы гордиться и римская статуя, тонкие, четко очерченные губы. По земным меркам ему на вид было не более лет двадцати двух или двадцати трёх. А по здешним – кто его знает? У вошедшего было обманчиво-спокойное выражение лица.

Тем временем визитер приблизился к столу.

– Рад приветствовать княгиню Дирриетгинг. – Эльф склонил голову в знак приветствия. Впрочем, руки лобызать не полез. Ну и слава Богу, я не архиерей, чтобы мне перста целовали. Пришедший же тем временем продолжал:

– Я только что из столицы, мое имя Эриниэль Иллангрийский, но для вас просто Эрин.

Остроухий бесшумно рассмеялся, словно только что сказал что-то смешное. Поскольку с моей стороны ответа не последовало, эльф обошел стол и, отодвинув стул, расположился напротив. Взяв со стола салфетку, он с таким изяществом и небрежностью развернул ее и положил на колени, что я мысленно скривилась: от этого бледненького за версту несет не то что голубой кровью, голубыми генами. Я же о светских этикетах знала в основном по фильмам и книгам, да и то – поверхностно. А вдруг этот, приставленный наблюдать, меня на раз раскусит? Что бы такое придумать, чтобы отвлечь эльфа? Лихорадочно прокручивая в голове варианты, пришла к выводу, что лучшая защита – это нападение.

Пока слуга расставлял перед гостем завтрак, я стреляла глазками по сторонам.

Пользуясь тем, что пока ушастый озвучил лишь свое имя, не обозначив статус пребывания, я самым невинным голосом начала:

– Мне супруг про вас рассказывал. Вы его друг и помощник, поэтому он пригласил вас помочь мне здесь обустроиться.

Эльф, не ожидая подвоха, кивнул, соглашаясь.

– Я так за это Арию благодарна. – Мой бойкий щебет сейчас превосходил пресловутых канареек. – У меня будет одновременно и тот, кто сможет защитить, и подруга… – Сделала вид, что замялась, и даже чуток задержала дыхание, чтобы на лице появился приличествующий румянец, а после добавила: – Муж мне сказал, что вы предпочитаете, как бы это сказать, не дамский, а сильный пол. Поэтому я могу не беспокоиться насчет мужского внимания с вашей стороны.

Эрин, как раз в этот момент проглотивший ложку овсянки, закашлялся, подавившись, а я, продолжая изображать альтернативно-одаренную, участливо спросила:

– Что с вами?

– Нннничего. – Леголасообразный наконец совладал с приступом кашля.

Попался, – усмехнулась про себя. Знать дословно, что именно мне сказал Арий, этот ушастый навряд ли мог. А поскольку он не обозначил прямым текстом, что будет за мной наблюдать, следовательно, это ему Арий поручил делать тайно. И вот теперь, чтобы себя не раскрыть, эльфу придется играть роль, которая ему навязана. Да, я вредная мелкая козявка, сделавшая маленькую пакость. Но кому придется по душе шпион, или, как в старину говорили, шпик, подглядывающий за тобой в замочную скважину?

Но надо было доигрывать роль «гламурной лосихи» (именно так моя подруга, Анжелика, метко окрестила девиц стиля а-ля Барби: высоченные каблуки, глупые разговоры и ай кью, уходящий в минус). Хотя подозреваю, что в этом мире тоже было свое название для не обремененных интеллектом светских барышень, основные разговоры которых вертелись вокруг кринолинов и сплетен высшего света.

– Не переживайте, супруг предупредил, что ваша милая сердечная слабость – это личная тайна. Я никому о ней не скажу, уверяю вас.

В ответ на мои слова эльф лишь начал пощипывать мочку уха, отчего та приобрела особо нежную окраску и даже легкую прозрачность. Наконец, он выдал:

– Пожалуй, сударыня, будьте столь любезны и сохраните это в тайне. Буду вам за это весьма признателен. – И ушастый хитрец тут же перевел разговор на другую тему: – Как вам нравится этот уединённый дом?

Вот тут я растерялась. «Уединенный?» – да тут же столица из окна видна как на ладони, какое же уединение-то?

Я мягко попыталась донести эту мысль до сына леса:

– Простите, но мне, наоборот, показалось, что столица слишком близко…

Тут эльф совсем не по-великосветски хлопнул себя по лбу.

– Как я забыл, что вы, жители равнин, ни разу не видевшие гор, не знаете, что расстояния здесь – иллюзорны. Воздух слишком чист, поэтому видимость в горах гораздо дальше, что и рождает ощущение обманчивой близости. На самом деле до столицы добрых двое суток пути. Замок же Дирриетгинга стоит на отроге хребта, возвышаясь над белыми башнями Актыра.

Из его поэтическо-путаного объяснения я лишь поняла: в горах даже глазам не всегда следует верить.

Эльф продолжил рассказ об особенностях скал и долин, и наш разговор пошел в неспешном русле беседы ни о чем. Под конец завтрака, когда суфле отступало под натиском десертной ложечки, Эрин предложил прогуляться.

Ага, нянька выполняет свои прямые обязанности: ребенок должен быть покормлен, нагулян и поигран.

Вот только мне его расклад никак не улыбался. Чем чаще мы общаемся, тем больше у меня шансов проколоться на какой-нибудь ерунде. Но и отвечать безосновательным отказом – значит вызвать подозрения. В итоге решила поступить по принципу: импровизация наше все и даже больше.

– С удовольствием. – Я мило, чуть застенчиво улыбнулась. – Только поднимусь в комнату, возьму что-нибудь накинуть на плечи. На улице еще утро, и, наверное, прохладно.

– Конечно-конечно, я подожду вас в зале.

Вот ведь гад ушастый, даже тут не отстает.

Тем временем эльф, подойдя ко мне со спины, помог встать, отодвинув стул. Обычная норма этикета, не более. А потому легкое, едва уловимое, щекочущее шею дыхание Эрина, приблизившегося ко мне со спины, было полной неожиданностью.

Он вкрадчиво прошептал на ухо:

– Княгиня, я чувствую в вас тайну. Не обычную женскую кокетливую уловку, чтобы заинтриговать, а иную. И ее так и тянет разгадать. Вы – удивительная женщина…

Этот паршивец отстранился, словно играя со мной, и скучающе добавил:

– Но Арий прав, мое сердце до этого принадлежало мужчинам, но кто знает…

Я отчетливо поняла: точно, играет. Как кот с мышкой. С глупой такой мышкой. То ли проверяет меня на верность по приказу Ария, то ли просто ему стало скучно и он решил позабавиться с глупышкой, роль которой, судя по всему, мне определенно удалась.

Я часто задышала от нахлынувшего волнения. Но оно было отнюдь не амурного, а скорее нецензурного плана. Самым приличным эпитетом для эльфа, из пришедших на ум, было «кобелиссимо».

Эрин же, похоже, принял изменение моего состояния за первую стадию влюбленности молоденькой дурочки, поскольку, «закинув удочку», перешел к отступлению, словно ничего и не было.

Слегка отстранившись, он обычным, чуть медленным тоном произнес:

– Позвольте, сударыня, проводить вас до лестницы.

Ответить: «Не позволю» – было бы хамством и грубостью, которая не приличествует аристократке, поэтому пришлось дать согласие и на эту процедуру.

Мой кивок головы и шумный вздох были расценены эльфом как согласие. Мы направились к выходу.

У первой ступени ушастик от меня отстал со словами:

– Буду ждать с нетерпением.

Мысли метались в голове стаей всполошенного воронья. Что делать? Что же делать?

Когда до конца лестницы оставалась всего пара ступеней, пришло озарение. Времени на оценку того, насколько родившаяся идея разумна, уже не было, и я начала ее воплощение.

Неловко подвернувшийся каблук, теряю равновесие в попытке ухватиться за перила, но рука не достает, и я лечу кубарем вниз.

Как только себе зубы не выбила и ничего не сломала – чудо.

Перепуганный эльф, склонившийся надо мной, был не самым радужным виденьем, но в случившемся падении был несомненной плюс: я со спокойной совестью могла отрубиться, что и сделала.

Пришла я в себя под тихий говор голосов.

– Докторус, у нее слишком долгий и глубокий обморок, может, все же стоит вызвать мага для…

Второй перебил Эрина (а о маге заикнулся именно эльф):

– Полно. Девушка всего лишь переутомилась. Серьезных травм нет. Ей просто нужен покой…

– Хорошо, я распоряжусь, чтобы княгине прислали сиделку.

Вслед за этими словами послышался шум шагов и скрип двери: неизвестный мне докторус и эльф покинули спальню.

Судя по ощущениям тела, как и предполагал местный эскулап, непоправимо я себе ничего не покалечила. Локти, левая лодыжка и спина болели, но терпимо.

Служанка явилась быстро. Видимо, забота о здоровье потенциальной матери наследницы рода Дирриетгинг была здесь не пустым звуком. Или Эрин проявил опеку? Думаю, что у него ни разу в практике не было клиентки, которая умудрилась бы себя самостоятельно «нечаянно» покалечить в течение первого получаса знакомства. Да так, чтобы сразу и слечь. Вот попытки покушения и убийства, кражи – наверняка, шпион же как-никак, и привык к ним, небось. А вот к дурости, как и к кирпичам с неба, притерпеться гораздо сложнее.

Оставшись наедине со служанкой, которая стала поспешно поправлять мне одеяло, я приоткрыла глаза. «А впрочем, стоит притвориться немощной и хилой», – пришла мысль. Увы, МХАТов и Щуки не заканчивала, но всякой женщине природой дана хоть малая толика лицедейского таланта.

Стоны и изможденные взгляды обманули служанку, просидевшую у кровати всю ночь, хоть я возражала против этого, правда, голосом слабым и усталым, чтобы не выходить из роли.

Однако присутствие этой женщины не помешало мне отдаться своим мыслям.

Найти убийцу архимага – задачка не из легких. Сначала надо составить полный список всех, кто был в тот день на приеме, а потом вычеркивать из него всех, у кого есть алиби. Кажется, так поступают, сужая круг подозреваемых. А что, если тех, кто потенциально мог убить, окажется слишком много? Так, идем от обратного. Как там говорили еще древние римляне: «Is fecit cui prodest», или «Это сделал тот, кому выгодно». Вернее, в моем случае сделали. Их было двое, вернее, два голоса, не считая самого архимага.

Что же они не поделили? Навряд ли придворного колдуна убили из-за любви: слишком уж деловой оттенок был у их короткой беседы. Тогда что? Месть? Нет, скорее всего, деньги. Звонкая монета – зачастую сводная сестра интриг и заговоров… Куда я влезла?

Вопросов было много, а ответов… С этими мыслями я и заснула.

Служанка тихо ушла, не потревожив.

Разбудили меня утренние лучи солнца, просочившиеся сквозь щель между тканью портьер. Первое время предусмотрительно решила еще полежать, и не зря. Буквально через несколько минут в дверь постучали, и, услышав разрешение войти, появилась вчерашняя сиделка. Осведомившись, что желает проснувшаяся госпожа, девушка ретировалась за завтраком.

Заглянула и Нария, узнать, что я желаю. Получив ответ, что сиделка уже отправилась за завтраком, камеристка неодобрительно на меня посмотрела, так, словно я была начальником, поручившим важную работу не заму (надо полагать, что эта дородная фрау именно так расценивала свой статус камеристки), а рядовому служаке. И тот наверняка не справится с ответственным поручением. Но Нария смолчала и, обронив: «Сейчас вернусь», величественной походкой уплыла. Впрочем, явилась достаточно скоро со здоровенным колокольчиком:

– Если что-то потребуется – позвоните погромче, и я обязательно приду… – В ворчливых интонациях слышалась забота. Нет, эта женщина определенно предана Арию, раз при всей личной антипатии ко мне проявляет заботу о жене господина.

Во время завтрака, принесенного сиделкой, зашел Эрин осведомиться о моем самочувствии. Удовлетворившись ответом, что я еще ужасно слаба, эльф удалился. А потом… наверное, каждые полчаса Нария заглядывала ко мне в комнату со словами:

– К вам явился такой-то или такая-то, засвидетельствовать свое почтение и поздравить молодую княгиню…

Хотя интонация этой фрау, когда она уведомляла об очередном визитере, была примерно: «Еще один лизоблюд и стервятник/сплетница пожаловал…» В этом я была с ней солидарна, поэтому камеристка покидала мою спальню, подозреваю, тайно улыбаясь и унося ответ: «Госпожа нездорова и сейчас никого не принимает…»

Теперь я стала понимать, почему Арий не опасался, что я вычислю шпиона, предупреждая о нем (особые эльфячьи приметы муженек же не упоминал), – в такой толпе визитеров поди догадайся, кто за тобой приставлен, а еще есть прислуга…

К полудню поток желающих поскорее познакомиться с супругой князя иссяк, о чем камеристка и доложила, добавив от себя: «Отдыхайте, госпожа».

Оставшись одна, встала; кровать, в которой предусмотрительно пролежала все утро, чтобы у прислуги и эльфа заодно сложилось впечатление, что я все еще слаба, жгла, словно раскаленная сковорода. Взглянула на закрытую дверь и даже улыбнулась от малой радости: наконец-то.

В кои-то веки можно свободно проявлять свои чувства, не боясь, что за мной подглядывают. Впрочем, последнее не доподлинно известно. Эльф же бдит. Подумалось: «Стоит себя обезопасить на этот счет, и я даже знаю один милый способ это сделать».

Обмылок, обнаружившийся в ванной, лучше всего подошел для задуманного, идеально вписавшись в замочную скважину. Получи, вуайерист ушастый!

Уловки хватило, но ровно до того момента, когда солнце, пройдя зенит, начало клониться к закату, а тени чуть удлинились. В комнате, окно которой выходило на восточную сторону, наконец-то стало не столь ярко.

Именно тогда и заметила, как с периодичностью около получаса щель между дверью и косяком становится чуть больше. Не иначе, благодаря стараниям остроухого.

Пришлось опять перейти в режим «больная on-line».

Вечер тянулся долго: эльф шпионил, я делала вид, что не замечаю этого и болею.

Разнообразие в этот двойной спектакль внесла лишь Нария, причем в прямом смысле внесла. Вместе с подносом, на котором был ужин.

Внимательно проследив, чтобы я съела если не все, то хотя бы большую часть (камеристка на все мои возражения об отсутствии аппетита отвечала лишь одно: «Господин поручил мне заботу о вас, а чтобы поправиться, необходимо нормально есть»), я не стала ей возражать.

Единственное, о чем попросила служанку после ужина, – принести мне перо и бумагу, чтобы написать письмо супругу. Услышав пожелание, Нария скупо улыбнулась и отправилась выполнять просьбу. Она вернулась довольно быстро, неся походный планшет с чернильницей, а потом, шурша юбками, удалилась. Конечно, нехорошо было обманывать фрау почтенных лет, но мне нужен был слушатель. Хотя бы бумажный. А листы… огонь всегда славился отменным аппетитом, сжигая порою надежды, мечты, судьбы. С пергаментом он точно справится.