Бенкендорф
Уже давным-давно отдал предпочтение такому виду ручной клади вместо громоздких спортивных сумок или чемоданов. Это было гораздо более удобным! Это было более практичным! Это не привлекало внимания!
Еще на службе в Третьем отделении его императорского величества канцелярии Бенкендорф понял, что ходить с пустыми руками в управлении или за его пределами является крайне дурным тоном. Сразу видно, что жандарм, не отягощенный хоть каким-нибудь видимым атрибутом службы в рабочее время, является тайным троцкистом и явным бездельником.
Поэтому, выбирая себе предмет причастности к великому делу, Бенкендорф исходил из следующих соображений. Передвигаться по управлению с резиновой палкой ПР-1826 можно было только в спортзале, поэтому он сразу отказался от этой идеи. Ходить по управлению в «балаклаве» также было не лучшим вариантом, поскольку это приспособление не позволяет однозначно тебя идентифицировать из толпы, а значит и теряется всякий в нем смысл. Папки для документов были неудобными в обращении, поскольку у них не было ручек. Ходить с барсеткой было можно, но не модно. А какой порядочный жандарм не следит за тенденциями высокой моды?
Таким образом, выбор Бенкендорфа пал на единственный стоящий вариант – наплечный кофр для ноутбука. Носил он его, естественно, без ноутбука, поскольку тот был китайский, крайне секретный, а поэтому и очень тяжелый. Через некоторое время подобной имитации труда, Бенкендорф еще раз порадовался своей проницательности и способности предсказывать будущее, поскольку для кофра появилось и более прикладное применение.
В саквояж влезало ровно десять банок пива, которые были незаменимым средством в деле общения с людьми. Особенно с полицмейстерами. Хоть жандармов и не досматривали на входе в здания полиции как других простолюдинов, разночинцев и мещан, заходить с пакетом бутылок, брякая при этом тарой и засвечивая на всеобщее обозрение этикетки, было полнейшей глупостью. Так, методом проб и ошибок, Бенкендорф научился аккуратно складывать в этот самый кофр ровно десять банок пива. В простонародье – целый ящик.
Через некоторое время, когда он выходил на оперативные просторы и рыскал как гиена в поисках какой-бы ценной информации урвать, нередко раздавались радостные реплики городовых.
– Привет старшим братьям!
– Привет!
– Зайдешь к нам сегодня?
– Зайду, если нужно. «Ноутбук» брать?
– Помилуйте, Александр Христофорович! Конечно, берите! Я сегодня с дежурства, так что завтра свободен. Надо сегодня нормально документов «напечатать», а то потом некогда будет.
В таких случаях все было изначально ясно, и вечер заранее переставал быть томным. К концу рабочего дня в обязательном порядке организовывался офицерский бал с аксельбантами, музицированием на фортепьяно и хвалебными речами в адрес государя-императора. Заканчивались же такие вечера неизменно – пивом и водкой.
Так что кофр был давним спутником Бенкендорфа в его дальних походах и необычайных приключениях. Естественно, он и сейчас был с ним, правда в «не боевом» состоянии и без патронов.
Как только людей в салоне самолета почти не осталось, Бенкендорф в гордом одиночестве десантировался из него наружу. Автобус долго вез его к терминалу выхода из аэропорта, постоянно сворачивал, делал крюки по нарисованным на асфальте полосам движения и останавливался. Вскоре, все счастливцы, которые успешно долетели до Москвы на разваливающемся и загнивающем гейропейском Аэробусе, а не на высокотехнологичном и безопасном флагмане мирового авиастроения Сухом Суперджете, были выпущены на свободу.
Бенкендорф зашел в автоматические двери аэропорта и двинулся в его глубину. Несмотря на утренний час, вокруг было солнечно и оживленно. Люди вокруг передвигались с обклеенными пленкой чемоданами на колесиках, а иностранцы рассматривали на стеллажах местных сувенирных лавок произведения современного поп-арта и древнерусского искусства. Бенкендорф обратил на них внимание и решил подойти поближе. То ли немцы, то ли австрийцы (явно – шпионы!) тыкали пальцами в стекла витрины и громко обсуждали увиденное. Бенкендорф посмотрел сначала на них, а потом на витрины и понял, что так заинтересовало потенциальных врагов. Было очевидно, что эти дикари совершенно в искусстве не разбираются и не хотят приобретать скрепно-русские сувенирные матрешки с криво наклеенными страшными рожами буквально даром! Всего лишь за восемьдесят тысяч российских рублей!
– И вот как, спрашивается, уважающий себя шпион Тройственного союза спокойно живет без хотя бы одной матрешки в доме? – подумал Бенкендорф – Еще и денег жмет на ее покупку? Неужели вам, паразиты, жалко мелочи из карманов на такую красоту? Или на культурный быт сотрудников в вашем БНД средств не выделяют? Как и у нас…
Бенкендорф смотрел на этих иностранцев широко раскрытыми глазами, как на диковинных зверей, и ухмылялся, слушая отрывистую гортанную речь. Через какое-то время иностранцы заметили негласное наблюдение со стороны посторонней протокольной физиономии и, неукоснительно следуя своим империалистическим секретным приказам, убыли восвояси. Бенкендорф глядел им вслед, поскольку видел настоящих шпионов первый раз в жизни и не знал что делать. То ли задерживать их, следуя инстинктам, то ли прикинуться заблудившимся водопроводчиком. То ли бежать в местное отделение Третьего, мать его, отделения со срочным донесением, то ли как обычно сделать вид, что ничего странного не видел. Шла ожесточенная борьба мотивов, и он продолжал стоять как болван, перебирая в руках свой пустой кофр, и усиленно шевеля желваками.
Особенно нелепо он выглядел со стороны на фоне этих самых разноцветных и осиротевших матрешек, которые ему сразу же захотелось купить просто из жалости, хоть это и казалось безумием.
Именно в этот момент ему было нужно что-либо практичное и с характером. Простое и то же время, с истинным вкусом. Отечественное и патриотичное. Доступное и искрометное. Короче, не знаю что-именно…
НЕ ЗНАЮ, ЧТО ИМЕННО…
– Товарищи офицеры! – прозвучала команда, и все присутствующие дружно встали.
– Товарищи офицеры – ответил мягко высоченный статный мужчина в эпатажно дорогом деловом костюме, торжественно прошествовал к главенствующему креслу и также мягко на него плюхнулся. Сказать, что он взвалился на него всем весом, было бы неверным, поскольку кресло даже не скрипнуло.
Бенкендорф знал, что этот огромный человечище ростом под три аршина в свое время оканчивал Императорский институт новейших и секретных паросиловых бронемашин, называемых английским словом «Танкъ». Ввиду того, что с такой богатырской комплекцией бронемашину можно было легко сломать, шефу пришлось определиться на службу в Третье отделение, куда брали вообще всех подряд. Стулья в отличие от танков здесь ломать разрешалось и даже приветствовалось. Считалось, что чем больше стульев сломано твоей сидящей задницей, тем интенсивнее ты трудишься.
Несмотря на свой грозный вид, его высокоблагородие был доброжелательным и веселым человеком, что в Третьем отделении встречалось крайне редко. В основном, все вокруг ходили с загадочным видом в иллюзиях важного государственного дела. Соответственно, все были настроены серьезно и решительно.
– Итак, что мы имеем – полковник открыл красивую дерматиновую папку с золотистой эмблемой и начал раздавать присутствующим документы своей огромной пятерней.
– Тэээк… Держите, это подписано. Это не подписано, шрифт неверный. Это не подписано, отступы от края страницы не выдержаны. Это тоже не подписано, это тоже, и это. Вы почему-то упорно пишете «оперативно-рОзыскной деятельности» вместо «рАзыскной» и инициалы шефа губернского управления ставите в конце, а не вначале. Бардак-с! Смотрите, там стоят пометки, поправьте все что нужно. Остальное – в мусорку, вообще никуда не годится! – Полковник очень быстро раскидал среди сотрудников почти целую пачку бумаги, захлопнул папку формата А4, казавшуюся в его руках блокнотом, и отложил ее на край стола.
– Теперь перейдем к более важному делу – продолжил он, пристально вглядываясь каждому из присутствующих в глубину души – Только что у шефа было совещание, и нам поставили следующую задачу. Скоро в нашей губернии состоится очень важное мероприятие. Коллегия по округу, которую будет принимать… Сам – он многозначительно поднял глаза под потолок, отчего даже немного уменьшился в габаритах. За каждым подразделением закрепили собственный участок обеспечения, а нам поручено организовать награждение присутствующих памятными сувенирами.
Нужно что-либо практичное и с характером. Простое и в то же время, с истинным вкусом. Отечественное и патриотичное. Доступное и искрометное. Короче, не знаю что-именно… Так что слушаю ваши предложения. Вы же опера, придумайте что-нибудь, в конце концов!
В кабинете после его слов повисла пауза, поскольку на присказке «Ты же опер!» далеко уехать еще никому не удавалось.
Бенкендорф чувствовал на себе тяжелый взгляд руководства и не знал, что ответить. Его непосредственный начальник, Апостол, присутствующий на совещании, судя по виду, тоже были обескуражен поставленной задачей. Хоть на первый взгляд поручение и казалась простым, но это было не так. С учетом бюджета мероприятия, который хоть и не был озвучен, но точно был меньше, чем ничего, приказ и вовсе был невыполнимым.
Поэтому на ум Бенкендорфу упорно лезли только простые и искрометные китайские брелоки-лазеры и доступные подарочные сертификаты в спа-салон. Между ними почему-то мелькали, бесспорно, обладающие шармом, практичные портреты государя-императора, которыми можно было закрывать пятна на обоях. А также патриотичные отечественные государственные флаги. Конечно, можно было бы предложить в качестве сувениров реплики «Спасибо, что приехали» и дружеские похлопывания по плечу. Не исключено, что эта идея кому-нибудь из присутствующих даже бы понравилась.
Но предлагать свои варианты Бенкендорф не спешил. Он точно знал, что лучше прослыть немного туповатым, чем предложить какой-нибудь безумный план и потом самостоятельно его осуществлять, превозмогая все тяготы и лишения военной службы. Первым правилом этого «бойцовского клуба» была заповедь о тотальной наказуемости инициативы. Поэтому следовало сидеть и помалкивать.
За первым правилом «бойцовского клуба» неизбежно следовало и второе – как только план действий утверждался и неизбежно терпел крах, общими правилами офицерского этикета было принято тыкать пальцем и чморить предложившего его недалекого сотрудника. Прямо как в детской игре про «Солнце вышло из-за тучки, все глисты собрались в кучку и т.д.». К этому времени Бенкендорф уже набегался по граблям, и начинать очередную авантюру самостоятельно ему не хотелось.
Присутствующие на заседании смотрели друг на друга молча, как истинные профессионалы своего дела. Каждый из них знал, что эти негласные правила, как и уставы военной службы, написаны кровью. А лишней крови ни у кого из них уже не было. Она была в дефиците, как в замке Дракулы в горах Трансильвании.
– Ну что же вы замолчали? – спросил через некоторое время полковник, посмеиваясь и прекрасно понимая какой саботаж происходит вокруг – Давайте. Смелее. Предлагайте! Апостол вот у нас все молчит и молчит. А наверняка уже что-то придумал. По глазам вижу! – Апостол заметно съежился и нехотя заговорил.
– Ваше высокоблагородие, задача ясна, приложим все усилия к ее решению. Разрешите узнать, сколько комплектов сувениров понадобится?
– Не более десяти – полковник посмотрел на Апостола слегка с прищуром, не понимая, куда тот клонит.
– Ну, это совсем не много. Решим, ваше высокоблагородие. Возможности у нас есть, район оперативного обеспечения большой. Силы и средства отделения находятся в полном составе, оперативная обстановка на территории спокойная и контролируемая – Бенкендорф зажмурил глаза, поскольку эта попытка заболтать разговор в совершенно другое русло была очевидна даже для трехмесячного младенца, который просит новый IPhone, но ему упорно суют в руку погремушку – В настоящее время отделение приведено в надлежащее техническое состояние, решен вопрос с ремонтом гаража, обеспечением сигнализацией оружейной комнаты и пожарной сигнализацией. Работаем… Стараемся…
– Замечательно – полковник чуть придвинулся вперед и положил голову на огромную ладонь.
– Разрешите идти?
– Нет, не разрешаю. Мне нужны четкие предложения, а не вольный пересказ газеты «Крестьянская доля». Вечером от меня ждет ответа руководство, поэтому я жду этого ответа от вас. И как вы понимаете, прямо сейчас. Я никуда не тороплюсь, будем смотреть друг на друга, пока наши зиготы не сплетутся и не родят стоящую идею – полковник совершенно дружелюбно развел руками и захохотал – Поэтому я вам и говорю, давайте предложения. Любые. Абсурдные, глупые, идиотские. Будем вместе решать. На безрыбье и голод не тетка. Ясно?
– Так точно – еще менее весело отозвался Апостол – Будем думать.
– Что у вас из стоящего есть на территориях?
– Государственная бумажная мануфактура есть, но бумага вряд ли подойдет на сувениры…
– Верно мыслите, Апостол – беседа пошла быстрее, и полковник явно оживился от всеобщего мозгового штурма.
– Зато можно сделать блокноты, тетради, папки с логотипами Третьего отделения. Вот примерно как у вас – Апостол кивнул головой на край стола, где лежала совсем недавно подаренная полковнику папка.
– Мммм, это уже интересней. Давайте держать этот вариант как резервный. Только, думаю, что у них уже есть нечто подобное. Хотя идея стоящая… Продолжайте.
– Фанерная мануфактура есть. Лесопилки есть.
– Это все не то! Что же мы им, воз опила что ли подарим? Или десять кубов горбыля? Вот чувствую, Апостол, что вы уже на грани прорыва… Ну…? И…? – полковник улыбался, разряжая шутками атмосферу – Давайте, еще немного!
– Есть металлургическая концессия, там ложки сувенирные делают.
– Из чего?
– Бронза там, латунь всякая, нержавка.
– Из нашего материала сделают? Из серебра или из золота, например?
– Не знаю, возможно. Разговаривать нужно.
– Тэээк, вот и второй вариант родился! Из всякого говна ложки не подойдут, а вот из благородных металлов, возможно – полковник явно был доволен, поскольку теперь ему можно было хотя бы что-то доложить руководству и не быть при этом побито-посрамленным – Апостол, родите мне тройню! Я хочу от вас тройню из идей! Я просто мечтаю о ней!
– Ну, не знаю. Вроде бы все.
– Не может быть! Я чувствую в вас огромный потенциал! – полковник сделал как волшебник три коротких пасса руками в сторону Апостола в ожидании ответов, но их не последовало.
Он переместил энергетическую атаку в направлении Бенкендорфа, который хотел в этот момент применить волшебный контрприем и дематериализоваться в воздухе.
– Бенкендорф, а вы что от меня прячетесь? Я вижу ваши мысли насквозь, у вас они точно присутствуют. Что у вас есть в районах?
– Грибы есть. Ягоды.
– Обеспечением мероприятия грибами и ягодами у нас занимается другой отдел, но спасибо за информацию. Я ее учту в своей работе – полковник подмигнул – Что еще есть?
– Крестьянская община есть обанкротившаяся. Кроме земли и самих крепостных с них взять нечего – В какой-то момент раздумий лицо Бенкендорфа озарило счастье, и он вопреки заранее заготовленному плану молчания выдал – Аааа! Ваше высокоблагородие! Есть овощная плантация, там китайцы в теплицах огурцы с помидорами выращивают на пестицидах!
– И что? – полковник продолжал пассы руками, отчего выглядел воинственной и всемогущей реинкарнацией Сергия Радонежского – Какие огурцы, Бенкендорф?! Какие помидоры?! Нам эти огурцы в жопу вставят, если мы с сувенирами не определимся. А заодно и помидоры повыкручивают.
– Ваше высокоблагородие, кажется, я придумал – перебил воспитательную речь начальника Апостол – Есть одна мысль.
– Апостол, я очень хорошо разбираюсь в людях, и в вас я точно не ошибся. Говорите скорей! – полковник вновь переместил центр внимания на Апостола.
– Есть у нас небольшой заводик на территории, матрешки делают и всякую другую деревянную дребедень. Игрушки, макеты домов, паровозики. Может гостям деревянные макеты Кремля подарить? Красиво будет.
– Нахрена им этот ваш деревянный Кремль? Они все-таки генералы, а не плотники – полковник посмотрел на Апостола с усталым видом и прямо здесь же закурил. Помолчав немного, он продолжил… – Но… Идея с матрешками интересная. Как они их разрисовывают? Вручную или трафаретом?
– У них точно работают художники, сам видел – быстро ответил Апостол.
Бенкендорф подозрительно покосился на своего начальника, явно не понимая, откуда он все это знает. Когда и при каких обстоятельствах Апостол успел узнать про фабрику, оставалось загадкой. Вполне возможно, что он наведывался туда за отходами производства в виде березовой щепы для своих морских свинок, которых успел завести, но никому об этом не сказал.
– Воооот! Матрешки же разборные, так? Понимаете, к чему я клоню? – Апостол с Бенкендорфом переглянулись и пожали плечами – Нет?! Да что же вы, дорогие мои опера?! Предлагаю в качестве сувениров остановить свой выбор на этих самых матрешках!
– Ваше высокоблагородие, вы, конечно, извините, но… – Апостол слушал крайне внимательно, стараясь уловить глубину мысли – Зачем?
– Эххх! Нет у вас художественной фантазии, Апостол. И у Бенкендорфа тоже ее нет. На уме, к большому сожалению, только огурцы с помидорами. А где же широта оперативной мысли? Нету? Поэтому вам очень повезло, что у вас есть я! Так что зацените план.
Все придвинулись ближе к столу, и Бенкендорфу в глаза шибанул густой сигаретный дым, от которого он непроизвольно заплакал. Если бы в этот момент в кабинет зашел посторонний, то он бы точно подумал, что за 30 секунд до этого Бенкендорфу ровняли зубы напильником и пытали полевым телефоном.
– Берите жопы в горсть и прямо сейчас летите как вонючий ветер на фабрику. Заставьте этих мастеров древнего зодчества сделать матрешки под размер бутылок Hennessy VSOP, образец я вам выдам. Только не вздумайте его выжрать! Вернете все, как было – полковник выудил из ящика стола красивую бутылку и протянул ее Апостолу – Вот, держите. Это соседний отдел, между прочим, уже свою часть программы выполнил. А мы что хуже что ли?! Не посрамим?!
– Так точно… Не посрамим… – Невесело отозвались присутствующие и заранее виновато склонили свои светлые очи вместе с русыми кудрями в пол.
– Далее прямо на фабрике находите дагерротип нашей генеральской формы и тычете им в морды малярам-штукатурам до момента полного осознания ими всей красоты боевой задачи. Ясно? – полковник настолько четко спланировал в голове фронтовую операцию и был со стороны похож на одноглазого генерала Кутузова, нависшего над оперативными картами с цветастыми красными стрелами наступления.
– Все запомнили или может быть лучше записать? Бенкендорф, повторите план.
– Делаем матрешки в генеральской форме с бутылками внутри, ваше высокоблагородие! – отозвался совсем уже заплаканный к тому моменту Бенкендорф.
– Совершенно верно! Исполняйте.
И отделение пошло в беспощадную атаку! Выбежав на прямых ногах из кабинета начальника, Апостол и его младший помощник ринулись исполнять поставленную задачу, роняя на пол секретные документы. В этот же день началась эпохальная «Битва за матрешки», описанная в трудах великих военных теоретиков Сунь-Цзы и Альфреда фон Шлиффена. Началась она со штурма центральных редутов мануфактуры деревянных игрушек, которые оборонял женский батальон менеджеров.
Девушки долго не могли понять, чего же конкретно от них хотят два косноязычных мужчины в костюмах, показывающие им как люмпены бутылку коньяка со словами – Вот… Ээээ… Надо, чтобы туда-сюда сделать. Ну чо? А? Ыыыыы? Сначала я, потом десять раз!
Со стороны все намеки выглядели явно и недвусмысленно. Впору уже было вызывать городовых, но в какой-то момент сторонам удалось достичь взаимопонимания. Девчонки были настолько клиентоориентированными и расторопными, что уже вечером в управление был доставлен на согласование первый опытный образец изделия.
Полковник схватил эту темно-синюю матрешку, отобрал у Апостола выданную ранее бутылку и побежал показывать сию диковину шефу губернского управления. Все остальные начальники отделов также подтягивались в заветный кабинет в сопровождении свиты и демонстрировали свои достижения в добыче грибов, ягод и диковинных зверей. Прямо как на ярмарке!
Апостол и Бенкендорф стояли в коридоре и ждали своей участи, разглядывая истертые подковы на ногах и смахивая лошадиными хвостами слепней со своих мокрых спин. Наконец полковник вышел, но по его лицу нельзя было угадать эмоций.
– Ну что, орлы! Поздравляю с успешным выполнением задачи! Наша задумка произвела фурор! Только фуражку на матрешке пусть покрупнее сделают, а то матрешка на попа в погонах и митре похожа. В остальном – огонь! Так что с вас десять экземпляров к послезавтрашнему дню.
До сих пор историки точно не знают, сколько же крови было пролито в этом сражении, но уже через полтора дня Апостол и Бенкендорф тащили на своих горбах огромные коробки с деревянными болванками. Удивительным образом, количество подарочных комплектов увеличилось до тридцати, хотя бюджет мероприятия остался нулевым, а количество приезжающих генералов неизменным.
Во избежание мародерства, бутылки рассовывались по матрешкам лично полковником, с соблюдением требований всех секретных инструкций.
Не удивительно, что такая красота не могла остаться незамеченной, поэтому еще через несколько дней два героя битвы буквально ползли через внутренний двор управления, нагруженные как вьючные мулы по горам Пакистана, с тем же самым ценным грузом.
Кроме этого, за спиной Бенкендорф держал как связку противотанковых гранат наборы деревянных кубиков в неизвестном количестве. Откуда руководство узнало о возможности приобретения на фабрике этих девайсов, Бенкендорф не знал. Маркировка «С 3+ лет» явно указывала, что великовозрастным мужчинам в суровой генеральской форме можно играть в них безо всякой опаски.
Вершиной зодчества, которое пришлось транспортировать в качестве подарка специальным рейсом, был деревянный паровоз, который в принципе, мог бы уместить в себе всю прибывшую компанию и вполне комфортно увезти ее назад в светлое будущее.
Все эти тривиальные звезды из золота, кизлярские ножи с гравировкой, казацкие шашки и ведомственные календари, все это оказалось детским лепетом по сравнению с копеечными деревянными матрешками. Такого искреннего восторга на лицах награждаемых Бенкендорф до этого еще не видел. Не зря же в народе есть поговорка – что стар, что млад – все одно.
Этим людям действительно было нужно что-либо практичное и с характером. Простое и в то же время, с истинным вкусом. Отечественное и патриотичное. Доступное и искрометное.
И самое главное – деревянное и продолговатое.
ГОРОД
Выйдя из аэропорта, Бенкендорф направился прямо к курилке, отмеченной синим указателем, черной надписью и белыми линиями на асфальте. Квадрат из этих линий не умещал всех желающих, поэтому люди стояли бесформенной толпой, а не логичной и привычной Бенкендорфу армейской «коробочкой». Ему неимоверно хотелось курить. Если бы прямо сейчас ему предложили на выбор перекур или пачку денег, то он, несомненно, выбрал бы пачку денег, но сразу после этого точно закурил.
Он еще раз прикинул в голове весь свой сегодняшний маршрут и сверил время. Километров пути и необходимых для их преодоления минут в запасе было более чем достаточно. Оставалось только стартовать от занимаемой в пространстве точки.
Выпустив из легких финальный и особо эпичный для окружающих кубометр табачного дыма, Бенкендорф прищуренным взглядом начал искать по сторонам опознавательные знаки «Аэроэкспресса», но их нигде не было. Удивившись такому неожиданному обстоятельству, он начал протирать глазные яблоки рукавом, в надежде исправить эти дефекты зрения. Но это не помогло, зрение осталось таким же плохим. Зато улучшилась память, и он с большим трудом вспомнил, где эта остановка находится.
Бесчисленные в этом году путешествия смешали образы всех известных Бенкендорфу аэропортов в одного уродливого Франкенштейна. В нем были двухъярусные транспортные эстакады Внуково, километровые переходы Шереметьево и облезлые электрички Домодедово. Далее по степени убывания значимости к ним присоединялись круглые аэропорты Ханты-Мансийска и Салехарда, безлюдного Екатеринбурга и неприметного Томска. Кое-что прилепилось от красоты Тюмени и ужаса Ноябрьска. Ну и в самом конце воображение дорисовывало к получившемуся порталу в небеса ржавчину ангара железнодорожного вокзала северного города Пурпе и микроскопичность полустанка еще более северного поселка Лабытнанги.
Так что ориентироваться во всем этом многообразии было крайне сложно.
Бенкендорф недовольно плюнул на асфальт и побрел обратно в здание аэропорта. Угадывая траекторию полета слюны, он с удивлением обнаружил, что вокруг почти все уже заплевано. Видимо, он был не единственным заблудившимся туристом.