Любовь моя, разведка!

– А что случилось? Почему ты вдруг стала спрашивать об этом?

– Нет, ничего. Просто интересно, что ты думаешь. А что касается «засиделись», то я – нет. Так бы и разговаривала с тобой. Ну хорошо, поехали дальше.

В машине Мария вдруг уснула, откинувшись на сиденье и слегка склонив голову набок. Ветерок шевелил ее пепельные волосы. Андрей старался вести автомобиль как можно более плавно, чтобы не потревожить ее сон. Изредка он невольно поглядывал на Марию. У Андрея вдруг сжалось сердце. Рядом с ним спала маленькая, трогательная и беззащитная женщина. Ему захотелось окружить заботой и лаской эту болгарку, обнимать ее, говорить много добрых ласковых слов и прикасаться губами к ее лицу, к закрытым глазам, к этим маленьким аккуратным ушкам.

Но – он на задании. И она – она тоже оперативный работник. Где же действительно та грань, о которой они только что говорили?

03 января 1979 года

София, Болгария

Разведка

Оперативные отделы болгарской разведки были организованы по территориальному принципу. Европа находилась в зоне ответственности Второго отдела. Возглавлял отдел полковник Христо Попов.

Полковник в только что закончившемся году отметил свое пятидесятилетие. Родился он в далеком 1928, бурную середину двадцатого века пережил еще подростком. Сначала немцы, потом – Красная Армия. Первые выступали как союзники царской Болгарии, но их люто ненавидели. А вторые формально были врагами, а их встречали цветами и красными флагами.

На вершине болгарской власти царила невообразимая чехарда – сначала царь Борис, после его смерти – какой-то регентский совет, потом – череда премьер-министров, сменявших друг друга с калейдоскопической быстротой. И, наконец, социалистическая революция 9 сентября 1944 года, молчаливо, но весомо поддержанная танками советского генерала Толбухина. Христо Попову тогда только-только исполнилось шестнадцать лет. Никаких политических пристрастий у деревенского паренька не было. Одним словом, «не состоял, не участвовал, не привлекался».

В органах госбезопасности Попов оказался волею случая. В год, когда молодого Христо призвали на срочную службу в армию, в Болгарии возникло так называемое «Горянское движение». «Гора» по-болгарски – «лес», «горяне» – «лесные люди». Несогласные с властью коммунистов, с проводимой ею политикой коллективизации и национализации, эти люди уходили в леса и горы и пытались организовать вооруженное сопротивление новым порядкам. Особого развития движение не получило – сторонников было мало, оружия – тоже. Так, отдельные стычки с правоохранительными органами и внутренними войсками. Но все же это был реальный противник, и борьба с ним стала одной из важнейших задач болгарского КГБ в первые послевоенные годы.

Воинской части, в которой служил Попов, пришлось сразиться с отрядами «горян». В ходе боевых действий Христо проявил себя как смышленый и бесстрашный разведчик. Сам родом из деревни, он прекрасно знал психологию крестьян, образ жизни, алгоритм действий. Поэтому вылазки его почти всегда были удачны. Да, он стрелял в таких же болгарских крестьян, как и он сам. Но шла война. Если не ты – тогда тебя. Это во-первых. А во-вторых – на войне никто и никогда людей не убивает. На войне уничтожают врагов.

Парня заметили сотрудники болгарской госбезопасности и пригласили к себе. Так Христо Попов стал кадровым офицером болгарской ДС – Державна Сигурности, и за двадцать лет безупречной службы в ее рядах дорос до полковничьих погон и должности начальника отдела ПГУ ДС НРБ.

В первый рабочий день наступившего 1979 года полковник собирался заняться «текучкой» – отписаться по встречам с агентурой, привести в порядок досье по особо секретным делам, которые он вел лично. Такие несуетные послепраздничные дни располагали к спокойной штабной работе. Вокруг затишье, все потихоньку возвращаются к нормальному рабочему ритму, приходят в себя после шумных празднований.

На столе у полковника лежала сурвачка – палочка из кизила, украшенная красной ниточкой, головкой чеснока, орехами, монетками, черносливом и сухофруктами. Этой сурвачкой, по болгарскому обычаю, при наступлении Нового года его шуточно били по спине его взрослые дети, зашедшие к родителям для поздравлений. Болгары верят, что такие «побои» сулят удачу, здоровье и приведут благосостояние в дом. Праздник прошел весело и душевно.

Попов тряхнул головой, отгоняя приятные воспоминания, открыл блокнот для записей и потянулся за авторучкой. В этот момент в дверь его кабинета постучали.

– Разрешите войти, товарищ полковник? – у двери застыл один из самых молодых сотрудников отдела, лейтенант Йордан Йорданов.

Полковник поднял голову:

– Я сейчас немного занят. Освобожусь – вызову. Почему без звонка ко мне заходишь?

Увидев, что лейтенант замялся, спросил:

– Что-то срочное?

Йорданов ответил:

– Извините, товарищ полковник, над Вашей дверью не горит сигнал «Не беспокоить», поэтому я зашел. Вопрос у меня не то, чтобы срочный, но кажется, довольно интересный.

Попов отложил в сторону ручку, аккуратно собрал разложенные на столе документы и папки и спрятал их в сейф. Только после того, как сейф был закрыт, сделал приглашающий жест рукой:

– Заходи! Твоя правда – я действительно забыл нажать красную кнопку с сигналом, чтобы меня не беспокоили. Так что давай. А почему сразу ко мне? Почему не к своему непосредственному начальнику подполковнику Дебаралиеву? Он в курсе ситуации?

– Товарищ Дебаралиев сообщил нам, что прибудет на службу только после обеда, поэтому я к Вам напрямую. Как только он придет, я ему сразу доложу. Мне кажется, дело все же срочное.

Подполковник Илья Дебаралиев возглавлял одно из направлений европейского отдела болгарской разведки. Умный, толковый офицер. Когда надо – спокойный, когда надо – решительный и смелый. Один из лучших оперативных работников. Его широкие плечи уже давно ждали полковничьих погон. Но не все так просто и правильно в этой жизни, как хотелось бы.

Дебаралиев был турком по национальности. Стопроцентным этническим турком. Его прадеды давным-давно пришли в Болгарию как османы-завоеватели, да так в ней и остались. Этнических турок в стране проживало много – около 10% населения.

При рождении Дебаралиева нарекли Ильясом. С этим именем он окончил школу, затем – Софийский университет. Молодой турок привлек к себе внимание болгарских спецслужб, как интересный и разносторонне одаренный молодой человек. Турецкая тема всегда остро стояла перед Болгарией в ее внешней политике. Сотрудники ДС попытались завербовать Дебаралиева в качестве секретного осведомителя, но парень отказался. «Работать в ДС мне интересно, это правда, но стукачом я не буду никогда», – таков был его ответ. В кадрах госбезопасности громко смеялись: «Что он себе позволяет, этот Дебаралиев? Турок – офицер болгарского КГБ? Совсем рехнулся парень».

Но время расставляет свои приоритеты. В 1960-х годах невиданный размах приобрела эмиграция турок в ФРГ и Западный Берлин. Тема для разведки страны, которая рассматривает и Германию, и Турцию, и НАТО в качестве основных противников, очень привлекательная. Вместе с турецкими гастарбайтерами в Германию просачивались боевики из экстремистской организации «Серые волки». «Бозкурты» по-турецки. Наиглавнейшая цель для болгарской разведки. Вести агентурную работу в отношении «бозкуртов» на территории третьего государства было несоизмеримо легче, чем у них на родине. Но для этого направления требовались этнические турки. О Дебаралиеве вспомнили. Так он стал офицером ПГУ ДС НРБ.

Несколько долгосрочных загранкомандировок в Западный Берлин и Бонн, блестящие вербовочные результаты, хитроумные оперативные комбинации – Дебаралиев был просто рожден для разведки.

Христо Попов, с которым турок работал бок о бок по ряду направлений, как-то посоветовал Ильясу сменить мусульманское имя на христианское, чтобы поменьше косились разные придурки, озабоченные национальным вопросом. Ильясу было крайне неприятно, но после долгих колебаний он все же стал Ильей.

– Ну вот, хорошо, – одобрил Попов. – Услышав, что ты Илья, а не Ильяс, особо нервные в наших коридорах перестанут вздрагивать и оборачиваться. А кому надо – тот и так знает, что ты – Ильяс. Так тебя родители назвали. Ильясом ты и останешься – и для них, и для Всевышнего.

Дальнейшая судьба Дебаралиева складывалась сложно. Впереди маячил «Возродительный процесс» – так назвали кампанию по болгаризации турок, развязанную высшим руководством НРБ. В ходе этой эпопеи болгарское правительство принуждало всех этнических турок, проживавших на территории Болгарии, заменять свои имена на немусульманские. Несколько лет притеснений по национальному и религиозному признакам закончились в 1989 году безобразной «Большой Экскурсией» (по-болгарски Голямата екскурзия). Около 400 тысяч граждан-мусульман Болгарии добровольно-принудительно отправились в Турцию.

Когда началась эта антитурецкая вакханалия, подполковник болгарской разведки Илья Дебаралиев не мог и не считал нужным молчать – он открыто выступил в защиту братьев по крови и вере, за что его немедленно изгнали из органов госбезопасности. Да еще с «волчьим билетом». Но Болгарию он не покинул – другой Родины у него не было, он любил эту страну всем сердцем, всей душой. И никогда и ни в чем ее не упрекал.

Но все это еще предстояло пережить в будущем, а пока на календаре значился январь 1979 года, и перед Христо Поповым стоял подчиненный Ильи Дебаралиева.

– Давай, выкладывай, что у тебя? – велел Попов.

Йорданов подошел к столу. Начальник жестом предложил лейтенанту сесть напротив. Тот откашлялся и приступил к докладу:

– Товарищ полковник, сегодня утром я провел встречу с нашей агентессой, псевдоним «Агнешка».

Попов кивнул:

– Это которая валютной проституткой работает? Помню, помню. Давненько от нее ничего не поступало. Я уж думал, что все – бегать от нас начала. Ведь когда мы ее только завербовали, информация от нее шла интересная. А потом – тишина. Она у тебя на связи?

– Так точно, товарищ полковник, у меня. Разрешите продолжить?

Попов покачал головой из стороны в сторону. В Болгарии этот жест означает согласие.

– Сегодня на оперативной встрече «Агнешка» рассказала следующее. В конце декабря, под католическое Рождество, она ездила в Румынию, в Бухарест. Пригласила ее давняя подруга, которая там теперь проживает. Ну и работает по той же специальности, что и наша дама. Позвала вместе отпраздновать Рождество, потом и Новый год встретить.

В Бухаресте с «Агнешкой» приключилась следующая история.

Звонит ее подруге как-то вечером «мамочка»: немедленный сбор свободного личного состава, срочный вызов на виллу в районе Флоряска. А девиц местных на тот момент по пальцам можно пересчитать – кто занят, кто здоровье поправляет, кто уехал на праздник к родным. Вызовов ожидалось мало – Рождество-то дело семейное, тихое. Все с домочадцами мирно по квартирам сидят. Одним словом, на ниве продажной любви возник дефицит рабочей силы.

Ну подруга и предложила нашей «Агнешке» поработать на этом вызове. «– А чего ты теряешь, всего на один вечерок, – говорит. – Развлечемся, еще и подзаработаешь. Дело тебе знакомое. Флоряска – это райончик, где у нас только богатенькие живут. Поэтому зовут не к работягам в общежитие или к уголовникам каким-то, а в хорошее место. Соглашайся, поехали!»

Седовласый полковник внимательно слушал лейтенанта, не перебивая. Йорданов продолжал:

– Наша леди согласилась. «Мамочка» румынская тоже против ее участия не возражала. Поехали. На какой-то богатой вилле шла холостяцкая гулянка. В самый ее разгар девочки и прибыли. В начале ничего необычного – все, как всегда. Пьяные мужики, море выпивки, музыка на полную громкость. Но тут на арене появился просто гигант секса какой-то. Он каждую из девиц не по одному разу оприходовал, потом групповуху потребовал. Бесился, гонялся за ними, унижал всячески. В общем, создал у нашей «Агнешки» впечатление какого-то ярко выраженного сексопата.

Полковник кивнул головой:

– Так, продолжай.

– И вот здесь, товарищ полковник, «Агнешка» сообщила самое интересное – этот извращенец кричал, что он майор румынской армии. Но не такой, как все, а особенный, и поэтому ему можно все.

Попов потянулся к пачке сигарет «Родопи», лежавшей на столе, вытянул одну и закурил. Затянувшись, он откинулся в кресле и выпустил клуб дыма в потолок.

– Так-так-так, значит, имеем майора румынской армии, который замечен в неадекватном поведении с женщинами. В половых отношениях невоздержан, возможны отклонения в психике. Правильно я понимаю?

– Так точно, товарищ полковник!

Попов снова глубоко затянулся:

– Действительно занятно. Румыны для нас представляют большой интерес. Внешне с ними вроде бы любовь и дружба. Но курс товарища Николае Чаушеску на особые отношения с Советским Союзом все больше увеличивает трещину между Румынией и другими соцстранами. Демонстративная дружба с Мао Цзедуном, Иосифом Броз Тито. Демарш против ввода советских войск в Чехословакию в 1968 году. Бойкот совместных военных учений стран Варшавского Договора. Дорожка опасная, чем кончится – непонятно. Надо всегда быть в курсе, что румыны замышляют новенького.

Опять же, Доброгею у нас оттяпали, – продолжал полковник.

Примечание автора: Доброгея или Добруджа – историческая область, расположенная на территории от устья Дуная до современной румыно-болгарской границы. Болгары считают этот регион своим.

– С ними ушки на макушке следует держать. А тут прямо на блюдечке армейский майор-извращенец. И искать не надо, сам попался. Имя удалось узнать?

– Так точно, товарищ полковник. Ион Понару.

– Понару, Понару… Это же фамилия партийного функционера, близкого к Чаушеску. Теперь становится совсем интересно. Не родственник ли его?

Лейтенант смутился:

– Не знаю, товарищ полковник. Выяснить пока не удалось. По учетам его не пробрасывал. Я после встречи с «Агнешкой» сразу к Вам.

Йорданов протянул начальнику листок бумаги, с которым вошел:

– Я попросил ее написать агентурное сообщение по данному вопросу. Вот оно.

Полковник взял листок бумаги, исписанный немного корявым, похожим на ученический, почерком, и внимательно его прочитал. Поднял глаза на лейтенанта:

– Очень хорошо, молодцы. И ты, и агентесса твоя. Надо заняться этим Понару. Пусть Живков и Чаушеску обнимаются для газетных фото, на открытках разных и почтовых марках. Это их дело. А мы будем заниматься своим делом.

Он достал авторучку, подвинул к себе лист, который прилагался к агентурному сообщению для пометок и резолюций, и размашистым почерком написал:

«Подполковнику Дебаралиеву. Прошу взять в оперативную разработку. План доложить 05.01.1979. Попов».

– На разработку плана даю два дня. Дело представляется интересным. Давай-ка мы ему сразу псевдоним присвоим. Так правильнее – от греха подальше. Фамилия больно громкая для Румынии. Будет он у нас проходить как «Дон Жуан». Согласен?

– Согласен, товарищ полковник!

Попов добавил к резолюции: «Присвоить объекту псевдоним «Дон Жуан».

На практике это означало, что с данного момента словосочетание «Ион Понару» приобретало в коридорах разведки статус «совершенно секретно» и исчезало из документации и внутренней переписки. Знать его могли только сотрудники, которые непосредственно занимались этой операцией.

Полковник опять пыхнул сигаретой:

– Вот так вот, лейтенант, – сказал он, протягивая листок со своей резолюцией и сообщение «Агнешки». – Как говорится, вначале было слово! Ступай, за работу!

Йорданов вернулся в свой кабинет, сел за стол, достал из шкафа новенькую, еще пахнущую типографской краской корочку светло-зелёного цвета в сером коленкоровым переплете. На обложке красовались слова: «Дело №_________. Наименование: ______________, Начато: __________, Окончено: ___________».

Капитан написал крупными буквами в графе «Наименование»: «Дон Жуан». «Начато» 03 января 1979 года. Затем поднял трубку телефона «ОС» (прим. автора – название телефона – ОС – расшифровывается, как «Оперативная связь». Использовалась для звонков внутри спецслужбы, была хорошо защищена, контакта с внешней средой не имела) и набрал номер отдела делопроизводства:

– Говорит лейтенант Йорданов, европейский отдел. Зарегистрируйте на меня новое дело оперативной разработки. Какое название? «Дон Жуан». Проверьте, пожалуйста, нет ли дела с таким же псевдонимом. Нет? Прекрасно, значит, «Дон Жуан». Начато сегодня. Какой учетный номер присваиваете?

Он вписал продиктованные цифры в соответствующую графу. Сделал первую запись в таблице на внутренней стороне обложки с графами: «Брал дело; Дата; Цель; Кто разрешил; Подпись». Запись гласила: «Работал лейтенант Йорданов. Дата: 03 января 1979 года. Цель: заведение дела. Разрешил: полковник Попов».

Затем вложил агентурное сообщение «Агнешки» в специальный конверт, вставил его и сопроводительный документ с резолюцией начальника в дырокол и громко ударил ладонью по прибору. Коллеги обернулись на Йорданова. Тот зашил в девственно чистые корочки два первых листка, торжествующе обвел глазами товарищей и сказал:

– Вот так вот! Вначале было слово!

Один из сослуживцев лейтенанта, опытный оперативник, который пришел в разведку из территориальных органов ДС Болгарии, добавил: – А дело завели потом.

Разведка

Секретно

Типовой план изучения объекта вербовочной разработки (ОВР)

Примечания автора:

* «Проверка по оперативным учетам «друзей» – проверка ОВР по учетам спецслужб стран социалистического лагеря. Применялась в исключительных случаях.

** «Специальные возможности» – возможности нелегальной разведки.

*** «Оперативная техника (мероприятия „Стелла“, „Анна“, „Иван“, „Петр“, „Лариса“)». Мероприятия с применением оперативной техники носят кодовые названия:

«Стелла» – прослушивание телефона;

«Анна» – негласное фотографирование с использованием оперативно-технических средств;

«Иван» – негласное проникновение в жилище или в рабочее помещение (с целью обыска, установки устройств слухового и/или визуального контроля и т.п.)

«Петр» – негласное прослушивание помещений ОВР через специальные средства слухового контроля (называемые в обиходе «жучками»);

«Лариса» – операция по перлюстрации (негласный просмотр личной корреспонденции);

**** «Отдел номер 20» – Отдел оперативной психологии. Занимался психологической подготовкой сотрудников, составлял психологические портреты (сотрудников, агентуры, ОВР). Например, право использовать прибор под названием «детектор лжи» полностью принадлежало указанному отделу.

05 января 1979 года

София, Болгария

Разведка

Полковник Христо Попов внимательно читал план изучения объекта вербовочной разработки «Дон Жуан», подготовленный лейтенантом Йордановым. В кабинете, помимо лейтенанта, находился и руководитель направления подполковник Илья Дебаралиев. В комнате висела напряженная тишина.

Попов, закончив читать, откинулся в кресле и посмотрел на своих сотрудников:

– План хороший, возразить тут нечего. С точки зрения оперативной науки. Помнится, восточная мудрость гласит: во Вселенной есть только одна совершенная вещь – планы. Или может, это я только что сам придумал? Вот этот документ навеял.

Дебаралиев и Йорданов молчали, глядя на шефа.

– Есть соображения по реализации этих задумок? – полковник постучал карандашом по документу. Подчиненные молчали. Попов продолжил:

– Признаем сразу и честно – возможностей по серьезному изучению «Дон Жуана» у нас мало, катастрофически мало. Илья, – обратился он к подполковнику, – сколько у нас человек в Бухаресте?

– Оперативный состав резидентуры шесть человек вместе с резидентом и его заместителем. Плюс техсостав – шифровальщики, техники, водитель.

– Негусто даже для несложной операции, – прокомментировал Попов. – А ведь наш перспективный молодой человек из высокопоставленной семьи, охраняют его румынские коллеги ой как здорово. Просто так не подберешься.

Йорданов приподнял руку, как ученик на уроке:

– Разрешите, товарищ полковник. Я уже прокинул «Дон Жуана» по нашим учетам. Сведения самые общие, в основном, установочные данные. Но много информации о его отце. Готов доложить.

Попов закурил любимые «Родопи», махнул рукой:

– Да знаем мы про отца. Помнишь, Илья, – обратился он к Дебаралиеву, – разрабатывали его папашу в середине шестидесятых? Вместе с Москвой. Лакомый кусочек был – и для нас, и для них. Прямой выход на Чаушеску, все расклады по внутренней и внешней политике. Прямо тулумба, пахлава и лукум в одной упаковке! Очень сладко!

– Конечно помню, товарищ полковник, было интересно!

– Да уж, – протянул Попов, – но – не получилось, ушла рыбка из сети. Очень стремительно взлетел, не успели мы его прихватить. Да ладно, что старое вспоминать. Теперь сынок вот засветился. А то, что его папаша большой босс, это для нас, если посмотреть с другой стороны, хорошо. Побоится Секуритате брать такого сынка в разработку. Ну а если, не дай Бог, провал случится – тоже не осмелятся шуметь, вопрос замнут по-тихому. Так что от политических скандалов, полагаю, мы в значительной степени застрахованы.

Полковник снова обернулся на Йорданова:

– Ну и что нам говорят учеты наши оперативные, по которым, говоришь, ты его «прокинул»?

Лейтенант начал докладывать по памяти, не заглядывая в подготовленную шпаргалку:

– «Дон Жуан», 1947 года рождения. В поле зрения нашей разведки не попадал. В учетах отражен, как единственный сын того самого босса, о котором Вы говорите. Проживает в городе Бухаресте в особняке в районе на берегу озера Флоряска. Особняк государственный. Особо охраняемая зона. Посторонние практически не ходят. Такой элитный заповедник, подальше от глаз трудового народа, – добавил от себя Йорданов.

– Ну-ну, ты поосторожнее с языком, – перебил полковник. – «Заповедник! Подальше от трудового народа!». Эдак, знаешь, до чего можешь договориться? А, Илья? – посмотрел он на Дебаралиева. – Вот же молодежь пошла – позволяют себе комментировать, как живет высшее руководство коммунистической партии братской страны! Да еще в нашем с тобой присутствии! Надо заставить нашего лейтенанта снова проштудировать материалы одиннадцатого съезда компартии Болгарии и выступить с докладом перед отделом. Дабы укрепить веру в единственно правильные идеи марксизма-ленинизма. Как тебе такая мысль?

Йорданов покраснел:

– Виноват, товарищ полковник!

Но увидев, что начальники переглянулись друг с другом с легкой усмешкой, немного успокоился.

– Что думаешь по «Дон Жуану», Илья? – Попов спросил начальника направления.

– Согласен с Вами, товарищ полковник, возможностей по такому объекту мало, – ответил Дебаралиев. – Такова объективная реальность. Агентурные позиции в Министерстве обороны Румынии у нас слабые, до «Дон Жуана» им не дотянуться. Так, общие характеристики дать смогут, не более того. Опертехника вся отпадает – ну какие здесь «Иван» с «Ларисой»? Там, в этой Флоряске, Секуритате за каждым кустом сидит. Можно подумать про «Анну» – постараться подключиться к его телефонному кабелю через адаптор. Насчет этого подумаем, есть идеи. Наружку мы за ним тоже пустим, пусть походят. Посмотрим, что она нам даст, но не думаю, что много. Вот спецвозможности нам бы помогли.

– Отставить спецвозможности! – перебил Попов. – Нелегалы – наш золотой фонд, и тратить его на первичное изучение какого-то сопляка, пусть даже и перспективного, нам никто не разрешит. Потом, если все пойдет хорошо, можно будет рассмотреть варианты с подключением нелегалов. Но сейчас – нет. Я с этим вопросом на пятый этаж (прим. Автора: место расположения кабинета начальника болгарской разведки Васила Коцева) не пойду. Заранее знаю, что будет отказ.