– Мне казалось, ты отступился.
– Как видишь, нет. Я дал слово, и намерен его сдержать.
Мы окунулись в молчание. До рассвета оставалось всего часа полтора, на улице посветлело. Я поднялся и выключил свет. По белому циферблату торопливо бежала секундная стрелка, отсчитывая мгновения до начала нового дня. Август сидел, полуобернувшись к окну, и о чем-то думал.
– Так о чем вы с Севой говорили? Ты обещал рассказать, когда мы найдем Марка, – я понял, что сейчас самый подходящий момент, чтобы вновь завести этот разговор.
Август глубоко вздохнул, он явно старался избежать этого, но деваться было некуда:
– Ты только не принимай всерьез. Считай, это из области древних легенд. Ты помнишь историю твоего рождения?
– Нет, – я всю зиму пытался восстановить в памяти события осени, но так и не смог.
– Если кратко, твоя прапрабабка по матери считалась могущественной шаманкой. Два ее сына погибли, утонув в разных озерах, один еще подростком, другой был чуть постарше. Она так сильно переживала их смерть, что якобы наложила какое-то заклятье, чтобы в будущем у женщин из ее рода больше не рождались мальчики. Так и случилось – два поколения подряд появлялись только девочки. Но, видимо, со временем заклятье утратило свою силу, – Август усмехнулся, – или она просто не рассчитывала, что ее род продержится так долго.
– Ты нас имеешь в виду?
– Да, вас троих.
– И какое это имеет отношение к тому, о чем вы говорили?
– Когда мы с твоей матерью сбежали в тот дом, и она откуда-то принесла это странное одеяние, заставила меня выбрать подвеску, мне казалось, что со мной была не твоя мать, а та, другая. Словно она спустя столько лет решила попытаться разомкнуть тот проклятый круг и вернуть своих погибших сыновей. Она действительно была другой. Ты ведь помнишь свою маму – всегда тихая, кроткая, скромная, а тут ее словно подменили. Иногда мне кажется, что это, возможно, было из-за того, что она понимала – мы с ней вместе в последний раз. Или же на нее так подействовала обстановка. Не знаю, мне трудно об этом судить. Все было слишком странно – но при этом шло так, как должно.
– А Сева откуда обо всем этом знает? – рассказ Августа был слишком невероятным, чтобы вот так, сразу, принять его. Мне требовалось время обдумать услышанное.
– У него в роду тоже были шаманы, и насколько я знаю, он родственник твоей матери. Его дед часто бывал у нас в то время, общался с ней, скорее всего, она и рассказала ему.
– Так он тоже из торгонов?
– Нет, он полукровка. Его предки то ли ушли в другое племя, то ли просто отделились как раз в тот период, когда ваша прапрабабушка вошла в силу – два могущественных шамана в одном роду не ужились бы. Ты же видел его глаза – у нас таких нынче не встретишь. Кто знает, сколько кровей в нем намешано.
– Ты все еще носишь ее с собой?
Август сразу понял, о чем речь. Он снял с шеи цепочку, на которой висела маленькая, отлитая из серебра двухголовая фигурка, протянул ее мне.
Одна голова – человеческая, другая – вытянутая, звериная, так сразу и не поймешь – медвежья или волчья, что-то среднее.
– Хочешь ее забрать?
Я покрутил подвеску в руках, металл все еще хранил тепло Августа. В предрассветных сумерках она казалась вырезанной изо льда.
– Нет, пусть будет у тебя.
– Почему? – Август бережно спрятал ее под рубашку, – В прошлый раз ты тоже вернул ее. Она по праву твоя.
– Я не готов принять это… – я замялся, пытаясь сформулировать свою мысль точнее, – историю, которую ты рассказал.
– Ладно, но если захочешь взять ее себе – только скажи.
Я решил помыть стакан, встал, отвернул кран, и опершись обеими руками о края раковины, наблюдал, как вода тугой лентой уносится куда-то вниз. Усталость вновь овладела моим телом. В голове заклубился туман, в котором терялись все мысли, я пытался сосредоточиться, но не мог собраться. Порезанный бок адски жгло; в глаза словно насыпали по пригоршне песка; я с трудом держался на ногах.
– Иди, приляг хотя бы на пару часов.
– Ничего, скоро откроются первые аптеки. Приму лекарство и посплю в машине. Мне не привыкать, – я счел за лучшее сесть, почувствовав предательскую слабость. Привалился к стене и закрыл глаза. Охотник оставил меня – его время закончилось, ночь почти истаяла. С его уходом меня покинула и сила, которая помогала держаться.
– Слышишь? – Август насторожился.
Я поднял голову и напряг слух. Кто-то крался по соседней комнате, вышел в коридор, направился к двери.
– Думаешь, Марк? – я взглянул на него.
– Кто ж еще. Пойдем, остановим его, пока не сбежал.
Он поднялся и легко зашагал к двери. Я медленно последовал за ним.
– И куда это ты собрался? – Марк вздрогнул, услышав строгий голос Августа.
– Не ваше дело, – огрызнулся он. В его руках была куртка, он уже собирался выйти за дверь, – Я взрослый, иду, куда хочу и когда хочу. Вы не имеете права меня здесь удерживать.
– А вот и имеем, – Август подошел к нему вплотную, – Особенно когда ты собираешься сделать глупость.
– Марк, остановись, – я старался говорить спокойно, чтобы не допустить очередного конфликта с братом.
– Иначе что? Снова меня ударишь?
– Если понадобится, то да.
Марк вдруг рывком распахнул дверь и стремительно выбежал из квартиры. Я опередил Августа и понесся вниз по лестнице. Наверное, грохот наших шагов, отдававшийся эхом во всем подъезде, перебудил всех жильцов, время было раннее. Марк довольно быстро оказался внизу, но замешкался у двери, он еще не привык обращаться с кодовыми замками. Пока он в отчаянии шарил по стене в поисках заветной кнопки, я настиг его. Домофон запищал, тяжелая дверь стала медленно открываться, я прыгнул и сбил брата с ног. Марк отбивался, что-то кричал, но я крепко держал его, заломив руки за спину, пока не подоспел Август. Вдвоем мы отконвоировали младшего обратно в квартиру Павла.
– Какого черта ты устроил, Марк! – я сорвался на крик. Захлопнул дверь с такой яростью, что дрогнули тонкие стены. Я уже не мог сдерживаться, меня охватило бешенство, Охотник крепко стоял на сильных лапах, в его глазах зажегся знакомый огонь. Август, пытаясь успокоить, положил мне руку на плечо – я дернулся и скинул ее.
Марк, заплаканный, злой, охрипший, стоял передо мной, его кулаки были упрямо сжаты.
– Ты умеешь только бить и запугивать! Посмотри на себя! Ты же зверь!
Август покачал головой:
– Послушай, не надо так со своим братом…
– Он мне не брат! – выпалил Марк.
Рана ожгла так, что от боли потемнело в глазах. Меня вновь захлестнуло валом неудержимой ярости. Это было как временное помутнение, ночь, внезапно наступившая посреди ясного дня – я едва осознавал, что делаю. Пришел в себя от резкого окрика Августа:
– Вы, оба, прекратите!
Кто-то растаскивал нас в разные стороны, кажется, меня удерживали Кирилл с Павлом, а Марк пытался вырваться из хватки Августа, что-то продолжая кричать.
Я обмяк – последние силы ушли на этот бесполезный приступ бешенства. Бессонная ночь, усталость, переживания, боль… Этот город всего лишь за сутки превратил меня в озлобленное существо, жаждущее разрушения. Марк был прав.
