Старое поместье Батлера
– Ирлэнд не остров, милая, – сочувствующее покачала головой леди Мэй, явно подозревая мою амнезию в подобном высказывании. – Полуостров. Там живёт мой брат, Эдвард Батлер, твой двоюродный дедушка. После смерти жены, леди Минервы, он замкнулся в себе и ни с кем не желает общаться, занимаясь лишь своими любимыми породистыми скакунами. Пишет мне раз в два месяца, что жив-здоров, но и только. Вы поедете к нему. Он приютит единственную дочь Вильяма, никуда не денется. Я составлю письмо для него, пусть прочтёт.
– Дядя Эдвард? Но я его видела всего пару раз в жизни, – ахнула мама, – правда, он очень хорошо отнёсся к Грейс, – она посмотрела на меня и ласково улыбнулась, – но и только. Для меня это совершенно чужой человек! Как я смогу ему доверять?
– Эдди просто отшельник, сие вовсе не значит, что он плохой. Отнюдь нет. Человек одинок, нелюдим, это его единственный недостаток. Он второй сын графа Батлера, не наследный, тем не менее средств на жизнь у него в достатке, вы не станете обузой. Преемника у него нет, Эдвард больше так и не женился. Завоюете его сердце, он всё завещает вам.
– Тётушка, как можно?! – возмущённо ахнула мама, прижав ладони к заалевшим щекам.
– Что "тётушка"? О себе подумайте прежде! – парировала старушка, и всё же присела в кресло напротив нас. – Ехать месяц, до этого времени поживёте в моём загородном доме, пока Грейси полностью не поправится. У меня достанет средств оплатить вам путешествие от точки до точки. Вдовья доля мне досталась пусть и небольшая, но до конца моих дней этих средств хватит с лихвой, даже ещё останется.
Мама прослезилась, она держалась до последнего и вдруг тихо расплакалась. Бабушка тут же пересела к нам и обхватила Мэделин за плечи.
– Лить слёзы нужно, но не стоит так часто, милая моя девочка, – ласково проговорила леди Мэй. – Всё наладится. Эх, нам, Батлерам, не сильно везёт в любви, что есть, то есть. Грейси, ты уж постарайся замуж опрометчиво не выходить, не гляди на сверкающую обёртку, смотри, что у человека внутри. Никогда не стоит спешить в подобных вопросах. Как показывает опыт, себе дороже.
Я молча кивнула, полностью с ней соглашаясь.
– Слуги помогут собрать все ваши вещи. Что делать с гардеробом Джона?
– Думала раздать всё нуждающимся, – вздохнула Мэделин, вытирая глаза ажурным платочком, – мне они ни к чему.
– По поводу твоего мужа, – тётушка Мэй поколебалась секунду, но договорила: – Разводы в нашей империи практически невозможны, но у тебя, так скажем, очень интересные обстоятельства, поэтому ты можешь обратиться в парламент, но не тут, а в его отделение на земле доминиона, там лорды, насколько я знаю, к женщинам относятся более трепетно, нежели наши сухари в палате лордов, и есть вероятность, что твоё прошение будет рассмотрено и даже одобрено. И ты получишь свободу от Джона Лероя навсегда.
Мама молчала долгую минуту. Развод – тоже пятно на репутации. Но хуже, чем есть уже точно не будет. По всей видимости, Мэделин пришла к тому же выводу, потому что сказала:
– Думаю, что именно так и поступлю, тётушка Мэй.
Глава 10
– Что же, пойдёмте позавтракаем? Грейси, ты как себя чувствуешь, сможешь составить нам компанию? – уточнила леди Мэй.
– Я бы с удовольствием, – вздохнула я, но чувствовала, что не осилю и четверти часа в сидячем положении, – но мне бы прилечь.
Мама вгляделась в моё лицо и, всплеснув руками, встревоженно воскликнула:
– Да ты вся побледнела, даже губы! Ну-ка, пойдём, может, Грега позвать? Чтобы отнёс тебя в опочивальню?
– Ну уж нет, – отказалась я, тяжело поднимаясь с места, – сама справлюсь.
– Узнаю нашу непреклонную Грейс, – улыбнулась бабушка и протянула мне свою трость, – всяко тебе она сейчас нужнее.
– Но…
– Бери, потом мне служанка вернёт… – не стала слушать меня старушка.
Женщина не успела договорить, без всякого стука в помещение стремительно ворвался Роберт.
– Что вы тут делаете? – заметив нас, грозно нахмурился он.
– Беседуем, – спокойно ответила бабушка, – тебя стучать не учили?
– Это, вообще-то, мой кабинет, – презрительно скривил тонкие губы мужчина. – Я так понимаю, ты решила поселить их в малом доме за городом? – сын пошёл в мать, проницательный и умный.
– Конечно! Не позволю внучке, которая едва оклемалась после падения, остаться на улице. И дом мой, не твой. Что хочу, то и делаю.
– Вдовий, и до момента пока ты жива, – лицо Роберта потемнело.
– Вот именно. И помирать я не собираюсь, по крайней мере, ближайшие несколько лет. К тому же чтобы ты не нервничал лишний раз и не пакостил моим девочкам, они пробудут в Розери всего около месяца и уедут.
– Да? Ну, это отрадно слышать. Куда собрались? – прищурился он, оценивающе рассматривая маму и меня.
– Куда – тебя вовсе не касается, но, будь уверен, что очень далеко отсюда, ты, возможно, больше никогда не увидишь ни Мэдди, ни Грейси. Так что советую выдохнуть и успокоиться, не стоит попусту сотрясать воздух и портить людям настроение.
– Пф-ф, – фыркнул Роберт, но уже не столь зло – ему явно понравилось услышанное, – прошу покинуть кабинет. У меня дела, – добавил он.
– Тётушка, я провожу дочь, потом составлю вам компанию за завтраком? – выйдя за дверь, спросила мама у задумчивой старушки.
– Да-да, конечно, милая. Буду ждать тебя на террасе в задней части дома. Полюбуемся началом дня и послушаем пение птиц за чашечкой ароматного чая.
– Будет просто прекрасно! – мама за очень долгое время искренне улыбнулась, тут же преобразившись: аквамариновые глаза засияли, на высоких скулах проступил едва заметный нежно-розовый румянец. У леди Мэделин появился чёткий план действий, и пока мы не доберёмся до провинции Ленстер, графство Уэстмит, а конкретнее до города Алон, у нас не угаснет надежда. Как дядя Эдвард встретит – бог весть, будем надеяться на лучшее. Как известно, надежда умирает последней. В любом случае, даже если мужчина погонит двух женщин, я что-нибудь придумаю. Осмотрюсь, оценю возможности и начну действовать. А точнее, работать. Это я всегда умела и любила.
Опираясь на элегантную трость, и поддерживаемая Мэделин, поковыляли в сторону второго этажа.
– Доченька, если есть вопросы, лучше пока их не задавай… Вокруг слишком много "ушей", – негромко попросила мама.
– Хорошо, – понятливо кивнула я.
Моё продвижение по лестнице и потом по коридору вышло медленным и мучительным. Всё же знатно прежнюю хозяйку тела приложило, и дух вышибло, буквально. Как и мой. Остаётся надеяться, что душа Грейс также переродилась и она счастлива.
Мэделин помогла мне лечь на кровать, заботливо укрыла и мягко произнесла:
– Поспи немного, я скажу Саре, чтобы пока тебя не тревожила. Завтрак принесут через пару часов.
– Да, было бы просто замечательно, – устало выдохнула я, чувствуя, как глаза сами собой закрываются. Этот променад знатно вытянул из меня силы.
– Я навещу тебя к обеду ближе, или сразу же после, составлю тебе компанию, ты задашь свои вопросы.
– Угу, – засыпая, ответила я. Напоследок почувствовала, как мама, ласково погладив меня по голове, тихо сказала:
– Всё будет хорошо, девочка моя, мы справимся.
Мэделин пришла аккурат после сытного обеда. Сара быстро собрала на поднос пустую посуду и оставила нас наедине, тихо прикрыв за собой дверь.
– Мама, расскажи мне о доминионе Ирлэнд: что там за люди живут, какие заведены порядки?
– Ох, милая, я и сама толком не знаю. Этот полуостров присоединили к нашей империи около пятидесяти лет назад, а это не так давно. Там своя культура, кто-то говорит, что дикари-дикарями. Кто-то восхищается этими жизнерадостными людьми, им импонирует лёгкий характер ирлэндцев, в нашем театре многие артисты родом оттуда, у них просто замечательные актёрские данные и прекрасный музыкальный слух.
Леди Лерой устало помассировала веки кончиками пальцев, словно собираясь с мыслями, я её не торопила, даже представить не могу, что творится в душе у бедной женщины и как она вообще держится, говорит и даже иногда улыбается. А ещё остаётся милой и доброжелательной, не позволяя себе срываться на окружающих людях.
– Я никогда не была на той далёкой земле. Знаю, что дядя Эдвард служил в тамошнем гарнизоне – гасил бунты, что затевали местные. А как всё успокоилось, купил поместье и женился на дочери купца, не став возвращаться на Родину. Сюда приезжал пару раз за всё время. На похороны старшего брата, моего отца, и потом на день твоего рождения, когда тебе исполнился годик. И то у него здесь были какие-то дела, просто так совпало. Мне он показался несколько ворчливым, но хамства не проявлял, а при виде тебя всегда грустно улыбался. Как-то обмолвился, что ты похожа на его дочь, что скончалась от какой-то болезни.
Мы обе помолчали, сосредоточенно размышляя об одном и том же: как нас примет, по сути, незнакомый человек. Была надежда, что сразу не прогонит, даст время осмотреться, познакомиться с новым городом, приглядеться к людям. Возможно, даст дельный совет, а то и несколько.
– Ничего, мама, – прервала затянувшееся молчание я, – без крыши над головой и без хлеба точно не останемся.
Вот только пока не знала, как стану ей объяснять свои знания и умения? Надо придумать логичное пояснение, сославшись на новые странные воспоминания, что стали появляться в голове после падения. Верят ли в этом мире в нечто мистическое? Бесспорно, да! Главное, подать так, чтобы меня не упекли в лечебницу для душевнобольных или на костёр. Ох, а есть ли здесь святая инквизиция? Ещё один вопрос в копилку…
Сборы заняли не так много времени и утром следующего дня мы с мамой, переодетые в дорожные платья, сидели на диване в малой гостиной на первом этаже и смотрели на наше "богатство"– все пожитки уместились в два сундука средних размеров, в одном из них лежала одежда, в другом обувь и немногочисленные аксессуары в виде шляпок и перчаток. Мне стало обидно и за Мэделин, и за саму Грейс. Эти две женщины остались вообще ни с чем. Взгляд мамы ничего не выражал, она привыкла, смирилась со всем этим и просто настроилась на предложенный тётушкой план.
– Сейчас подадут карету, – леди Нокстэд, дробно постукивая своей элегантной тростью, вошла в комнату. – Розери в часе езды от Бирмингема, дорога не ухабистая, наезженная. Велела подушек накидать побольше, чтобы тебе удобнее было, – сказала она, глядя на меня.
– Спасибо, бабушка, – искренне поблагодарила я эту замечательную женщину.
– Лори сильно огорчиться, когда тебя не застанет, – добавила тётушка Мэй, переведя свои ясные глаза на Мэделин.
– И я тоже, – вздохнула мама. – Я написала ей письмо, сможете передать? – и протянула старушке запечатанный конверт.
Я уже знала, что Лоретта – единственная дочь тётушки, второй ребёнок после Роберта. Девушка жила в соседнем городе и часто навещала мать. Её воспитывала графиня, и, если верить рассказам Мэделин, была просто замечательным человеком, такой же доброй, как бабушка Мэй.
– Конечно, передам. И вот ещё что, – в руках старушки появился увесистый мешочек, который она извлекла из многочисленных складок своего платья. – Этих денег хватит до Алона, и ещё немного останется. Советую серебро припрятать так, чтобы никто не смог найти, вынимать только на станциях, чтобы купить билеты; а медяки переложите в другой кошель, и в тавернах, на рынках, постоялых дворах расплачивайтесь только ими. У меня не было возможности разменять крупные монеты, а по здравому размышлению вовсе передумала это делать: проще скрыть то, чего немного, нежели кучу медных кругляшей.
– Спасибо, тётушка, – мама не стала отказываться, просто взяла деньги.
– Вот и хорошо, – глаза бабушки улыбались. – Пойдёмте, провожу вас до экипажа, сундуки вынесут слуги.
Мы с мамой молча переглянулись и почти одновременно встали. Мэделин тут же подставила плечо, чтобы мне было легче идти. Что же, наше путешествие началось.
Глава 11
Дорога до Розери и в самом деле была наезженной, и я вполне комфортно себя чувствовала, плюс мягкие подушки на сиденье действительно оказались к месту. Сара осталась в поместье Роберта, она служила этим людям и поехать с нами никак не могла, другое дело, если бы мы могли ей платить за работу. Но денег на личную служанку у нас не имелось.
– В моём особняке живёт среднего возраста пара, Жюльетта присматривает за домом и готовит, а Нобрэ ухаживает за садом и сторожит имущество. Они хорошие люди, встретят как полагается и присмотрят за вами, – напоследок сказала тётушка Мэй, после чего крепко нас обняла. – Позволило бы здоровье, сама бы навестила Эдварда. Как он там, интересно? В его скупых письмах так мало новостей, эх! Грейси, – женщина переключилась на меня и, сжав мои руки в своих тёплых ладонях, добавила: – Береги себя. Ты у мамы одна, она не перенесёт, ежели с тобой, что приключится. Не ввязывайся во всякого рода авантюры. Почаще советуйся с матерью.
– Хорошо, бабушка, – ласково улыбнулась я.
– Вот и славно, вот и умничка!
Я наклонилась и обняла тётушку за хрупкие плечи, а потом и вовсе чмокнула в морщинистую щёчку.
– Вы тоже берегите себя. Вы нам нужна в добром здравии. У нас с мамой непременно всё будет хорошо, мы ещё приедем вас навестить, – заговорщически подмигнула я, удивив женщину.
– О, ты что-то задумала? – тихо спросила она, едва заметно улыбнувшись. Однозначно очень проницательная дама!
– Безусловно. Верьте мне, – также тихо ответила я.
Леди Нокстэд всмотрелась в мои глаза, что-то в них прочитала и медленно кивнула:
– Да, стержень Батлеров в тебе также крепок, но есть что-то ещё, понять бы… Благословляю тебя на добрые дела, пусть всё задуманное осуществится! – пожелала она мне и я, загадочно прищурившись, кивнула:
– Спасибо!
Розери оказался симпатичным загородным домиком, расположенном в тихом местечке, окружённом лесом. Здание в два этажа, небольшое, аккуратное. Ворота нам открыл высокий мужчина с густой бородой. Внешне Нобрэ напоминал лесника: такой же неповоротливый на первый взгляд и угрюмый на второй.
– Доброго денёчка! – стоило карете остановиться подле широкого крыльца, как из дома выпорхнула невысокого роста рыжеволосая женщина лет сорока. – Леди Мэделин, мисс Грейс, рада вас видеть! Вчера вечером получила записку от леди Мэй, она всё объяснила… – тараторила экономка, приветливо нам улыбаясь.
Женщина производила самое приятное впечатление от чистого передника и накрахмаленного чепчика до светло-зелёных умных глаз.
– Добрый день, Жюльетта, – кивнула мама, улыбнувшись в ответ. Я тоже поздоровалась, с любопытством осматриваясь.
Кирпичный особняк с широкими оконными проёмами, застеклёнными только на первом этаже. Вообще заметила, что так делали все аристократы и богатые купцы: стёкла были только в окнах первого этажа. Вся территория огорожена каменным забором высотой с полтора моих роста. Мощёная дорожка вела от ворот к дому, а по бокам густо росли кустарники и деревья, всё ухоженное, кусты аккуратно подстрижены.
– Пройдёмте в дом? Обед уже готов, – пригласили нас внутрь.
Внутреннее убранство этого дома разительно отличалось от бьющего в глаза богатства особняка Роберта Нокстэда.
Здесь было уютно. Начиная от входной группы в виде вместительно холла на первом этаже, заканчивая комнатой, в которую меня заселили. Домик обставляли с любовью, каждая вещица, даже статуэтка на каминной полке в форме танцовщицы, созданной из костяного фарфора, имела собственную историю, и мне бы хотелось её узнать.
– Видна рука тётушки Мэй, – словно прочитала мои мысли мама. – Как ты себя чувствуешь?
Я прислушалась к себе и почувствовала… голод. Страшно хотелось есть, хотя вроде бы и завтрак был весьма сытным и дорога до Розери совсем недолгая.
– Мне бы перекусить. А в целом рёбра почти не беспокоят, рана на затылке едва-едва саднит, но терпимо.
– Если хочется есть, значит, дела идут хорошо, – улыбнулась мама, но я видела притаившуюся грусть в её голубых глазах.
Наша жизнь в загородном доме бабушки текла размеренно и спокойно. Установилось даже некое расписание, и в течение дня мы успевали многое обсудить, строили планы на будущее. Мама умела прекрасно вышивать, я даже заикнулась, что её работы можно выставить на продажу. Она посмеялась, сказав, что таким рукоделием никого не удивить, потому что каждая порядочная женщина умела ровно то же, что и она.
– У других не видела, но от твоих работ я в невероятном восхищении, у тебя тонкий вкус, а таким навряд ли обладает каждая первая, – честно высказалась я. Мои слова явно пришлись по сердцу Мэделин: нежные щёки чуть порозовели, и женщина довольно улыбнулась.
Я ещё раз задумчиво посмотрела на вышитые розы на куске шёлковой ткани, которую нам дала Жюльетта и спросила:
– Мама, а ты умеешь рисовать?
– Почему спрашиваешь? – вопрос явно удивил женщину. – Когда-то мне давали уроки живописи, вроде неплохо получалось, – всё же ответила она на мой требовательный взгляд.
– Сможешь нарисовать меня? – допытывалась я.
– Хмм, нужно попробовать, – взор голубых глаз стал оценивающим.
– Рисовать придётся на ткани. Угольком и очень тонко, аккуратно. А потом ты нитями "раскрасишь"получившееся изображение.
– Ты имеешь в виду что-то наподобие гобеленов? – уточнила мама, откладывая иглу в сторону.
– Только не какую-то сцену, а именно портрет. А ещё… Мама, я не помню, скажи, пожалуйста, в нашей империи есть цветное стекло?
– Да, но оно жутко дорогое.
– А мастера, это стекло создающие, живут в Ирлэнде?
– Этого я не знаю, в Бирменгеме они точно есть, но, повторюсь, их услуги нам не по карману.
– Это хорошо, что они вообще есть в нашей Империи, а не где-нибудь за морем, – я прикусила нижнюю губу размышляя. Вышивка бисером для богатых клиентов. Полотно будет сверкать и переливаться не хуже драгоценных камней. И стоить не меньше. Если предложить стеклодуву договор, где я ему расскажу технологию создания бисера, то дело может выгореть, и платить никому не придётся. В своё время я увлекалась бисероплетением, много информации перелопатила, вот теперь все эти знания и пригодятся. Эх, кабы знать, где упадёшь, то соломинки бы подстелила.
– Дочка, что ты задумала? – Мэделин всё это время не отрываясь следила за выражением моего лица.
– О, мама, дай время, есть мысль, но ей нужно сформироваться во что-то более конкретное, – не стала сразу отвечать я, поскольку сама до конца не была уверена в успехе этой затеи.
– Хорошо, – выдохнула леди, снова сосредотачиваясь на рукоделии.
День за днём я чувствовала себя всё лучше: организм на хорошем питании и свежем воздухе очень быстро шёл на поправку.
Через две недели спокойной жизни, перед сном мама вдруг спросила:
– Грейс, как ты себя чувствуешь? Готова продолжить путешествие?
Я прислушалась к себе, потрогала затылок, повертела шеей, даже сжала рёбра.
– Всё хорошо, ничего не болит, – кивнула я. – Уверена, что выдержу дорогу, какой бы длинной она ни была.
– Ох, милая моя, путь нам предстоит неблизкий, – грустно улыбнулась мама и, пожелав мне доброй ночи, отправилась к себе.
Следующим утром к нам в гостиную, где мы с мамой любили пить чай и читать книги, постучала Жюльетта.
– Леди Мэделин, Нобрэ купил, что вы просили, – и передала графине два небольших прямоугольной формы листа серо-желтоватой бумаги с напечатанным текстом и каким-то рисунком сбоку. Приглядевшись, рассмотрела карету.
– Спасибо, Жюльетта, – кивнула мама. Стоило экономке нас оставить, протянула бумажки мне, – это билеты в Пенкридж, первая станция на пути к Алону.
– Отправление через три дня, – увидев дату и время, заметила я.
– Да. Ближайшая дата. Не хочу более напрягать и без того сложные отношения между тётей Мэй и Робертом. Он ведь и дня не даст ей спокойно вздохнуть, пока мы тут гостим.
– Я всё понимаю, – ответила я, – пойду соберу вещи.
И вот мы на станции в пригороде Бирмингема, вокруг толкутся люди, стоит невообразимый шум. Ржут кони и кричат погонщики. Суета немыслимая. Кто-то отбывает, кто-то, наоборот, прибывает. Тут же их встречают родственники с галдящими детьми. В общем, всё так же, как на привычном мне вокзале моего мира. С поправкой на множество карет и лошадей, гадящих куда ни попадя, благо хоть за ними тут же прибирали, иначе наши с мамой подолы дорожных нарядов безвозвратно пострадали.
– Пэнкридж! Пэнкридж! – заорали так, что мы с матушкой одновременно вздрогнули. – Посадка!
Дойти до "зазывалы", стоявшего на крыше кареты, чтобы его было видно издалека, в этой толчее оказалось непросто, но мы, победив в почти неравной схватке с людским потоком, со сбившимися набок шляпками, наконец вышли к необыкновенно крупной карете. Позади нас шагал Нобрэ и кучер, оба мужчины тащили на своём горбу наши сундуки.
– Сюда давай! – окликнул их тот самый глашатай, сидевший на крыше дилижанса. Парень протянул руки и по одному перетащил наш багаж к себе, после чего ловко обмотал их верёвками, наверное, чтобы не упали, когда транспорт наберёт скорость.
– Ваши билеты, дамы? – перед распахнутой дверцей замер усатый мужчина в одежде станционного рабочего.
Мэделин молча достала их из ридикюля и протянула проверяющему. Тот, удовлетворённо кивнув, вернул бумажки нам.
При помощи молчаливого Нобрэ мы забрались внутрь дилижанса и устроились на пронумерованных местах. Жёсткое, но широкое сиденье, не предполагало комфорта. Что же, нам не выбирать, придётся привыкать.
– Леди Грейс, – из широкого камзола садовник вынул подушечку и протянул мне. Я удивлённо на него воззрилась. – Жюльетта сказала отдать вам. Доброго пути, леди! – и, низко поклонившись, вместе с кучером исчез в толпе. Я даже поблагодарить не успела.
Мама улыбалась, впрочем, как и я, подкладывая подушку под пятую точку. Такая маленькая забота вдруг согрела сердце. Всё же мир не без добрых людей.
Глава 12
Если бы я знала, во что ввязываюсь, точно передумала бы и убедила маму переехать в городок в неделе пути от столицы и там обустроиться. Месяц… целых тридцать дней, плюс-минус, нам предстояло тащиться куда-то на край земли. И сейчас я сильно сомневалась, а стоила ли овчинка выделки?
Первую неделю я свыкалась и приноравливалась к тряске, к запахам в замкнутом пространстве дилижанса, к надоедающим, любопытным взорам попутчиков. Молчала и терпела, впрочем, как и мама. Какая бы духота ни стояла, леди Лерой оставалась безупречно свежа и холодно-равнодушна. Я изо всех сил старалась ей соответствовать, но иногда мне очень сильно хотелось крепко выругаться и, махнув на все планы рукой, остаться в каком-нибудь симпатичном городишке навсегда. Лишь мама и природное упрямство заставляли не опускать руки.
Дорога в летнюю пору угнетала, но жара всяко лучше холода, потому что в зимнюю стужу я бы точно не выдержала. Всё время я пыталась либо спать, что удавалось с превеликим трудом, либо смотреть в окно на проплывающие мимо шикарные пейзажи девственных лесов, цветущих лугов и на крестьян, работающих в полях. В этом мире не было магии, но первозданность природы, единение человека с ней уже являлись для меня неким волшебством. Ведь в моём мире большинство людей только брали, ничего не давая взамен матушке-природе.
Дилижанс всегда сопровождала четвёрка военных, их задачей была охрана пассажиров и почты, в том числе бандеролек. Отправить письмо в соседний город или даже в иную провинцию стоило недорого, а вот коробочку в два раза больше и цена зависела от размера самой посылки, поскольку занимала место.
Карету тряхнуло на очередном ухабе, я сжала зубы, зло прищурившись. Время близилось к обеду и скоро будет остановка прямо посреди дороги, чтобы пассажиры могли размять ноги, сходить по нужде и перекусить.
– У вас полчаса! – стоило экипажу полностью остановиться, выкрикнул помощник возницы и распахнул дверцу с моей стороны, – леди Грейс, прошу, – и подал не самую чистую на свете руку.
Я спокойно приняла помощь и спустилась на пыльную землю. Мама вышла следом за мной. Мы почти одновременно надели шляпки и осмотрелись. Впереди в пятидесяти метрах от тракта стеной высился густой смешанный лес, пели птицы и шелестел ветер в высокой траве.
– Что же, – вздохнула мама, не обращая внимание на визгливые возмущения барышни, которой возничий помощи не предложил, – нашим нарядам уже ничего не страшно, прогуляемся? – и вопросительно на меня посмотрела.
– Пойдём, мама, – кивнула я. – Может, ручеёк какой в лесу сыщем.
– Леди Мэделин, мисс Грейс, далеко в чащу не заходите, – крикнул нам в спину капитан охранников, крупный мужчина с пышными усами и добрыми глазами. Ему очень нравилась графиня, я прекрасно всё видела. Но мистер Стром не надоедал, просто любовался и восхищался моей мамой издали.
Двух попутчиц такое положение вещей бесило неимоверно, они шипели, точно гадюки, и каждый раз пытались подначить то меня, то матушку. При этом всячески старались угодить бравому солдату: то булочку предложат, то водицу, разбавленную вином.