Тверской Баскак. Книга 2
Поднимаюсь и, глядя в глаза тысяцкому, начинаю говорить:
– Денег семьям мы, конечно, соберем, в беде не бросим, но людей наших из застенков мы этим не вытащим. Вы, бояре, в праве любое решение принять и можете во всех бедах Путяту винить, но я, как консул Твери, вот что вам скажу. Я своих людей в беде не бросаю! Виноваты, не виноваты, в этом мы потом разберемся, когда они уже здесь будут, в Твери и в безопасности. А сейчас в первую очередь я должен всех тверичей домой вернуть!
После моей речи бояре притихли, сидят как оплеванные, а во мне злое торжество взыграло.
«Так вам и надо, а то зажрались тут, жопу не хотят оторвать!»
Первым из почтеннейшего собрания пришел в себя Острата.
– Так мы ж разве против, токма как это сделать-то?! Ты, консул, ежели знаешь, так скажи обществу!
В пику ему тут же выкрикнул Еремей. Он встал и с трагическим лицом по театральному развел руки.
– Это что же, консул нас на войну с ливонцами подбивает?! – Он обвел взглядом лица сидящих бояр. – Да в своем ли он уме?! Не будет на то нашего одобрения!
Вижу, что почти все поддерживают Еремея, а на морде Якуна написано ехидное торжество.
«Рано радуешься! – Мгновение упиваюсь этой картиной, а потом заявляю твердо и уверенно.
– Ни на какую войну я народ Твери не подбиваю, а людей наших из плена все же верну. – Повышаю голос, чтобы до каждого сразу дошло. – Лишь своими силами, без вашей помощи и ополчения Тверского. Прошу лишь вашего разрешения на дело правое.
Тишина тут же взорвалась множеством голосов.
– Это как же!
– Беду он на нас накличет!
– Пущай идет, ежели сам-то, авось и получится!
Призывая к тишине, поднялся тысяцкий.
– Не расскажешь обществу, чего затеял? – Он уставился на меня вопросительным взглядом, но я в ответ лишь отшутился.
– Ежели расскажу, то и вы в ответе будете, оно вам надо?!
Лугота, как и все здесь, понимает, что я могу исполнить задуманное, никого не спрашивая, но разрешение все же прошу. Значит, хочу, чтобы все было по закону, без урона боярской думе. А это проявление уважения и дорогого стоит.
Хмыкнув в усы, он обернулся к сидящим боярам.
– Думаю, надо уважить консула и дать ему возможность проявить себя во славу города.
Его тут же поддержал Острата.
– А что?! Пущай идет, бог ему в помощь!
Многие в думе покосились на Якуна, и тот неожиданно кивнул своим, мол соглашайтесь. Одобряющий гул тут же усилился, а по кривой усмешке Якуна, я догадался чем вызвана его внезапная поддержка. Конечно же надеждой, что тевтоны свернут мне шею, и я навсегда сгину где-нибудь в болотах Ливонии.
***
Взвод стрелков идет по лесной тропе, вытянувшись цепочкой. У каждого за спиной ранец, величиной с гору. Ранец вместо обычного мешка, да и вся экипировка – это мое слово, претворенное в жизнь.
Заправленная в штаны рубаха, короткие сапоги на толстой кожаной подошве, все из застиранного зеленого сукна с коричневыми и серыми пятнами. Арбалет в руках, на поясе широкий тесак, к ранцу сверху приторочен войлочный плащ, а с обоих бортов по колчану с арбалетными болтами. Сами ранцы забиты сухарями, вяленым мясом и гранатами. Вернее, пустыми керамическими и стеклянными шарами. Горючую смесь несут отдельно в медных канистрах.
Впереди, в шагах в пятистах, идет отделение разведки, сзади арьергард. Я шагаю в голове основной группы, за плечами у меня такой же рюкзак, как и у всех. Поклажа тяжела, но я к походам привычный. С детства отец меня таскал, а в последнее время я уже сам, как глава краеведческого клуба, водил ребят по местам боев Великой Отечественной.
Единственный, кто сейчас идет налегке, так это сопящий мне в спину Калида. Ему я попросту запретил тащить хоть что-то тяжелое. Он после ранения, и у меня вообще была мысль оставить его в Заволжском, но он уперся как баран, пойду и все. Куранбаса тоже здесь. Идет замыкающим. Я знаю, он лес терпеть не может, поэтому его также брать не хотел, думал уважить, ан нет.
Вспомнилось, как я вызвал его перед самым выходом и говорю – будешь старшим в поселке, пока я отсутствую, а он мне в ответ.
– Не можно так! Ежели ты идешь, то и Куранбасе надо идти!
Сказал, как само собой разумеющееся, развернулся и пошел, не дожидаясь моей реакции. Я поначалу было осерчал даже, а потом плюнул. Может оно и к лучшему. Они с Калидой мои ангелы хранители, можно сказать, талисманы удачи. Пока они со мной, я твердо верю – со мной не случится ничего плохого!
«Вера, дело хорошее, – прерываю свои отвлеченные рассуждения, – а холодный рассудок прежде всего!»
Отрываюсь от лезущих в голову мыслей и прикидываю весь пройденный маршрут.
До Ржевы, а следом и до Торопца шли по торной дороге. С Торопца на Дерпт двинулись уже через лес, обходя жилые места. С той развилки идем уже четвертый день и, следовательно если не заплутали, то должны уже быть где-то вблизи владений Дерптского епископства.
В том, что идем правильно, я практически уверен, и это не излишняя самоуверенность, а трезвая оценка. Во-первых, я держу в уме карту, и путь наш почти строго на северо-запад идет четко по высотам водораздела. Так что, это первый ориентир. Второй, как ключевые отметки, города Великие Луки и Псков. Они остались соответственно к западу и к северу. Дальше, вдоль западного берега Чудского озера, тут уж не потеряешься. Вот и получается, что Дерпт должен быть уже совсем рядом.
Идущий впереди меня стрелок притормозил и настороженно поднял вверх руку. Колонна замерла. Я ничего подозрительного не слышу, но не доверять такому парню, как Кузьма Птаха, у меня нет оснований. Он потомственный охотник, и у него, как у известного мультяшного персонажа, слух как у орла и нюх как у собаки.
Через пару мгновений уже и я слышу едва различимый шорох. Скорее всего, это гонец с дозора, но Калида все равно выходит вперед, заслоняя меня собой.
Еще миг напряженного ожидания, и на тропе появился наш стрелок. Обойдя Птаху, тот двинулся прямо ко мне. Поприветствовав, он на миг замялся, словно вспоминая заученную фразу, а потом выдал.
– Впереди все чисто, а к востоку, ближе к озеру, охотничья заимка. Там люди есть.
Переглянувшись с Калидой, я сурово взглянул на гонца.
– Проверяли, кто там?
– Нет, взводный сказал сначала вам доложить.
«Молодец Ванька! – Я мысленно похвалил Соболя. – Не зря я ему разведку доверил».
Вновь перевожу взгляд на Калиду.
– Скорее всего, местные охотники из эстов, но оставлять их там нельзя. Этих эстов хрен разберешь, то они с тевтонами режутся насмерть, а то зад им лижут.
Калида кивнул, соглашаясь, и скомандовал по цепочке.
– Привал. Костров не разводить, сидеть тихо! Ерш ко мне!
Пока Ратиша Ерш пробирался к нам, я успеваю подумать, что сейчас в этом сводном отряде собраны лучшие из лучших, и те, кто дома стояли над целым взводом, здесь командуют лишь десятком.
Пока я размышлял, парень уже протиснулся к нам и Калида встретил его приказом.
– Бери свой десяток и за мной, поклажу всю здесь оставите, пойдем налегке.
Прежде чем двинуться, он повернулся ко мне.
– Вместе с десятком Соболя зажмем их так, что никто не уйдет, сколько бы их там не было.
Молча соглашаюсь с ним, но напоследок все же даю указание.
– Постарайтесь всех взять живыми, у меня тут идея появилась.
***
Что-то типа шалаша из еловых лап накрывает выкопанную в песке землянку. На натянутой между деревьями бечевке сушится выловленная рыба. Чуть дальше, за соснами, полоска пляжа и синева озера.
«Вот такая она, эстонская заимка!» – Ворчу себе под нос и подхожу к трем лежащим у сосны эстам. Руки у всех троих связаны за спиной, а в глазах застыл страх и ожидание.
Присаживаюсь на корточки у самого старого из них. Волосы седые, куцая бородка, на вид так около пятидесяти. Двое других подростки, явно его дети. Не догадываясь, что я их понимаю, старший шепчет молодым.
– Будут бить, пытать, терпите и про хутор ни слова. Мы уже не жильцы, так хоть Матра, да сестры ваши выживут.
Поймав бегающий взгляд эста, чуть усмехаюсь.
– У меня другой план. Вы помогаете мне, я не трогаю ни вас, ни ваших женщин.
В глазах старика вспыхнул настоящий ужас, и думаю, до него даже не сразу дошел смысл услышанных слов, так его поразило мое знание языка.
Даю ему пару секунд, чтобы прийти в себя. На испещренном морщинами лице по-прежнему стоит страх, перемешанный с удивлением, а хриплый голос звучит нервно и испуганно.
– Ты эст, что ли?!
В ответ отрицательно машу головой и продолжаю по-эстонски.
– Нет, но это сейчас неважно. Мое слово верное, можешь не сомневаться.
До пленника, наконец-то, дошло мое предложение, и в тоне его вопроса зазвучала надежда.
– Чего ты от нас хочешь?
– Немного! – По-прежнему держу на губах радушную улыбку. – Проводник нужен – раз, письмо отнести епископу Герману – два, и слух кое-какой в Дерпте пустить – три. – Расплываюсь в улыбке еще шире. – Вот видишь, сущий пустяк.
Эстонец какое-то время молчит, а потом поднимает на меня взгляд.
– Я согласен. Письмо в Дерпт отнесу сам и на рынке растолкую, что скажешь, а дети мои проводят вас куда требуется. – В его глазах вспыхивает затаенное ожидание, перемешанное с хитринкой.
Смотрю на него в этот момент и диву даюсь.
«Ну как ребенок, ей богу! Неужели он думает, что я ему поверю на слово! У него же на лбу аршинными буками написано – кинем этих дураков русских, как только развяжут».
Не спуская с него глаз, снимаю с лица добродушное выражение.
– Не глупи, придурок, детей своих пожалей!
Эст вздрагивает, как от удара, и шепчет быстро, почти про себя.
– Курат! Защити меня Уку-отец небесный от зла темного!
– Нет, – обрываю его причитания, – не защитит!
Бледно голубые глаза эста упираются мне в лицо, и впервые в них зажигается решимость.
– Говори, чего надо сделать, все выполним!
Я вновь отрицательно качаю головой.
– Это уже лучше, но все-равно не то! Сделаем вот как! Вы отведете нас на свой хутор и там я тебе скажу, что надо будет сделать и куда нас проводить. Женщины ваши останутся в заложниках. Сделаете все как надо, никого не трону. Ни баб твоих, ни дом, ни скотину, и даже деньжат еще подкину, а ежели обманешь, то не взыщи, сожгу всех вместе с домом.
Мужик вновь вздрогнул, лицо его закаменело, но я не даю ему уйти в отказ.
– Мое слово твердое, можешь верить. Зовут меня Иван Фрязин, я консул города Твери. До тебя и твоей семьи мне дела нет, у меня свара с епископом Германом, и только с ним.
Эст все еще мнется, и я пускаю в ход самый суровый аргумент.
– Откажешься, будем пытать. Ты может и выдержишь, а они? – Перевожу взгляд на перепуганные лица парней. – Они-то выдержат?!
Вижу, все, мужик сломался! Кто же своих детей сам на пытку пошлет. Он еще сомневается, и его взгляд мечется с меня на сыновей. Помогаю ему принять правильное решение.
– Верь мне! Мое слово нерушимо! Сделаете что прошу, останетесь и живы, и в прибытке.
Эти мои слова ломают упорство эста, и он шепчет пересохшими губами.
– Хорошо, все сделаю!
«Ну вот и отлично!» – С этой мыслью поднимаюсь и киваю Калиде.
– Одного развяжи. Сегодня будем ночевать под крышей.
Я столько времени потратил на этого эстонца не только для того, чтобы передать письмо епископу Герману. В будущей игре, если она затянется, то мне понадобится верный проводник, отлично ориентирующийся в местных лесах. И еще, ежели сам епископ Герман окажется уж очень несговорчивым, то потребуется надавить и на все семейство Буксгевденов.
Почесав затылок вспоминаю свой университетский реферат о войне Ливонского ордена за Псковское наследство.
«У нашего друга епископа Германа точно есть два брата. – Мысленно перелистываю страницы своего студенческого курсовика. – Первый, Альберт – епископ Риги, до него мне не дотянуться. А вот второй, кажется, Теодорих, будущий командующий Ливонским рыцарством. Этот где-то тут обретается. – Напрягаю память, и она не подводит. – У него поместье недалеко от Дерпта, в окрестностях городка Оденпе. Называется оно еще как-то странно. Медвежья голова, кажется».
Немного подумав, вспоминаю еще одну подробность. Этот самый Теодорих женат на сестре князя Ярослава Владимировича Псковского.
Решаю, что эта часть мне уже ни к чему, а вот информация про поместье очень даже кстати. Отыскать, если понадобится, поместье Медвежья голова где-то под городком Оденпе для эстонца, знающего здешние места, думаю, проблем не составит.
Глава 6
Свет заходящего солнца еще пробивается сквозь кроны вековых сосен, освещая лица сидящих напротив меня парней. Расчистив ладонью песчаную землю, я рисую на ней извилистую линию.
– Это река Эмайыги. – Поднимаю взгляд и вижу, как, ломая язык, ребята пытаются повторить за мной. Чуть усмехнувшись, прекращаю их мучения. – Отставить! Название для нас не важно.
Далее рисую кружок на правом берегу.
– Здесь, на вершине холма, монастырь! – Черчу внутри первого еще один кружок поменьше. – Это цитадель, кремль по-нашему, и дом епископа.
Затем заштриховываю южный и западный склоны.
– Здесь городские посады, а еще южнее огороды и поля. Делаю еще пару штрихов со стороны реки. – А вот тут, с восточной стороны, монастырская стена выходит к самому берегу
Осмотрев свой план, втыкаю палку к северу от круга.
– Мы тут! – Обвожу взглядом сосредоточенные лица. – Сегодня ночью мы постараемся устроить нашим германским друзьям световое шоу.
Никто, конечно же, меня не понял, и я поясняю уже конкретно.
– Как стемнеет, ты, Ерш, со своим взводом проходишь вдоль реки и, в тихую поднявшись на холм, закидываешь за стену с пару десятков снарядов. Сделав все быстро, уходишь, как и пришел.
Перевожу взгляд дальше.
– Ты, Соболь, обходишь холм с другой стороны вот сюда, к воротам. – Рисую стрелку к южной стороне большого кружка. – Прячетесь между домами и держите ворота на прицеле. Как начнется пожар, из ворот появится стража. По возможности выцеливаете конных рыцарей, а нет, так и пешие кнехты сойдут. Отстрелявшись, тут же уходите! В бой не вступать, а если вам сядут на хвост, то вот здесь, – ставлю жирную точку на западном склоне, – вас прикроет взвод Птахи.
Бросаю взгляд на Кузьму.
– Тебе все ясно?
Тот кивает, а я добавляю.
– Как сделаете дело, сразу же возвращаетесь обратно, в исходную точку. Чтобы не заплутать в темноте Птаха возьмет с собой старика эста, а остальные сыновей. Они все леса вокруг города знают, как свои пять пальцев. К рассвету собираемся здесь, а дальше уже по обстоятельствам.
Диспозицию раздаю не с бухты барахты. Мы с Калидой сегодня провели разведку, посмотрели на город издали, с разных сторон. Высмотрели, что стена над речным обрывом низкая и крыши домов за ней впритык. Там пятикилограммовый снаряд даже руками легко можно перебросить через стену. По другому краю, с севера и с запада, лес почти вплотную подходит к пригороду, и оттуда легче всего пройти к воротам незамеченными.
Отпустив парней отдохнуть до захода, сам я откинулся спиной к сосновому стволу и прикрыл глаза. Через полуприкрытые ресницы вижу, как рядом присел Калида. Посидев с минуту в тишине, он начал словно бы невзначай.
– И ты думаешь, что после такого наезда епископ струхнет и отдаст наших? – Он в сомнении покачал головой. – А ежели нет? Если он в ответ своих кнехтов на Тверь отправит?! Кабы беды не накликать!
Открыв глаза, внимательно смотрю на него и решаю не темнить.
– На все воля божья, но я думаю, струхнет! Не с первого раза, конечно, сначала попытается нас изловить, усилит охрану и прочее, а вот когда поймет, что все тщетно, вот тогда… – Делаю многозначительную паузу. – А на Тверь?! Пошто епископу Герману на Тверь ополчаться?! Тверь – малый городок за полтыщи верст отсюда, он о нем и слышать не слыхивал. Если все пройдет по плану и потерь у нас не будет, да в плен никто не загремит, то к утру они никакого врага в округе не отыщут. Кому претензии-то предъявлять?
Калиду не так просто сбить с толку, и он сразу же находит изъян в моей логике.
– А письмо?! Ты же сам письмо с требованием отправил епископу.
Усмехнувшись, я легко парирую его довод.
– Да, эст послание мое отнес и страже у ворот передал, и что…? В нем я ничего конкретного не писал, а лишь то, что земля будет гореть под ногами у того, кто посягнул на имущество и жизнь соседа своего, и пока грешник не исправится, не выпустит ни в чем не повинных людей, не будет ему покоя. Думаю, епископ его уже порвал и в печь бросил. С утра он о нем вспомнит и догадается от кого послание, но для начала войны бог знает с кем и черт знает где, этого маловато. Тем более, что будущей весной Буксгевдены планируют возглавить поход на Псков, хотят посадить там князем своего шурина Ярослава Владимировича. Значит, с зимы начнут собирать рыцарей. Для этого нужны деньги! Убытки и непредвиденные расходы им сейчас ох как не в жилу.
Прищуренный взгляд Калиды зыркнул в мою сторону.
– Про Псков-то придумал али истинно ведаешь?
– Истинней не бывает! – Улыбаюсь ему в ответ, а про себя успеваю подумать.
«Куда уж точнее, если об этом уже в летописи прописано!»
***
Ночной город в этом времени не то, что в нашем. Он даже чернее чем сама ночь, ни одного огонька. На фоне темного безлунного неба я с трудом могу выделить очертания башен и стен Дерпта.
Отсюда, с края леса, видны лишь окраинные домики, да и то потому что они совсем рядом и свежекрытые соломенные крыши отсвечивают даже в полной темноте.
Пригнувшись к самому уху Куранбасы, шепчу ему, тыча в сторону кустов стоящих где-то на полпути до ближайших домов.
– Там за ними дорога! Пусть стрелки Птахи раскидают по ней ежей и проследи, чтобы позицию заняли верную.
Тот исчез в темноте, а я подумал, что если мы с Калидой разглядели все верно, то от замка в этом направлении это единственный путь пригодный для конницы.
«Кавалерия наверняка поспешит перехватить отступающего из города врага, – еще раз утверждаюсь в своем плане, – и пойдет она здесь, другой дороги нет».
На этот случай я и приказал заготовить импровизированных ежей. Три отточенных кола накрепко связанных посередине.
Вспомнив о них, я усмехнулся.
«Танк не остановит, но лошадь налетев на него в темноте точно шарахнется в сторону, либо на дыбы вскинется. Лучшей мишени не придумать!»
Прислушиваюсь, с другой стороны города раздались глухие хлопки.
– Началось! – Считаю их один за другим. – Один, два, три…
После пятого разрывы пошли часто, и я сбиваюсь со счета. Взметнулись первые языки пламени, где-то разбужено затрезвонил колокол, раздались первые испуганные крики.
Пламя разгорается с каждой секундой, и на фоне пожара уже хорошо видны контуры стен и высоких башен. Горит восточный конец города, и разгоняемое ветром пламя уже вырвалось из-за стен и перекинулось вниз по склону на соломенные крыши посадов. Город взорвался криками людей, мычанием скота и бешеным лаем собак.
«Главное, чтобы не увлеклись! – Накатывает тревога. – Соболь парень отчаянный, но уж больно азартен. – Не позволяю нервам разгуляться и успокаиваю сам себя. – Там с ним Калида, он подстрахует если что.
Небо окрашивается заревом, и выход из города теперь почти просматривается. Еще пара мгновений, и я выдыхаю с облегчением. По двое, по трое, темные силуэты моих стрелков начинают вытекать из проулков. Все-не-все пока сказать не могу. Пытаюсь пересчитать, но тут становится не до этого. Из темной глубины города, явственно, доносится грохот копыт.
«Значит, не оторвались! – В напряжении сжимаю кулаки. – Ну ничего, сейчас мы их встретим!»
От крайних домов до леса шагов сто-сто пятьдесят, и это открытое пространство, которое надо преодолеть. В отсвете пожара теперь хорошо видна вытянувшаяся цепочка стрелков, бегущая под защиту ближайших деревьев.
Первый десяток всадников уже вылетел из темноты улицы и, заметив черные тени, рванулся вдогонку. Торчащие колья ежей они заметили слишком поздно. Захрипели вздыбленные кони, понеслась отборная ругань. Спешившиеся всадники начали растаскивать препятствие, и тут на них посыпались стрелы.
Мои парни ударили практически в упор, шагов с пятнадцати. Никто не промахнулся. Трое из тех, кто оттаскивали ежи, упали как скошенные, остальные, унося в себе арбалетные болты, бросились в стороны. Те же, кто удержались в седле, начали уходить обратно, но тут с города вырвалась еще группа всадников. В отсвете пожара заблестели кольца кольчуг, и мчащийся впереди всех рыцарь заорал на своих.
– Куда, трусы! За мной!
На миг он притормозил у видимой теперь преграды, но тут же бросил коня в обход. В это момент перед ним разорвался первый заряд. Горящая лужа зачадила черным дымом, и перепуганный жеребец взвился на дыбы.
Вставая во весь рост, стрелки Птахи, уже не таясь, начали закидывать всадников «гранатами». Один за другим глухо захлопали разрывы, и полоса огня с клубами жирного густого дыма отсекла ошалевших от неожиданности преследователей.
За черной пеленой мне их тоже не видно, но это уже и неважно. Взвод Соболя практически достиг леса, да и ребята Птахи организованно отходят к ближайшим деревьям.
– В лесу всадники нам не страшны! – Удовлетворенно хмыкнув, я двинулся на встречу со своими. Сбор здесь недалеко на поляне.
Выхожу к месту встречи и вижу бойцов Соболя. Они все уже здесь, тяжело дыша, переводят дух. Ищу взглядом Калиду и, найдя, выдыхаю с облечением – живой!
Подхожу к нему и стараюсь, чтобы мой голос звучал строго.
– Все целы?!
Тот подтверждающе кивает, и я уже довольно.
– Молодцы!
Тут же из темноты подтягиваются и стрелки Птахи. Последним, на поляну выходит Куранбаса.
«Хорошо, – мысленно одобряю поведение своего друга, – старший до конца прикрывает спины своих бойцов!»
Все в сборе, и я провожу взглядом по лицам стрелков.
– Отлично отстрелялись, парни! Господа рыцари запомнят эту ночь надолго!
В ответ вымазанные сажей физиономии засветились улыбками, а я командую.
– Все, уходим!
***
Остаток ночи двигались на север-запад, затем прошли по воде вдоль реки и только потом перешли ее вброд, на случай если преследовать будут с собаками. Дальше эстонец повел нас в обратном направлении и, только хорошенько запутав следы, разбили лагерь.
Еду не готовили, так пожевали в сухомятку, запили водой и, выставив дозоры, завалились спать. Я думал вырублюсь на целый день, но не тут-то было. Проснулся, солнце еще в зените, а сна ни в одном глазу.
Ворча, поднялся, прошел к ручью, напился, поплескал на лицо и вернулся. Смотрю из всех бодрствует только эстонец да я.
«У остальных, надо понимать, совесть чиста!» – Иронизирую про себя и присаживаюсь рядом с эстом.
Тот молча ворошит угли в крохотном костерке. Никто из пленников не привязан, но я уверен, они не убегут. Их женщины остались на хуторе под охраной, и что с ними будет, нарушь они договор, было убедительно показано сегодня ночью.
Несколько минут сидим в тишине, а потом эст вдруг спрашивает.
– И что дальше? – Не поворачивая головы, он словно бы и не ко меня обращается. – Когда нас отпустят?
Вместо ответа я сам задаю вопрос.
– Как зовут-то тебя?
– Эйвар. – Эстонец тяжело вздохнул. – Эйвар Сеппа.
– Да не вздыхай ты так! – Растягиваю я рот в улыбке. – Все будет хорошо! Сделаете дело и отпущу!
– Когда?! – Бесцветные глаза, не мигая, уставились на меня.
Вижу, мужик шутить не склонен, и говорю уже по серьезному.
– Это от вас зависит!
В глаза эста по-прежнему висит все тот же вопрос, и я поясняю.
– У епископа Германа в округе Дерпта есть личные владения? Хутора, фермы, еще что-нибудь?
Эйвар подтверждающе кивнул, и я спрашиваю вновь.
– Покажешь где?
Вновь утвердительный кивок, и я довольно хлопаю его по плечу.
– Ну вот видишь, ты стал на шаг ближе к дому!
Дальше вновь сидим молча, и я даже прикемарил чутка. Очнулся, весь лагерь уже на ногах. Потянулся, протер глаза, смотрю, Калида подходит. Присел на корточки рядом, спрашивает.
– Ночуем здесь или еще одна бессонная ночь предстоит?
Усмехаюсь, глядя ему в глаза
– Еще, и не одна!
Поворачиваюсь к эсту, а тот все также ковыряется в костре, будто с нашего разговора прошла не пара часов, а пара минут.
«Да уж, недаром говорят, что у эстонцев время по-другому течет». – Хмыкнув, расчищаю перед собой место и толкаю того в бок.
– Эй, Эйвар, хватит бестолку палкой елозить, давай-ка набросай нам, где тут поблизости владения господина епископа.
Эст, все так же не торопясь, развернулся, с минуту молча смотрит на расчищенный кусочек земли. Вижу, Калида сейчас сорвется, и кладу ладонь ему на локоть, мол подожди. Еще с минуту ожидания, и Эйвар ткнул палкой в центр.