Непрошеные советы Веры Вонг
– Ади? Что случилось?
Но вместо Ади отвечает женский голос:
– Рики? Ты еще спишь?
Рики сонно моргает в попытке проснуться.
– Кто это?
– Это Вера.
Нет, имя не…
Ох, точно, Вера. Маленькая пожилая дама из чайного магазина. Почему она звонит ему в… Рики смотрит на часы. Какого черта? Еще только 7.32. Что-то здесь не так. Сердце вновь переходит на ускоренный режим, сознание работает с отставанием. Если она звонит, значит, что-то явно идет не так.
– Вера, что случилось?
– Ну, я проверяю «Баззфид» и не могу найти твою статью! И я думать, ах, раз уж статья пока не появляется, может, у меня есть время сказать тебе важные детали, чтобы добавить в твою заметку?
Мгновение Рики пытается сообразить, о чем говорит Вера. «Баззфид»? Ох, точно. Вчера он по глупости ляпнул, что работает в «Баззфид». Боже. Рики растирает лоб. И зачем он это сказал?
– Ну… да, – мямлит он.
– Вот, например, не забудь написать адрес моего магазина. Важно, чтобы люди знали, где меня искать, ага? А еще вчера ты не фотографировал меня. Забыл? Я сегодня делать еще больше макияжа, и у меня чудесная прическа, так что придешь и сфотографируешь меня и мой чай, окей? Я читать, что статьи, где есть много фотографий, выходят лучше всего. Репортерам ведь полагается бонус, если твоя статья вирусная, так?
Репортерам назначают бонусы по количеству репостов? Рики понятия не имеет, но это выглядит вполне логично. Он кивает, но потом соображает, что Вера его не видит, и говорит:
– Да?..
– Вот и хорошо. Приходи, фотографируй меня и контур на полу, это тоже хорошо для статьи.
– Эм, сейчас? Еще восьми нет. – Рики лег в два ночи, и ему не помешало бы поспать еще часов пять.
– Айя, утренний свет лучше всего для фотографа, разве ты не знаешь? Неудивительно, что твои статьи никто не читает. Подъем, молодежь. Не проспи свою молодость. Принимай душ и приходи завтракать, будь хорошим мальчиком.
На этом Вера сбрасывает звонок, а Рики таращится в телефон, раздумывая, действительно ли она ему звонила, или это был очередной кошмар.
Он снова ложится, и, едва голова касается подушки, в памяти вспыхивает образ.
«Слушай, ты, грязный кусок дерьма. Заплати мне, Маршалл, или я прикончу тебя, клянусь».
Звериная ярость в собственном голосе столь осязаема, что слова как будто обретают плоть. «Я прикончу тебя, клянусь».
Рики резко садится. Судорожно выдыхает и растирает лицо, пытаясь прогнать видение. Прежде он никогда не терял самообладания. Никогда, ни разу в жизни, даже в переходном возрасте, когда Ади выводил его из себя. Даже когда застал соседа по комнате в постели со своей девушкой. Но Маршалл дотянулся до самых глубин его подсознания и запустил реакцию «бей или беги», так что Рики испугался собственной злобы. И вот Маршалл мертв. Зачем он, Рики, вообще притащился в магазин Веры? Если уж на то пошло, следовало идти к Маршаллу домой или в офис и там искать то, что он ищет все это время. Но нет, он поперся во «Всемирно известный чайный магазин Веры Ванг» и в итоге вынужден снова идти туда и прикидываться репортером.
Мысль, что он заставляет Веру ждать, странным образом приводит его в ужас, поэтому Рики наперекор инстинктам встает и принимает холодный душ в надежде привести разум в рабочее состояние. Одеваясь, он замечает, что пальцы немного дрожат, и путается в пуговицах рубашки. «Тебе не о чем беспокоиться, – напоминает он себе. – Ты ничего не сделал. Вообще ничего».
* * *Еще в Индонезии родители научили его, что нельзя появляться в гостях без подарка, поэтому по пути Рики заходит в кондитерскую лавку рядом с магазином Веры. Он понятия не имеет, что ей понравится, поэтому на всякий случай покупает разных булочек, сладких и острых. Хозяйке кондитерской, милой пожилой даме, он сообщат, что любит французскую еду, и, кажется, это доставляет ей огромное удовольствие.
Когда Рики входит в чайный магазин, Вера даже не смотрит на него и продолжает изучать банки чая и сушеных фруктов на стойке.
– Ага, наконец-то. Я делать для тебя особенный чай, – она поднимает глаза и, к замешательству Рики, хмурится при виде пакета в его руке. – Это…
– Эм, я принес булочек из французской пекарни по соседству. Подумал, может, вам…
– Ха! – Вера фыркает. – Французская пекарня? Это китайская пекарня.
– О, эм… Рики смотрит на бумажный пакет, на котором написано: «ФРАНЦУЗСКАЯ ПЕКАРНЯ ВИНИФРЕД. DÉLICIEUX TOUS LES JOURS». – Я не знаю китайского, – признается он, – но кажется, это французский?
– Ха! – повторяет Вера.
Кажется, она злится еще больше, и Рики не понимает почему. Вера выходит из-за стойки и шагает к нему. Он с трудом подавляет желание бросить пакет и сбежать. Это все равно что смотреть, как на тебя несется, обнажив свои маленькие клыки, разъяренный джек-рассел-терьер. Вера выхватывает у него пакет – Рики даже не думает оказывать сопротивление – и наугад достает булочку. На целлофановой обертке наклейка с надписью PETIT PAIN À LA CRÈME.
–Ха!
«Эти «ха» несут какой-то смысл?» – думает Рики, но держит рот на замке. Складывается впечатление, что он стал свидетелем давней вражды, а у него хватает старшей родни в Индонезии, чтобы знать, что в таких случаях лучше всего заткнуться и мечтать найти волшебный способ делаться невидимым.
– Petit pain à la crème! – язвительно произносит Вера. – Это булочка с кремом!
– Да… наверное, так оно и звучит по-французски? – подает голос Рики.
– Могу спорить, что так и есть. Могу спорить, глупая старушка просто смотрит в гугл-переводчик и меняет все названия на французский. – Вера запускает руку в пакет и достает еще одну булочку. – Brioche aux oeufs sales, – снова фыркает, но все-таки разворачивает булочку и разламывает ее пополам, после чего объявляет: – Так я и думать. Булочка с кремом из соленого желтка. – Кажется, она готова разразиться новой тирадой, но принюхивается, а затем откусывает небольшой кусочек. – Хм-м, – задумчиво жует. – Маловато соленого желтка. На всем экономит эта жадина. Ну, раз ты уже покупать это, пожалуй, мы будем есть, нечего бросать еду. Сядь.
Рики подчиняется, в изрядном смятении, и, пока достает из пакета все остальное, Вера приносит несколько тарелок. Он послушно раскладывает на них булочки, наклейкой вниз, чтобы французские названия не маячили перед глазами.
– Итак, – Вера садится напротив и разливает чай, – почему так долго? Пока молодой, двигайся быстро, хватай мир за причиндалы и так далее.
– Эм…
С чего бы его должно смущать слово «причиндалы»? Вера явно из тех, кто говорит что вздумается и когда вздумается. Но сейчас половина девятого, Рики еще толком не проснулся и совершенно не готов к словам вроде «причиндалы» из уст необузданной пожилой женщины. Он медленно отпивает чай, чтобы потянуть время, но приходит в еще большее смятение, потому что, черт подери, чай такой вкусный. С горечью, но при этом на удивление освежающий, будто омывает его изнутри чистотой, оставляя за собой сладкое послевкусие. Рики берет наугад булочку и надкусывает ее, рот тут же наполняет пряно-сладкий крем из соленого яичного желтка. В сочетании с горечью чая это так согревает, что все мышцы расслабляются от единственного укуса.
– Что, и впрямь так вкусно? – Вера надкусывает вторую половину булочки. Снова принюхивается и сама отвечает на свой вопрос: – Ну, недурно. Так вот, почему моя статья так долго не выходит?
– Ну, я… Эм, мне нужно отшлифовать текст, потом переслать редактору и, ну… ждать, пока она… все отредактирует? А потом… – Рики понятия не имеет, что еще включает в себя подготовка статьи в «Баззфид», но истово молится, чтобы препятствий на пути к публикации было как можно больше.
Вера качает головой.
– Ох, я и не думать, что все настолько плохо. Ну и ну, вам, молодым людям, хочется все и побыстрей, но, когда доходит до работы, вы только возитесь.
Упоминание о работе тяготит Рики. Потому что Вера ошибается. Насколько ему известно, каждый «молодой человек», включая его самого, хочет быть продуктивным, наиболее эффективным на своем рабочем месте. Нестись вверх по карьерной лестнице. И в особенности Рики, потому что речь не только о его будущем, но также о будущем Ади. Ади, который в свои двенадцать лет знает куда больше своего старшего брата.
Звон колокольчика над входной дверью прерывает его раздумья. Вера оживляется.
– Ах, – восклицает она, – как раз вовремя. Позволь представить тебя моему второму подозреваемому.
10
Сана
Сана сыта по горло напористыми азиатскими женщинами, с нее хватит. Каждое утро она твердит себе, что именно сегодня даст маме отпор. У нее даже написана целая речь, затем переписана, перечеркнута, снова переписана и так далее. Несколько раз Сана репетировала перед зеркалом, отрабатывая тот идеальный тон на грани самоуверенности и почтения. Ночами, лежа в постели, она представляет, на что это будет похоже, когда ей наконец-то хватит смелости произнести свою речь. Но всякий раз на следующий день ей звонит мама, и слова застревают у Саны в горле, как пастилка от кашля.
И вот, откуда ни возьмись, возникает Вера, совершенно посторонняя, лет на десять старше матери, и воплощает собой образ напористой азиатской тетушки, каких Сане приходилось терпеть всю свою жизнь. Что ж, Сана попрактикуется на Вере. Да, это хороший план. Если получится дать отпор Вере, значит, получится отстоять себя и перед мамой. Всю дорогу до чайного магазина Сана проговаривает все, что собирается сказать.
«Вера, как вы можете звонить мне в семь утра и говорить, чтобы я «привела себя в божеский вид»? Это недопустимо. Вы не моя мать, и, даже если бы ею были, я бы попросила обращаться со мной как со взрослой. Потому что я и есть взрослая».
Нет, слишком пространно.
«Вера, я заблокирую ваш номер, потому что вы переходите все границы».
Да, отлично. Вера спросит, что за границы такие, и Сана терпеливо ей все объяснит.
Но, когда Сана переступает порог «Всемирно известного чайного магазина Веры Ванг», первое, что она видит, – это чересчур привлекательный парень, с которым она столкнулась накануне. Затем, прежде чем Сана успевает опомниться, на нее уже наседает Вера.
– Ах, Сана! Входи, входи! Сядь вот сюда, рядом с Рики.
Вот она уже цепкой хваткой держит Сану за запястье и ведет к стулу по соседству с Рики.
Рики, в свою очередь, всем своим видом напоминает похищенного ребенка. Глаза широко раскрыты, рот чуть приоткрыт, как будто он хочет о чем-то спросить, но до ужаса боится услышать ответ. Когда их взгляды пересекаются, Сана приподнимает брови с немым вопросом: «Ты понимаешь, какого черта здесь происходит?» Рики едва заметно качает головой. Этот немой диалог немного ее успокаивает. По крайней мере, Рики в не меньшем замешательстве.
– Рики, это Сана, – объявляет Вера, опускаясь на свой стул. – Сана, это Рики, еще один мой подозреваемый.
Сана вдруг чувствует, что ей тесно в собственной коже. Подозреваемый? Она сжимает и разжимает кулаки, гадая, как долго образцы ДНК сохраняются под ногтями.
На мгновение воцаряется молчание, а затем Рики прокашливается.
– Эм… вы уже несколько раз повторили это слово «подозреваемый». Не могли бы вы это прояснить?
– О, конечно, – бодро отвечает Вера, наливая Сане чашку чая. – Вы два из моих подозреваемых. Подозреваемых в убийстве Маршалла, – добавляет она на всякий случай.
– Ка… – вопрос застревает у Саны в горле, и пока она пытается вновь обрести дар речи, Вера протягивает ей чашку. Годы муштры в общении со старшими напоминают о себе, и Сана машинально выдает: – Благодарю, тетушка.
В следующий миг ей, конечно, хочется пнуть себя, потому что, во‑первых, Вера ей не тетушка, а во‑вторых, даже будь оно так, эта тетушка подозревает ее в убийстве.
– Ой, какая ты любезная! – Вера улыбается, но затем смотрит на ее руки, и улыбка меркнет. – Ах, у тебя все руки заляпаны краской. Надо мыть лучше, краска вредная для кожи. Вот почему они у тебя такие сухие.
Сана убирает руки со стола, щеки горят от стыда.
– Да, это… я просто, эм, красила комнату.
«Ха, – раздается тонкий голосок в голове. – Ты хочешь, чтобы так оно было». В действительности Сана лишь замешала краски, и только затем, чтобы простоять битый час перед чистым полотном, пока краска не начала стекать по кисточке ей на руку, по предплечью и до самого локтя, после чего Сана отшвырнула кисточку и выбежала из комнаты. Старая песня.
– Сколько тебе уже лет, Сана? В каком году ты родиться?
Сана отвечает, и Вера задумчиво хмурит лоб. Через пару секунд она цокает и качает головой.
– А, ты Дракон. Не подойдешь моему сыну. Я думать, если ты не убийца, конечно, что надо познакомить тебя с моим сыном, только он Бык, так что не подойдет. Дракон съест Быка. – Она поворачивается к Рики: – А ты? Какой твой знак?
– Эм, Крыса, – сконфуженно отвечает Рики.
– О! – Вера хлопает в ладоши, и лицо ее расплывается в улыбке. – Чудесно! Идеальное сочетание, вы два! Так я и знала. Из вас получится хорошая пара, я знаю. Если никто из вас не убивать Маршалла, это подарок с небес. Какая удача!
Сана и Рики смотрят друг на друга, и единственное, что не дает Сане сгореть от смущения, – это такой же смущенный вид Рики. По крайней мере, она такая не одна. И вообще, какое это имеет значение? Уж если что-то и должно ее смутить, так это подозрение в убийстве. Но происходит столько всего и сразу и… ой, Вера сует ей прямо под нос булочку и велит есть. Сана машинально подчиняется и не успевает осознать, как рот уже набит слоеным тестом с таро, а Вера объясняет, почему это китайские булочки, а не французские, как могла бы подумать Сана. Самонадеянно со стороны Веры полагать, будто Сана думает о французских булочках, в то время как ее мозг издает бесконечное «Что-о-о?»
– Так вот, у Саны, – сообщает Вера, – пот-каста… знаю, ты можешь думать, что у нее очень плохая кожа, но на самом деле это как радио, только по Интернету. Очень хорошо, правда? Это как твоя работа, Рики, только на радио! Ну, не на радио, а по Интернету. – Она кивает, довольная своим пояснением, и переводит взгляд на Сану. – А Рики – репортер из «Баззфид»!
– Вау, – произносит Сана полным псевдофранцузской булочки ртом. – И правда впечатляет.
Рики трет щеку и смотрит в свою чашку. Ой, он такой же застенчивый, думает Сана с умилением. У нее сжимаются внутренности при мысли, что Рики и Вера узнают о ней правду: что у нее нет ни подкаста, ни пот-касты и в действительности она ничем толком не занимается, если не считать провальных попыток посвятить себя единственному делу, в которое влюблена с того дня, когда в возрасте одного года окунула руку в банку с краской.
– Эм, – Рики прокашливается. – Вы сказали, мы оба подозреваемые? Можно спросить почему?
– Конечно, – Вера ставит чашку. – Не надо принимать близко к сердцу, окей? Ох уж вы, молодые, так близко все принимаете. Если я считаю тебя убийцей, что с того? Это не значит, что я считаю тебя плохим человеком.
– Хм. – Сана облизывает губы. – Разве нет?
Вера цокает языком.
– Что за чушь. Конечно нет.
– Но почему вы вообще нас подозреваете? – спрашивает Рики, теребя воротник.
– Много причин. – Вера оттопыривает большой палец. – Первое: все знают, что убийцы возвращаются на место преступления. Так? Им хочется полюбоваться на свою работу. Так что я знаю, мне остается только ждать и смотреть, кто появится. Вы двое появляться вчера, поэтому попадаете в мой список. Видите? Ничего личного.
– Вы сказали, много причин? – напоминает Сана, хоть и не уверена, что хочет знать остальные.
– Да, конечно. Окей, дамы вперед. Сана, где ты была в ночь, когда был убит Маршалл?
У Саны взрывается мозг, и сознание заполняет ослепительно-белая вспышка с пронзительным воплем. «Скажи что-нибудь, – вопит внутренний голос. – Что угодно!» Но ничего не приходит на ум.
– Это глупо, – произносит Рики.
Сана сморит на него, и сердце скачет, как затравленный кролик.
– Мы не знаем Маршалла, Вера. И уж точно мы не должны рассказывать вам, где были в ночь, когда он умер.
Он говорит это с таким уверенным видом. Это и есть умение дать отпор напористой азиатской тетушке? Сана под впечатлением и в ужасе одновременно.
– Для начала давайте разберемся, почему вы думаете, что Маршалл был убит.
Вера пожимает плечами, но смотрит так же пристально и настороженно.
– Ладно, не нужно говорить мне сейчас. Я выясню позже. Давайте смотреть, почему я считаю, что Маршалл убит. Что ж, очень похоже, что этот Маршалл очень плохой человек, такой, которого могли убить.
Сана готова поклясться, что ее внутренности превратились в змей и извиваются в животе. Тошнота подступает к горлу. Потому что Вера абсолютно права. Маршалл был очень плохим человеком, из тех, кто напрашивается на убийство. Так или иначе, нельзя показывать, что они с Маршаллом были знакомы лично, поэтому Сана усилием воли берет себя в руки и смотрит, как ей кажется, с выражением чистого любопытства.
– Да ну? Что вы такого выяснили о Маршалле? – И запоздало добавляет: – Я спрашиваю для своего подкаста, конечно же.
Вера подается вперед и произносит заговорщическим тоном:
– Я думаю, у этого Маршалла есть что-то, что хотят получить другие люди. Он что-то прячет, очень надежно.
Когда Сане было шесть, родители повезли их с сестрой на озеро Тахо, и она впервые увидела снег. Они с сестрой прыгали в сугробы, бросались снежками, визжали и веселились. Сана помнит, как сестра оттянула ей воротник и сунула пригоршню снега за шиворот, и то состояние, когда холод обжег спину. Сейчас у нее в точности такое же ощущение, будто кто-то сунул за шиворот пригоршню снега. Маршалл что-то прятал? Откуда Вера это знает?
Но, прежде чем Сана успевает что-то сказать, Вера внезапно хлопает в ладоши и встает.
– Окей, все выпили чай? Поднимитесь наверх и помогите мне кое-что спустить. Вы, молодые, посильнее меня. Идем! – рявкает она, потому что Сана и Рики сидят в недоумении.
Они оба синхронно встают и еще раз беспомощно переглядываются, после чего следуют за Верой по расшатанной лестнице. Стены увешаны картинами в старомодных, облупленных рамах, некоторые обкрошились по краям. На втором этаже, очевидно, располагаются жилые комнаты Веры. Тесное, сумрачное пространство под завязку завалено всевозможным хламом. Сана замечает стопки старых газет и журналов, заросшую паутиной швейную машинку, старую пишущую машинку без половины клавиш и коробки, вероятно, забитые таким же бесполезным мусором. Знакомая картина. В доме ее родителей девственно чисто, поскольку мама требует безукоризненного порядка для многочисленных интервью и видео, которые она снимает для своих фанатов. Но в детстве, к кому бы из своих друзей Сана ни приходила домой, особенно к тем, чьи семьи не так давно иммигрировали, ей часто доводилось видеть многочисленные потрепанные коробки, полные хлама. Памятные вещи с родины, слишком старые, чтобы пользоваться, слишком ценные, чтобы выбросить, и слишком тягостные, чтобы смотреть. Поэтому они бережно оставлены доживать свой век и напоминать о тех, кого нет рядом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Один из главных принципов воспитания детей в Китае. Заключается в том, что дети должны уважать старших. Даже будучи взрослыми, китайцы очень ценят мнение родителей. Это касается буквально всего – от поиска работы до выбора спутника жизни. Уважение к старшим прививается с младенчества, о нем говорят в школе, пропагандируют через СМИ.
2
Подъем! (кит.)
3
Популярное блюдо китайской кухни, яйцо, выдержанное несколько месяцев в специальной щелочной смеси без доступа воздуха.
4
Деликатес Юго-Восточной Азии. Традиционно гнезда стрижей-саланганов используются в кулинарии, но в Китае и Вьетнаме из них также готовят чайный напиток.
5
** В традиционной китайской медицине все продукты делятся на «холодные», «прохладные», «теплые» и «горячие».
6
* Здравствуй (кит.).
7
Доброе утро (кит.).
8
Область залива Сан-Франциско – территория, сформировавшаяся вокруг залива Сан-Франциско и названная его именем.
9
Крупук – национальное блюдо Индонезии и Малайзии, чипсы, изготовляемые из крахмала либо муки разных видов, а также измельченных морепродуктов.
10
Боже мой (индонез.).
11
BuzzFeed – новостное интернет-издание, международный медиапортал, освещающий широкий спектр тем – от мировой политики до телевизионных шоу.
12
Травяной чая из отвара или настоя лепестков или цветков клитории тройчатой.
13
Старший брат или сестра (индонез.).
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги