Россия в ХХ веке

Кажется, о моде говорят, что новое в ней – это хорошо забытое старое. Но видно эта закономерность применима не только к этой стороне жизни общества.

Перестройка 80-х годов была совсем не таким уж новшеством как нам казалось. Нечто подобное уже было в советской истории. В материалах к X съезду Советов, посвященных русской промышленности в 1922 году читаем: "Организационная перестройка (выделено В.X.) промышленности за пережитый год должна была идти крайне интенсивно, ибо прежние методы управления промышленностью, методы главкизма, ни в какой мере не могли быть применимы к новым условиям хозяйствования, принципам коммерческого расчета и т. д. Производить эту перестройку совершенно планомерно… явилось совершенно невозможным, так как перестройка всей хозяйственной жизни страны в целом шла слишком быстрым темпом. Поскольку государство перестало снабжать целые отрасли промышленности, им пришлось зависеть исключительно от самих себя и ориентироваться на рынок". Здравая мысль выражена в приведенной констатации.

Приведенная фраза свидетельствует о том, что уже тогда в 1921–22 гг. через три года существования административно-командной экономики времен военного коммунизма была достаточно очевидна ее нелепость и неэффективность. Доказательством того, что наши предки (во всяком случае, люди занятые экономикой, а не революцией) уже тогда, в 1921 г., отдавали себе отчет в бесперспективности административной экономики, могут служить строки отчета к 9-му Съезду Советов: "Создание трестов окончательно сводит со сцены «Главкизм", как известного типа организацию, ибо поскольку Главкизм включает в себя сугубую централизацию, полную невозможность проявления инициативы и необходимость в каждом мало-мальски серьезном вопросе обращаться за директивами в центр, настолько создание полномочного управления трестов, ставит последние в такие условия, при которых они самостоятельно выбирают наивыгоднейшую линию для работы предприятия и в зависимости от этого обращаются за содействием к центру или к местным органам». Штурвал экономической политики о 1921 г. был положен на НЭП. Марксистские догмы догмами, а реальная жизнь потребовала нормальных экономических отношений, и большевики в лице своих наиболее дальновидных вождей начали переход к денежным формам хозяйства. В основу регулирования экономической жизни и прежде всего отношений города и деревни был положен рынок.

Этот крутой поворот к рыночной экономике был начат, так же как и при перестройке 80-х, с разрешения мелкой частной собственности, кооперации и аренды. Последняя по своей природе носит промежуточный характер, что делает ее особенно привлекательной в переходные периоды истории в нашей стране. С июля 1921 г. в соответствии с решениями X партийной конференции было разрешено сдавать в аренду мелкие промышленные предприятия. С этого же времени начинается восстановление платности товаров и услуг, оказываемых государством населению.

НЭП: взгляд через аренду

В отчете к 9-му съезду Советов в 1921 г. указывалось: "… в аренду сдаются по преимуществу мелкие предприятия, не могущие быть эксплуатируемы совнархозами, причем в большинстве своем арендаторами являются частные лица, кооперативы же идут в меньшинстве; при чем среди частных арендаторов значительную долю занимают бывшие владельца этих предприятий, каковое явление совершенно нормально, поскольку мелкие предприниматели, идущие в свое прежнее дело, будут стремиться сохранить его и поддержать".

При сдаче в аренду предусматривались правовые гарантии для арендаторов: в течение срока договора таковой может быть расторгнуть не иначе как по суду, одностороннее прекращение отношений по договору не допускается ни со стороны государственных учреждений, ни со стороны арендаторов. Государство не брало на себя никаких обязательств по снабжению предприятий, сданных в аренду. Таким образом, этим предприятиям представлялась широкая свобода в хозяйственной деятельности вплоть до самостоятельности в снабжении. Исключение допускалось лишь в случаях, когда заказы давало государственное учреждение, и не иначе как по-особому на каждый отдельный случай разрешению Президиума ВСНХ.

Принятым в июле 1921 г. постановлением СНК РСФСР «0 порядке сдачи в аренду предприятий, подведомственных ВСНХ" предусматривалось предоставление арендатору права с разрешения народного комиссариата внешней торговли и с соблюдением действующих указаний приобретение предметов оборудования, промышленного снабжения рабочих и т. д. за границей.

Первые же месяцы применения аренды показали значительные препятствия к ее распространению со стороны государственных хозяйственных органов. Государственные вышестоящие организации просто самовольно под надуманными предлогами расторгали арендные договора. Настоящая причина противодействия развитию арендных отношений связана, конечно, с интересами людей, получивших власть после революции. Трудно представить, но даже в годы Гражданской войны шла бурная бюрократизация экономической сферы: с 1918 г. по 1920 г. численность служащих ВСНХ выросла с 2228 человек до 22986 человек, одновременно число главков ВСНХ выросло с восемнадцати до пятидесяти двух. В целом, в послереволюционный период численность служащих росла как на дрожжах, в то время как число рабочих сокращалось: если в 1913 г. на одного служащего приходилось 15 рабочих, то в 1920 г. – всего 7. Не случайно, когда в стране был введен НЭП, в числе 1 млн. первых безработных на 1 января 1924 г. оказалось 750 тыс. "конторских служащих". Родовые пятна нового строя явно проявились уже в этот короткий период. Конечно, этому новому чиновничеству аренда была не нужна, она его просто вытесняла, лишая работы. Поэтому для того, чтобы воспрепятствовать торможению, в сентябре 1921 г. был опубликован декрет ВЦИК "О воспрещении расторжения договоров об аренде государственных предприятий".

Тем самым был дан простор развитию арендных отношений. Уже к концу 1921 г. по отраслям промышленности было сдано в аренду 3860 предприятий. Всего же – 4860. На них было занято около 70 тыс. чел. Половина всех предприятий, сданных в аренду, были в годном для производства состоянии. Конечно, это были в основном мелкие предприятия, но как раз они и составили экономическую базу российской экономики.

Исследователь аренды Милютин В. отмечал, что " в аренду с большой охотой берут именно те предприятия, которые работают непосредственно на массового потребителя, и все сданные в аренду предприятия имеют значение только в области обслуживания личного потребления".[9] То есть в аренду в первую очередь шли производства, имеющие быстрый оборот: пищевые, хлебобулочные, текстильные, полиграфические, деревообрабатывающие. Все сданные в аренду предприятия распределялись между следующими категориями арендаторов (в 1922 г.): бывшим владельцам было сдано 26,6 % всех сданных в аренду промышленных предприятий, прочим частным лицам: – 22,1 %, трудовым артелям – 14,0 %, потребительским обществам и кооперативам – 22,8 %, государственным учреждениям – 11,5 %, прочим – 3,0 %.

Таким образом, 65,7 % всех предприятий попало в частные руки. В руки частных предпринимателей попало наибольшее число действующих предприятий, они имели преимущество по наличию сырья и топлива.

В отчете Бюро аренды при Петроградском совнархозе говорилось, что "наиболее исправными арендаторами являются прежние владельцы. Эти арендаторы относятся вполне серьезно к договорам и взятые на себя обязательства стараются точно выполнить”.

По срокам сдачи арендные предприятия распределяясь так: до 1 года было сдано 21,1 % от всего количества, до 3-х лет – 51,5 %, до 6 лет – 26,3 %, на срок свыше 6 лет – 1,1 %. Таким образом, основная масса предприятий арендовалась на срок не свыше пяти лет, 72,6 % было сдано в аренду на срок до трех лет.

Арендная плата выступала вначале преимущественно в виде натуры, что, конечно, являлось отсталой формой, но таково было положение в народном хозяйстве. Величина арендной платы по рекомендациям ВСНХ определялась таким образом, чтобы доход от сдачи имущества составлял не менее 7 % от его стоимости.

Аренда государственных промышленных предприятий по сравнению с другими видами имущественного найма имела ряд отличий:

– арендатор обязан был вести производство на уровне не ниже установленного договором, причем, для действенности договора, указание минимума выработки и срока, в течение которого он должен быть достигнут, включалось в договор. В случае злонамеренного неисполнения договора наниматель нес уголовную ответственность;

– капитальный ремонт, если другое не устанавливалось договором, лежал на нанимателе;

– улучшения, произведенные арендатором, по истечении срока найма безвозмездно переходили к государству или местному Совету.

Но в целом арендная компания проходила не слишком активно. Из общего числа предназначенных к сдаче 7113 предприятий было сдано на конец 1922 г. 3950 или 55 %. Как указывается в материалах к 10-му Съезду Советов, заминка со сдачей в аренду, по-видимому, объясняется тем, что государственная местная промышленность имела возможность жить и работать, и местные органы не слишком стремились создавать себе конкурентов в лице арендаторов и ставили известные затруднения при сдаче в аренду, предоставляя к сдаче только те предприятия, которые или требовали значительной затраты на их пуск, или не могли конкурировать с государственными предприятиями. Громадное большинство сданных предприятий совершенно мелкие и только в отдельных случаях сдавались предприятия более или менее крупного характера, с числом рабочих в несколько сот человек, среднее же число рабочих для сданных предприятий составляло всего 17 человек.

Тем не менее, в этот период она сыграла свою роль в оживлении экономики, на долю частной аренды приходилась основная часть валовой продукции промышленности, производимой частным сектором. В 1924–25 гг. эта доля составила 72,9 %.

Аренда не совмещалась с вновь набиравшей силу административно-командной системой и с 1928 года начинается отход от нее. Постановление СНК СССР от 15 мая 1928 г. аренда предприятий запрещается. Но оставалась еще сельскохозяйственная аренда. В 1930 г. пришел и ее черед – в связи с политикой коллективизации и "ликвидацией кулачества как класса" земельная аренда была запрещена в районах коллективизации, а в 1937 г. постановлением ЦИК и СНК СССР "О воспрещении сдачи в аренду земель сельскохозяйственного назначения" повсеместно. В одном из пунктов Постановления было указано: "Свободные земли сельскохозяйственного назначения предоставляются земельными органами и городскими Советами учреждениям, организациям и отдельным гражданам лишь в бесплатное пользование… Взимание арендной платы в какой бы то ни было форме за земли… прекращается".

Основной смысл НЭПа

Арендизация экономики, конечно же, не составляла главного направления экономически первой реформы советской власти. Не имело такого значения и частное предпринимательство. Бытующие представления о его бурном развитии в промышленности сильно преувеличены: на конец 1922 года было денационализировано лишь 50 предприятий.

Главным же направлением этой первой попытки советской перестройки явился перевод национализированных предприятий на принципы хозяйственного расчета. В соответствии с этими принципами хозяйственного расчета вводилась определенная хозяйственная самостоятельность предприятий, экономическая заинтересованность в результатах производства, оценка деятельности предприятий на основе соотношения затрат и результатов в денежной форме. "Перевод госпредприятий на так называемый хозяйственный расчет неизбежно и неразрывно связан с новой экономической политикой, и в ближайшем будущем неминуемо этот тип станет преобладающим, если не исключительным".[10]

Введение хозрасчетных принципов в жизнь осуществлялось рядом последовательных постановлений. Прежде всего, был принят Наказ СНК от 9 августа 1921 г.: "О проведении в жизнь начал новой экономической политики".

Наказ предусматривал:

– ВСНХ сосредотачивает в своем непосредственном управлении отдельные отрасли производства и определенное число крупных и с государственной точки зрения важных предприятий;

– предприятия, не вошедшие в эту группу, сдаются в аренду, а если это невозможно, подлежат закрытию;

– предоставление государственным предприятиям права реализации части продукции;

– создание условий, при которых кустари и ремесленники могли бы свободно распоряжаться продуктами своего труда.

Принимались эти меры в начале 20-х годов, а звучат в главных своих положениях вполне в духе середины 80-х годов. Видно, за 70 лет так и не удалось, несмотря на все усилия и жертвы, внедрить эти начала.

Исходя из Наказа, СТО 12 августа 1921 года издал "Основные положения о мерах к восстановлению крупной промышленности и поднятию, и развитию производства". В соответствии с "Основными положениями" создавались объединения (тресты), организуемые на началах хозяйственного расчета. Постановление СНК от 27 октября 1921 г. "О мерах развития самодеятельности хозяйственных органов при переходе на хозрасчет" все предприятия были разделены на две группы. Предприятия первой группы оставались на госбюджете и должны были функционировать в соответствии с "Основными положениями". Предприятия второй группы полностью снимались с государственного снабжения, им было дано право реализации своей продукции по рыночным ценам. Их право распоряжаться своими изделиями ограничивалось лишь одним: они были обязаны удовлетворять в первую очередь заявки государственных учреждений, во вторую – кооперативных и в последнюю очередь – частных организаций.

Основным законом, закрепившим хозрасчет в промышленности, явился декрет "О государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расчета (трестах)" от 10 апреля 1923 г. В нем указывалось, что «государственными трестами признаются государственные промышленные предприятия, которым государство предоставляет самостоятельность в производстве своих операций согласно утвержденному для каждого из них уставу и которые действуют на началах коммерческого расчета с целью извлечения прибыли.»

Государственные тресты несут ответственность по своим обязательствам лишь в пределах состоящего в их распоряжении имущества. Государственная казна за долги трестов не отвечает. В результате этого декрета отдельные предприятия теряли самостоятельность и основной хозрасчетной единицей в промышленности становился трест.

Как мы видим, главным изобретением новой экономической политики стала не аренда, не частная приватизация, а именно хозяйственный расчет для государственных предприятий. Он позволил этим предприятиям перейти в какой-то мере на разумные основы хозяйствования и тем самым сохраниться как государственным. Поэтому хозрасчет стал, в общем-то, любимым дитем советской экономической теории и практики. Попытка в полной мере внедрить хозрасчетные отношения можно наблюдать с некоторыми отступлениями на протяжении всей послеоктябрьской истории советского народного хозяйства. И теперь уже можно констатировать, что все эти попытки, несмотря на ухищрения и изобретательность экономистов, так ничего и не дали. Остались в значительной мере лишь теоретическими построениями ученых в их трудах и учебниках, многообещающей фразой в партийных постановлениях по совершенствованию управления народным хозяйством. В результате приходится возвращаться к испытанным временем и давно известным ценностям, но времени и сил на хозрасчетные попытки ушло слишком много.

В хозяйственном расчете новая власть попыталась совместить две противоположные формы экономической связи: планомерную и товарную при главенстве первой. Планомерные и товарные отношения могут сосуществовать, но рядом, параллельно друг с другом. Так, например, внутри предприятия планомерные связи, снаружи товарные. Конечно, товарные отношения могут испытывать на себе регулирующее воздействие, как сейчас и происходит во всех развитых странах, но, тем не менее, они сохраняют качество товарных и остаются главенствующими. В нашей же стране, начиная о начала 20-х годов неоднократно делались попытки получить некий гибрид планово-рыночных отношений. Как написано в одном из учебников: хозяйственный расчет есть тип планомерного ведения хозяйства… связанный с использованием товарно-денежных отношений. Еще это называется – планомерное использования товарно-денежных отношений. И такой гибрид все-таки был выведен, но он оказался уродцем и его жизнеспособность всегда была очень низкой. Без постоянного искусственного подкармливания он не просуществовал бы и нескольких лет, а за счет этого дотянул до конца 80-х годов.

Правда, в полную силу хозрасчет себя так никогда и не показал, он не дал ни высокой эффективности производству, ни богатства народу. А те успехи, которые и были достигнуты страной за советский период, получены не за счет хозрасчета, а за счет жесткого командного управления. Единственное, что он дал, позволил так долго существовать государственной собственности. На сметно-бюджетном финансировании она и все, что над ней надстроилось не смогло бы существовать так долго.

За семьдесят с лишним лет хозрасчетные отношения так и не проявили себя в полной мере, не стали доминирующими в экономике. Даже в период НЭПа в условиях наибольшего благоприятствования они оставались в достаточно неразвитом состоянии. Наиболее важные отрасли и предприятия остались в непосредственном управлении государства в лице ВСНХ – они по-прежнему находились на сметно-бюджетном финансировании. Вся их продукция поступала в государственный фонд, из которого в порядке централизованного снабжения государство обеспечивало их основные потребности в ресурсах. Это означало, что разграничения между общегосударственными ресурсами и ресурсами предприятий в то время не произошло. Если заглянуть вперед такого разграничения до конца не произошло и до конца 80-х годов. Этого и не могло произойти: в чем бы тогда выражалось содержание государственной собственности? Планомерность и государственная собственность в принципе не могли этого позволить, это означало бы их разрушение.

Тогда уже государство начало поддерживать свои предприятия дотациями. Предприятия сдавали государству свою продукцию частью бесплатно, частью по сравнительно низким ценам, государство в ответ финансировало их убыточность. Эта порочная практика во многом сохранялась в дальнейшем. Хозрасчет в экономике всегда, несмотря на провозглашенные принципы, сосуществовал с убыточностью.

Можно оказать, новая экономическая политика хотя и дала простор рыночным, товарно-денежным отношениям, но это все-таки была для большевиков лишь как временное отступление от главной линии построения социализма. Хотя именно рынок и вытянул страну из пропасти, куда она попала вследствие революции, но военно-коммунистическая идея построения общества и в это время была жива и ждала лишь своего часа. В то же время допущение в этот период в экономике частной собственности, кооперации, перевод государственных предприятий на хозяйственный расчет породило в 80-е годы у ряда экономистов и философов иллюзии на возможность альтернативного развития страны. Якобы ленинская новая экономическая политика дала возможность России пойти к новому обществу совсем новым путем через смешанную экономику к построению хозрасчетного социализма. Возможность такого пути связывают с последними работами В. И. Ленина.

"Коренная перемена всей точки зрения нашей на социализм"

Перестройка 80-х годов в общественных науках отразилась, прежде всего, на переосмыслении и на приспособлении ленинского наследия к новым переменам. Так было всегда прежде в моменты общественных перемен, эта традиция была соблюдена и в середине 80-х при переходе к перестройке. Новое в нашей стране для того, чтобы получить право на существование, должно было быть освящено универсальной ленинской мыслью. Без этого было никак.

Поэтому и перестройка в стране началась с теоретической артподготовки цитатами из ленинского наследия. Было заявлено, что у Ленина была совсем не та концепция перехода к социализму, которой руководители страны руководствовались до сих пор, а другая. В доперестроечное же время мы руководствовались той концепцией, которая отражена во всех учебниках политической экономии социализма, изданных до 1985 года, где утверждается, что "В. И. Ленин разработал и обосновал план социалистического переустройства нашей страны, который в качестве важнейших мероприятий государства диктатуры пролетариата предусматривал введение всеохватывающего учета и контроля со стороны общества за производством и распределением материальных благ, проведение социалистической индустриализации и производственного кооперирования крестьянских хозяйств, осуществление культурной революции".[11] Такой взгляд на Ленина в становлении нашего общества был до начала перестройки 80-х. Но новые перестроечные веяния многое поменяли в этом взгляде.

Во всяком случае, в 80-е годы в учебнике политической экономии уже было записано, что ленинская концепция перехода к социализму "предполагает широкое использование товарно-денежных отношений, сохранение до определенного момента частнокапиталистического уклада, применение госкапитализма и других переходных форм. Она отводит особую роль кооперации в привлечении к социализму мелких производителей, в решении других задач социалистического строительства".[12] Причем в обоих случаях вполне справедливо предполагается, то, что составляет основное содержание перехода к социализму – это ляжет естественным образом в его основу. Иначе и быть не может. И в соответствии с той концепцией, которая в результате реализовалась так и получилось. Пятилетние планы и колхозы до конца 80-х годов составляли фундамент советского народного хозяйства.

Не надо быть большим знатоком теории, чтобы понять: это две разные, прямо противоположные концепции. Первая связана с планомерностью, жесткой централизацией экономики, вторая – с товарно-денежными отношениями, рынком. Одновременно сосуществовать в качестве основы экономической системы они не могут. Собственно, это подтвердила история: как только с 1929 г. начала в полной мере осуществляться концепция индустриализации-коллективизации, со смешанной экономикой и рынком моментально было покончено.

Так какая же концепция больше отвечает истинным взглядам В. И. Ленина на социализм? Значительная группа обществоведов, сохраняющих ортодоксально-марксистские взгляды, во время перестройки отстаивали традиционный подход: все, что произошло за исключением отдельных деформаций – то и истинно. Другая же группа – уверены, во всяком случае, в начале перестройки были уверены, что в конце жизни у В. И. Ленина произошла коренная перемена точки зрения на социализм. Социализм стал видится ему как общество со смешанной экономикой, где полный простор и товарно-денежным отношениям и кооперативной, а также частной собственности. Вполне возможно, что такая трактовка Ленина являлась лишь определенным тактическим ходом, без которого в то время было бы трудно начать раскачивать отжившую систему. Как бы там ни было, но последние работы Ленина дают повод для такой трактовки.