Первые же месяцы применения аренды показали значительные препятствия к ее распространению со стороны государственных хозяйственных органов. Государственные вышестоящие организации просто самовольно под надуманными предлогами расторгали арендные договора. Настоящая причина противодействия развитию арендных отношений связана, конечно, с интересами людей, получивших власть после революции. Трудно представить, но даже в годы Гражданской войны шла бурная бюрократизация экономической сферы: с 1918 г. по 1920 г. численность служащих ВСНХ выросла с 2228 человек до 22986 человек, одновременно число главков ВСНХ выросло с восемнадцати до пятидесяти двух. В целом, в послереволюционный период численность служащих росла как на дрожжах, в то время как число рабочих сокращалось: если в 1913 г. на одного служащего приходилось 15 рабочих, то в 1920 г. – всего 7. Не случайно, когда в стране был введен НЭП, в числе 1 млн. первых безработных на 1 января 1924 г. оказалось 750 тыс. "конторских служащих". Родовые пятна нового строя явно проявились уже в этот короткий период. Конечно, этому новому чиновничеству аренда была не нужна, она его просто вытесняла, лишая работы. Поэтому для того, чтобы воспрепятствовать торможению, в сентябре 1921 г. был опубликован декрет ВЦИК "О воспрещении расторжения договоров об аренде государственных предприятий".
Тем самым был дан простор развитию арендных отношений. Уже к концу 1921 г. по отраслям промышленности было сдано в аренду 3860 предприятий. Всего же – 4860. На них было занято около 70 тыс. чел. Половина всех предприятий, сданных в аренду, были в годном для производства состоянии. Конечно, это были в основном мелкие предприятия, но как раз они и составили экономическую базу российской экономики.
Исследователь аренды Милютин В. отмечал, что " в аренду с большой охотой берут именно те предприятия, которые работают непосредственно на массового потребителя, и все сданные в аренду предприятия имеют значение только в области обслуживания личного потребления".[9 - Милютин В. “Аренда предприятий”. Петроград. 1923, с. 41] То есть в аренду в первую очередь шли производства, имеющие быстрый оборот: пищевые, хлебобулочные, текстильные, полиграфические, деревообрабатывающие. Все сданные в аренду предприятия распределялись между следующими категориями арендаторов (в 1922 г.): бывшим владельцам было сдано 26,6 % всех сданных в аренду промышленных предприятий, прочим частным лицам: – 22,1 %, трудовым артелям – 14,0 %, потребительским обществам и кооперативам – 22,8 %, государственным учреждениям – 11,5 %, прочим – 3,0 %.
Таким образом, 65,7 % всех предприятий попало в частные руки. В руки частных предпринимателей попало наибольшее число действующих предприятий, они имели преимущество по наличию сырья и топлива.
В отчете Бюро аренды при Петроградском совнархозе говорилось, что "наиболее исправными арендаторами являются прежние владельцы. Эти арендаторы относятся вполне серьезно к договорам и взятые на себя обязательства стараются точно выполнить”.
По срокам сдачи арендные предприятия распределяясь так: до 1 года было сдано 21,1 % от всего количества, до 3-х лет – 51,5 %, до 6 лет – 26,3 %, на срок свыше 6 лет – 1,1 %. Таким образом, основная масса предприятий арендовалась на срок не свыше пяти лет, 72,6 % было сдано в аренду на срок до трех лет.
Арендная плата выступала вначале преимущественно в виде натуры, что, конечно, являлось отсталой формой, но таково было положение в народном хозяйстве. Величина арендной платы по рекомендациям ВСНХ определялась таким образом, чтобы доход от сдачи имущества составлял не менее 7 % от его стоимости.
Аренда государственных промышленных предприятий по сравнению с другими видами имущественного найма имела ряд отличий:
– арендатор обязан был вести производство на уровне не ниже установленного договором, причем, для действенности договора, указание минимума выработки и срока, в течение которого он должен быть достигнут, включалось в договор. В случае злонамеренного неисполнения договора наниматель нес уголовную ответственность;
– капитальный ремонт, если другое не устанавливалось договором, лежал на нанимателе;
– улучшения, произведенные арендатором, по истечении срока найма безвозмездно переходили к государству или местному Совету.
Но в целом арендная компания проходила не слишком активно. Из общего числа предназначенных к сдаче 7113 предприятий было сдано на конец 1922 г. 3950 или 55 %. Как указывается в материалах к 10-му Съезду Советов, заминка со сдачей в аренду, по-видимому, объясняется тем, что государственная местная промышленность имела возможность жить и работать, и местные органы не слишком стремились создавать себе конкурентов в лице арендаторов и ставили известные затруднения при сдаче в аренду, предоставляя к сдаче только те предприятия, которые или требовали значительной затраты на их пуск, или не могли конкурировать с государственными предприятиями. Громадное большинство сданных предприятий совершенно мелкие и только в отдельных случаях сдавались предприятия более или менее крупного характера, с числом рабочих в несколько сот человек, среднее же число рабочих для сданных предприятий составляло всего 17 человек.
Тем не менее, в этот период она сыграла свою роль в оживлении экономики, на долю частной аренды приходилась основная часть валовой продукции промышленности, производимой частным сектором. В 1924–25 гг. эта доля составила 72,9 %.
Аренда не совмещалась с вновь набиравшей силу административно-командной системой и с 1928 года начинается отход от нее. Постановление СНК СССР от 15 мая 1928 г. аренда предприятий запрещается. Но оставалась еще сельскохозяйственная аренда. В 1930 г. пришел и ее черед – в связи с политикой коллективизации и "ликвидацией кулачества как класса" земельная аренда была запрещена в районах коллективизации, а в 1937 г. постановлением ЦИК и СНК СССР "О воспрещении сдачи в аренду земель сельскохозяйственного назначения" повсеместно. В одном из пунктов Постановления было указано: "Свободные земли сельскохозяйственного назначения предоставляются земельными органами и городскими Советами учреждениям, организациям и отдельным гражданам лишь в бесплатное пользование… Взимание арендной платы в какой бы то ни было форме за земли… прекращается".
Основной смысл НЭПа
Арендизация экономики, конечно же, не составляла главного направления экономически первой реформы советской власти. Не имело такого значения и частное предпринимательство. Бытующие представления о его бурном развитии в промышленности сильно преувеличены: на конец 1922 года было денационализировано лишь 50 предприятий.
Главным же направлением этой первой попытки советской перестройки явился перевод национализированных предприятий на принципы хозяйственного расчета. В соответствии с этими принципами хозяйственного расчета вводилась определенная хозяйственная самостоятельность предприятий, экономическая заинтересованность в результатах производства, оценка деятельности предприятий на основе соотношения затрат и результатов в денежной форме. "Перевод госпредприятий на так называемый хозяйственный расчет неизбежно и неразрывно связан с новой экономической политикой, и в ближайшем будущем неминуемо этот тип станет преобладающим, если не исключительным".[10 - В. И. Ленин. ПСС, т. 44. с. 342.]
Введение хозрасчетных принципов в жизнь осуществлялось рядом последовательных постановлений. Прежде всего, был принят Наказ СНК от 9 августа 1921 г.: "О проведении в жизнь начал новой экономической политики".
Наказ предусматривал:
– ВСНХ сосредотачивает в своем непосредственном управлении отдельные отрасли производства и определенное число крупных и с государственной точки зрения важных предприятий;
– предприятия, не вошедшие в эту группу, сдаются в аренду, а если это невозможно, подлежат закрытию;
– предоставление государственным предприятиям права реализации части продукции;
– создание условий, при которых кустари и ремесленники могли бы свободно распоряжаться продуктами своего труда.
Принимались эти меры в начале 20-х годов, а звучат в главных своих положениях вполне в духе середины 80-х годов. Видно, за 70 лет так и не удалось, несмотря на все усилия и жертвы, внедрить эти начала.
Исходя из Наказа, СТО 12 августа 1921 года издал "Основные положения о мерах к восстановлению крупной промышленности и поднятию, и развитию производства". В соответствии с "Основными положениями" создавались объединения (тресты), организуемые на началах хозяйственного расчета. Постановление СНК от 27 октября 1921 г. "О мерах развития самодеятельности хозяйственных органов при переходе на хозрасчет" все предприятия были разделены на две группы. Предприятия первой группы оставались на госбюджете и должны были функционировать в соответствии с "Основными положениями". Предприятия второй группы полностью снимались с государственного снабжения, им было дано право реализации своей продукции по рыночным ценам. Их право распоряжаться своими изделиями ограничивалось лишь одним: они были обязаны удовлетворять в первую очередь заявки государственных учреждений, во вторую – кооперативных и в последнюю очередь – частных организаций.
Основным законом, закрепившим хозрасчет в промышленности, явился декрет "О государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расчета (трестах)" от 10 апреля 1923 г. В нем указывалось, что «государственными трестами признаются государственные промышленные предприятия, которым государство предоставляет самостоятельность в производстве своих операций согласно утвержденному для каждого из них уставу и которые действуют на началах коммерческого расчета с целью извлечения прибыли.»
Государственные тресты несут ответственность по своим обязательствам лишь в пределах состоящего в их распоряжении имущества. Государственная казна за долги трестов не отвечает. В результате этого декрета отдельные предприятия теряли самостоятельность и основной хозрасчетной единицей в промышленности становился трест.
Как мы видим, главным изобретением новой экономической политики стала не аренда, не частная приватизация, а именно хозяйственный расчет для государственных предприятий. Он позволил этим предприятиям перейти в какой-то мере на разумные основы хозяйствования и тем самым сохраниться как государственным. Поэтому хозрасчет стал, в общем-то, любимым дитем советской экономической теории и практики. Попытка в полной мере внедрить хозрасчетные отношения можно наблюдать с некоторыми отступлениями на протяжении всей послеоктябрьской истории советского народного хозяйства. И теперь уже можно констатировать, что все эти попытки, несмотря на ухищрения и изобретательность экономистов, так ничего и не дали. Остались в значительной мере лишь теоретическими построениями ученых в их трудах и учебниках, многообещающей фразой в партийных постановлениях по совершенствованию управления народным хозяйством. В результате приходится возвращаться к испытанным временем и давно известным ценностям, но времени и сил на хозрасчетные попытки ушло слишком много.
В хозяйственном расчете новая власть попыталась совместить две противоположные формы экономической связи: планомерную и товарную при главенстве первой. Планомерные и товарные отношения могут сосуществовать, но рядом, параллельно друг с другом. Так, например, внутри предприятия планомерные связи, снаружи товарные. Конечно, товарные отношения могут испытывать на себе регулирующее воздействие, как сейчас и происходит во всех развитых странах, но, тем не менее, они сохраняют качество товарных и остаются главенствующими. В нашей же стране, начиная о начала 20-х годов неоднократно делались попытки получить некий гибрид планово-рыночных отношений. Как написано в одном из учебников: хозяйственный расчет есть тип планомерного ведения хозяйства… связанный с использованием товарно-денежных отношений. Еще это называется – планомерное использования товарно-денежных отношений. И такой гибрид все-таки был выведен, но он оказался уродцем и его жизнеспособность всегда была очень низкой. Без постоянного искусственного подкармливания он не просуществовал бы и нескольких лет, а за счет этого дотянул до конца 80-х годов.
Правда, в полную силу хозрасчет себя так никогда и не показал, он не дал ни высокой эффективности производству, ни богатства народу. А те успехи, которые и были достигнуты страной за советский период, получены не за счет хозрасчета, а за счет жесткого командного управления. Единственное, что он дал, позволил так долго существовать государственной собственности. На сметно-бюджетном финансировании она и все, что над ней надстроилось не смогло бы существовать так долго.
За семьдесят с лишним лет хозрасчетные отношения так и не проявили себя в полной мере, не стали доминирующими в экономике. Даже в период НЭПа в условиях наибольшего благоприятствования они оставались в достаточно неразвитом состоянии. Наиболее важные отрасли и предприятия остались в непосредственном управлении государства в лице ВСНХ – они по-прежнему находились на сметно-бюджетном финансировании. Вся их продукция поступала в государственный фонд, из которого в порядке централизованного снабжения государство обеспечивало их основные потребности в ресурсах. Это означало, что разграничения между общегосударственными ресурсами и ресурсами предприятий в то время не произошло. Если заглянуть вперед такого разграничения до конца не произошло и до конца 80-х годов. Этого и не могло произойти: в чем бы тогда выражалось содержание государственной собственности? Планомерность и государственная собственность в принципе не могли этого позволить, это означало бы их разрушение.
Тогда уже государство начало поддерживать свои предприятия дотациями. Предприятия сдавали государству свою продукцию частью бесплатно, частью по сравнительно низким ценам, государство в ответ финансировало их убыточность. Эта порочная практика во многом сохранялась в дальнейшем. Хозрасчет в экономике всегда, несмотря на провозглашенные принципы, сосуществовал с убыточностью.
Можно оказать, новая экономическая политика хотя и дала простор рыночным, товарно-денежным отношениям, но это все-таки была для большевиков лишь как временное отступление от главной линии построения социализма. Хотя именно рынок и вытянул страну из пропасти, куда она попала вследствие революции, но военно-коммунистическая идея построения общества и в это время была жива и ждала лишь своего часа. В то же время допущение в этот период в экономике частной собственности, кооперации, перевод государственных предприятий на хозяйственный расчет породило в 80-е годы у ряда экономистов и философов иллюзии на возможность альтернативного развития страны. Якобы ленинская новая экономическая политика дала возможность России пойти к новому обществу совсем новым путем через смешанную экономику к построению хозрасчетного социализма. Возможность такого пути связывают с последними работами В. И. Ленина.
"Коренная перемена всей точки зрения нашей на социализм"
Перестройка 80-х годов в общественных науках отразилась, прежде всего, на переосмыслении и на приспособлении ленинского наследия к новым переменам. Так было всегда прежде в моменты общественных перемен, эта традиция была соблюдена и в середине 80-х при переходе к перестройке. Новое в нашей стране для того, чтобы получить право на существование, должно было быть освящено универсальной ленинской мыслью. Без этого было никак.
Поэтому и перестройка в стране началась с теоретической артподготовки цитатами из ленинского наследия. Было заявлено, что у Ленина была совсем не та концепция перехода к социализму, которой руководители страны руководствовались до сих пор, а другая. В доперестроечное же время мы руководствовались той концепцией, которая отражена во всех учебниках политической экономии социализма, изданных до 1985 года, где утверждается, что "В. И. Ленин разработал и обосновал план социалистического переустройства нашей страны, который в качестве важнейших мероприятий государства диктатуры пролетариата предусматривал введение всеохватывающего учета и контроля со стороны общества за производством и распределением материальных благ, проведение социалистической индустриализации и производственного кооперирования крестьянских хозяйств, осуществление культурной революции".[11 - Политическая экономия социализма – первая фаза коммунистического способа производства. Учебник для экономических вузов и факультетов. М., Политиздат, 1975.] Такой взгляд на Ленина в становлении нашего общества был до начала перестройки 80-х. Но новые перестроечные веяния многое поменяли в этом взгляде.
Во всяком случае, в 80-е годы в учебнике политической экономии уже было записано, что ленинская концепция перехода к социализму "предполагает широкое использование товарно-денежных отношений, сохранение до определенного момента частнокапиталистического уклада, применение госкапитализма и других переходных форм. Она отводит особую роль кооперации в привлечении к социализму мелких производителей, в решении других задач социалистического строительства".[12 - "Экономические науки", 1988, № 8, с. 60.] Причем в обоих случаях вполне справедливо предполагается, то, что составляет основное содержание перехода к социализму – это ляжет естественным образом в его основу. Иначе и быть не может. И в соответствии с той концепцией, которая в результате реализовалась так и получилось. Пятилетние планы и колхозы до конца 80-х годов составляли фундамент советского народного хозяйства.
Не надо быть большим знатоком теории, чтобы понять: это две разные, прямо противоположные концепции. Первая связана с планомерностью, жесткой централизацией экономики, вторая – с товарно-денежными отношениями, рынком. Одновременно сосуществовать в качестве основы экономической системы они не могут. Собственно, это подтвердила история: как только с 1929 г. начала в полной мере осуществляться концепция индустриализации-коллективизации, со смешанной экономикой и рынком моментально было покончено.
Так какая же концепция больше отвечает истинным взглядам В. И. Ленина на социализм? Значительная группа обществоведов, сохраняющих ортодоксально-марксистские взгляды, во время перестройки отстаивали традиционный подход: все, что произошло за исключением отдельных деформаций – то и истинно. Другая же группа – уверены, во всяком случае, в начале перестройки были уверены, что в конце жизни у В. И. Ленина произошла коренная перемена точки зрения на социализм. Социализм стал видится ему как общество со смешанной экономикой, где полный простор и товарно-денежным отношениям и кооперативной, а также частной собственности. Вполне возможно, что такая трактовка Ленина являлась лишь определенным тактическим ходом, без которого в то время было бы трудно начать раскачивать отжившую систему. Как бы там ни было, но последние работы Ленина дают повод для такой трактовки.
Хотя основания для такого прочтения В. И. Ленина есть, но они все-таки незначительны. Почти все они в одной из последних работ Ленина "О кооперации". Пожалуй, ключевая фраза здесь следующая: "Теперь мы вправе сказать, что простой рост кооперации для нас тождественен… с ростом социализма, и вместе с этим мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм".[13 - В. И. Ленин. ПСС, с. 45, с. 376.] Собственно, почти исключительно лишь на этой фразе построена концепция о новом взгляде Ленина на социализм как рыночный, кооперативный. Но одной лишь фразы недостаточно для столь глубоких обобщений, тем более, что развивая свою мысль дальше он недвусмысленно говорит в чем состоит эта коренная перемена: "Теперь же центр тяжести меняется до того, что переносится на мирную организационную «культурную» работу".[14 - В. И. Ленин. ПСС, с. 45, с. 376.] Вот и вся глубина мысли и искать за ней какой-то далеко скрытый смысл – значит домысливать за автора, выдавать желаемое за действительное.
Но была еще реальная политика НЭПа. Не увидел ли вождь пролетариата в конце жизни в экономике нэповской экономику социалистическую? Этакий прототип социализма со смешанной экономикой, как постарались представить его поздние взгляды новые интерпретаторы. Конечно, такого переворота во взглядах не было. Это противоречило всей системе взглядов Ленина, да и логике развития событий.
Для Ленина новая экономическая политика была не больше, чем вынужденное отступление. И в отличие от сомнительных (в смысле толкования цитат о перемене взгляда на социализм), имеется достаточно недвусмысленных высказываний, где НЭП прямо объявлен отступлением, уступкой: "В НЭПе мы сделали уступку крестьянину…".[15 - В. И. Ленин. ПСС, т. 45, с. 376.] "Мы год отступали. Мы должны теперь сказать от имени партии: достаточно!."[16 - В. И. Ленин. ПСС, т. 45, с. 87] Отчего отступали? Естественно, от правильной по своей сути (конечно, если не брать крайностей) политики военного коммунизма. Правильной, потому, что в ней содержались все принципиально важные для марксизма элементы нового экономического строя: единая государственная собственность, планомерно организованное хозяйство в виде централизованного учета, контроля, распределения продуктов, сметного финансирования деятельности предприятий, всеобщности труда в виде всеобщей трудовой повинности, почти полного отсутствия товарно-денежных отношений. В общем, народное хозяйство было построено как единая гигантская фабрика. Именно таким для вождя революции и представлялся будущий социализм. Чтобы не повторяться читатель может еще раз посмотреть работу "Государство и революция”[17 - В. И. Ленин. ПСС, т. 33, с. 101], проект программы РКП(б)[18 - В. И. Ленин. ПСС, т. 33, с. 121], где вполне четко отражены эти представления.
Поэтому, конечно же, не было никакого второго нэповского Ленина. Никаких серьезных оснований у перестроечной волны экономистов пересмотра его взглядов на социализм нет. Скорее всего, за такими попытками в то еще непонятное время (когда неясно было, куда пойдет перестройка: то ли назад к тоталитаризму, то ли вперед к демократии) стояло желание: на всякий случай создать прикрытие из цитат вождя. К тому же и многолетняя привычка, очевидно, к этому выработалась.
Нэп был политикой вынужденной и рано или поздно необходимо было вернуться к истокам. Это немного позже и было сделано, но не Учителем – не успел, а его верным учеником. Поэтому, по большому счету не было у Ленина другой концепции социализма кроме военно-коммунистической (конечно, ее экстремистские стороны не в счет) и отсчет этого социализма, получившего сейчас название административно-командной системы надо вести не со сталинской коллективизации, а с ленинской национализации.
Противники такой позиции неприминут, конечно, указать, что у В. И. Ленина есть оценка "военного коммунизма" как политики, во-первых, вынужденной и, во-вторых, ошибочной. Первое, при желании, позволяет сказать, хотя административно-командная система и возникла при Ленине, но это не отражало теоретических взглядов вождя на новое общество, это был вынужденный обстоятельствами шаг. Шаг был действительно вынужденным, но что именно в этом шаге было вынужденным: сами конкретные меры военного коммунизма или время начала их осуществления? Очевидно и то и другое. Какие-то крайние проявления этой политики в виде продразверстки с ее террором по отношению к крестьянству, всеобщей трудовой повинности и закрепления рабочих за предприятиями, наверно, были вынуждены военным временем и это была политика военного времени. Но сам костяк политики военного коммунизма: повсеместная национализация, учет и контроль, централизованное управление экономикой – это не было вынужденным, т. к. вполне укладывалось в "Очередные задачи Советской власти", т. е. в четкий теоретический план построения социализма в России. Другого плана у Ленина просто не было в это время. Поэтому с этой стороны по большому счету вынужденности не было.
Главная вынужденность политики "военного коммунизма" во времени ее начала. В принципе эта политика была, политикой непосредственного введения самого социализма. По всем марксистским понятиям сразу после социалистической революции произвести непосредственный переход к коммунистическому способу производства невозможно – необходим переходный период. В. И. Ленин это прекрасно знал, в "Государстве и революции" сам писал об этом. Но гражданская война подтолкнула все-таки к такому непосредственному переходу. То есть по времени такое развитие событий было вынужденным.
Но как показало время, и в 1921 г. Ленин сам указал на это, хотя эта политика и была вынужденной, но она была ошибочной в это время, по существу. "Отчасти под влиянием нахлынувших на нас военных задач и того, казалось бы, отчаянного положения, в котором находилась тогда республика… под влиянием этих обстоятельств и ряда других, мы сделали ту ошибку, что решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению. Мы решили, что крестьяне по разверстке дадут нужное нам количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабрикам, – и выйдет у нас коммунистическое производство и распределение"[19 - В. И. Ленин, ПСС, т.44, с.157.]. Ошибочной она была потому, что это была не просто политика военного времени, а это была политика непосредственного введения "коммунистического производства и распределения", т. е. того до чего нужно была идти по Марксу через длительный переходный период.
Получается, В. И. Ленин в данном случае отошел от одного из фундаментальных открытий К. Маркса, которому (открытию) сам же поклонялся и всячески пропагандировал. Как впоследствии признал В. И. Ленин, даже под воздействием гражданской войны нельзя было проводить политику непосредственного перехода к коммунистическому производству и распределению – это должны были быть другие меры – меры военного времени, которые в то же время соответствовали бы переходному периоду. Такой отход от марксистской теории для вождя пролетариата был не впервой. Всегда, когда был выбор между теорией и действием, пусть даже вопреки теории, Ленин выбирал действие. Так было и с самой революцией, на которую большевики пошли в крестьянской отсталой стране совсем не готовой для социалистического эксперимента, это противоречило марксистским воззрениям на пролетарскую революцию. Так было и с решением строить социализм в отдельно взятой стране, что так же не стыкуется с учением классиков. Главное во всех действиях, очевидно, было стремление взять и удержать любыми путями власть.
Таким образом, нет веских оснований говорить о существовании двух Ленинов: до нэповского и нэповского. Суть воззрений вождя на социализм вполне однозначно выразились как в ряде его теоретических работ, так и в практике строительства социализма в период военного коммунизма, которую в главном не отменила и новая экономическая политика. НЭП даже усилил эти непосредственно коммунистические тенденции: командные высоты экономики остались в руках новой администрации, начала складываться планомерная организация экономики.
С гипотезой о полной перемене взглядов Ленина на социализм под конец своей жизни связан вопрос о правомерности выделения переходного периода в нашей стране, тактически такая позиция более или менее явно отрицает его существование в 20-е годы нашей истории. Наиболее явно такой подход просвечивает в статье В. Сироткина "Уроки НЭПА". В этой статье приводится чрезвычайно интересное и способное, действительно, заставить посмотреть на В. И. Ленина другими глазами, ленинское высказывание. Но источник откуда взята эта цитата вызывает большие сомнения, во всяком случае она требует более солидного подтверждения. Эта ленинская цитата представляет собой якобы записанное в 1923 г. под диктовку личным секретарям вождя М. И. Гляссер и Л. А. Фотиевой его высказывания, которое в наиболее полном виде было воспроизведено в воспоминаниях бывшего секретаря Сталина Б. Бажана, изданных в Париже-Нью-Йорке в 1983 г. Подтвердить или опровергнуть правдивость этого высказывания может издание шестого не урезанного и нефальсифицированного (как пятый) Полного собрания сочинений В. И. Ленина.
