Один из ста двадцати пяти. 90-е
Однажды в хмурый, дождливый, летний день Чиша, с утра прибыв на точку, обнаружил толпу аллюрцов – итальянцев, мирно пасущихся около автобусов в ожидании экскурсовода. На отсутствие утюгов рядом с ними он, как назло, в то утро не обратил должного внимания, сосредоточившись на иностранцах. Также он не задумался над тем, что никого не было рядом с отелем, и никто не поздоровался с ним. Тучи сгущались. Кукуруза не поехал с ним в то утро, объевшись арбузом на завтрак и заболев животом, методично поносил дома, предоставив Королева самому себе.
Сломя голову, Сергей врубился в толпу итальянцев с улыбкой: «Чао! Алоре, а воле орлоджио?»[5]Несколько заученных фраз на их родном языке всегда располагали к себе и делали свое дело. Конечно, они хотели. Какой итальянец уедет из России без часов, командирских со звездой и военным рисунком на циферблате или «Ракеты» – «Пакета», как, влюбленно закатив глаза, называли их аллюрцы. Милейшие люди. Общаться с итальянцами возможно, даже не зная их языка. Настолько они располагали к себе. Часы должны быть непременно на черном кожаном ремне, с портретом Гагарина на циферблате. Также интересовали их офицерские ремни, военные шапки и кокарды. Все имелось у Сергея в его рюкзаке фирмы Jansport, зеленом, как трава, и с серым замшевым дном. Часы, в общем, не являлись чисто командирскими. Это произведение часовой индустрии десятками фабриковал для Королева один пожилой грек, часовщик, проникшийся возможностями гласности и перестройки вкупе с хрустом купюр. Стафф разлетелся за десять минут. Конкурентов не было совсем. Но только Чиша собрался отвалить с карманами, набитыми кешем, как к нему с разных сторон рванули серые человечки, оказавшиеся впоследствии сотрудниками 6 спецотдела МУРа, специализирующегося конкретно на утюгах.
Вот где собака порылась! Сергей резко, не задумываясь, рванул через Дмитровское шоссе, на ходу выронив на асфальт плеер Sony Walkman, треснувший, разлетевшийся на куски и выстреливший в преследователей кассетой. Как он бежал! Только человек, уходящий от погони, так бежит. Свободно, легко и быстро. Разбрасывая валюту в разные стороны, наивно полагая, что в случае поимки он будет чист, без криминала на кармане. Догнали. Деньги собрали, погонявшись за ними и за ветром по шоссе, собирая разлетевшиеся между машинами зеленые бумажки. Положили их обратно в карманы. Быстро поднятая сигарета не считается упавшей. Составили протокол личного досмотра в присутствии свидетелей, работников отеля:
– Проводится личный досмотр личных вещей Королева Сергея, – начал оперативник МУРа.
– Есть у вас вещи, запрещенные в гражданском обороте? – продолжил он, самый молодой из всех.
Обычно самые молодые пишут все бумаги.
– Нет. У меня ничего нет, – все еще на что-то надеясь, начал лепетать Чиша, наполненный адреналином по уши.
Молодой приказал вывернуть карманы и показать содержимое рюкзака:
– Что это? Валюта? – продолжил он.
Молчание ему ответом.
– Что в рюкзаке? – задал новый вопрос молодой.
– Вещи, – ответил ему Сергей.
– На продажу? – не успокаивался опер.
– Нет, – ответил Королев.
– Так, сколько валюты? – задал очередной вопрос сотрудник милиции.
– Не знаю, – отнекивался Чиша.
После пересчета внесли всю сумму в протокол. Работники гостиницы, приглашенные в качестве понятых, охали и ахали на все лады:
– У нас зарплата в десять раз ниже, чем у него денег, – завели свою песню понятые.
Описали вещи, обнаруженные в рюкзаке, и изъяли их. Чиша, все это время молчавший, выдал:
– Может, договоримся? – скромно пробурчал он.
– Нет, не договоримся. Бегать не надо было. Все уже в курсе, – ответил ему старший.
– Понятно, – с каким-то облегчением констатировал Королев.
На этой ноте история закончилась. Выдали на руки копию протокола, забрали доллары, весь оставшийся стафф и отправили на все четыре стороны. Следствие, не успев даже начать, прекратили по причине декриминализации статьи 88 УК РФ. Чише крайне повезло. Нет судимости по жизни. Второй раз он выскользнул из цепких пальцев закона.
Задолго до перестройки и всей этой беготни приключилась с Сергеем еще одна история, когда, как полагал сам Королев, он совершил единственный в жизни по-настоящему хороший и бескорыстный поступок.
Если действительно после смерти всех ожидает Страшный суд, то на чашу весов с добрыми делами он собирался положить именно этот поступок.
В брежневско-советской юности Королев Сергей отдыхал в пионерском лагере на Черном море, в Крыму. Там и приключилась с ним эта необыкновенная история. Он спас человеку жизнь.
Воспитанники лагеря отдыхали на пляже, стояла жуткая жара, и пионеры постоянно купались под присмотром сотрудников лагеря и пионервожатых. На пляж ходили каждый день и отдыхали там по полной.
Ураган ударил внезапно. Сильный, пронизывающий ветер наполнил воздух солью и влагой в один миг. Небо почернело, и солнца стало совсем не видно. В месте пляжа, специально устроенного для отдыха и купания пионеров, оказался опасным именно отлив волн, накатывающих на берег. Он унес в море все: ласты, очки, надувные матрасы, панамки, мячи, буйки и зазевавшегося пионервожатого. Он мужественно выполнял свой долг, выгоняя детей из воды и помогая отстающим, да так, что в скором времени остался там один. Зрение у героя было плохим, сильная близорукость; он носил очки с толстенными стеклами. Их волна сорвала с него почти сразу. Без очков он буквально ничего не видел. Да и плавал, прямо скажем, так себе. В его глазах берег слился с волнами в единую зеленую пелену, и он потерял ориентацию в пространстве. Пионервожатого понесло в открытое море.
Дети растерялись, никого из взрослых в тот момент рядом не оказалось. Наверное, все занимались своими подшефными. Ему реально грозила смерть.
Чиша, не раздумывая ни секунды, прыгнул в море и поплыл к утопающему. Оказавшись рядом, позволил вцепиться в себя и попытался начать движение к берегу. Но это оказалось совсем непросто. Ослепший, трясущийся от стресса и страха вожатый совсем потерял самообладание и беспомощно барахтался на волнах, мешая Сергею плыть к заветной суше. Ситуация стала угрожающей для обоих.
Бывает, что перед лицом смерти человек вынимает из глубин своего мозга, казалось, отсутствующие у него знания, а тело наполняется несвойственной ему силой и навыками.
Королев уверенно прокричал вожатому:
– Успокойся! Мы спасемся. Держись за меня, нужно действовать синхронно. Когда волна идет к берегу, греби свободной рукой и ногами изо всех сил. Когда волна отходит назад, просто не двигайся, не теряй силы.
Тот кивнул, и глаза сверкнули искрой надежды.
План сработал. Преодолеть стихию невозможно. Надо действовать с ней заодно, чтобы воспользоваться ее мощью. Двигаясь вместе с волнами в сторону берега и не сопротивляясь отливу, Чиша с вожатым довольно быстро почувствовали ногами дно.
Историю, как водится, замяли. На вечерней линейке, да и потом директор лагеря ни словом не обмолвился об инциденте на море. Медаль за спасение утопающих тоже не вручили.
Вроде, с одной стороны, героический поступок – спасение жизни утопающего. А с другой стороны? Если через сто лет наша планета начнет задыхаться от перенаселения, нехватки пищи и воды? Может статься, что свихнутый изверг Адольф Гитлер потомкам покажется спасителем человечества за то, что он, отдавая приказы убивать миллионы людей, просто сокращал популяцию человеческого вида и хотел отсрочить конец разумной жизни на планете. Крамольная мысль. Но кто знает? Будущее неизвестно, а то, что сегодня кажется правильным, благородным и гуманным, завтра или послезавтра может легко стать полной противоположностью.
Закончилось жаркое и сумасшедшее лето. Ночи стали прохладней. А дни короче. Наступила осень.
Чиша любил осень. Но не ту, с ярко-желтыми, как огонь, листьями кленов и берез. Не ту, с вырезанными, словно лобзиком, фигурными, идеальными по форме, коричневыми листьями дубов. Осень, когда нехолодный еще ветер раздувает и разбрасывает стаи разноцветных лоскутков, листочков, опавших с деревьев. Осень, когда теплое еще солнце так приятно греет в полуденный час, все реже появляясь над верхушками елей и сосен.
Нет. Он любил позднюю осень. Ту, что приходит после дождей и ветров, когда температура воздуха опускается ниже нуля градусов, а вечера вдруг становятся такими холодными, что задумываешься, как пережить наступающую зиму.
Если минус два градуса ощущается душой и телом, как минус двадцать, что случится с природой после, в январе, не дай бог, в феврале, когда столбики термометров опустятся до минус двадцати пяти, а снег завалит крыши домов, дорожки, улицы, подоконники, вообще все, что сможет завалить?
Королеву нравился покой, тишь, безветрие. В часы, когда природа, словно замерев от ужаса надвигающейся неумолимо зимы и холодов, вдруг перестает производить любое движение.
Птицы, оставшиеся зимовать, куда-то исчезли, возможно, забившись в теплые трубы домов, под крыши, в чердаки или еще куда, в известные лишь им одним потайные уголки. Делалось все темнее, отчасти из-за уменьшающегося светового дня, отчасти из-за отсутствия снега, подсвечивающего белым все окружающее. Листья перестал гонять ветер, а лужи, еще вчера напоминавшие осколки зеркал, окончательно замерзли, превратившись в матовые стекла, потрескавшиеся и раскрошившиеся под десятками людских ног и шинами автомобилей.
Стояла полная тишина. Воздух словно не двигался вовсе, замерев каждой молекулой. И в ней, в тишине, Сергей находил успокоение и размеренность мыслей, чувств. Ему не хватало этого всю жизнь, и только она – поздняя-поздняя осень любила и защищала, приводя в чувство после жарких летних дней, карусели событий и постоянных перемен. Длилось такое время недолго, две-три недели. Вскоре выпадал первый снег. Обычно не задерживавшийся долго на земле он сгорал, как сгорает свеча, медленно и неумолимо. Но это уже был снег. А значит, ушло до следующего года спокойствие, размеренность и упорядоченность мыслей и чувств. Ушло его ежегодное маленькое счастье.
Глава 4
Чичиков
Я поцелую провода,И не ударит меня ток.Заводит молния меня,Как жаль, что я ее не смог.Группа «Агата Кристи».«Ни там, ни тут»Паршин Юра вообще был личность легендарная.
Имевший благородную классическую кличку, даже не кличку, прозвище – Чичиков, он совершенно не оправдывал ее. Не напоминал известного персонажа Н. В. Гоголя ни внешностью, ни манерами, ни воспитанием, ни интеллектом.
Хотя при случае мог блеснуть неплохим чувством юмора и редким качеством, присущим исключительно сильным личностям, – умением смеяться над собой. Довольно крепкий, сбитый, белобрысый, с суровым для мальчишки лицом и воинственным характером, он скорее был антиподом Чиши. Откуда взялась и почему приклеилась к нему кличка Чичиков, не знал никто, даже он сам. Получилось как-то само собой.
Папа Юры в советское время трудился в сфере строительства, точнее, занимался прокладкой и заменой водопроводных труб. Пока не понял в один прекрасный момент, что земле, в общем-то, безразлично какая в ней лежит труба: старая и ржавая или новая и блестящая. После случившегося с ним озарения, трубы заменялись только на бумаге, в документах, а новые продавались налево, пополняя семейный бюджет. Итог: получил семь лет. Чишин папа тоже сидел за хозяйственные проделки. На этой почве два совершенно разных мальчугана весьма крепко сдружились.
Учились в одном классе, жили рядом, вместе гуляли, вместе записались в один радиокружок. Хотели своими руками собрать радиостанцию и отправлять грозные послания плохим буржуям за границу. Мечтам не суждено было сбыться. Случилась отвратительная история с плохим концом, достойная сюжета третьесортного фильма ужасов. Руководитель кружка – щуплый, вежливый, молодой человек интеллигентной внешности, обучал подростков премудростям радиодела. В один из осенних вечеров, когда на улице идет дождь, а капли горошинами стучат по стеклам окон, выбивая точки и тире, объявил воспитанникам: «Сегодня я провожу медицинское обследование и освидетельствование каждого». Нормально? В радиокружке? Одел чистый, белый халат и стал по одному приглашать к себе в кабинет ничего не подозревающих ребят.
Мальчишки по молодости и глупости, не предполагая дурного, спокойно встали в очередь к своему руководителю-радиолюбителю. Попались в его сети и Чиша с Чичиковым.
Шесть ребят в тот вечер посетили медицинское освидетельствование и нарвались на самого обыкновенного и отвратительного педофила-извращенца, который их и «распечатал», в том числе применив подручные медицинские стальные инструменты. Все открылось по приходе друзей из кружка домой к родителям. Они забили тревогу.
Конец душераздирающей истории покрыт мраком. Одно можно сказать с уверенностью – Сергей с Юркой никогда более радиоделом не занимались и пронесли историю по жизни в тайне от всех.
После восьмого класса Паршина угораздило уехать учиться в мореходное училище в город Астрахань. Считается, что даже сейчас дедовщина в ВС является не до конца решенной проблемой. Так вот, дедовщина в мореходке – это не проблема, это просто жизнь курсантов от рассвета до заката и от заката до рассвета.
Пройдя круги ада, он доучился до статуса «дед». Сильно похудел, осунулся, стал злее, жестче и хитрее. Приезжая на каникулы домой в черном морском бушлате с пуговицами, травил друзьям байки о флотской жизни, состоящими из историй, типа, как постригли кота, покрасив после полосками в цвет тельняшки, и запустили его в кабинет начальника училища. Как дрались с местными отморозками на танцах, отмахиваясь морскими ремнями от заточек.
Отдельной темой шли рассказы про любовь. Какой моряк без любви? Фантазий хватало на похожие друг на друга истории, заканчивающиеся одинаково – анальным сексом с избранницей в подъезде дома. В одну из таких побывок Чичиков привез из Астрахани невесту – толстую и стремную лохушку. Знакомство с мамой у нее не задалось. Мама не оценила жест сына и при подружке отругала бывалого моряка, отправив девчонку обратно на вокзал. Больше Юра никого знакомиться оттуда не привозил.
Паршин имел длинный и кривой детородный орган – свою гордость и объект всеобщей зависти. Больше всех завидовали Чиша с Толиком, в юности измерявшие линейкой свои члены, конечно, меньшие по размеру. Результаты не удовлетворяли обоих.
Учитывая форму и размеры члена Чичикова, все его истории про любовные похождения принимались слушателями за чистую монету. Отличить правду от художественного вымысла в них было невозможно.
Любимым развлечением Чичикова, Чиши и Толика по праву считался просмотр порнографических слайдов. Установив проектор ночью на лоджии у Паршина, включали его и направляли луч света на кирпичную стену четырнадцатиэтажного дома напротив. Юрка жил на восьмом этаже, поэтому ракурс и размер фотографий выходил потрясающий. Изображение накладывалось на стену от пятого до четырнадцатого этажа, то есть около двадцати пяти – тридцати метров в высоту. Виды разворачивались грандиозные. По-другому не скажешь. Показ включал в основном грязную порнуху с обильным включением в сюжетную линию гомосексуалистов, трансвеститов и настоящих гермафродитов.
Безобидную затею жестко и бесчеловечно пресекли местные пенсионеры, написав коллективную жалобу в милицию. Кто-то скажет, мол, их тоже можно понять. Они страдали от бессонницы и были вынуждены в окна наблюдать чуждые их сердцам и взглядам социалистического общества пошлые иностранные картинки. Однако не хочешь – не смотри. Зачем нормальным людям удовольствие портить?
Жизнь морского волка, полная приключений и любовных страстей, закончилась не так прозаично, как начиналась. Нарисовалась весьма неприглядная и очень темная история. Насколько известно, активное участие в ней принимали его приятель по мореходке, верзила с кличкой Унитаз, и молодой салага-первокурсник из вновь поступивших. Ему-то нехороший Унитаз сунул свой член в рот, наобещав сладкую и спокойную жизнь в училище под его защитой.
Роль безвинного Чичикова осталась за кадром. Злого прелюбодея Унитаза отправили перевоспитываться на зону, а Юрку Паршина, не разбираясь особо в деталях, выгнали перед выпускными экзаменами из училища на гражданку. Хорошо, так закончилось.
Как чья-то злая воля или нелепая ошибка могут в корне запросто изменить всю судьбу. Жизнь хрупка, хотя и не кажется, на первый взгляд, таковой; цепляется она за этот свет зубами, пальцами, ногами, а у кого и хвостом. Другое дело – судьба. Она как изящная, тоненькая фарфоровая чашечка или хрустальный высокий, на длинной, тонкой ножке бокал. Толкнешь чуть пальцем и разбился, а вместе с ним разлетелись мечты, желания, планы. Судьба чрезвычайно ранима, она, как новорожденный младенец, отнятый у матери. Беззащитна и слаба. Но именно она определяет все, настоящую и будущую жизнь. Спорить с ней бессмысленно и опасно. Глупец тот, кто считает себя хозяином и конструктором судьбы.
У Чиши был двоюродный брат Володя. Хороший парень. Сергей любил его с детства, не выказывая своего отношения. Но суть не в этом. Володя учился в военном училище на пилота вертолета. Однажды летом, также на последнем курсе, с первым пилотом-инструктором они на вертолете зависли над поверхностью небольшого озера. Стояла июльская жара, полдень. Зависли совсем низко и, поставив машину на автопилот, прыгнули в воду, искупаться. Нет ничего лучше, чем в жаркий день вдоволь понырять в чистом теплом озере. Искупавшись на славу, решили лезть обратно в вертолет, но слабый порыв ветра качнул тяжелую машину, сменившую высоту над поверхностью озера на каких-то полметра-метр. Мелочь, наверное. А попробуй из воды, не чувствуя дна под ногами, дотянуться до борта. Нет, не дотянешься. И плот сделать не из чего. Степи вокруг, мелкий кустарник окружал озеро. Что делать? Доплыли до берега, дождались пока вертолет, выработав горючее, упадет в воду. Спасательная команда к ночи нашла их, сидящих на берегу. Вертолет достали. Володю выгнали с последнего курса, а мог летать. Стал в девяностых бандитом.
Помнить надо всегда, насколько хрупок окружающий мир, как тонка нить, удерживающая на высоте, в фаворе, в счастье и успехе. Как легко порвется она, сделай неправильное, неловкое движение. Отвлекись, задумайся – и пропадет удача. Из-за одной убранной со своего места игральной карты рассыплется и весь карточный домик.
Под самый конец лета в августе Королеву позвонили в дверь квартиры. Посмотрев в глазок, он увидел вроде знакомого молодого человека с красными глазами, распухшим перекошенным лицом и зубами, перевязанными разноцветной проволокой. Сначала подумал, что шутка. Открыл дверь и, услышав голос «Франкенштейна», узнал в нем своего друга – Чичикова:
– Что с тобой? – не здороваясь, спросил Сергей.
– П-привет. Это я, – поздоровался Юрка.
– Я понял, что ты. Что с тобой? – переспросил его Чиша.
– В футбол играл, – ответил Паршин.
– Ну и? – продолжил Королев.
– Ворота упали, – начал грустный рассказ Чичиков.
– Ну? – вконец затормозил Чиша.
– Я стоял на воротах. Пока наша команда играла на другой половине поля, залез на верхнюю перекладину и качался. После ворота упали, ударив штангой меня по голове. Сломал челюсть, выбил зубы и получил трещину в скуле на черепе.
Надо же было так повиснуть, что столбы ворот вывернуло из земли и верхней штангой придавило голову несчастному. Как потом доктора ни пытались восстановить геометрию черепа и лица у Юрки, ничего не получилось. В общем, спорт крайне негативно сказался на нем, изменив навсегда.
Чичикова, правда, это особенно не волновало, ведь девчонки, как известно, уважают мужчин со шрамами. Необязательно рассказывать им, от чего они: от падения футбольных ворот или от удара мечом на рыцарском турнире.
Глава 5
Толик
Position number one,Говоришь не дам.Position number two,Тебя хочу.Кай Метов. Position number oneИван Дремов, по кличке Толик, жил окруженный родительской заботой, будучи единственным ребенком в семье. Его мама, сильная и волевая женщина, руководила в семье, управляя и любимым сыном, и мужем, добродушным и покладистым дядькой, учителем труда в школе. Ваня рос добрым и воспитанным парнем, неглупым и бойким.
Глядя на него, можно было подумать, что он постоянно не высыпается и, оправдывая фамилию, добирает упущенное, где получается: на лекциях в академии, в кинотеатре за просмотром фильма, в автобусе по дороге в кинотеатр, в общем, везде, где бы он ни был. Коренастый, круглолицый, с толстыми ляжками и такими же толстыми руками, с голубыми, цвета неба глазами, Иван обладал физической силой, позволяющей ему сломать любого сверстника.
Конечно, за исключением Центнера, его то ли дальнего родственника, то ли близкого друга, носящего джинсы шестьдесят второго размера в неполные двадцать лет. Про верхнюю часть тела Центнера история умалчивает, так как размеров XXX Large в России тогда не было, и где он брал одежду, оставалось загадкой.
Дремов был чрезвычайно миролюбив и надежен. Обладая спокойным характером, он буквально влюбил в себя напрочь лишенного этих качеств Чишу, проживающего по соседству, в доме напротив.
Почему Чичиков назвал Дремова Толиком, осталось тайной, но странное имя-кличка прицепилось к Ивану, и он носил это прозвище всю свою жизнь.
Дружба с такими персонажами, как Кукуруза, Чичиков и Чиша скрашивала Толику размеренное, скучное существование, состоящее сплошь из учебы и вечных пьянок с сокурсниками. Да, он любил выпить. Преимущественно водку, называя ее любовно – «водовка», и как всякий пьющий притягивал мелкие неприятности, оказываясь действующим лицом различных дурацких историй.
Однажды Толик случайно встретил Чишу после тренировки, на которую тот ходил, сильно заинтересовавшись кунг-фу. Чиша занимался трижды в неделю, добираясь от дома до спортзала тремя видами транспорта: на автобусе, метро и трамвае. Толик, конечно, предложил ему выпить.
Отправились приятели в гости к общему знакомому Центнеру, у него тем вечером родителей не было дома. Появлялась реальная возможность в тепле и уюте за дружеской беседой спокойно напиться. Желание присутствовало у всех: у Толика после тяжелой, как ему казалось, учебы; у Чиши после обильных тумаков, полученных на тренировке; Центнер хотел выпить просто так или, как говорил герой Дюма из книги «Д’Артаньян и три мушкетера» Портос: «Я дерусь, потому что я дерусь».
Принять горячительного толкал колючий, жгучий холод с пронизывающим до костей ветром, гонявшим по улицам одинокие, замерзшие снежинки. Холодный зимний вечер – идеальное время посидеть с друзьями за доброй чаркой, особенно если заняться более нечем.
Выпили в гостях почти по бутылке водки на брата и, обсудив модные тренды в синематографе, начали, ради прикола, по очереди мерить джинсы Центнера Levi Strauss 62 размера. Толик с Чишей попытались натянуть их сразу вместе, вдвоем, благо размер позволял. Однако не вышло, и Толик, потеряв интерес к процедуре, решил по пьяни рассказать новый анекдот.
Анекдот от Толика
Встречаются два кавказца. Один говорит другому:
– Скажи своему брату, пусть он передаст моему брату долг, что взял у него еще месяц назад.
– Кто передаст? Мой брат передаст? Ты сам передаст! – не понял другой.
– Кто передаст? Я передаст? Ты передаст, и твой брат передаст! – теперь уже не понял первый.
– Я передаст? Вах, сам ты передаст!
– Нет, ты передаст!
Ну и передрались. Все. Как-то так.
Над анекдотом ржали так, что попадали на пол и не в силах уже смеяться лишь хрипели, схватившись за животы, глядя друг на друга вытаращенными глазами. Насилу успокоились. Немного протрезвели, и Толик вдруг заявил, что мама просила его вернуться пораньше, и начал, качаясь, как слон, собираться домой. Так как закусывать уже было нечем, то Чиша собрался идти с ним, оставив одного дома пьяного Центнера, после ухода друзей захрапевшего богатырским сном Ильи Муромца.
Шагая навеселе, они с удовольствием вдыхали вечерний свежий и морозный воздух, походу проглатывая снежинки.
Подойдя к автобусной остановке, увидели одинокого мужчину, облепленного снежной крошкой и похожего чем-то на Деда Мороза. Человек дымил сигаретой, огонек от которой разжег в друзьях желание тоже покурить. Сигарет не было. Единственная пачка Marlboro, принесенная Толиком, была выкурена в гостях практически сразу после начала пьянки. У поддатых друзей, один из которых при желании мог согнуть подкову, а второй ощущал себя Джеки Чаном, моментально созрел коварный план: докопаться до мужика по-любому, настучать ему хорошенько по голове, а заодно и покурить.
– Э, уважаемый, у вас есть сигарета? – абсолютно ровным голосом с чувством такта задал вопрос Чиша.