Спасти ЧАЭС: 1986. Книга 6

Глава 5. Теоретически подтверждено

Мы внимательно смотрели на план.

Лист, формата, близкого к современному А3 был выполнен из какой-то хитрой бумаги и аккуратно сложен в четыре раза. На нем были отчетливо изображены все четыре энергоблока ЧАЭС, со странными отметками на английском языке. Но даже на первый взгляд было ясно – они собирались серьезно поменять планы относительно уже известной нам информации. Если изначально их целью с высокой долей вероятности был только четвертый реактор, то теперь обозначения в виде жирного черного крестика стояли еще и на втором.

– Вот суки! – сквозь зубы процедил Андрей, затем уточнил: – Я правильно понимаю, они хотят саботировать еще и второй блок? Как будто аварии с четвертым было недостаточно!

– Почему было? – в недоумении спросил Григорий. – Будет!

– Ну, то есть будет, – отмахнулся Курсант, не акцентируя на этом внимания. – Уже голова кругом идет всех этих событий. Я заикаться скоро начну.

– Раз Клык не получил этот конверт, значит, он не знает об изменениях, которые принял куратор или кураторы, – продолжил я. – Следовательно, он будет придерживаться старого плана.

– Не факт, – возразил Андрей. – Что ему мешает импровизировать или вообще все бросить и сбежать?

– Если бы он хотел сбежать, сделал бы это в первый же день. Да и куда ему убегать? Клыку и тут неплохо живется, учитывая, что возможно, он имеет какую-то должность в комитете. В этот четверг он явился к Донченко, выведал информацию относительно произошедшего на станции, а затем задушил его. Это говорит о том, что бросать работу на полпути он точно не намерен.

– Ты прав. Кстати… А чем именно он задушил инженера? – вдруг спросил Петров. – Удавкой?

– Леской, – вздрогнув, произнес я. – На которой заглушка для ванны цепляется. А это важно?

– Скорее, оригинально! – хмыкнул капитан. – Ладно, это не имеет никакого значения.

– Важно понять, какой изначальный план был у Клыка, – заметил Гриша.

Курсант посмотрел на меня выразительным взглядом – изначальный план, пусть и приблизительно, без деталей, мы оба и так знали. Но сейчас рядом был его отец и поэтому говорить открыто мы не могли, приходилось обдумывать каждое слово, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Для Григория сын оставался сыном, а учитывая профессиональную деятельность журналиста, тот случайно мог услышать то, что не предназначалось для его ушей.

– Григорий, то расследование, что ты проводил… – поинтересовался я. – Ну по радиационным авариям на территории СССР. Какое из них было самое серьезное? И самое странное.

– Ну… – задумался журналист. – Наверное, Кыштымская авария пятьдесят седьмого года. Тогда рванула одна из емкостей с ядерными отходами. Как итог – значительно была загрязнена территория, хотя сам химкомбинат «Маяк» почти не пострадал. А странным там было то, что буквально через несколько часов после аварии непонятно откуда появились люди в черных, защитных одеждах, с черными противогазами на головах. В руках у них были неизвестные приборы, которыми они в течение нескольких часов проводили какие-то замеры, а затем, словно испарились. Фотографии, подтверждающие этот факт, тоже имеются. Точнее, имелись. Архив, в котором я их нашел, неожиданно сгорел спустя несколько недель после моего посещения. Там было несколько записок ликвидаторов-очевидцев.

– Любопытная информация. Этими людьми могли быть кто угодно. Выходит, уже тогда воздействие радиации на окружающую среду кто-то изучал? Только огласке это, само собой, придавать не стали, так? Со временем это постепенно забылось, ведь почти тридцать лет почти прошло.

– Ну да. Чтобы узнать даже крупицы информации, мне пришлось проделать тьму работы. На это ушло почти полгода, но все равно узнать удалось немногое. Однако точно известно, что это была одна из первых крупнейших радиационных аварий в Союзе и до нее понятия не имели, что такое радиация, и как она воздействует на живые организмы. И есть у меня очень серьезное подозрение, что эти аварии провоцировались намеренно. Ну, чтобы посмотреть – что будет!

У меня в голове шел сложный мыслительный процесс. Во время Чернобыльской аварии тоже толком не знали, как оказывать первую помощь при лучевой болезни и вообще, как ее эффективно лечить. Значит, кто бы ни изучал эти аварии, в медицину это не пошло. Конечно, сложно предположить, что на территории СССР действовала некая иностранная спецгруппа, которая присутствовала непосредственно на местах аварий, собирала данные и затем исчезала. Попахивает мистикой. Если бы такая группа существовала, ее бы вычислило КГБ…

В принципе, Гриша лишь подтвердил то, что я и так знал. Правда, о неизвестных людях, в черных защитных одеждах я ничего не знал, но несложно сопоставить факты. Расспрашивать журналиста о том, как он вообще умудрился получить доступ к засекреченным архивам, я не собирался, но неожиданно тот сам завел об этом речь.

– Я вообще почему всем этим заинтересовался… У меня знакомый работал в одном из секретных архивов и попутно писал статьи про различные аварии на производстве, где имелось ядерное топливо. Дошел до аварии на ЛАЭС, что была в Ленинграде в семьдесят пятом году. Он настолько увлекся, что утратил бдительность. Даже с кем-то консультировался на этот счет, и не единожды. Так вот, когда он почти закончил, неожиданно пришли серьезные люди из КГБ и арестовали его. Попутно изъяли все материалы. Его обвинили якобы в пособничестве иностранным спецслужбам и измене родине. На него завели целое дело, но в итоге до расследования не дошло – тот неожиданно повесился у себя в камере. Или ему «помогли» повеситься. Позднее, в восемьдесят четвертом году я случайно встретил его супругу. Так вот она мне и пожаловалась, что одной тяжело после смерти мужа. Обвиняла и его самого за самонадеянность и глупость, обвиняла комитет госбезопасности, да и всю страну в целом. В общем, за разговорами пригласила меня на чай, а пока рассказывала, заодно показала коробок с наработками, который чекисты не нашли по чистой случайности – семилетний сын знакомого накидал в коробок старых газет и журналов. Он чудом не привлек к себе внимания просто потому, что сам был разрисован зайчиками и машинками. По ее словам, она вообще его случайно нашла, но выбросить не решилась. В общем, так оно и получилось. Она отдала его мне, и позднее я там много любопытного нашел. И тот блокнот, что ты нашел в поезде – тоже оттуда.

– А зачем ты мне его подкинул?

– Сам не знаю, – признался Григорий. – Интуитивно получилось.

– Ну а дальше-то что было? – спросил Андрей.

– Я начал узнавать, спрашивать. Рыться в архивах, проверять. Пришлось поездить по Союзу, долго и много беседовать с нужными людьми. Было непросто, но это того стоило. Везде имелись следы, которые и выводили на тот или иной факт. Я так думаю, люди из комитета тоже что-то пронюхали, вот и обрубали концы. По моим подсчетам сгорело несколько архивов.

– Так вот почему меня не раз просили, чтобы ты остудил пыл и не лез, куда не просят? – догадался Андрей. – Ну, отец, блин…

Григорий лишь развел руками в стороны.

Я усмехнулся, а Курсант продолжил:

– Я только одного не пойму, а кто же все-таки изучал последствия воздействия радиации на организмы? Это не одним годом все было сделано. Аварии ведь случались на протяжении тридцати лет.

– Хороший вопрос. Может, эти люди в черном как раз из комитета, а в их числе крот. Он мог выдавать себя за КГБ, но не состоять в нем! Глубоко законспирированный агент.

– Куратор, при разговоре, упомянул, что работа по диверсии на ЧАЭС идет давно, – заявил я. – И не только. Выходит, у них было две цели – вывести из строя «Дугу-1», а еще значительно облучить население, чтобы посмотреть – что будет?! Это все звенья одной цепи.

– А вам не кажется, что недоделанный реактор намеренно ввели в строй, уже наперед зная, что он дефективный? – выдвинул смелое предположение Андрей.

– Почему это он дефективный? – удивился Гриша. – Я об этом ничего не слышал.

Блин, опять прокололись. У отца Курсанта и мыслей не было, что реактор РБМК-1000 сам по себе был далеко не лучшим решением. Сложный момент, относительно доверия.

– Потому, что в некоторых режимах работы он очень нестабилен, – вмешался я, разрядив обстановку.

– Вам не кажется, что мы ушли от темы? – спросил Андрей, которому все эти исторические факты про аварии, ни о чем не говорили.

– В общем, так, они собираются устроить аварию на самом реакторе, потому что знают о последствиях. Вопрос в том – когда, как и сколько человек за этим стоит! – твердо произнес Григорий.

Мы с Андреем снова переглянулись. Когда и как мы знали, а вот сколько человек… До недавнего времени нам был известен только один возможный сообщник – инженер Донченко. Но теперь его можно было списывать со счетом, потому что ничего он нам уже не расскажет.

У меня в голове мелькнула мысль – да ни хрена диверсанты не знали о возможных последствиях. Стремились побыстрее устроить диверсию, а когда жахнуло и всю Европу накрыло радиоактивное облако, за голову схватились. Правда, не те, кто устроил аварию, а руководство европейских стран. Реакторы, тем более таких размеров как РБМК, еще никогда не взрывались.

Ну, своего-то они точно добились. «Русский дятел» сначала был заморожен, а потом и вовсе благополучно заброшен. Противоракетный щит, на который ушла значительная сумма государственного бюджета, развалился и позднее был распилен на металлолом. А потом развалился и сам СССР, никакие ракеты уже были не нужны. Только вот Припять стала городом-призраком, пострадала тьма народа, ну и пошатнулась позиция Союза на мировой арене. Треснула экономика, поползли разговоры среди населения. Ну и пропаганда ещё. В общем, тот, кто за всем этим стоял, своего определенно добился.

Некоторое время мы молчали.

– Может, зайдем в столовую? – предложил Андрей.

Я прямо почувствовал, как желудок обвился вокруг позвоночника. От голода.

– Хорошая идея! – ответил я, затем посмотрел на часы и добавил: – У меня запланирована еще одна встреча с важным человеком. Впрочем, до самой столовой я вас провожу. Есть у меня одно место хорошее на примете.

Мы покинули лавочку и выдвинулись в сторону «Ресторана». Того самого, где когда-то, еще будучи школьником, я отмечал свой выпускной. Где мы, наконец-то, тесно сблизились с Юлькой.

Нет, я вел их не в сам ресторан, а в располагающуюся в соседнем здании столовую. Насколько я помнил, она работала не только по будням, но даже и по субботам.

– Ну а у вас какие новости? – поинтересовался я, пока мы шли к виднеющемуся вдалеке зданию.

– Ну, во-первых… – начал Андрей, – поражает реакция наших чекистов. Все замяли. Хода громкому делу не дали. Точно известно, что куратор и его телохранитель попали в делегацию незаконно. Вроде как в последний момент, уже в самом Киеве, в автобус сели совсем другие люди. У них были документы и специальное разрешение. Ну а настоящие члены комиссии так и остались в гостинице, связанные. Их обнаружили позднее, когда сам председатель этой делегации сообщил, что не знает этих людей…

– Ханс Бликс? – изумился я. – Ему что, показали трупы? Не слишком ли это?

– Скорее всего, да. Нужно же было как-то опознать их личности.

– Да-а, представляю, какая каша заварилась там, куда они убыли. Конечно, если бы погибли настоящие ученые, тогда точно был бы международный скандал. Наверняка, чтобы замять эту историю, понадобилось вмешательство верхушки КГБ, – ухмыльнулся я. – Даже не верится, что мы во всем этом участвовали.

– Угу… Во-вторых, возможно, мы нащупали след Клыка.

Я остановился и посмотрел на них с изумлением.

– И вы молчали? Почему сразу не сказали?

– Потому, что это лишь непроверенное предположение, – ответил Григорий. – Когда те люди из банды держали меня в подвале, несколько раз упоминали заказчика. Называли его Виктором.

– Так… Но этим Виктором мог быть кто угодно. С чего вы решили, что это Клык?

– А вот тут самое интересное. Пока я был здесь, быстро смотался в РОВД Чернигова и побеседовал со следователем, который ведет дело по той банде, что взяли в подвале. Тот оказался на редкость толковым мужиком, к тому же был благодарен за то, что именно благодаря нашей наводке взяли настолько интересную рыбу. Так вот, мне даже разрешили побеседовать с одним задержанным, который остался в живых. Когда я показал ему ориентировку, он с готовностью подтвердил, что на ней изображен тот самый заказчик. То есть, Виктор.

– Я все еще не понимаю, где тут взаимосвязь?

– Пробив по базе, мы нашли более ста человек с именем Виктор, подходящих по возрасту. И один из них находится в базе без фотографии. Его полное имя Клыков Виктор Юрьевич. По возрасту и описанию примерно подходит.

– Что-то не верится, что все так просто. Не мог Клык так легко подставиться, – усомнился я, недослушав.

– Леха, погоди. Дай договорить. Этот Клыков, с восемьдесят второго по восемьдесят четвертый год неоднократно покидал территорию СССР. То в Польшу, то в Чехословацкую республику, то в ГДР. Понимаешь, к чему я клоню?

– Да. Что этот самый гражданин Клыков и есть Клык?

– Ну, можно сказать и так.

– Не верю. Кем этот Клыков работает?

– Не поверишь, он работает на заводе «Юпитер». И работает с начала восемьдесят четвертого года. Точнее, работал.

– В смысле?

– А теперь мы подошли к самому интересному. Я навел справки и выяснил очень любопытный факт. В ноябре восемьдесят четвертого года, в возрасте сорока семи лет, этот Виктор неожиданно умер от сердечного приступа. Родственников у него не было, друзей тоже. Похоронили его, и дело с концом.

– Блин, Андрей. Не томи ты, рассказывай до конца уже! – не выдержал я.

– Все предыдущие места работы этого Виктора Клыкова неизвестны. Просто отсутствуют, как будто он вообще ранее не существовал. И я подозреваю, что это кем-то организовано неспроста. Быть может, вот он ключ к тому, почему Клык в курсе многих вещей, творящихся в самом комитете? Он числился в конторе официально, работал и был кротом.

От всей этой информации у меня голова кругом пошла. Работу, которую провел Андрей, невозможно не оценить. Вот только что нам это дает? Что Клык давно умер?

Бред!

– Мне кажется, ты пошел не в том направлении. Клык и Клыков не может быть одним и тем же человеком, потому что это банально. Ну сам подумай, разве оперативник иностранной разведки станет так бестолково маскироваться?

– Я об этом думал. И это единственное, что нас останавливает. У меня есть стойкое предположение, что с момента своей официальной смерти, Виктор Клыков перестал существовать. Но только по документам. А на самом деле он есть.

– А почему бы просто не присвоить себе чужую личность? – спросил я.

На мгновение Андрюха задумался.

– А вот об этом я даже не подумал…

– Вот на то оно и выходит, что ничего нам это не дает. Но на всякий случай нужно проверить. Говоришь, что нет ни одной фотографии этого Клыкова? А как насчет лечебного заведения?

– Возможно. Или поднять пропуск на территорию завода «Юпитер». Ведь как-то он туда заходил, значит, имелось фото. Вдруг пропуск все еще где-то в архивах лежит? По фотографии мы поймем, он это или нет. Отец, говоришь, ты хорошо разглядел Клыка?

– Ну не особо, в подвале было темно, – кивнул Григорий. – Вообще, каждый раз, как он приходил, мне на голову мешок одевали. Но один раз его надели криво и через край я все-таки разглядел лицо Клыка. По моему описанию Андрей потом и делал фоторобот.

– Ясно. Тогда попробуйте узнать на Юпитере хоть что-нибудь о пропуске, а я пока встречусь со знакомым из КГБ. У меня встреча на три часа запланирована.

– Тогда на связи. Телефон ты помнишь.

– Кстати, а где вы остановились? – поинтересовался я.

– Пусть это останется тайной? – улыбнулся Андрей. – Мы в городе.

Сказано это было без недосказанности или недоверия. Пусть у нас с Андреем изначально не было симпатии друг к другу и, выяснив, кто есть кто, мы не бросились обниматься с криками «Здорова, земляк!» Поначалу мы не доверяли друг другу, но эти границы растаяли сами собой и это правильно. Действительно, будет лучше, если я не буду знать, где именно они расположились.

На этом мы и разошлись – Курсант с отцом скрылись в здании столовой, а я ускорился и направился в сторону речного вокзала. Идти далеко, да и погода не совсем благоприятная, но времени было достаточно.

Вновь пошел легкий снег. Погода была не сахар – мрачные тучи нависли над Припятью. Было ощутимо холодно, около минус пятнадцати.

Я никогда не любил холод, поэтому накинул на голову еще и капюшон, чтобы было теплее. Конечно, угол обзора таким образом стал ощутимо меньше, но меня это совершенно не волновало. Думал о том, как бы поскорее добраться до места встречи.

К вокзалу я подошел в половину третьего – на полчаса раньше положенного срока. Решил зайти в кафе и немного погреться горячим чаем с лимоном. Минуя последний переход, между дорогой и территорией вокзала, я не услышал, как сзади подъехала машина, внезапно перегородив мне путь. Стекло на пассажирской двери приоткрылось и в проеме я увидел чью-то бритую морду…

Глава 6. Неожиданный вердикт

Вопреки моим ожиданиям, никто на меня ствол пистолета не наставлял.

Пару секунд бритый смотрел на меня внимательным изучающим взглядом, затем мотнул головой назад. Одновременно приоткрылась задняя дверь – видимо, для меня.

Они хотели, чтобы я ехал с ними.

Какие только мысли не пронеслись в моей голове за следующие несколько секунд. Кто эти люди и сколько человек в машине, я понятия не имел, да и приехали они на какой-то иномарке серебристого цвета. С какой стати я должен куда-то ехать? У меня, вообще-то, встреча запланирована…

Это вполне могли быть люди Клыка, а могли быть и чекисты. Какие-нибудь бандиты. Черт возьми, да кто угодно. Мысль сбежать не казалась мне правильной, хотя сделать это было бы несложно. Наряду с беспокойством, я понял, что прямо сейчас во мне проснулось еще и некое любопытство. Чуйка не била тревогу и это был хороший знак.

Немного подумав, я кивнул бритому, обошел дверь и забрался в салон, захлопнув за собой дверь. В машине было двое – водитель и пассажир, которого я и окрестил бритым. Внешность у обоих была типичной для братвы начала девяностых годов. Особенно у пассажира.

– Савельев? – спросил он, хотя по-любому и так это знал.

– Именно. Чем обязан?

Водитель обернулся, хмыкнул.

– Поедешь с нами.

– С какой стати? – спокойно спросил я. – Я вас не знаю, причины вашего появления тоже.

– Это в твоих же интересах. Мы от Павла Сергеевича, – ответил водитель, давая мне время переварить информацию. Затем добавил: – Он не смог прибыть на речной вокзал, поэтому обратился к нам.

– А вы кто?

– Бюро добрых дел, – хмыкнул бритый и, не оборачиваясь ко мне, спросил: – Ну что, едем? Или можешь идти куда шел.

– Едем! – спокойно ответил я, хотя начал немного нервничать. – Далеко?

Мне не ответили. Водитель тут же тронулся с места. Из-за того, что дороги были пустыми, остановившаяся у обочины серебристая иномарка не привлекла особого внимания. Никто за нами не ехал, никто не сигналил. Видимо, место моего перехвата было выбрано неслучайно – они меня ждали.

Ехали мы недолго, всего пару-тройку минут.

Иномарка свернула во двор одного из городских кварталов, остановилась у многоэтажного жилого здания.

– Приехали, дальше сам. Первый подъезд, третий этаж. Квартира номер двенадцать, – напутствовал бритый, потеряв ко мне интерес.

Я кивнул, вышел из машины и, хлопнув дверью, отошел на несколько шагов. Остановившись, взглянул на машину – это был Мерседес W123, кажется семьдесят девятого года выпуска. Несильно разбираюсь в немецких автомобилях, но, тем не менее, про себя отметил, что приехавшие за мной ребята были явно непростые. Вроде мода на личную охрану еще не наступила.

Даже усмехнулся – надо же, чтобы такое было в середине восьмидесятых… Быть может, так оно и было, просто будучи мальчишкой я в эту сферу не вникал?

Осмотрелся по сторонам.

В этом новом районе города я никогда не был. Хоть и находился он неподалеку от речного вокзала, сюда меня как-то не заносило. Людей в округе не было, да и машин не особо. Учитывая погоду, все сидели по домам и грелись.

Дом передо мной был типичной панельной пятиэтажкой, одной из самых новых. Это что же получается, Павел Сергеевич ждет меня внутри? Как-то несерьезно получается и, наоборот, зачем такие заморочки?

В голове как-то не укладывалось – насколько мутная птица этот Иванец. Интересно, почему за все эти годы никто, даже его сын, не замечал за ним странностей? Для всех он был уважаемым членом горисполкома Припяти, человеком при деньгах. И все. Но на деле оказалось, что он совсем не тот, за кого себя выдает. Я до сих пор не понимал, какую должность он занимал в комитете и кому подчинялся. И вообще, что это за спектакль, с такой конспирацией?

Поднялся на нужный этаж, отыскал двенадцатую квартиру.

Настойчиво постучал в дверь.

Через несколько секунд дверь распахнулась и на пороге я увидел… Пономарева!

– Ну привет, Алексей, – широко улыбнулся он, затем указал рукой. – Входи, чего на пороге стоять?

– Товарищ капитан… – изумленно пробормотал я, совершенно не ожидая увидеть здесь бывшего подчиненного Алексея Владимировича. – А как вы здесь… оказались?

– Долгая и совершенно неинтересная история, – ответил тот, закрывая за мной дверь. – Чай, кофе?

– Нет, спасибо, – я все еще не мог отойти удивления, осматриваясь по сторонам. – А где Павел Сергеевич?

– Ребята внизу, наверное, забыли тебе сказать, что он не смог приехать? Так вот, я его доверенное лицо.

Мы прошли в небольшую гостиную, где стоял только низкий журнальный столик и угловой диван. Сама квартира была однокомнатной и очень походила на ту, где я прятался, пока числился дезертиром. Было очевидно, что это что-то вроде перевалочного пункта для сотрудников КГБ.

– Проходи, садись, – капитан указал на единственный диван в комнате.

– Вы все еще состоите в комитете госбезопасности? – поинтересовался. – Что с товарищем Черненко?

– Увы, больше нет, – Пономарев принес с кухни табурет и поставив рядом с диваном, оседлал его. – Поэтому я больше не капитан. И про Алексея Владимировича у меня, к сожалению, информации нет. С тех пор, как он лег в больницу, я ничего о нем не слышал. Ну, что ты хотел рассказать Павлу Сергеевичу?

Я колебался. Не то чтобы я не доверял Пономареву, просто странно было видеть его после стольких месяцев отсутствия и тем более обсуждать с ним такие непростые темы. Где он был, чем занимался? И действительно ли он здесь по указанию Иванца?

– Я совсем не на это рассчитывал… – медленно произнес я, глядя ему в глаза.

Видимо, чего-то подобного он и от меня и ожидал. Потому что, чуть улыбнувшись, он кивнул, поднялся и подошел к стоящему в коридоре телефону. Взял трубку и набрал какой-то номер.

Самого его я не видел, лишь слышал голос.

– Да, он здесь, – отчетливо произнес Пономарев. – Все верно. Хорошо.

Капитан выглянул в комнату и жестом поманил меня к себе. Поднявшись, я подошел ближе, и тот сунул мне в руки телефонную трубку.

– Да, слушаю! – немного помедлив, произнес я, уже наперед зная, чей голос я там услышу.

Оттуда раздался знакомый, слегка надменный голос отца Генки:

– Привет, Алексей. Я так понимаю, ты сильно удивлен, что мы не встретились лично? К сожалению, возникли обстоятельства, из-за которых я не смог приехать.

– Но вы ведь и не уезжали из Припяти! – вырвалось у меня. Очень уж мне хотелось выяснить этот непонятный момент сейчас. Зачем он мне тогда соврал?

– Догадался, да? – в голосе послышались виноватые нотки.