Жизнь как триллер

– Видите? – проговорила Майя. – Я не врала…

– Я и не думала, что вы говорите неправду, – заметила я. – Просто мне нужно ознакомиться с материалами вашего дела. Вы не возражаете, если я скопирую письма себе на смартфон?

– Делайте, как считаете нужным, – кивнула женщина. – Только прошу, удалите их потом, ладно? Не хочу видеть всего этого…

Я завершила работу с электронной почтой Майи и зашла в социальную сеть, которой пользовалась писательница. Ее страничка была удалена, обычно восстановить историю сообщений после этого действия проблематично. Но благодаря тому же Тимохину я решила и эту задачу. Вскоре мне удалось восстановить и страничку Рудовской, и сообщения, которые приходили на ее аккаунт.

– Тут в основном родительские чаты, – пояснила Рудовская. – В школе, где учится Карина, все родители состоят в чате, он не только в социальной сети есть, но и в вайбере.

– Поняла, – сказала я.

Быстро просмотрела чаты, но ничего интересного не нашла. Зато сообщения, о которых мне говорила Майя, прочитала внимательно. В отличие от писем на электронную почту женщины, в социальной сети преступник только оскорблял Рудовскую, в выражениях особо не стеснялся. Удивительно, сколько грязи за последний месяц вылилось на несчастную писательницу…

– Получается, все это длится довольно продолжительное время, – заметила я. – Началось все месяц назад, верно?

– Ну да…

– А когда вышла в свет ваша книга?

– В июле этого года, – пояснила Рудовская.

– То есть пять месяцев назад, – заключила я. – Интересно, почему преступник, если это ваш, скажем так, коллега, не начал свое дело раньше…

– Не знаю, мне это неизвестно, – вздохнула Майя.

Я принялась изучать страничку, с которой присылали сообщения. Как и говорила Рудовская, никакой информации о пользователе не было, фотографий тоже. Никнейм не наталкивал ни на какие догадки, ни человеческого имени, ни фамилии преступник не указал. «Любитель книг» – так именовался неизвестный. Под этим псевдонимом мог скрываться кто угодно, вычислить настоящие имя и фамилию пользователя было трудновыполнимой задачей. И все же существовал на свете человек, которому эта головоломка по силам.

Я взяла свой телефон и набрала номер уже упомянутого мною Дмитрия Тимохина.

Приятель взял трубку сразу, скорее всего, сейчас у него разгар рабочего дня. Тимохин работает из дома, но это не означает, что он может заниматься служебными делами, когда ему заблагорассудится. Многие ошибочно считают, что работа на удаленке – просто рай, ведь не нужно каждое утро к восьми-девяти утра приезжать в офис и сидеть там до шести вечера. На самом деле все совсем не так. Фрилансеры обладают железной дисциплиной, зачастую их график просто сумасшедший, и если обычный человек приходит домой вечером и спокойно отдыхает либо занимается семьей, то фрилансер может пахать с пяти утра до двух ночи, а то и целые сутки.

Именно так работал Тимохин, и я искренне удивлялась, как он умудряется выживать без выходных и отпуска.

– Слушаю, – проговорил Дмитрий.

– Дима, привет, это Женя Охотникова, – проговорила я.

– Да, я понял, у тебя ко мне какое-то дело? – спросил Тимохин. – Только говори быстро и по сути, я программу запускаю.

– Хорошо. Мне надо установить настоящие имя и фамилию пользователя, я тебе сейчас пришлю эсэмэс-сообщение с никнеймом и адресом странички, – проговорила я. – Поможешь?

– Давай, только отвечу через час где-то, – пообещал тот.

Я поблагодарила приятеля и выслала ему все сведения, которые мне удалось найти о «Любителе книг». После этого вернулась к изучению странички Рудовской. Но кроме сообщений с оскорблениями, ничего интересного я не обнаружила.

– Скажите, а ваша дочь, Карина, она зарегистрирована в этой социальной сети? – поинтересовалась я.

– Наверно, – пожала плечами писательница. – Только как она там именуется, я не знаю. В такие подробности дочь меня не посвящает.

– То есть ее и в ваших друзьях нет? – уточнила я.

Майя отрицательно покачала головой.

– Карина пользуется ноутбуком? Имею в виду, у нее есть свой компьютер?

– Да, планшет, – сказала писательница. – Но Карина его всегда таскает с собой, в ее комнате его точно нет. Если она и заходит в интернет, то только через свой планшет или телефон. В принципе, планшет – штука удобная, можно и клавиатуру к нему подключить, но текст быстро не наберешь. Карине он нравится, я подумывала для своей работы взять что-то подобное, но потом отказалась от этой идеи. С ноутбуком гораздо проще.

– Могу я осмотреть комнату вашей дочери? – спросила я.

Майя кивнула и вытащила свой телефон.

– Попробую позвонить ей еще раз, – вздохнула она. – Может, сейчас она со мной соизволит поговорить…

Она набрала номер Карины, стала ждать, когда дочь возьмет трубку. Судя по всему, Карина звонок не проигнорировала, Майя стала расспрашивать девушку, что сказали врачи.

– Ну хоть это радует! – после недолгой паузы произнесла Рудовская. – Ты придешь сегодня домой? А, ясно… Будь осторожна, одна никуда не выходи! Если что – звони, я на связи!

Закончив разговор, женщина проговорила, обращаясь ко мне:

– К счастью, перелома нет, просто ушиб. Наверняка врач сказал Карине, чтобы она пока воздержалась от физических нагрузок, но вряд ли дочка станет его слушать. Уверена, она снова поедет на конюшню, тут я сделать ничего не могу. Надеюсь, хоть тренер не допустит ее до занятий…

– Погодите, Карина – взрослая девочка, она должна понимать, что если с травмированной рукой залезет на лошадь, любое падение может привести к печальным последствиям! – воскликнула я.

На это Майя махнула рукой.

– Вы просто не знаете Карину. Она максималистка, все или ничего. Уверена, даже сломанная нога не остановит ее от посещения конюшни…

– Она не придет сегодня домой? – уточнила я.

Рудовская отрицательно покачала головой.

– Нет, сказала, что ночует у подружки, – со вздохом произнесла писательница. – Уж не знаю, что там у нее за подружка, только иногда у меня возникают нехорошие подозрения. Надеюсь, что они неоправданны…

– Все-таки я хотела бы осмотреть ее комнату, – сказала я.

Майя встала из-за стола и проводила меня по коридору в глубь квартиры. Мне тоже казалось подозрительным, что Карина так часто ночует у какой-то подруги, а мать понятия не имеет, как эту подругу зовут и где она живет. Что, если Карина и в самом деле замешана в деле, которое я расследую? Подруга вполне могла оказаться сообщницей девушки, и вместе с этой подругой (или другом) Карина плетет интриги против Рудовской. Вот только зачем ей это надо? Чем так девушке не угодила мать?

– Что вообще Карина рассказывала вам о своей подруге? – спросила я. – Вы совсем ничего не знаете о ней?

– Да мне кажется, что у дочки просто появился молодой человек, – призналась Майя. – А мне она не говорит, не понимает, что ее ложь наталкивает на кучу мыслей, которые совершенно не радуют…

– Думаю, скоро придется установить, где пропадает девушка, – заявила я. – А то и в самом деле это как-то странно.

– Да как это сделать? Проследить за ней?

– Нет, есть более легкие варианты, – загадочно проговорила я, не вдаваясь в подробности.

Комната, где жила Карина, оказалась довольно просторной, однако вся она была завалена вещами. Похоже, девушка не любила наводить порядок в своих апартаментах, это было видно сразу.

Рудовская извинилась за бардак и пояснила, что Карина очень злится, если мать заходит в ее комнату и трогает вещи дочери.

Про себя я подумала, что дочь писательницы – та еще штучка, от такой можно ожидать что угодно. Ясно было, Карина – крайне неуправляемая девушка, про таких говорят: «без царя в голове». С матерью она обращается как хочет, поступает так, как ей удобно, и ни капли не заботится о мнении окружающих.

Я начала осмотр комнаты с письменного стола Карины. Несмотря на то, что все школьники давно перешли на электронные учебники, бумажными книгами уже никто не пользуется, а конспекты пишут на планшетах, в завалах я обнаружила школьные тетрадки Карины. Некоторые были прошлогодними, валялись они вперемешку с новыми, чистыми. Личных записей Карина не вела, я это поняла, когда просмотрела все тетради, которых было огромное количество. Почерк у девушки был жуткий, буквы скакали, на строчки она вообще внимания не обращала, а некоторые сокращения не смог бы расшифровать и самый опытный специалист по ведению конспектов.

Шкаф девушки ломился от вещей, уму непостижимо, сколько всевозможной одежды было напихано на полках и висело на вешалках. Судя по всему, Карина была довольно худенькой девушкой, джинсы она носила маленького размера. Надо будет попросить у Майи фотографию ее дочери, в конце концов, надо знать, как она выглядит. Что касается стиля, я затруднялась определить, каких вещей больше в гардеробе: присутствовала и спортивная одежда, и ультрамодная, и «вечерняя» – в виде черных платьев строгого кроя. Все это обилие шмоток буквально вывалилось на меня, когда я открыла дверцы шкафа.

Я внимательно исследовала шкаф на наличие посторонних предметов, однако ничего крамольного не нашла.

Кровать Карины была не заправлена, одеяло оказалось скомканным и кое-как валялось, подушка занимала не положенное место у изголовья, а располагалась где-то в середине постели. Под подушкой и под простынями я также ничего не нашла.

Пришлось признать, что осмотр комнаты не дал никаких результатов, кроме того, что я сделала вывод о неряшливости девушки. Но это мне никоим образом не помогло в расследовании, я не продвинулась ни на шаг.

Вместе с Рудовской мы вышли из комнаты Карины и вернулись на кухню. Майя шла впереди меня, поэтому я воспользовалась возможностью и установила в комнате девушки «жучки» – на всякий случай, возможно, прослушки зафиксируют что-то интересное. В прихожей я тоже установила «жучки», то же самое сделала на кухне.

Я решила найти Карину в социальных сетях, попросила для этого у Майи фотографию ее дочери. Рудовская отыскала самый свежий снимок на телефоне и протянула его мне. Я внимательно посмотрела на фото.

Чертами лица Карина оказалась совсем не похожа на мать. У нее были зеленые глаза и длинные рыжие волосы, которые на фотографии девушка забрала в высокий хвост. Пухлые губы, вздернутый носик придавали ей выражение непокорности и упрямства, выражение глаз показалось мне насмешливым и высокомерным. Карина была очень худой и угловатой, женственные округлости в ее фигуре пока так и не появились. На девушке на фотографии была белая футболка и светлые джинсы, облегающие ноги, словно вторая кожа.

– Это Карина летом, – пояснила Майя. – Я ее сфотографировала, хотя она не очень любит, когда я снимаю на телефон.

– Почему? – поинтересовалась я.

– Ой, да разве ее поймешь, – махнула рукой женщина. – Говорит, что плохо получается на фотографиях…

– Ясно, – кивнула я и достала свой смартфон. Открыла вкладку интернета и принялась искать страничку Карины в социальной сети.

Сперва я ввела настоящие имя и фамилию девушки. Карин Рудовских было аж пять человек, однако ни одна из найденных пользовательниц не подходила. Наличие фотографии здорово облегчало процесс поисков, поэтому я сразу поняла, что если Карина и зарегистрирована в сети, никнейм она выбрала другой.

– В какой школе учится ваша дочь? – спросила я Майю.

– В тридцать четвертой, – отозвалась та. – В одиннадцатом «А».

Я открыла строку «сообщества», ввела номер школы, куда ходила Карина. Возможно, мне удастся отыскать девушку среди участников сообщества и я узнаю ее никнейм. Участников группы было огромное количество, Карин среди них было семь. Ни одна из этих девушек не подходила. Номер класса, который указала Рудовская, оказался совсем бесполезен – в сообществе отсутствовало распределение учеников по классам. Я стала было просматривать всех участников сообщества женского пола, но вскоре убедилась, что это крайне бессмысленная затея. Дело в том, что у многих пользователей не было личных фотографий, а узнать, является ли, скажем, «Девочка-на-шаре» дочерью Рудовской, без фотоальбома на страничке было невозможно.

– Майя, вам известны имена и фамилии одноклассников Карины? – поинтересовалась я. – Можете назвать?

– Знаю лишь тех, о которых мне рассказывала дочь, – сказала Рудовская. – Когда еще у нас с ней были нормальные отношения…

– А когда они у вас испортились?

– Около года назад, – вздохнула Майя. – Карина резко изменилась. Раньше она была мягче, что ли… Стала угрюмой, замкнутой, колючей. Я не знаю, почему так получилось, грешу на возраст дочки…

– Ладно, так как зовут одноклассников Карины?

– Она раньше дружила с Мариной Куприяновой, – проговорила Майя. – Это было, когда девочки учились в шестом классе. Вроде их дружба продлилась два года, потом общение прекратилось.

– Почему?

– Поссорились, – пожала плечами Рудовская. – В восьмом классе не поделили мальчика, Славу Решетникова. К слову сказать, этот Слава потом перешел в другой класс, неизвестно, по какой причине. Потом Карина дружила еще с двумя девочками – Настей Огородниковой и Олесей Кузнецовой. Кажется, они и сейчас общаются, но точно сказать не могу.

– Вот как, – кивнула я. – А про личную жизнь дочери вам что-нибудь известно? У нее есть бойфренд?

– На эту тему Карина со мной не разговаривает, – покачала головой Рудовская. – Надеюсь, что есть и она у парня время проводит. Вы не подумайте ничего, я вовсе не сторонница ранних отношений, но это лучше, чем если бы Карина проводила… гм… свой досуг с подругой.

– Понимаю, – проговорила я. – Как бы то ни было, мне хотелось бы поговорить с этим близким человеком вашей дочери. Пока все это выглядит очень подозрительно. Но первым делом мне бы хотелось побеседовать с вашими коллегами – теми, о ком вы говорили. Меня интересуют Эмилия Разина, Егор Краев, Алексей Берестов и Елена Блавинская. Скажите, вы могли бы устроить встречу с ними?

Ответить Рудовская не успела – внезапно зазвонил мой мобильный.

Я взяла смартфон, взглянула на дисплей. Звонок поступил от Тимохина.

Я тут же взяла трубку, безо всяких вступительных фраз мой приятель сообщил мне информацию:

– Я установил пользователя, который зарегистрировался в социальной сети под никнеймом «Любитель книг», женщину зовут Елена Федоровна Блавинская. Адрес ее почты сейчас продиктую, в последний раз пользователь был активен около двух недель назад. Три месяца назад страничка Блавинской была взломана, имени того, кто взломал ее, сообщить не могу.

– А можно как-то установить имя взломщика? – спросила я.

– Нет, взлом был осуществлен мастером, с использованием современной программы, которую пока не удается ликвидировать, – проговорил Тимохин. – Если б действовал любитель, все было бы гораздо проще, но против профессионала даже я бессилен.

– То есть Блавинская не пользовалась своим аккаунтом? – спросила я. – После того, как ее взломали?

– Зависит от того, как скоро она узнала об этом, – пояснил приятель. – Пользователь узнает о взломе, когда ему пишут друзья и спрашивают, с его ли странички было отправлено фейковое сообщение. Думаю, ты в курсе, как это работает. Компьютерный преступник взламывает страничку и пишет друзьям пользователя сообщения с просьбами перевести денег. При желании можно установить в программе значок «скрыть сообщения», то есть человек, страничку которого взломали, не будет видеть, что именно он написал. Я подозреваю, наш профессионал мог воспользоваться этой опцией, чтобы взлом не раскрылся.

– Вот как… – проговорила я. – Жаль, конечно, что нельзя установить личность преступника. Жду от тебя адрес электронной почты, спасибо за помощь!

Тимохин положил трубку, позже мне пришло эсэмэс-сообщение с имейлом «Любителя книг».

Я рассказала Рудовской, что узнала из телефонного разговора.

– Елена Блавинская? – переспросила писательница. – Я же ее знаю, получается, ее взломали и мне писали с ее странички?

– Не факт, что сообщения отправлял преступник, – заметила я. – Блавинская могла терроризировать вас до того, как некто взломал ее аккаунт. В любом случае надо встретиться с этой женщиной и расспросить ее, по крайней мере, она явно замешана в этом деле. Расскажите, что вам известно о ней?

– Да практически ничего, – пожала плечами Рудовская. – Блавинская – автор триллеров, я читала пару ее романов. Мне понравилось – пишет живо, интересно, захватывает с первых строк. Чем-то наш стиль даже похож, но я не плагиатила, честно говорю!

– Полагаю, писательнице могло не понравиться, что появляется новый автор, который тоже придумывает триллеры, – заметила я. – Если подумать, у Блавинской имеется мотив – устранение конкурента, коим вы и являетесь. Вы ведь встречались с ней лично, верно? Хотя бы на том вечере, посвященном современной литературе?

– Да, это было один-единственный раз, – сказала Майя. – Толком я с ней не общалась, просто выразила восхищение ее творчеством, сказала, что мне нравятся ее книги. Она, в свою очередь, похвалила мой роман и призналась, что прочла его с удовольствием. Вроде как я подняла серьезную тему, к которой почему-то не обращаются – слишком она зыбкая. Общество зачастую обвиняет жертв насилия, а вот мужчинам всегда находит оправдание…

– Вы рассказывали о том, что пишете новый роман? – спросила я.

Рудовская кивнула.

– Конечно, а что в этом такого? По-моему, все мои знакомые и подписчики знают, что я работаю над следующей книгой. Да и Блавинская сказала, что с нетерпением ждет мой новый шедевр. Она так и сказала – «шедевр», мне было очень приятно…

– А другие писатели, они как к вам отнеслись? – продолжала расспрашивать я. – Вслух, конечно, они могли петь вам дифирамбы, но наверняка вы бы заметили неприязненное отношение к вам, зависть, ревность?

– Не знаю даже… – растерялась женщина. – Могу только сказать, к кому я сама испытала неприязнь. Во-первых, к этой парочке позеров – Краеву и Разиной. Признаюсь, они меня злили весь вечер – оба напыщенные, высокомерные, наглые… развратные. От них так и веяло похотью – я боялась, что они начнут совокупляться на людях. Думаю, меня бы тогда вырвало… А вот Алексей Берестов показался мне серьезным человеком. Ему на вид лет сорок – сорок пять, он женат на художнице Инне Мещеряковой. Инна на встречу не смогла прийти, она готовила работы к своей персональной выставке, на которую Берестов нас всех звал. Сам Алексей довольно скромный, о своих заслугах он не распыляется, не кричит направо и налево о том, какой он гениальный писатель. Работает в жанре детектива, но это не типичное «бульварное чтиво», а, я даже сказала бы, серьезная современная литература. Я, кстати, начала недавно читать его книгу, называется «Ловушка». Очень необычный слог, читается одновременно и легко, и в то же время язык очень красивый, благородный. Пока я не догадалась, кто преступник, но книга держит в напряжении. Мне кажется, он один из лучших детективщиков, я бы поставила его на одну ступень с Агатой Кристи.

– А Берестов читал ваш роман?

– Еще нет, но он сказал, что его жена читает и ей нравится, – проговорила Майя. – Мне даже страшно давать свою книгу читать такому опытному писателю – он-то уже полно романов написал, а я – только один… Кстати, я вот рассказываю вам про Берестова и вспомнила, что как раз сегодня состоится открытие выставки Инны Мещеряковой! Начало в шесть вечера, в принципе, мы можем застать там людей, с которыми вы хотите побеседовать. Не знаю, успеем ли к началу, но наверняка мероприятие продлится часа три. Официальная часть займет немного, но потом люди будут общаться в неформальной обстановке. Меня ведь тоже звали, но я не ответила, приду ли, сказала, что все зависит от того, как будет продвигаться работа над новым романом…

– Где назначено открытие выставки? – я посмотрела на часы.

Время показывало без двадцати шесть.

– В картинной галерее «Вдохновение», это находится в центре города. Отсюда, если на такси ехать, то минут пятнадцать, но вечером есть риск попасть в пробки…

– Не будем терять времени, – заявила я. – Постараемся успеть на открытие вовремя…

Какое-то время у нас заняли сборы – Рудовская решила быть при параде, так как открытие выставки – это торжественное мероприятие, в джинсах туда не придешь. К счастью, марафет наводила она недолго, переоделась в вечернее платье и распустила свои волосы. На макияж времени не было, но, на мой взгляд, выглядела писательница шикарно. По сравнению с ней я выглядела «серой мышкой» – повседневная удобная одежда, в которой не было ни намека на торжественность.

– Скажем, что вы – моя знакомая, художница, – заявила Майя. – Художники – народ вольный, ходят в чем хотят, поэтому ваш внешний вид никого не удивит.

– Честно говоря, я ни капли не разбираюсь в живописи, – призналась я.

Рудовская махнула рукой.

– Да никто у вас и не будет ничего спрашивать! – уверенно проговорила она. – Просто ходите по галерее да восхищайтесь картинами Мещеряковой, этого будет достаточно. Выставка-то Инны, поэтому от вас не будут требовать рассказов о вашем собственном творчестве!

Я понадеялась, что так оно и будет, поэтому мы сели в мою машину и поехали по адресу, который назвала мне писательница.

До картинной галереи добрались, к счастью, быстро – в эту сторону сейчас пробок не было. Часы показывали десять минут седьмого, когда мы вошли в помещение, заполненное нарядно одетыми людьми. Галерея была небольшой, зато все стены были завешаны огромными холстами – работами Мещеряковой.

Затрудняюсь сказать, в каком жанре творила жена Берестова, но картины были непонятными, к реализму они не имели никакого отношения. Какая-то дикая смесь красок, наложенных плотными слоями, на некоторых холстах присутствовали иные материалы – нитки, гипс, лоскуты ткани. В центре зала, в окружении толпы приглашенных гостей, стояла женщина лет тридцати – тридцати пяти, в длинном красном облегающем платье, и говорила вступительную речь. Как я поняла, это и была художница Инна Мещерякова. Выглядела она превосходно: идеальный макияж, красивая прическа, со вкусом подобранные украшения. Настоящая красавица, подумала я про себя. Женщина благодарила зрителей за то, что они пришли на ее выставку, и рассказывала о своих картинах.

– Работа над выставкой заняла у меня целый год, – вещала она. – Я задумала серию картин, посвященных эмоциям человека. Они абстрактны, но и наши эмоции не поддаются логике, особенно когда они захватывают и выплескиваются через край. Возможно, смысл картин не сразу становится ясным, чтобы понять мои чувства, нужно внимательно вглядываться в каждую работу. Тогда вы станете испытывать эмоции, и именно эти эмоции позволят вам понять полотна…

Рядом с Инной стоял импозантный мужчина в строгом костюме, который с восхищением глядел на художницу.

Я шепотом спросила Майю, кто это, и Рудовская подтвердила мою догадку: рядом с Мещеряковой находился ее муж, писатель Алексей Берестов. Майя тихо сказала, что на выставку пришли все писатели, о которых она мне рассказывала.

Эмилия Разина оказалась жгучей брюнеткой с внушительными формами, чем-то она мне напомнила испанку. Одета Разина была в блестящее платье с разрезами, демонстрирующее ее длинные ноги, волосы она забрала в высокую прическу. На вид ей было около тридцати лет, держалась она гордо, точно сама организовала выставку. Рядом с ней стоял мужчина лет сорока, с которым Эмилия периодически обменивалась какими-то репликами. Как сказала Майя, это и был Егор Краев, женатый писатель, который крутил роман с Разиной.

Елена Блавинская – худощавая светловолосая женщина примерно одного возраста с Краевым – стояла поодаль от парочки и внимательно слушала речь Мещеряковой. В руках у Блавинской был фужер с шампанским, одета она была гораздо проще, чем ее коллеги. Скромный брючный костюм не выглядел эпатажно или вызывающе, напротив, он показывал серьезность и хороший вкус его обладательницы. В отличие от Разиной с Краевым Блавинская ни с кем не разговаривала, она временами переводила взгляд на стену, на которой висела огромная картина Мещеряковой, и внимательно вглядывалась в полотно, точно хотела проверить слова художницы. Было видно, что Блавинской интересна сама выставка, а не общение, как многим из присутствующих.

Остальных гостей Рудовская не знала – очевидно, это были знакомые Мещеряковой, возможно, художники или представители других творческих профессий.

Зато мне один человек показался знакомым. Он стоял вдалеке, держался особняком, но, приглядевшись, я с удивлением поняла, что это мой новый знакомый Олег, интересно, как его по фамилии? Точно знаю, что сын Нины Петровны не назвал ни своего отчества, ни фамилии.

Я шепотом спросила Майю:

– Вам знаком этот мужчина? Вон, стоит вдалеке?

– Нет, впервые его вижу, – покачала головой Рудовская. – А кто это?

– Тоже писатель, – пояснила я. – Знакомый. Он мне о вас и рассказывал.

– Надо же, на вечере современной литературы его не было…