Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 1
– А почему бы мне не взять – да и не подсчитать размеры моего будущего наследства? – спросил он у довольно похабной гипсовой фигурки с весьма, впрочем, скромным названием «Вечная весна». Люди с «Весны» ничего не отвечали – им было не до того.
– Хорошо же! – угрожающе сказал Фредди, схватил фигурку, размахнулся… и поставил на место – в лавку зашел старьевщик. Он полазал по помещению, заглянул в кассу, вытащил оттуда пять фунтов и, воровато озираясь, убежал. Так Фредди и не понял, зачем приходил этот странный старик.
– Пощщитаем, – и Фредди принялся яростно щелкать костьми. Он вертелся на стуле, таращил глаза, хихикал, как гимназистка, и, в конце концов, так закряхтел от жадности, что в стенку застучал Роджер и в грубых выражениях попросил прекратить. Фред не прекратил, так как сумма получилась просто астрономическая.
– Кстати, о мучениках науки, – сказал вдруг себе Фредди. – Лучше сдохнуть, чем этакие деньжищи загребут недоношенный астроном с недоделанным портняжкой.
И он тяжело и надолго задумался.
– Вот что, дорогой сосед, – сказал он кактусу, сиротливо стоящему на окне. – Поступлю-ка я… Эй! Погоди! Че тебе надо? – заревел он, плюнул в кактус и отвернул его лицом к окну, затем вытащил «Весну» и заботливо подул на нее. – Тебе скажу. Поступлю-ка я так, как поступил бы на моем месте каждый Фредди. Это было наитие, которое в очередной раз доказывает, что я родился не зря и непомерно умен. Оставлю-ка я денюшки своей жене!
– У тебя же нет жены, – возразил ему его внутренний голос.
– Нет, так будет, – и Фредди принялся с отчаянием таракана, уносимого унитазным течением, форсировать крепость под названием «Мэри». Перво-наперво он оборвал всю клумбу у Букингемского дворца. Получился отменный букет, который Мэри понес ругающийся Тейлор, а Фредди ради такого случая обрядил его в мальчика-посыльного с дурацкой шапочкой на голове. Вернулся мальчуган очень скоро – без шапочки, с царапинами через все лицо и обрывками роз в волосах.
Фредди понял, признал и учел возможные ошибки, приступая к плану «Б», который заключался в следующем: Брайан должен был устроить нападение на Мэри, а он, Фредди, ее будто бы спасет. Брайан упирался до последнего, но десять фунтов и две морковки решили дело.
Мэй блестяще справился с задачей. Как всякий порядочный бандит, он спросил у Мэри закурить, сколько времени, и как пройти в библиотеку. А канава с холодной и грязной водой, в которой он очутился через минуту, была не такая уж и глубокая, а то бы он просто утонул.
Фредди. который выглядывал из-за кустов, такой поворот событий явно не устраивал. Поэтому он просто вылез из укрытия и побежал за Мэри, звеня и подпрыгивая. Догнав ее, он пошел рядом, хихикая, как гимназистка, и рассказывая скабрезный анекдот. Тут продавщица остановилась, уперла руки в бока и, не скупясь на фразеологические обороты, высказала Фреду все, что она о нем думает.
Самого же Фредди это нимало не смутило.
– Не хочешь наследства – так и скажи, – оборвал он словоизвержения девицы. – Дура.
– Наследство! – прищурилась Мэри. – Твое?
– Нет, Брайана, блин! – взорвался Фредди.
– А сколько? – не отступала продавщица.
Фредди показал ей бумажку с расчетами, да и то издали.
– ЫХ! – и Мэри бросилась Фредди на шею. – За такой куш и потерпеть не жалко! Пару годков…
Они жили душа в душу десять лет, швыряя друг в друга разными мелкими предметами, а потом Фредди вышел из дома купить программку, и больше она его не видела.
В своем доме, конечно.
Увидела она его позже.
Но это уже другая история.
/ – картинка №10 – / ГАЗЕЛЛА ИЗ ХАФИЗА, или ЯВЛЕНИЕ ЛЕКТОРА /
Однажды Фредди вдрызг разругался с Роджером и старьевщиком – они выиграли у него в стуколку два фунта – и пошел шляться по Лондону, устроив себе, как он крикнул сослуживцам, «декретный отпуск».
Проходя мимо редакции «Таймс», Фредди увидал в ее окне силуэт, напоминавший вопросительный знак – это Дэвид Боуи пришел давать объявление. Фредди, памятуя прошлую встречу с Дэвидом, удумал ему круто насолить. Он сторожил Боуи не хуже, чем сам Боуи когда-то сторожил его самого: неслышно скользил вокруг редакции, пил газировку с сиропом и без, задирал старух-семечниц и приценялся к шикарному смокингу, обещая возвернуть с первых гастрольных.
Наконец наступил вечер. Все разошлись по домам, и даже Боуи вытолкали взашей из редакции, посулив напечатать его объяву завтра же. Тогда Фредди рыбой-пилой вынырнул из-за угла, открыл ставень редакции при помощи обувного рожка, влез в окно и, орудуя веником, перемешал все гранки. Перед уходом он случайно попал ногой в ротатор и спустя полчаса вырвался, оставив в зубах злобной машины клок клетчатых штанов.
Наутро в «Таймсе» появилось следующее будоражащее душу объявление:
«Ужасы Кенсингтона! Дэвид Боуи, кошмарный и мистический лектор, читает лекции о темпераменте! Три человека были найдены мертвыми! Таинственный змей отвечает на ваши вопросы! Спасайтесь, пока не поздно! Завтра посреди рынка ровно в 18.00! Полиция бессильна! Добро пожаловать!»
Назавтра посреди Кенсингтонского рынка ровно в 18.00 не было ни души. Лишь из отдаленного угла рыночной площади доносились дикие вопли – это Дэвид Боуи расправлялся с наборщиками из «Таймс». А Фредди сидел на крыше, болтал ногами и хорошо поставленным голосом читал наизусть газеллу из Хафиза, таким вот оригинальным образом выражая свое презрение к кошмарным лекторам.
Боуи опознал его позже – по клоку клетчатых штанов. Ох, как он его терзал! Но опустим же завесу жалости над этой сценой.
/ – картинка №11 – / КРЕЩЕНИЕ, или «КУИН» /
Однажды Фредди так надоел своими просьбами, нытьем и вытьем смайлам, что они решили-таки его прослушать. С официальным приглашением на прослушку к нему явились тщательно приглаженные и отчищенные Тим и Роджер. Но тут неожиданно для всех заартачился сам гость.
– А вдруг вы меня заманите и убьете? – затравленно озираясь, вопил он. Но Роджера и Тима было двое, они были сильнее, они без труда скрутили Фредди и приволокли его домой к Брайану, у которого на чердаке и был, собственно, оборудован репетиционный зал группы «Смайл». Там вдохновенно стучал на барабанах Брайан Мэй. При виде сего кощунства Роджер побелел, выпустил фреддинскую ногу и тигриным прыжком наскочил на мгновенно облысевшего друга. На Фредди напал такой смех, что Тейлор и Мэй прекратили взаимное рванье и уставились на новобранца.
– Он лысый, – отсмеявшись, сказал Фредди.
– И вот Это еще надеется получить место в моей группе? – сказал Брайан, ни к кому конкретно не обращаясь.
– В нашей группе, – поправил Роджер.
– Не знаю, как там в вашей, а я с ним играть не буду, – уперся Мэй. – Он дражнится.
– Извинити, – и Фредди сделал утиное лицо.
– А ежели он чего-нибудь стибрит? – продолжал разоряться Мэй.
– Куда он чего стибрит? – пожал плечами Роджер. – Я его знаю. Он – кулинар-технолог.
Фредди поднял бровь.
– Сам ты кулинар, – поправил Тейлора Тим. – Он дизайнер.
– Дизайнер? – переспросил Мэй. – Мне нужен дизайнер!
– Нам нужен дизайнер, – уточнил Роджер.
– Всем нужен дизайнер, – капризно сказал Фредди. – В особенности такой, как я. Такой дизайнер нужен для всех и для каждого. Кто же вас научит держаться на сцене. Разве так, как вы, держатся на сцене? Не смешите старика. Вот как нужно держаться!
Он схватился за спинку стула и прокричал:
– Отрывай!
Все вцепились в Фредди, но он держался, как пришитый.
– Вот как надо, милая моя, – самодовольно сказал отцепившийся Фред. – А я еще вот как могу!
И он принялся скакать по комнате, принимать парадные позы, дергать головой и искаться под мышками.
– Срочно дайте логарифмическую линейку! – скомандовал он.
– На что это еще? – с подозрением спросил Мэй, втайне считавший, что только ему дано постигать тайны тригонометрии.
– В пах упереть, – сварливо ответил Фредди. – А ты чего подумал? Логарифмы считать? Где линейка? Где она?
Линейка была найдена, и Фредди продемонстрировал несколько мягких кошачьих прыжков. С полок попадали все кастрюли, Брайанова азбука и гипсовая статуэтка «Рабочий и колхозница», которую Брайану прислал из Питера его далекий и таинственный друг Гоша, о котором Брайан ничего не рассказывал, но любил хвастаться его подарками.
– Берем, – покрутил головой Роджер.
– Грех не взять, – и Фредди, подпрыгнув еще пару раз, скакнул на диван, где и улегся, свернувшись колобком.
– Я еще петь могу, – подумав, сказал колобок.
– Что вы говорите? – всплеснул руками Брайан.
– Я говорю – Я ЕЩЕ ПЕТЬ МОГУ! – прокричал колобок. Мэй в ужасе спрятался под стол.
– Да, сегодня я в голосе, – с удовлетворением произнес Фредди. – Ну так что? Буду я у вас петь?
– Ни за какие ковриги! – отказался Роджер. – Уши жалко!
Фредди вынул из-за пазухи аппетитный коржик с коровкой. Тейлор тут же в него вцепился и на все согласился.
– А вы что же, господин Стафф? – поинтересовался Фредди.
– А я то же, что и остальные, – кивнул Тим. – И вообще, я и сам собирался уходить. Так что работайте вместе. Ага?
– АГААА! – громче всех заорал Фредди, и робкий голос Брайана услышан не был.
После проводов, веселых и шумных, как вокзал Ватерлоо с погремушками на дверях, Брайан задал Фредди долго обдумываемый и потому весьма коварный вопрос:
– А как фамилие ваше, если не секрет?
– Простое оно, – буркнул Фредди. – Бульсара. Но это всяких там носатых не касаемо.
– А разве бывает такая фамилия, что ли? – захихикал Роджер. – Тогда я завтра буду какой-нибудь Чирмандер. Или Чиризарт.
– Снорлакс, – бросил реплику Брайан.
– Послушайте, я что-то не пойму – что вас не устраивает? – взорвался Фредди. – Чем фамилия плоха?
– Бульсара – не имя для певца. – авторитетно заявил Брайан. – Равно как не имя для певца и Суслик, Жало, Алиса, Борода, Окорок, Панайотис, Страница…
– Ужас какой! – прошептал Фредди.
– Это еще что, вот слушай дальше – Лес, Гудзон, Злюка-Козлюка, Молоток, Минога, Сантана, а еще – мне страшно, но я скажу – Зигги!
– А? – влез в окно Боуи. – Поминали?
– Это и есть Зигги? – презрительно сказал Фредди. – Какое же это Зигги? Это Боуи. Я с ним знаком. А Зигги, судя по имени, должен быть таким… Противным таким, лысым, тощим и с длинными жилистыми красными руками!
И он покосился на Мэя. Но тот намека не понял и не обиделся. Зато обиделся Дэвид.
– Я к вам по делу пришел! – рявкнул он. – А вы бодаться! Сами вы жилистые и лысые! Зигги – это мой псевдоним!
– А Боуи?
– И Боуи – псевдоним.
– Да сколько их у тебя?
– У меня их масса, и все мне нравятся, – отрезал Дэвид.
– Ну так и я тебе придумаю! – затрясся от смеха Фредди.
(И вправду придумал. Отныне он звал Боуи не иначе как Буй. Или Маис, но это только в очень хорошие и теплые дни).
– А у меня уже тоже есть псевдоним, – заявил Фредди. – Я его придумал сам.
– Это – Южный Ктототам? – Роджер прыснул.
– Я те брызну, – погрозил кулаком Фредди. – Слушайте и не говорите, что вы не слышали! Звать меня отныне будут Фредди Меркури! Ура!
– Это почему же? – и Мэй аж присел, чтобы выглядеть более язвительным. – Уж не потому ли, что ты в детстве пил ртуть и закусывал мышьячком?
– Сейчас ты у меня будешь мышьячком! – ощетинился Фредди.
– Нет, не поэтому, – заметил Боуи. – А потому, что Меркурий – самая мелкая и грязевая планета с мелкими и грязевыми вулканами.
– Дураки! – обиделся Фредди. – Надо читать легенды и мифы Древней Греции! Просто Меркурий – это греческий древний божеств. В тапках с крыльями. Знаменитый бог торговли!
– И воровства, – добавил Роджер.
Фредди покраснел. Он вспомнил, что недавно спер у Роджера два палтуса с балконной веревки. Роджер тоже об этом вспомнил, потому и сказал.
– Ну и ладно, ну и пусть, зато я буду Меркури, – протарахтел Фредди, стараясь скрыть смущение.
– А чего это ты стараешься смущение-то скрыть? – нахмурился Роджер. – Спер так спер, чего уж тут?
– Я же говорил – болото, – хмыкнул Боуи.
– Друзья мои, друзья мои, – быстро сказал Фредди. – Поскольку я таперича имущество казенное, предлагаю это дело хорошенечко сплеснуть!
Все так и сделали.
– Давно хотел вас спросить, – сказал Фредди. отвалившись наконец от стола и поглаживая раздувшийся, как у удава, живот. – Что это за название за такое – «Смайл»? Кто его придумал? Что за ясли-сад? Вы бы еще «Солнышком» назвались. Или «Колокольчиком».
– Да это про меня! – надулся Роджер. – Зубы у меня!
И он улыбнулся во всю необъятную ширь.
– Да, это от души, – Фредди немного отодвинулся. – Нет уж, менять – так менять! Не будем мы больше «Смайл». Давайте назовемся скромно и сочно – «Фредди и остальные».
Мэй всунул ему под нос ядреный шиш.
– Нет такого правила – по именам зваться! – обиженно сказал он. – Тем более по неизвестно чьим. Тогда и я скажу – «Брайан и сыновья».
– Лучше так – «Великий, могучий, добрый волшебник Роджер Тейлор и прочие», – вставил Роджер.
Тут уже оскалились прочие. Они вскочили и стали орать друг на друга, раскрыв рты, как три разозленных осла. А Боуи сидел и усмехался, треская втихомолку треску. Доевши, он вытер губы и заявил:
– Послушайте старого прожженного анонима. Называться надо не в честь кого-то, а в честь чего-то. Но не в честь разных там жуколиц, зверей и катящихся камней, а умнее – в честь книжек.
– «Властелин колец»! – крикнул Фредди.
– «Гагрантюа и Патрагрюэль»! – гаркнул Роджер.
– «Ахрипелаг ГУЛАГ»! – завопил громче всех Брайан.
Все убито посмотрели на Боуи. Тот пригладил брови и улыбнулся.
– Есть такая сказка – «Король Дроздобород», – сказал он. – Назовитесь так.
– Король Драбздр… – запнулся Мэй. – Не. Плохо. Лучше просто – «Король»!
– Точно, – кивнул Роджер. – Я – король, а вы все – свита. Несите мою мантию!
И он величаво взмахнул плащом. Его повалили и этим самым плащом навозили по морде.
– Король должен быть один, – сказал Мэй. – И буду им – я.
– Ладно, – до неприличия покладисто согласился Фредди. – Тогда я буду королева.
– Это почему еще? – удивились все, и даже у Боуи отклеилась бровь.
– Это мои личные ассоциации, – заявил Фредди.
– Тогда я не буду королем, – быстро отказался Мэй. – Мало ли что…
– Вот и выходит, что зваться будем просто – «Королева». – развел руками Фредди. – А куда деваться?
Некоторое время все катались по полу в тихой драке. А потом Тейлор ударился головой об барабан, и все испугались, подумав, что у него лопнула голова.
– Так что? – свирепо спросил Фредди, сидя на шкафу и скаля зубы. – Кто-нибудь против? Пусть выйдет! Пусть вынет свой кортик!
– Я не буду свой кортик вынимать, – торопливо сказал Мэй. – Согласный я.
Роджер ничего не сказал – он немного оглоушел после удара об барабан. Боуи тоже молчал – он запихивал в рот последнюю треску.
– И ладненько, – Фредди налил себе полную стопку и шарахнул. Остальные подключились, и началось крещение новоявленной группы.
Открытым остался лишь вопрос о басисте. Группа перепробовала их целую кучу, но всех их неизменно выгонял Фредди – то ему не нравились волосы претендента, то возраст, то пол… Пару раз в группу порывался вступить Пол Маккартни, но Фред в то время на дух не переносил битлов (к слову сказать, роллингов он вообще терпеть не мог – ни в то время, ни в какое либо другое). Посему, едва завидя Пола, во весь дух бегущего с гитарой в студию с бас-гитарой за спиной, Фредди быстрее падающего с крыши Элтона Джона (был такой случай) выскакивал из окна и удирал, а если не успевал – прятался на чердаке и жутко там выл. Теперь уже бегством спасаться приходилось трусоватому Полу.
Итак, друзья с ног сбились, ища неуловимого подлеца-басиста. И вот однажды…
/ – картинка №12 – / БАСМЕН, или НАКОНЕЦ-ТО! /
Однажды Джон Дикон учился на факультете электроники. И так случилось, что этот во всех отношениях правильный, тихий и не реагирующий на насмешки однокурсников над его отвислым носом студент ухитрился не на шутку разгневать своего декана. Как раз в ту минуту, с которой мы начали рассказ о нем, Джон спасался от декана, съезжая по перилам. Декан бежал на своих коротеньких лапках по лестнице за утекающим Диконом и честил его на все корки, призывая общественность покарать смутьяна. Общественность не преминула, ловко подставив декану ножку. Тот с грохотом слетел вниз по лестнице, обогнав даже Джона, который так удивился, что не успел вовремя свернуть, лихо свистнув, соскользнул с перил и врезался задом прямо в доску объявлений.
– Тяжелый случай, – сказал он сам себе, потирая зад и поднимаясь. Тут его взгляд уперся в объявление, которое (а он об этом и не знал!) недавно повесил Брайан. Дикон встал возле доски и заревел басом:
– А вот кому бас-гитарист? А вот кому басисты нужны? А мы вот они! А мы вот!
Образовалась небольшая толпа. Дикон орал, не жалея глотки. Образовалась большая толпа. Дикон начал немножко похрипывать. Собрался почти весь университет. Дикон уже сепетил. Подковылял даже декан факультета электроники и обрушил на Джона поток нечестивостей. Дикон в ответ по-рыбьи потрепал губами. Декан махнул на него рукой и ушел.
И тут сквозь толпу, нагло расталкивая ее локтями и коленками, просочились трое – цыгановатый, лохматый и белобрысый. Джон тут же окрестил их про себя Яшкой, Пуделем и Блондексом. Потом он подумал и переименовал Яшку в Шняжку. Это его так развеселило, что он стал бухикать. Так вот, Шняжка нахмурил брови и строго спросил:
– Это ты – басист, что ли? Мне тут передали, что тут есть самый настоящий басист! А ты просто кашляешь! Басом.
– Да ты что, балдиссимус! – подскочил к Шняжке незнакомый глазастый мужик. – Это же я – басист! Меня тут каждая собака знает! Я же Маккартни! Пол который.
«Это я – басист! Я кричал тут все это время, а ты, гадюка поганая, подошел и на халяву хочешь?» – вот как сказал бы Дикон, если бы мог. Но он не мог, вот в чем был весь фикус-пикус!
Демонстративно игнорирующий глазастого Шняжка, заинтересованно принюхавшись к пришельцу, кивнул:
– Точно. Он басист. Я их чую. Пошли с проверкой.
– А ты руки вверх поднимай, когда кашляешь, – посоветовал Блондекс Джону, бешено вращавшему глазами. – Оно полегче будет, ага. Это я тебе как врач говорю.
– Он врач, точно, – поддержал его Пудель. – Дипломированный гастроэнтеролог-оториноларинголог с пристрастием к стоматологии и макроцеллюлозе!
– Ты что, дурак? – удивился Роджер. – Я же просто биолог!
– Зубы рвал?
– Себе – рвал. Признаю. Но лечить ему коклюш не буду.
– Брезгуешь?
– Просто у меня такое чувство, что он нам еще пригодится!
– Ага! Он будет занавес раздвигать!
– И бегать по сцене, грохоча подкованными сапогами!
– Хо-хо-хо!
– А-ха-ха!
– Сволочи! Скарлапендры! Швейнкерли! – чуть не сказал Джон, но опять не смог. А вновь прорвавшийся сквозь толпу Шняжка закричал на своих подельников, затряс над ними своими кулачищами, и сбежали они, бросив Джона на произвол декана, который вернулся, таща за собой ректора. И началось…
Спустя какое-то время (может, неделю, а может, и все два дня), Джон брел по Кромвелл-роуд в пакостном настроении. Накануне ему сделали внушение, принародно одев в исподнее и повесив на шею дощечку «Я катался по перилам и обидел своего декана – ну как в меня не плюнуть?», после чего выставили на всеобщее обозрение в актовом зале, разрешив плевать в него из трубочек жеваной бумагой.
Злой Джон шел в исподнем и придумывал гневную песнь, которую он сегодня же ночью споет у декана под окном. Но придумать он не успел – какая-то скотина на машине налетела и вышибла из него дух, вмазав бампером под ложечку. Дикон лежал и напряженно вспоминал различные методы глубокого дыхания, но ни один не приходил ему в голову. И тут он вспомнил, как это делается! Яростно сипя одной ноздрей, он перевернулся на спину – и молча, но очень сильно завопил. Прямо на него злобно смотрел Шняжка.
– И машину мне помял! – гневно сказал он Дикону. – Как теперь я буду ездить, как? Молчишь? Ага! Я тебя узнал! Это ты там был вроде как басист, а? Точно, это был ты! Мы еще тогда того, другого взяли! Только он слабоват оказался. Какой из него басист, ежели он пищит, как баба! Тьфу!
И Шняжка плюнул, попав аккурат на Джонов ботинок. Тот жалобно зашевелил жабрами.
– Э, да у тебя ботинок – глянь-ка! – жабрами шевелит! – удивился Шняжка. – А, это ты пальцами двигаешь! Смешной! Так ты правда басист?
Джон пантомимой показал, как ловко он управляется с бас-гитарой. Шняжка побелел от злости.
– Сам-то ты хорош! Я тебе тоже могу показать – вот!
И он исполнил перед Диконом серию ужимок и прыжков. Выкинув напоследок забавное коленце, он хищно посмотрел на беззвучно смеющегося Джона.
– Смешно тебе? Ну и смейся, рахит. Не вызову тебе «скорую» и все! Ага! Ага!
И, отравив окружающую среду выхлопами, он уехал на своей машине в даль звенящую. Дикон же всего через каких-то полчаса очухался и пополз за ним.
Он не собирался так легко, как вы думали, отказываться от своих планов. Выследив Шняжку по следам шин, он увидел, как тот стоит перед маленьким беленьким домиком и деловито чистит придверным ковриком свои ботинки. После сей процедуры «цыган» оглянулся, ловко вырезал гвоздем на косяке непристойность и, наконец, зашел в дом. Побоявшись столкнуться с ним в предбаннике, Джон полез через окно. Он решил застать Шняжку врасплох и все-таки доказать тому, что он – басист.
В домике было чисто и хорошо, правда, по стенам висели разные плакаты с изображениями ужасно оскалившихся пастей («Точно, рокер», – подумал Дикон. – «Наши люди»). В стоящих по стенам застекленных шкафчиках на полочках стояли челюсти и зубы всех размеров, а на стене висел гипсовый слепок распиленной пополам головы человека, заботливо раскрашенный вручную.
– Да он маньяк! – сказал вслух Дикон и так обрадовался, что может говорить, что даже стал плясать прямо на ковре, измазав его грязью, принесенной на своих ногах (он же не чистил обувь придверным ковриком!).
– А теперь меня точно взрежут, – испугался Джон и принялся бегать по комнате, ища место, куда бы спрятаться. Наконец он залез в один из шкафчиков, для чего ему пришлось взять в руки чудовищной величины муляж обеих челюстей. «Были бы у меня такие зубы, – подумал Джон, – я бы, может, и не учился бы ничему. Ходил бы и всех ел».
Эта мысль заставила его затрястись от смеха, и, трясясь, он не удержал дверцы и вывалился из шкафа прямо под ноги прибежавшему на шум из другой комнаты Шняжке. Только это оказался никакой не Шняжка, а старикашка. В белом халате. Джон не смог удержаться и сказал:
– Я слышал, вам басист нужен!
Дед закричал страшным голосом. Джон же не придумал ничего лучшего, как загородиться челюстями. Старикашка подумал-подумал, и дал Джону по голове стулом. Отъезжая, Дикон услышал знакомый голос:
– Так это ж наш басист! Черт! Он вырвал себе все зубы!
И вслед за этим – грохот упавшего тела.
И напоследок – еще один возглас, принадлежащий явно старику:
– Это мой коврик? Это – мой коврик? О! В мой дом забрался Лар Крофт – Осквернитель Гробниц! Ну, это ему даром не пройдет!
– Неужели он и тебя сосчитал? – это уже раздался третий голос, но вот кому он принадлежал, Джон уже не мог понять, потому что ему стало плохо, и он совершенно против своей воли еще раз осквернил старческий ковер…
Как вы уже поняли, это еще не конец истории, и даже не ее начало. А началось все гораздо раньше, а именно – с того, что Роджер Тейлор потерял работу…
/ – картинка №13 – / ТРУДНАЯ РАБОТА, или А НИКТО И НЕ ОБЕЩАЛ! /
Однажды Роджер Тейлор потерял работу. Как? Вот как. Шел он по улице, сунул руку в карман – бац! Работу потерял! Вот ужас-то!
Роджер растерянно пошарил рукой в кармане.
Нащупал в нем огромную дырищу.
Поползал по тротуару.
Вернулся туда, откуда пришел.
Пригнувшись к самой земле, как страус, прошел весь путь от начала до конца (съев по дороге пару камешков).
Проверил все окружающие урны, но не нашел ничего интересного, кроме старого проездного на омнибус и чьего-то кошелька, битком набитого деньгами. Роджер рассеянно кинул кошель обратно в урну и долго, тщательно, озираясь по сторонам, прятал на своем щуплом теле заветный проездной. Неожиданно его окликнули. Окликнувший оказался человеком с милым и приветливым лицом.
– Здравствуйте, – кротко сказал мил-человек. – Не будет ли нескромным с моей стороны предположить, что вы потеряли работу? Не бойтесь, я не угадываю мысли.
«Угадал, сволочь», – с тоской подумал Роджер.
– Наверное, это будет для вас сюрпризом, – продолжил незнакомец, – но я знаю, где вам ее предложат!
– Ее нашли? – вскинулся Тейлор. – Где? Как? Кто посмел? Не зли меня! Убью!