Маска судьи
– Здесь явно живут представители отнюдь не рабочего класса.
Здешняя атмосфера прямо таки кричала мне в ухо: «Алиса, это тебе явно не по карману! Вытри слюни и ничего руками не трогай!».
Мы остановились около дома семьи МакГиллан. Джейкоб припарковал автомобиль рядом с каким-то старым ржавым драндулетом, который стоял рядом с особняком.
– Эта машина явно не вписывается в общую картину садов Эдема.
Это был Dodge Charger 1968 года выпуска тёмно-зелёного цвета. И владелец явно не ухаживал за своим авто: окна были грязными, краска во многих местах была стёрта, а на корпусе выделялись многочисленные царапины и вмятины, которые собственник не удосужился как-либо замаскировать. Лобовое стекло было покрыто трещинами, а боковые зеркала вообще отсутствовали. Одно колесо было приспущено, и я уже начала было думать, что кто-то оставил её здесь, как какой-то мусор.
– Интересно, чья она?
Мы вышли из машины и услышали какие-то крики, доносящиеся из-за высокого забора. Судя по всему, ругались двое мужчин. Мы с Джейкобом переглянулись, а потом направились к калитке дома. Я нажала на кнопку с нарисованным на ней колокольчиком.
– Твою мать! Убирайся отсюда! И не смей больше приходить в мой дом с этим дерьмом! – прокричал разгневанный мужчина.
– Я уйду, Томас, но ты не прав! Опомнись, пока ещё не поздно! – ответил ему второй.
– Я всё сказал тебе! И забери этот мусор с собой! – выкрикнул, как я уже догадалась, Том МакГиллан. После чего я услышала глухой удар, как будто кто-то кинул некий предмет, который вследствие падения ударился о кирпичный забор.
«Мы, наверное, очень вовремя». – Подумала я.
Я ещё раз нажала на кнопку с колокольчиком и только хотела что-то выкрикнуть, дабы нас, наконец, впустили, как в этот же момент дверь калитки резко распахнулась. Оттуда вышёл человек в чёрной рясе священника. На вид ему было немного за шестьдесят. Морщинистое лицо и проплешина на голове. Морщины были глубокие и сеткой покрывали всё его лицо. В его глазах читалось безумие и гнев. Выходя, он чуть не столкнулся со мной.
– Простите, сэр, Вы… – начала я, но священник спешно прошёл мимо, словно меня тут и не было. Он направился к ржавому драндулету, что я заметила ранее. Преподобный сел за руль своего корытца, громко хлопнув дверью, завел мотор и, словно давя педаль газа в пол, умчался по дороге.
– Как думаешь, нам стоило бы его задержать? – спросил меня Джейкоб.
– И на каком основании, Джей? Езда на музейном экспонате?
– За езду на ненадлежащем транспортном средстве. Серьезно, я думал, что это какой-то извращенный местный элемент декора. А он взял и поехал. Это ли не чудо?
– Ладно, чёрт с ним, нас сейчас не это интересует. К тому же я запомнила номер авто. – Сказала я, после чего в проёме калитки появился Том МакГиллан:
– Боже! Вы из полиции? – произнес он, платком вытирая со лба пот.
Томас МакГиллан. Ранее я ничего не слышала о нём, но, как мне доходчиво объяснил Форрестер, это была, что называется, «крупная рыбка». Бизнесмен, у которого в собственности была целая сеть стоматологических клиник в нескольких штатах. К тому же он был известным психиатром, услугами которого пользовались самые влиятельные люди, в том числе, по слухам, даже мэр нашего города Альберт Кейн. Ему было 56 лет, однако выглядел он куда моложе своего возраста. Волосы были тёмные, никаких следов седины. Причёска аккуратно уложена, вероятно, рукой профессионального парикмахера. Он был одет в дорогой костюм с голубым отливом и изящного вида галстук. На его левой руке я заметила часы, которые игриво поблескивали в лучах солнца. Я не особо разбиралась в моделях часов, но один их вид заставил меня подумать, что стоят они больше чем моя годовая зарплата. Хотя и это наверняка было явным преуменьшением.
– Да, сэр, вы ведь Томас МакГиллан? – официальным тоном, задала свой вопрос я, хоть и понимала, что это именно тот человек, который нам нужен.
– Да-да, это я всё верно. Вы пришли по адресу. – Протараторил Том, находившийся, явно, в возбужденном состоянии. Он смотрел на нас, словно ожидая чего-то. Я не сразу поняла, но он заслонил собой проход калитки, загораживая нам путь во двор. У меня создалось впечатление, что он намеревался отвечать на наши вопросы, стоя прямо здесь.
– Если вы не против, мы пройдём в дом? – задал вопрос Форрестер. Кажется, что Джейкоб подумал о том же, о чём и я.
– Что? Зачем? То есть… Да, конечно, проходите, – он отошёл от проёма, освобождая нам проход. – Простите. Я немного не в себе. Думаю, вы понимаете. Такая трагедия.
– Мы всё понимаем, сэр. – Сочувствующе сказал ему Джейкоб и прошёл через калитку. Я пошла следом за ним. Томас шёл впереди и, разговаривая с нами, очень энергично жестикулировал, сопровождая каждую фразу невербальными знаками. Он определённо нервничал.
– Да-да, это в голове не укладывается. Я не… Ладно, простите. Идите за мной, продолжим разговор в доме. – Сказал Томас, быстро шагая по направлению к своему белоснежному особняку. Мы с Форрестером следовали за ним. Пройдя через огромный двор, стоя у самой входной двери дома, я задала вопрос мистеру МакГиллану:
– Скажите, что это был за человек?
– Человек?.. Вы про ненормального в рясе священника? Ха! Не обращайте внимания, какой-то сумасшедший миссионер, – ответил он, сделав жест рукой, словно отмахнулся от мухи, жужжащей над его ухом.
– Ваш знакомый?
– Нет. – Твердо ответил мне мистер МакГиллан. – Вижу этого полоумного впервые!
– Зачем он солгал? Это же очевидная ложь. Не думал, что мы слышали их разговор?
– Прошу, проходите. – Дверь отворилась, и мы прошли вперед. Мистер МакГиллан пошёл вслед за нами.
Мы шли по коридору, украшенным безвкусными картинами в позолоченных рамках. Я ненавидела картины. Вообще любые. Спасибо моей маме. Она была художником, ну или, по крайней мере, она себя таковой считала. Сара Кроуфорд часто запиралась на чердаке нашего дома и могла не выходить оттуда неделями. Всё это время она корпела над своими «шедеврами», мечтая, что вдруг однажды её труды оценят по достоинству, разглядят в ней гения живописи, и она по итогу станет известным высокооплачиваемым художником, картины которого будут красоваться на какой-нибудь выставке современного искусства.
Но, как это обычно бывает: гениев редко не признают при жизни. Иногда, чтобы обрести известность, автор почему-то сначала должен был умереть. Возможно, если бы не пожар, унёсший с собой работы Сары Кроуфорд, то она бы обрела свою популярность. Хотя я в этом сомневалась, ведь её картины были ужасны. Мы с отцом, конечно же, не намекали ей на это, но думаю, в глубине души она сама это понимала, хотя не переставала усердно трудиться. Как-то раз мне хватило «наглости» заглянуть на чердак и посмотреть за процессом её творческой деятельности, после чего, заметив моё присутствие, она швырнула в меня керамическую кружку и проорала: «Пошла вон отсюда! Сколько раз я просила не отвлекать меня, идиотка!» Наши отношения с ней никогда не были тёплыми, но, несмотря на это, мне всегда хотелось узнать её ближе. Но она никого не подпускала к себе. Непонятно, почему она вообще завела семью, ведь она неоднократно говорила, что мы мешаем её творческой реализации. Помню, она часто повторяла фразу: «Вам меня не понять! Я говорю вам, а вы меня не слушаете!». Но ирония в том, что именно она отказывалась слышать нас. Она была так сильно озабоченна собой, что не замечала, как её семья постепенно распадается на осколки. Хотя… Может и замечала, но ей было плевать?… Кто знает? К сожалению, я меня не было возможности поговорить с ней об этом, ведь мне было двенадцать, когда её убили прямо у меня на глазах. Я очень смутно помню лицо человека, который это сделал. Мозг, как известно, старается блокировать травмирующие воспоминания. Это своего рода механизм защиты, данный нам природой для того, чтобы впоследствии человек смог сохранить рассудок и нормально функционировать в обществе. Но как по мне – это было лишь помехой, ведь если бы я вспомнила лицо нападавшего, то, возможно, я бы смогла его опознать, и он бы уже давно лежал глубоко под землей, пройдя процедуру смертной казни, либо проводил остатки своей жизни, будучи узником тюрьмы особо строгого режима.
Вступив ряды стражей порядка, я стала изучать это дело. Но данных было слишком мало. Соседка подтвердила, что услышала крики, после чего позвонила в 911, а заодно и моему дяде. Офицер Джим Кроуфорд примчался на место трагедии быстро, так как жил буквально в паре домов от нас и не дал преступнику закончить своё дело и убить меня. Как описал преступника дядя: белый мужчина за двадцать пять. Был одет в чёрную толстовку с капюшоном, а лицо было скрыто маской. Преступнику удалось сбежать, но перед этим он зачем-то поджёг наш дом. Джим вынес моё тельце наружу из пасти горящего дома, что некогда был моим убежищем. Я помню, как он бережно положил меня на лужайку и сказал: «Не переживай, всё будет хорошо, родная». Затем, как Джим сам потом вспоминал: он забежал в гараж, который ещё не был объят огнём, взял машину моей мамы, положил меня на заднее сиденье и отвёз в больницу. Ему пришлось взять машину, так как до нашего дома он добежал пешком. Благо моя мать всегда оставляла ключи прямо в замке зажигания. Помню, как по пути в больницу я лежала на заднем сиденье автомобиля и слушала, как Джим говорит: «Мужчина! Белый! Я везу Алису в больницу, объявите перехват! Он не должен уйти!».
Но он ушёл.
Этот день оставил глубокие шрамы на моей психике. Кровоточащие раны, из-за которых впоследствии я каждую ночь просыпалась от того, что чувствовала, как его холодные сильные пальцы сдавливают моё горло.
7
– Прошу, присаживайтесь. Можете чувствовать себя как дома, – заверил нас хозяин и сел на длинный диван прямо напротив нас.
Гостиная была огромной, как и всё в этом доме. В центре комнаты стоял стол из красного дерева и простилался почти во всю длину помещения. По одну сторону стола находился кожаный диван, на котором сидел Томас, а по другую стулья в количестве восьми штук. На стенах висели семейные фотографии вперемешку с сомнительными произведениями живописи. Стены выкрашены в белоснежный цвет, а на полу в некоторых местах стояли какие-то каменные бюсты. Всё хоть и пестрило изобилием, но мне казалось, что предметов здесь слишком много: самурайские мечи, гордо выставленные на показ, расположившиеся прямиком на стене со стороны, где сидел сейчас Томас. Статуэтки, декоративные вазы, словно взятые прямиком из музея отдела китайской истории эпохи династии Мин. Всё это мне казалось лишним и неуместным.
– Томас, я бы хотела осмотреть комнату вашей дочери, если позволите. – Сказала я.
– Да, конечно. Это на втором этаже, вторая дверь направо. – Вежливо ответил мне хозяин дворца.
– Хорошо. Детектив Форрестер задаст вам несколько вопросов, а я присоединюсь к вам позже, после того, как осмотрю комнату.
– Как вам будет угодно!
Джейкоб посмотрел мне в глаза и еле заметно кивнул, соглашаясь с планом моих действий. Я очень сомневалась, в том, что я услышу что-то интересное от Томаса. Скорее всего, это будет что-то вроде: «моя хорошая, девочка, как же так?! Умница, отличница, дружила только с хорошими ребятами, занималась спортом и бла-бла-бла».
Однако должна признать, что меня немного насторожил тот факт, что Том соврал по поводу священника, с которым ссорился буквально три минуты назад. Преподобный, кем бы он ни был, назвал его по имени, и их спор явно выходил за рамки того, что можно назвать «прогнал очередного надоедливого свидетеля Иеговы». Скорее всего, они знают друг друга. Но относится ли это к делу? Сложно сказать.
Я поднялась на второй этаж особняка и, как и наставил мистер МакГиллан, вошла в нужную комнату. Маленькая уютная комната. Типичная обитель девочки подростка: кровать около стены, на которой мирно спал огромный и не в меру упитанный рыжий кот, компьютерный стол и несколько плакатов с неизвестными мне героями японской анимационной культуры, не вписывающихся в общий дизайн помещения. Единственное, что бросалось в глаза и выбивалось из общепринятых стандартов того, как должна выглядеть в моём понимании комната двенадцатилетней девочки, так это большое количество книжных полок до отказа забитых книгами преимущественно детективного жанра.
Я подошла ближе к стеллажу с детективными романами, которые так привлекли моё внимание. Я протянула руку вперед и провела пальцами по их корешкам, как вдруг слева от меня раздался женский голос:
– Она хотела стать полицейским, когда вырастет. Обожала читать детективы.
Я обернулась. На пороге комнаты стояла женщина лет сорока пяти. Её каштановые волосы были взъерошены, словно никогда не знали о существовании расчёски. Глаза красные и опухшие. Она была одета в мятый деловой костюм.
– Вы, должно быть, миссис МакГиллан? – задала вопрос я.
– Элизабет. Меня зовут Элизабет. Я мама Софии.
– Я детектив Алиса Кроуфорд и я расследую обстоятельства гибели…
– Да-да. Можете мне не объяснять. Я знаю, зачем вы здесь. – Прервала меня она, словно не желая в очередной раз слышать ужасное сочетание слов «гибель» и «дочь»
У Элизабет был пустой безжизненный взгляд, а её голос, казалось, шёл не из её рта, а из потустороннего мира. Лишенный жизни голос матери, потерявшей своего единственного ребёнка.
– Как такое могло случиться? Почему? – произнесла миссис МакГиллан, посмотрев на меня глазами полными горечи.
– Как раз это мы и выясняем, Элизабет. – Заверила её я, убрав руку от книжной полки. – Можете не сомневаться, я найду виновного в её гибели.
– Вы тоже считаете, что это не несчастный случай?! Прошу вас, скажите мне! – в её голосе послышались нотки надежды, прорезающиеся сквозь стену отчаяния. Она понимала, что её дочь уже не вернуть, но в душе теплилась надежда, что не злая судьба отняла её дочь. Человеку проще переживать горе, если есть виновный в его трагедии. Я не раз была свидетелем такого поведения. Всегда, когда погибал ребёнок, убитые горем родители стремились найти ответственных за гибель их чада. Даже если таковых не имелось вовсе. Они хотели трансформировать свою боль и горечь утраты в нечто более осязаемое – гнев и желание расквитаться. Движущая сила. Цель. Но это никогда не помогало в полной мере. И, в конце концов, им всегда приходилось осознать неизбежное – их ребёнка больше нет.
– Мы рассматриваем все версии, миссис МакГиллан.
– Элизабет. Прошу, зовите меня Элизабет, – горьким шёпотом произнесла она.
– Хорошо, Элизабет. Вы не знаете, вела ли ваша дочь личный дневник или что-то вроде этого?
– Нет, насколько я знаю. Она всегда рассказывала мне обо всём… У неё не было от меня секретов. И поверьте, я перерыла всю её комнату до вашего приезда в надежде найти хоть что-то.
– Понимаю. И вы что-нибудь обнаружили? Может переписку в социальных сетях или…
– Нет! Господи, нет! – оборвала меня она, почти срываясь на крик.
– Успокойтесь, Элизабет. Я обещаю вам, я найду того, кто повинен в смерти вашей дочери. Но мне нужно больше информации. Случалось ли в последнее время с ней что-то необычное? Что-то на что вы обратили внимание? Может, изменилось её поведение? Новые друзья, знакомые. Может, появился парень? Хоть что-то.
– Нет… Всё было как обычно. Ей ведь всего двенадцать. И уж поверьте, если бы у неё появился молодой человек в столь юном возрасте, я бы узнала об этом первой. У нас с дочкой были доверительные отношения. Она рассказывала мне всё. Абсолютно всё! Я в этом уверенна, можете не сомневаться!
– У вас есть соображения, как София могла оказаться в районе «Сильвер Скай» на крыше заброшенной высотки? Она любила лазать по крышам или что-то вроде этого?
– Нет, что вы! Она до жути боялась высоты. Когда мне сказали, как она… В общем, поверьте, она сама бы туда не полезла! Она боялась высоты, как огня. Она даже с лестницы спускалась, держась рукой за поручни, и бледнела даже тогда, когда просто забиралась на невысокий холмик. Говорю вам! Она не могла сама туда подняться! Она бы не пошла! Это сделал с ней кто-то! Кто-то точно был с ней в тот день!
– Я верю вам, Элизабет. Скажите, у кого-то были мотивы причинить вред Софии или вашей семье? У Томаса были враги? Может, конкуренты по бизнесу?
– Я не… Я не знаю. У нас не было недоброжелателей.
– Что за мужчина был внизу? Я про священника, с которым ругался ваш муж.
– Если честно, я не видела его раньше. Когда в дверь позвонили, я думала, что пришла полиция. Открыла дверь, а там стоял он. Он назвал имя моего мужа и попросил позвать его.
– А Том? Что было дальше? Почему они поругались?
– Я не знаю. Том спустился вниз, увидел его и тут же попросил меня уйти и оставить их наедине… Как это связано с моей дочерью?
– Не знаю. Пока не знаю.
– Мой муж тут не причём! Даже не думайте…
– Я знаю, Элизабет. – Перебила я. – Просто проясняю обстоятельства дела. Не берите в голову. Если позволите, я осмотрюсь здесь немного.
– Да, простите… Я… Если у вас будут ко мне вопросы, я буду внизу. На кухне. – Ответила горем убитая мать, а затем покинула комнату, оставив меня наедине с потенциальными уликами. Рыжий котяра лениво встал с кровати и, потягиваясь, спрыгнул с неё. А затем ушёл вслед за хозяйкой, видимо ожидая кормёжки.
Я надеялась найти хоть какую-то подсказку: личный дневник, подозрительную переписку в социальных сетях – хоть что-то. Но мои усилия оказались тщетными. Обычная комната школьницы двенадцати лет. Большой стеллаж с книгами хоть и зацепил моё внимание, но всё же это не имело никакого значения.
«Бесполезно. Здесь нечего искать», – подумала про себя я.
Элизабет подтвердила, что священник, или кем бы он ни был, назвал Томаса по имени. То есть он целенаправленно пришёл к нему, а Том, в свою очередь, зачем-то скрыл от нас этот факт.
Я спустилась вниз и вернулась обратно в гостиную. Форрестер сидел на стуле за огромным столом и что-то записывал в блокнот, в то время как Томас сидел напротив него. Я подошла к ним и услышала, что МакГиллан говорит Джейкобу:
– На этом всё, детектив. Больше мне нечего вам сказать, – сказал он и встал с дивана, намекая на то, что пора заканчивать опрос. Я посмотрела на Форрестера, мысленно спрашивая его, узнал ли он что-либо новое. Джейкоб, словно прочитав мои мысли, поджал губы и отрицательно покачал головой. Я решила, что на этом нельзя заканчивать опрос и решила выяснить у хозяина дома, что же это за священник такой:
– Мистер МакГиллан. При всём уважении, нам нужно, чтобы вы были с нами предельно откровенны.
– Что? – удивился Томас. – Да-да, конечно, я это понимаю. Готов ответить на любой ваш вопрос! Но должен предупредить, что я занятой человек и уже опаздываю на встречу. – Он демонстративно посмотрел на свои часы, намекая на то, что нам пора бы уже свалить.
Забавно. Мне кажется или он совсем не переживает из-за смерти дочери? Его жена убита горем и выглядит так, словно только-только вышла из комы. В то время как Томас выглядит вполне себе свежим. Спокойно беседует с нами, хоть и немного нервничает. И у него хватает ума лгать сотрудникам полиции.
– Хорошо, что вы это понимаете, Том. Ваша жена сказала, что человек, с которым вы ссорились накануне нашего прихода, знал вас. Скажите, почему вы сказали нам, что вы не знакомы с ним?
– Офицер, простите, но… – начал бормотать Том.
– Детектив. – Прервала его я. – Я детектив, а не офицер.
– Да какая разница?! – с трудом подавляя раздражение, сказал он. – Хорошо… Детектив. Этот человек не имеет никакого отношения к инциденту!
– Понимаю. Но, тем не менее, расскажите нам, кто этот человек и зачем он был у вас дома. А мы уже выясним, имел он отношение или нет, – продолжала настаивать я.
Томас тяжело вздохнул, сдерживая раздражение, а затем продолжил говорить:
– Мы когда-то давно были… Мы были знакомы. Скажем так. Его зовут Фредерик. Фамилию не помню, честно говоря. Он узнал о том, что произошло с Софией и… – Мистер МакГиллан набрал воздух в грудь, как будто собрался нырять на большую глубину. – Простите, я до сих пор не могу в это поверить. Моя дочка. Её больше нет! Вы не понимаете, каково это!
– Не меняй тему, засранец!
– Мы понимаем, сэр. – Вмешался в нашу дискуссию Джейкоб. – Но в дальнейшем будьте честны с нами. Вы же понимаете, что мы хотим помочь вам, верно?
– Да, конечно. Простите, просто я до сих пор в шоке. Я не спал всю ночь, успокаивал жену. Бедная Элизабет. Она так постарела за эту ночь.
– Вернемся к священнику, если вы не против. – Вновь вмешалась я. – Расскажите, из-за чего у вас произошёл конфликт?
– Да он ненормальный! – вскрикнул Томас, чуть не перейдя на фальцет. – Нет, серьёзно, он помешанный религиозный фанатик! Пришёл в мой дом, начал говорить мне о том, что мне нужно обратиться к Богу или что-то вроде того! Поймите меня правильно, я, конечно же, не против веры, но он пришёл сюда не выражать сочувствие и не оказывать поддержку! Он просто нёс какой-то религиозный бред!
– «Опомнись пока ещё не поздно». Что это значит? – задала вопрос я.
Том МакГиллан посмотрел мне в глаза, его выражение лица изменилось, он попытался изобразить непонимание и изумление:
– Думаю, я не совсем понимаю, о чём вы, детектив.
– Мистер МакГиллан, вы обещали быть откровенными с нами. Эту фразу произнес ваш знакомый перед тем, как вы швырнули в него Библию. Что он имел ввиду?
– Да я же говорю вам! Он сумасшедший! Только и всего! Уверяю вас, детектив! Это никак не относится к делу!
В разговор вмешался Форрестер:
– Сэр, позвольте нам делать выводы о том, что относится к делу, а что нет, хорошо?
– Хорошо, детективы. – Выдохнул Томас и немного смягчил тон. – Но я повторюсь! Он пришёл и что-то пытался мне втереть про веру в Господа! Больше мне нечего вам про него сказать! – отчеканил Томас, стиснув зубы.
– Хорошо, тогда ответьте ещё на один вопрос. – Сказала я. – Как вы с ним познакомились?
– Нет-нет! Простите, конечно, детектив! Но, может, вы сначала объясните мне всего одну вещь?! Моя дочь упала с крыши. Несчастный случай! На кой чёрт вам сдался полоумный священник?!
– У нас есть основания полагать, что имел место вовсе не несчастный случай, мистер МакГиллан. Возможно, это убийство.
Форрестер посмотрел на меня укоризненным взглядом. Я понимала, что это всего лишь предположение, с которым он не согласился. Но я решила вести диалог дальше в этом направлении. Мне нужно получить как можно больше информации.
– Что?! Убийство? Вы серьёзно?! С чего вы это взяли?! – изумленно начал верещать МакГиллан.
– Я не могу раскрыть вам детали дела, простите. Отвечайте, пожалуйста, на мои вопросы. Как вы познакомились с Фредериком?
– Уму непостижимо! Вы хотите мне сказать, что мою дочь убили? Целенаправленно?
– Сэр, ещё раз напомню вам, что это мы здесь задаём вопросы, извольте отвечать на них. – Сказала я, глядя в глаза Томасу.
Ему явно не нравился этот разговор. Его лицо исказила злоба, которую он не стал сдерживать:
– Мне это надоело!!! Вы должны расследовать смерть моей дочери! А вы задаёте мне какие-то идиотские вопросы!
– Нет, сэр. Это вы, очевидно, скрываете от нас информацию. Вы, по сути, не содействуете расследованию. Даже нет. Вы препятствуете ему. – Твёрдо сказала я. – Вы понимаете, что это преступление?
– Что? Вы смеете мне угрожать? Да вы хоть знаете кто я такой?!
– Лжец. Как минимум. – Вырвалось из меня на автомате. Я не хотела произносить это вслух.
– Что вы себе позволяете? Я буду жаловаться вашему начальству, детектив! Покажите мне ещё раз своё удостоверение!
– Томас! – неожиданно вскрикнула Элизабет. Она вышла из кухни, видимо, подслушивая наш разговор. – Почему ты врёшь?! Что такого в этом твоём коллеге?
«Коллега?», – зафиксировала мысль я.
– Элизабет! Прошу тебя! – прокричал Том, но затем немного смягчился. – Ты сейчас не в себе. Прошу, дай я сам поговорю с детективами. Я разберусь!
– Нашу дочь убили, Том! Ты понимаешь?! Кто-то убил её, а ты сидишь тут и пререкаешься с теми, кто хочет нам помочь! Я говорила тебе, что это не несчастный случай!
– Да, чёрт возьми, Элизабет! Я же сказал, что разберусь со всем сам! Ты не в себе! Иди обратно на кухню! – Том снова перешёл на крик.
– Я в своём уме, Томас! А вот ты нет! Ты вечно пропадал на своей грёбаной работе! И если бы ты хоть немного уделял нашей дочери внимания, то ты бы знал, что она боится высоты! Она не могла сама пойти туда, чёртов придурок!!! – гневно и с горечью в голосе прокричала Элизабет.
Томас глубоко вдохнул, пытаясь усилием сохранить душевное равновесие:
– Элизабет. Прости, но сейчас не время для этого. У тебя истерика. Это нормально, учитывая, что произошло с нами.
– Не с нами, Томас! Не с нами! Это произошло с моей дочерью! И со мной! А тебе даже сейчас всё равно! Ты прикрываешь свой холёный зад! – прокричала Элизабет и, рыдая, скрылась на кухне.