Смерть нельзя отменить

– Привет, – кивнул Исихару и взглядом уткнулся в свои начищенные ботинки.

Он хотел поговорить с Ритой, просто жаждал общения на самом деле. Но комок нервов, собравшись где-то в горле, не давал это сделать, поэтому Исихару упорно убеждал себя: «Эй, погоди-ка, ты не в её вкусе. Снимай скорее свои красивые голубые линзы и надевай обратно уродливые очки. Ты не создан для отношений, ты душнила и лох обыкновенный. Куда тебе до Феликса и даже Макса? Смой с рожи тональник, успокойся и иди учи материал».

– Исихару, да? – уточнила на всякий случай Рита, хотя прекрасно знала, как его зовут.

– Можешь звать меня Хару.

– Хару… – нерешительно повторила она. – Тебе очень идут эти голубые линзы. Ты сильно изменился.

Рита поняла, что краснеет. От неловкости захотелось забраться под лавку на остановке.

– Спасибо. Ты, это… т-ты т-тоже, – Исихару начал заикаться и попытался поправить очки. Вот только очков он теперь не носил. – Тоже красивая.

Он украдкой взглянул на неё. Рита уже не могла скрыть улыбки. Не часто она удостаивалась комплиментов, тем более от парней, будто сошедших с обложки модного журнала.

– Мы с ребятами хотим собраться вместе. Девочки наши тоже будут. В общем, все придут. А ты придёшь? – выпалил Исихару, надеясь на положительный ответ.

Он подумал, что если Рита ответит отказом, он тут же вернётся домой, смоет с лица мейк, выкинет эти шикарные голубые линзы и сорвёт с себя ненавистный галстук. Тогда-то Исихару и поймал себя на мысли, что старается ради Риты.

– С удовольствием, – засияла Рита. – Правда, я не слишком общительная. Шумные компании меня утомляют.

– У нас много общего, – поддержал её Исихару.

Потом заметил подъезжающий автобус и спросил:

– Сядем вместе? Ты любишь музыку слушать?

– Да, давай. Конечно! Но у меня нет особых предпочтений, я, если можно так сказать, – меломанка, – Рита засмущалась сильнее, когда Исихару подал ей руку, помогая забраться в автобус. Водитель окинул их удивлённым взглядом. На его памяти никто ещё так рано на остановке не околачивался.

– А у нас с тобой больше общего, чем могло бы показаться на первый взгляд, – потеплел голос у Исихару, и он поделился с Ритой наушником. Впервые он почувствовал себя уверенно при общении с девушкой.

Прибывших на остановку сотрудников МПК, хмурых и не очень, они уже не замечали. Не заметили даже Максима и Феликса.

– Я же говорил, – усмехнулся Макс.

– Зато они подходят друг другу, – прикинул Феликс. Он постоянно забывал, как звали эту девушку: слишком она была скромная и неприметная.

Но для Исихару Рита была самой идеальной на свете, в чём признаться он, конечно же, пока не мог. Непривыкший к спонтанным решениям Исихару думал, что своим признанием запросто спугнул бы её.

Главная лаборатория была разделена на отделы, но их объединяла маленькая табличка, гласившая, что страны, входящие в состав Международного Противоэпидемиологического Комплекса, следуют принятой от 16 декабря 1971 года конвенции о «запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении». Важные положения конвенции молодым учёным велено было вызубрить до последней запятой.

Утром, ещё по темноте, из закрытого административно-территориального образования Сибирь-1 следовал автобус, который отвозил хмурых, невыспавшихся сотрудников за ворота главного корпуса, преодолевая раскисшие дороги, грязь и ямы.

Ребята, плотно общавшиеся друг с другом в закрытом городе, встречались дружной компанией в течение дня только на несколько часов утром в лектории да в обеденный перерыв, иногда в библиотеке. В самый первый учебный день им выдали белые халаты, а после лекций водили по разным частям лаборатории, где белоснежные столы стояли стройными рядами, а на них поблёскивали пробирки, чашки Петри и прочая посуда, микроскопы. На новом месте работы молодые люди освоились быстро, но работа оказалась скучной и, как некоторым казалось, – максимально бесполезной.

– А вы чем занимаетесь? – спросил Имон. – У нас в первом блоке лаборатории практикуются на микроорганизмах, которые абсолютно безвредны.

– Учимся готовить питательные растворы. Причём вручную, хотя в соседних отделах давно уже всё автоматизировано, – развела руками Эсти. – Скорей бы нас уже перевели в цех по изготовлению вакцин.

– Я уже на лекциях устал от этой важной информации, – вздохнул Феликс, сражаясь с рыбной котлетой. – Вторую неделю месим эти растворы.

– Взбодрись, завтра первый семинар будет, – весело сказал Максим. – Если справимся, то нам доверят что-то большее, чем приготовление питательных сред.

– Почему здесь так холодно? – сменил тему Барым. – Если бы я знал, что будет настолько холодно, то захватил бы вещи потеплее.

Двадцатипятилетний Хан Барым приехал из Южной Кореи, отучившись в Сеульском национальном университете на генного инженера. Он никогда не признавался, что одной из причин, сподвигших его согласиться на переезд в закрытый городок в совершенно чужой для него холодной России, было то, что работа там засчитывалась как служба в армии, которой он очень хотел избежать, являясь убеждённым антимилитаристом. Другие МПК такие варианты не предлагали.

– Холод – это не самое грустное. А вообще я рад, что мы не занимаемся скрепко- и бумаго-перекладывательным трудом. Иначе у меня бы сразу включился лапочный режим, – выдал Имон. Поняли его только Рита и Макс – только им стало смешно. Остальные лишь вежливо улыбнулись.

Исихару застыл на стуле, вытянувшись на манер гусеницы, которую некстати застали за пожиранием сочного листика.

– Не смотри на меня так, – предупредил Имон, вооружившись вилкой и использованной зубочисткой. – Прикиньте, Исихару бегал за мной со словарём, когда я в очередной раз в гости пришёл к нему, Максу и Феликсу.

– Я хочу тебя лучше понимать, – ответил Исихару.

– Тогда открой соцсети и полистай мемы, – посоветовал Макс. – Только так можно постичь тонкие грани души Имона и его версии русского языка.

– Я вот хочу на море, на тёплый пляж. Что мне открыть? – спросила Эсти.

– Портал в ад, когда Исихару снова побежит за мной со словарём, – пробубнил Имон, набивая рот едой. – И правда холодно. Я скоро буду приезжать на работу, завернувшись в плед.

– Это ещё что! Вот начнётся зима, – захихикала Рита, – а она в Сибири начинается гораздо раньше, чем в центральной России, м-м-м… Заживём!

– Марго, ты сейчас наших мальчиков запугаешь, и они убегут отсюда, не дождутся даже реальных холодов, – засмеялась Лия.

– Кстати, я могла бы тебе помочь, – сказала Рита, глядя на Барыма, и тот с ожиданием уставился в ответ. – Я люблю вязать, и я могу связать тебе шарф. К концу октября точно успею.

– Это было бы прекрасно, – обычно хмурый Барым, уголки губ которого до этого лишь робко приподнимались, уже не мог скрыть своей улыбки.

– Только надо выбрать пряжу. Я сейчас схожу за шоколадкой в буфет и вернусь.

– А у меня есть! Я отдам тебе свою. Давай выберем пряжу вместе, – предложил он. – Только давай сядем за свободный столик. Вон тот у окна освободился.

Ребята с ехидными улыбочками молча переглядывались. Все, кроме Исихару. Сидящему рядом Имону казалось, что Исихару мог взглядом прожечь стол.

– Хорошо, давай, – ответила раскрасневшаяся Рита.

– У окна дует, надеюсь, ты замёрзнешь быстрее, – неожиданно высказался Исихару, и ребята уже не могли сдержать порывы хохота.

Обычно сдержанный Барым сжал в руках чашку, но вовремя опомнился и не вылил её содержимое на голову своему оппоненту в порыве негодования.

– Ничего. Я не замёрзну у окна, ведь я буду с Марго. А ты сиди тут один, зато в тепле, – бросил на прощание Барым и поспешил удалиться к Рите за дальний столик.

Исихару вскочил на ноги и сжал кулаки, но Макс и Имон, тут же поднявшись со своих мест, поспешили его успокоить.

– Дружище, да это ничего, – приговаривал Имон. – В голову не бери. Не дай ему тебя достать.

– Кстати, а вам Ритка уже надарила своих мини-ковров? – спросил Макс, усаживая Исихару на место.

– Да! Я наступил на один и чуть не проехался носом до противоположной стены. У нас дома эти коврики по полу скользят, – признался Имон. – Я сказал Марго, что всё супер, и она ещё парочку подарила. Не знаем с народом, что теперь с ними делать.

– Марго старается, у неё отличное хобби. Мне вот нравятся эти коврики, а ещё салфетки, на которые можно ставить вазы с цветами, – сказала Эсти.

Она всегда умела находить радость в мелочах, что Имону очень нравилось. В годы учёбы девушка успела поработать фотомоделью, но по её словам «быстро забросила эти глупости». Несмотря на миловидную внешность и аккуратность в одежде, Эсти отличалась амбициозностью, была трудолюбива и компетентна в своей профессиональной области.

– Смотрите, Алексу повезло, у него есть фирменный шарф от Марго, – заметила Лия.

– Да, мы работаем рядом. Я не раз помогал ей перетаскивать лабораторную посуду, двери открывал. А шарф и правда тёплый, – с благодарностью произнёс вечно тихий и молчаливый Алекс.

– Блин, хочу заменить все ковры на один шарф, – цокнул языком Имон. – К слову, впереди выходные. Чем займёмся? И это, все скинулись на нашу общую посиделку, да? Надо сегодня закупиться продуктами.

– Подожди, я ещё толком зарплату не успел понюхать, а тут уже поборы. Ла-а-адно, – добродушно улыбнулся Макс и достал телефон, намереваясь перевести Имону свою часть.

– Не мне, а Феликсу! Он по магазинам любит ходить. И не мог бы ты, пожалуйста, повторить свою фразу? Ну, про зарплату. Я записать хочу, – попросил Имон, взявшись за блокнот и ручку, которые всегда были при нём – в кармане рубашки.

Имона Флинна коллеги считали дружелюбным и забавным парнем, который неизменно был вежлив с окружающими. Не любил спешки, с любыми конфликтными ситуациями справлялся с присущим ирландцу спокойствием. «Да ничего страшного. Ну подумаешь. Всё же хорошо!» В то же время Имон являлся неиссякаемым источником шуток и зачинщиком всех походов в музей, кино и концертный зал, посиделок в кафе и иногда ресторане. В закрытом городке было мало поводов для веселья, но Имон мастерски организовывал разного рода праздники, в том числе дни рождения, а также умел находить что-то новое для себя и друзей даже в скучных буднях.

Жили молодые учёные в закрытом административно-территориальном образовании Сибирь-1 близ лесного массива, где и был спрятан научный комплекс. Помимо мелких магазинов и одного сетевого супермаркета тут совсем недавно открыли музей и концертный зал. Когда сняли ограничения после очередного локдауна, то заработали кинотеатр с рестораном. В северной части города располагалось служебное жильё для военных; бронированные машины то и дело рассекали центральные улицы, некоторые грузовики защитного цвета не имели даже окон, либо на них были решётки.

– А вы не слышали? В проезжающей машине как будто люди звали на помощь, – остановилась Рита. Друзья, один за другим, начали вынимать из ушей наушники.

– Чего? – переспросил Макс.

– Машина вот тут проезжала. Только я слышала, как там люди звали на помощь?

– Хороший вопрос. Жаль, что с нами сейчас нет Алекса. Он бы и услышал, и увидел.

У ребят ещё не сложилось чёткого мнения о том, в какое место они попали. Кажется, Рита мельком видела в контракте, что комплекс считался ещё и военным. Но какая разница, что там было написано мелким шрифтом? Величина зарплаты затмевала любые слова.

– Максим, скажи, ты ведь работал в похожем комплексе раньше. Чем занимаются в спецблоке? – поравнявшись с Максом, стала наседать с вопросами Рита.

– Я не знаю. Я работал в центральной лаборатории в Китае и перед своим переводом в спецблок узнал, что в российском филиале освободилось место. Подал заявление на перевод, так и попал сюда.

– Вы контракт читали? Там написано было, что комплекс военно-научный, – с уверенностью произнёс Феликс. – И это даже не мелкий шрифт был. Умники.

– А ты, значит, самый умный и всё знаешь?! – задрала нос Эсти.

– Я знаю, что сегодня мы все дружно выпьем за наши новые карьерные перспективы, – сказал Феликс. – А то как приехали, так ни разу ещё не собирались в полном составе.

Он жил в служебной квартире вместе с Максимом и Исихару. В одном доме с ними жили Алекс, Имон и Барым. А вот девушки делили квартиру в доме напротив. Эсти не возражала против соседства с Лией. Только у Риты была отдельная квартира: её отец заранее подсуетился с жильём для любимой дочери.

Самая большая квартира оказалась у Макса, Феликса и Исихару. Все без долгих раздумий там и решили отпраздновать свой приезд в международный исследовательский комплекс. В этот раз к посиделкам присоединился даже Барым, вызвав своим появлением всеобщее удивление.

– Три комнаты! Вот вам повезло, – хмыкнул Имон, разгружая пакеты с едой.

– И с видом на главную площадь.

– Погодите-ка! А ведь я помню, что вы жили в другой квартире, – сказал Имон.

– Так и было. Секрет прост. Исихару поплакался, что ему не хватает личного пространства, и нам дали трёшку. А так бы ютились в двухкомнатной, – признался Макс. – Я насчёт съёма квартиры писал заявление заранее, но, видать, оно из Китая до сих пор пешком идёт и всё никак через границу не переберётся.

– У вас тут очень уютно, – оценила Лия, откладывая телефон, чтобы помочь Исихару нарезать салат.

– Слушай, а я ведь почему-то не принял твою заявку в друзья… – удивился Максим. Обычно он как можно скорее пытался сбежать с кухни, чтобы Исихару не заставил его, например, чистить картошку. Но сегодня кухня напоминала шумный улей: ребята доставали тарелки, разливали по чашкам сок, помогали с нарезкой сыра и колбасы.

– Добавляйся уже, – весело сказала Лия.

– Какая же ты богиня! – вздохнул Максим, любуясь фотографиями Лии.

Темнокожая девушка во время учёбы работала плюс-сайз моделью и даже снималась в рекламе, часто в социальной. Кроме того, она успела вместе с единомышленницами открыть кризисный центр для женщин.

– Я не против флирта, но, прости, мне больше по душе помогать людям, чем быть чьей-то богиней.

– А у тебя есть парень? – спросил Максим, пролистывая фотографии профиля Лии.

– Нет. Но у меня он был, мы расстались несколько лет назад. Он решил, что быть мужчиной ему некомфортно, – спокойно ответила Лия.

– И что, он сменил пол? – поинтересовалась Эсти.

– Я не думаю, что он довёл дело до конца. Не хочу про него говорить, с головой этот человек явно не в дружеских отношениях.

– Хм, это так просто? – задумался Макс. – То есть, если Исихару иногда красит глаза, кем он становится? Он же не может считать себя женщиной, физиологически это не так. Или меня за такие рассуждения назвали бы трансфобом?

Исихару раздражённо выдохнул и закатил глаза.

– Как ты можешь сравнивать такое? То, что я подкрашиваю глаза и в целом за собой слежу, не означает, что я женщина. Это дурацкие стереотипы! А вот кое-кому не помешало бы почаще принимать душ, – прошипел Исихару. – Я вас не имею в виду, конечно, но есть у меня коллеги, которым нормально мыться раз в неделю.

Феликс и Барым захлебнулись смехом.

– Ой, ребят. Давайте тему сменим, – попросила Рита. Всегда не терпевшая насмешек над другими людьми, особенно ревностно она оберегала Исихару, когда могла это делать. Рите казалось, что в его адрес прилетает незаслуженно много обидных шуток.

– А я согласна с Исихару. Многим не помешало бы ухаживать за собой и принимать душ почаще. А то зайдёшь в автобус, а рядом сидит что-то не мытое и воняет, как дохлая тварь, – высказалась Эсти.

Феликс, схватившись за живот, думал, что умрёт со смеху и станет той самой дохлой вонючей тварью.

– Нет, подожди! Можно я сейчас озвучу одну бородатую шутку? То есть, если я, например, хочу быть котиком, – не унимался Макс, – то мне надо купить когтеточку и начать ссать по углам?

– Ни в коем случае! – запротестовал Исихару под хохот всех присутствующих.

– Вот ты котофоб, значит. Ты не уважаешь моё желание быть котиком.

– Те, кто хочет гадить по углам, собирают свои вещи и идут жить на улицу.

– Слушаюсь, любимая жёнушка! Передумал я что-то котиком быть, – подмигнул ему Макс, а потом обратился к Лие: – Я уж испугался, что у меня нет шансов.

– Пугаться не стоит, но шансов у тебя всё равно нет.

– Но ты ведь помогаешь людям? Помоги мне!

– Предпочитаю помогать женщинам. Просто помогать.

– Ну вот, я какой-то лох немодный, не котик и не транс-женщина. Как жить эту жизнь в современном мире? То есть, вы не хотите принимать как данность, что я считаю себя котиком? Вы, значит, отменяете меня?

– Ха-ха, обожаю эту подмену понятий, – похлопал в ладоши Имон.

– Фу, жара… Вы не против, если я приоткрою форточку? – осведомился Феликс. Он стоял у плиты и чувствовал, что сейчас расплавится.

– У вас и правда красивый вид из окна, – отметила Рита.

– И опять же спасибо Исихару, – хмыкнул Феликс. – Он с виду кажется таким тихим, но если ему что надо, он не отступится.

У Риты из окна вид был не самый живописный – деревянные бараки да мусорка супермаркета – но она жила одна и была этому рада. Соседи у неё попались нешумные, а внизу вообще никто не жил.

Так Рита думала, пока ранним воскресным утром к ней в дверь настойчиво не постучали. Рита и так просыпалась рано, даже в выходные, но в то хмурое тёмное утро на часах не было и семи.

Вчера был слишком приятный ламповый вечер в компании друзей, а долго продлиться такая приятность не могла. Рита, открывая дверь, до последнего надеялась, что в такую рань подскочили Лия или Эсти. Но она привыкла, что ей не часто везло.

На пороге стоял рассерженный мужчина. Высокий, плотного телосложения и весь в устрашающих татуировках – от шеи до кистей рук, с тоннелем в ухе и пирсингом на лице. Его короткие волосы были покрашены в нежно-салатовый цвет. От незнакомца вкусно пахло парфюмом, Рита же мысленно понадеялась, что от неё не несёт перегаром после вчерашней вечеринки.

– Я ваш сосед снизу, – сказал незнакомец, по-русски он говорил почти без акцента. Чёрная майка, золотые часы, укороченные серые джинсы, белоснежные носки с такими же белоснежными фирменными кроссовками – по его виду было понятно, что этот мужчина работает каким-нибудь начальником в МПК.

– Сосед снизу? Но там никто не живёт, – Рита растерялась и не знала, что ответить.

– Да? Будем знакомы, меня зовут Ли Вэймин, – представился мужчина. – И да, я здесь постоянно не живу, но иногда приезжаю.

– Меня зовут Рита.

– Рита, вы меня заливаете.

Как так? У Риты в голове взорвался целый фейерверк не самых лучших мыслей. Вэймин пригласил её в свою квартиру этажом ниже и показал, что с потолка по стене кухни со стороны раковины течёт тонкая струйка воды.

Вернувшись в квартиру к Рите, Вэймин сразу же перекрыл воду.

– Труба протекает. И вам бы смеситель поменять.

Рита расстроенно опустилась на стул. Она не представляла, где ранним воскресным утром можно раздобыть новую трубу и смеситель, какие именно надо покупать. Сегодня она особенно остро ощутила минусы одинокой жизни, ведь все бытовые вопросы ранее лежали на плечах родителей. Очень хотелось заплакать от своей никчёмности, но Рита держалась.

– Так. У меня есть. Сейчас принесу, и всё заработает лучше прежнего. Не волнуйтесь, – обнадёжил Риту Вэймин, увидев её расстроенное лицо, и вернулся в свою квартиру. Он прекрасно знал, что утром в воскресенье аварийные службы раскачивались долго. Как и в любое утро. А магазины в выходные раньше десяти не открывались, но он не мог ждать.

Вернувшись с новеньким смесителем, пластиковой трубой и инструментами, Вэймин, опустившись на пол, немедленно приступил к ремонту. Рите было стыдно за немытый пол, грязную с вечера посуду и свой помятый вид. Она чувствовала себя маргиналкой рядом с этим шикарно разодетым мужиком. Он же не забыл снять часы и положил их на стол. Рита невольно скосила глаза. Точно золотые!

Не зная, куда себя деть, Рита приклеилась к кухонному стулу и уставилась на руки соседа. Тату-рукава с изображением животных здорово её впечатлили, а широкие проймы майки не могли скрыть огромного вытатуированного дракона, контуры которого скорее всего начинались где-то внизу живота, проходили через весь бок и заканчивались на грудной клетке. Дракон грозно выглядывал через пройму, приводя Риту в оцепенение.

Сосед ловко управился с текущим ремонтом и ушёл к себе, а Рита в шоке от пережитых эмоций рухнула в кровать и проспала до обеда. Отскребать себя от кровати пришлось хотя бы для того, чтобы ответить на звонок Исихару. Ему было важно знать, как девушка чувствовала себя после вчерашней посиделки с друзьями.

Сползав в ванную и умывшись, Рита поняла, что вот теперь можно начинать жить. Отправилась на кухню заварить любимый зелёный чай. На столе лежали те самые золотые часы – очень тяжёлые, с массивным браслетом.

– Ой, не-е-ет! – пискнула Рита и пулей понеслась к выходу из квартиры, затем по лестнице вниз. Долго стучала в дверь Вэймина, но ей никто не открыл.

Рита с ребятами и более опытными коллегами трудилась в головной лаборатории на первом этаже. Исихару спустя неделю работы перевели в медблок, в соседнее помещение.

По приезде в МПК учёба на первых порах не давала Исихару выдохнуть. Помимо годичного курса внутренней подготовки, он приступил к учёбе в ординатуре. Работая в отделе трансфузиологии в качестве специалиста клинической лабораторной диагностики, Исихару мог рассчитывать не на копеечную стипендию, а на зарплату, которая в стенах международного комплекса была впечатляющей.

Петров советовал Исихару строго придерживаться расписания, чтобы везде успевать: в утренние часы ему вместе с друзьями нужно было присутствовать на лекциях и семинарах, где руководители МПК поэтапно знакомили со спецификой работы комплекса. После обеденного перерыва учёба у друзей продолжалась, но уже в рамках выбранной специализации, далее практика в лабораториях, в случае с Исихару – иногда в лабораториях, но чаще всего в медблоке.

По распоряжению Петрова, одни сутки в неделю Исихару приходилось дежурить в стационаре, а по вторникам и средам после обеденного перерыва он вовсе покидал отдел трансфузиологии. Каждый вторник после занятий и обеда Исихару садился в служебный транспорт и в качестве участкового врача ездил на вызовы в ближайшую деревню и Сибирь-1. По средам Петров ему также старался подкидывать больше практики, причём самой разнообразной: то Исихару набирался опыта в функциональной диагностике, то зачем-то был ассистентом стоматолога, а однажды ему довелось побывать в родильном отделении.

Отделение состояло из патологии, где лежали в том числе на сохранении, предродовой, родзала, реанимации, палаты интенсивной терапии и послеродовой. Исихару не предполагал ничего страшного, так как во время учёбы в университете у него была дисциплина акушерства и гинекологии: общий курс лекций и немного практики, где на манекенах проверяли раскрытие шейки матки. На лекциях заостряли внимание на том, что беременность и роды для женщины – это самый что ни на есть естественный процесс, поэтому Исихару шёл в родильное отделение со спокойной душой. Розовые плакаты со стихами и красивыми младенцами, расклеенные на стенах в коридоре буквально на каждом шагу, радовали глаз.

Дежурная медсестра на посту, вся встревоженная и всклокоченная, попросила пройти Исихару прямо в реанимацию.

– Доктор, у двоих рожениц переливание крови. Мы вас ждали. Там осложнения пошли, пойдемте скорее.

– Послушайте, я не трансфузиолог!

– Да у нас половина медблока с кишечной инфекцией валяется! Нет трансфузиологов, которые сейчас так нужны. Сказали, что вы можете помочь. Если Николай Сергеевич вас сюда направил, то он знает, что делает.

Исихару вошёл в реанимацию, где лежали две женщины. Одна лежала спокойно, лишь жаловалась на сильную тошноту. Другая тяжело дышала, плакала и жаловалась на сильные боли в пояснице, кожные покровы и слизистые приобрели желтушность. По спине Исихару пробежался холодок. У этой женщины отказывали почки.

– Гемотрансфузионный шок. Внутривенный шок. Это очень серьёзное осложнение переливания крови и её компонентов! – добавил Исихару, смотря в назначения – врач последние пометки делал утром при заступлении на смену. – Где её доктор? Сколько времени она так лежит?

– Больше получаса. Доктор в родзале, сейчас я позову… – убегая, сказала медсестра.

Исихару морально был не готов выполнять обязанности трансфузиолога. О чём думал Петров, когда отправлял его координировать процедуру переливания и следить за её безопасностью? Как он вообще мог допустить весь этот бардак в родильном отделении? Вопросов было слишком много. Стабилизировать состояние полностью получилось только у одной пациентки, со второй шансы близились к нулю.